Эффект 3 D: дампир, демон, дракон (СИ) 1 страница

sf_fantasy

Лена Романова

Эффект 3 D: дампир, демон, дракон (СИ)

Для кого-то развод — крушение прежней жизни, для кого-то — начало новой. А для Алины Забродской — просто незначительное неудобство, причем неудобство временное. Потому что есть у неё супермама. Ей не составит труда подыскать для дочки — умницы, красавицы и лучшего дизайнера уездного города N — нового мужа. Вот только в этот раз в планы Забродской-старшей вмешалась семья Аникеевых, сын которых по уши влюбился в умницу и красавицу, по совместительству — близкую подругу старшей сестры. Вмешался и тот, кому сама Алина обязана жизнью. Он просит об услуге — найти внебрачную дочь. И как только Алина соглашается, начинается всё самое интересное: слежка, угрозы, встречи с вампиром, гадалкой и городскими ведьмами. А тут ещё и внутренние голоса активизировались, папино-мамино наследие… И угораздило "потеряшку" родиться дочерью Дракона!

.0

Лена Романова

Эффект 3 D. дампир, демон, дракон

На все вопросы рассмеюсь я тихо

На все вопросы не будет ответа

Ведь имя моё — Иероглиф

Мои одежды залатаны ветром

Э. Шклярский «Иероглиф»

Где‑то на просторах нашей родины

Двое мужчин в дорогих костюмах сидели за столиком уличного кафе. Они говорили вполголоса, но некоторые, особо эмоциональные высказывания долетали и до бармена, бдительно приглядывающего за их стаканами.

— Найди мне эту суку! — наконец взревел один из посетителей.

— Они включили ее в программу защиты свидетелей, — с нажимом произнес второй.

— Плевать! Найми хоть колдуна, хоть экстрасенса, но эта дрянь…

— Тише, тише, — положил ладонь на рукав своего визави более сдержанный гость. Но первый не желал молчать, его лицо побагровело, и бармен с интересом выслушал несколько новых для себя предложений, а также пожеланий отнюдь не легкой смерти некоей дамочке, которую посетители кафе называли не иначе как тварью и ведьмой. Из подслушанного ему стало ясно, как удачно эта дамочка развела одного из мужчин — ясное дело, того, что сейчас семафорил красной лысиной — на бабки, да еще и натравила на него налоговую. Теперь ей приходилось скрываться, и, похоже, ее включили в программу защиты свидетелей. Наконец посетители взглянули на большие часы, которые украшали фасад здания напротив, и подозвали официанта. Они расплатились и ушли, и этот эпизод тоже наверняка растворился бы в других событиях дня, если бы не новый посетитель, громила, каких поискать. Он легонько тряхнул бармена, и из него вместе с мелочью посыпались все наблюдения и подслушанные реплики, поскольку мордоворота тоже чрезвычайно волновала судьба дамочки. Когда тот наконец ушел, бармен всерьез задумался — а не поменять ли ему место работы? Да и профессию, если на то пошло.

Глава 1. В уездном городе N

Если любовь — это игра

Сегодня мы в ней победим

«Дискотека Авария», «Планета любовь»

В то воскресное августовское утро от Лины ушел очередной муж. Она готовилась к этому событию давно, и прощальный секс вышел именно таким, как хотелось — красивым и в меру страстным, а то еще передумает, решит остаться… Лина лежала на подушке и лениво наблюдала, как бывший теперь уже муж мечется по спальне, собирая свои вещи. Муж он был не плохой, но слишком любил футбол и пиво. А Лина не выносила запах перебродившего хмеля, а дрожжей — в особенности. Вот футбол ей совершенно не мешал. Пока бывший был увлечен игрой, она спокойно занималась такими делами, о которых ему знать не полагалось.

Лина вздохнула. Ей стало немного жаль расставаться с ним, но пиво… К тому же строгая мама сказала: «Лина, ты с ним уже 5 лет. Пора». Образ строгой мамы так живо мелькнул перед глазами, что Лина чуть вздрогнула и оглянулась. Но зеркало на дверце огромного гардероба отразило только то, что и полагалось — высокого мужчину с пивным животиком в трусах и спортивной майке и, собственно, саму Лину — хрупкую брюнетку с безупречными формами в красивой шелковой комбинашке.

— Лина, я не могу найти бритву, ну ту, электрическую, которую твоя мать подарила в прошлом году, — обратился к ней муж.

«Бывший муж»

Лина встала. Двигалась она быстро, аккуратно перемещая свое тело с неуловимой кошачьей грацией, поэтому через минуту искомая бритва «Филлипс» уже лежала в спортивной сумке мужа. Бывшего мужа, опять поправила себя она, накинула пеньюар и вышла из спальни. В ту же минуту вокруг ее ног закружились три кошки — очаровательные сиамочки, которые требовали свой завтрак. Хозяйка направилась на кухню. Кошки, как это умеют только кошки, всю дорогу путались под ногами, но у своих мисок оказались первыми. Самая младшая — а все они были сестрами — нахально пыталась влезть в пакет с кормом одновременно с рукой Лины.

— Дашка, брысь, — шикнула на нее та, но черный кошачий нос отодвинулся от нее всего на пару сантиметров. Дашка знала, что Лина ее обожает, поэтому не обращала на строгий голос ровно никакого внимания. Две другие сиамки спокойно сидели чуть в стороне и ждали еду с королевским достоинством. Старшую звали Патрисия, а среднюю — Фелисия, но эти гордые аристократические имена звучали, только если Лина была очень сердита на своих любимиц за какое‑то из ряда вон выходящее безобразие. В большинстве случаев они откликались на Пешку и Флюшку. Красивое звучное имя было и у Дашки. По документам она проходила как Далиссия, но Лина не говорила его даже ветеринару.

Она быстро насыпала в три миски хилсовский корм и отступила в сторону, чтобы не мешать своим питомицам. Пешка и Дашка с урчанием заняли две крайние миски, а Флюшка осталась сидеть. Ей очень не хотелось втискиваться между сестрами, поэтому Лина подвинула миску ей поближе, и лишь когда все трое оказались при деле, хозяйка повернулась к кофеварке.

Когда суета со сборами бывшего утихла, Лина позволила ему прощальный поцелуй — в лобик, нежно пожелала удачи с новой, несомненно лучшей, чем она, девушкой и, наконец, закрыла за ним дверь. Теперь, это Лина знала из опыта, нужно было отключить все телефоны и сделать генеральную уборку. Но сначала — звонок «родителям». Удивительно, но в этот момент мобильник зазвонил самостоятельно.

— Привет, — жизнерадостно сказали в трубке очень знакомым голосом. — Как поживаешь?

— Отлично. А что случилось?

— Все в порядке. И не надо так тонко намекать, что я звоню только по делу.

— Я слушаю, — прохладно сказала Лина.

Этот… мужчина на самом деле звонил, только если была нужна ее помощь. Хуже того, она знала, что не откажет, о чем бы он не попросил.

— Давай встретимся. Ты же сможешь удрать от своего мужа на полчасика?

— Мне не нужно никуда удирать. Мы расстались, так что…

— Вот и чудненько, — обрадовался голос. — Так я сейчас подскочу?

— Ну, подскакивай, — неохотно согласилась Лина. Все ее тщательно продуманные планы трещали по швам. А может и вовсе растворялись в голубой дымке, ведь еще неизвестно, что этому типу от нее понадобилось. Но позвонить строгой маме все равно нужно. Не выпуская телефона из рук, Лина вернулась в спальню, надела чистое домашнее платье и набрала свой любимый номер.

— Здравствуй, дорогая, я рассталась с Костиком.

— А почему у тебя такой встревоженный голос? Что‑то не так?

— Только что звонил Бояринов, сказал, что сейчас зайдет.

— А ты? И зачем ты согласилась с ним встретиться?

— Ну, я же не могу ему отказать, сама понимаешь…

— Нет, детка, не понимаю! Одно твое слово, и он никогда…

— Не стоит, я справлюсь, к тому же мне интересно, что ему нужно.

— Нет, ты вспомни, чем закончилось его последнее поручение, которое ты взялась выполнять!

— Я помню. Было весело.

— Дочь, когда ты уже повзрослеешь???

— Мам, ну успокойся! Ну, всё, я больше не могу говорить, он звонит в домофон! Целую.

— И я тебя. Перезвони мне потом, детка.

Лина вышла к двери. За порогом уже стоял ее неожиданный гость. Красавец. Зелёные глаза и шевелюра цвета спелой пшеницы, загорелая гладкая кожа, одет, как всегда, стильно, но без изысков.

— Проходи, — она с удовольствием оглядела высокую и в меру стройную фигуру и улыбнулась в ответ на его белозубую улыбку.

Барышни всех возрастов падали от этой улыбки штабелями, вот только красавец был давно и прочно женат.

— А это тебе, девочка, — в руках мужчины появились упаковка дорогого кофе и роскошный букет белых роз.

— Ну что ж, придется тебя угостить, — с улыбкой сказала Лина, забирая кофе и цветы. И пригласила гостя на свою кухню. Тот во всю крутил головой, оценивая скромную пятикомнатную квартирку.

— А у тебя тут ничего. Простенько и со вкусом.

— Это от предыдущего бывшего. Он у меня бизнесом занимался.

— Ах, не прибедняйтесь, Алина Аркадьевна. Ваши уникальные способности преображать каждый квадратный сантиметр пространства…

— Да, — скромно согласилась Лина, — я такая. Я все еще лучший дизайнер этого города.

— И без сомнений им и останешься.

Лина нацедила из кофеварки две чашки ароматного напитка, подумала и предложила гостю конфеты и печенье, которые всегда покупала для бывшего — большого сладкоежки. Усаживаясь за небольшой обеденный столик, она небрежно поинтересовалась:

— Так что случилось? Чему я обязана твоему приятному обществу?

— Ты позволишь рассказать одну историю?

— Она хоть интересная?

— Ну, занимательная… Как бы ты отнеслась к банковской карте номиналом в сто тысяч долларов?

— В каком смысле? Ты что, хочешь дать мне сто тысяч? А зачем?

— Женщина, ты на один вопрос отвечаешь тремя.

— Ты радуйся, что я вообще интересуюсь.

— Радуюсь. Короче. Некто, а точнее группа людей, решили обогатиться незаконным образом. И они придумали для этого делать фальшивые кредитные карты. Бизнес процветал, расходы были минимальными, в основном, они делали карты Виза и Мастер — Кард и сбывали их в Штаты. Одна карта обходилась покупателю в сто долларов.

— А номинал карт?

— Ну, я же говорю — сто тысяч. А в принципе — любой. Ребята шифровались просто гениально — продавали карты через интернет. Но в конце концов их все равно накрыли. Ущерб банковской системе Штатов не покрыт до сих пор, но это, как ты понимаешь, меня интересует мало.

— Меня тоже. Как‑то я далека от всего этого.

— Ну, так это только начало. Преамбула, так сказать. Прошло больше года, уже был суд, все, кому надо сидят, но вдруг, уже у нас, опять стали всплывать эти левые карты. В одном из крупных магазинов с такой картой задержали девушку. Она, конечно, от всего отпиралась, и вдруг, буквально на глазах изумленных охранников, номер карты поменялся.

— И что это было? Гипноз? — с умеренным любопытством спросила Лина, но ее гость не преминул отметить блеск в глазах.

— Ничего подобного. Камеры тоже зафиксировали смену цифр. И представь, эти цифры оказались настоящими.

— Настоящие циферки на фальшивой карточке? — с недоверием переспросила Лина.

— Да, и она принадлежала одному весьма уважаемому человеку. Ну, ты понимаешь. Девчонкой заинтересовались. А она рассказала — уже не охранникам в магазине, разумеется, что ту, фальшивую карту ей подарил именно он.

— Тот уважаемый человек?

— Ну. Естественно, у него попросили объяснений, он тоже от всего отпирался, а в это время красотка (я упоминал, что она — красотка?) сбежала, и по дороге сняла всю наличность с его настоящей карты.

— Молодца.

— Да, что‑то в ней определенно есть. Вот знать бы еще — что…

— И к чему ты все это мне рассказываешь?

— Ее теперь все ищут.

— С фонарями?

— И с собаками. Есть информация, что она может всплыть здесь, в нашем любимом городе. Поэтому я прошу тебя об одолжении.

— Найти ее?

— Нет. Спрятать.

— А — а, то есть ты ее уже нашел? — с улыбкой поинтересовалась Лина, вспомнив ненароком оброненное «красотка». — А почему же сам не спрятал?

— Я не могу. Она… моя дочь, поэтому у меня ее искать будут в первую очередь.

— Не морочь мне голову, твоей старшей девчонке 12… как, еще одна???

— Она об этом не знает.

— Тогда как…? Почему?…. почему я? — закончила Лина обреченно.

— Мне надо отвечать?

— Не надо, — недовольно фыркнула она, отводя глаза. — Я выполню твою просьбу.

*****

Вечером того же дня Лина сидела в одном из самых дорогих кафе на одной из центральных улиц города, жители которого называли ее просто — Проспект. Правительство области одной из первых переименовало эту улицу, вернув (после известных событий) историческое название. Но горожане были твердо убеждены, что Проспект — наиболее уместное название для главной пешеходной улицы. Лина любила этот город, хотя жила в нем только несколько лет вскоре после своего рождения и сейчас — около десяти последних. Ей нравилось гулять по Проспекту, с его бесконечными магазинами и магазинчиками, с красивыми витринами и эффектной вечерней подсветкой. Вкусные запахи — ваниль и кофе — будоражили обоняние красивых девушек, и множество маленьких кафе никогда не пустовали. Лина очень любила сидеть в кафе на Проспекте. Там иногда рождались ее самые удачные идеи. Это дорогое заведение оформляла тоже она. Сейчас, расположившись на кожаном диване цвета баклажана, лучший дизайнер города вспоминала, как долго ей пришлось убеждать консерватора — хозяина в пользе этого цвета для имиджа его детища.

Времени было еще достаточно, и вместо опустевшей чашки ей принесли другую, до краев наполненную ароматным каппучино.

— Привет, дорогая, — звонкий молодой голос прозвучал над ее ухом так неожиданно, что Лина позволила себе нервно вздрогнуть.

— Привет. Я не ждала тебя так рано.

— Я хочу поскорей услышать твои новости. Что случилось? Константин…

— Нет, с Костиком мы расстались вполне мирно.

— Тебе срочно нужен другой мужчина, и я, конечно, в этом тебе посодействую.

— Нет, мама. Понимаешь, Бояринов…

— Господи, нет, только не Бояринов! Он же не человек! У него нет ни одной подружки, которой бы он не оставил пожизненной памяти — как правило, через 9 месяцев после расставания!

— Ну успокойся, мама, ты ведь знаешь его жену? Он помог мне, и тебе об этом прекрасно известно. Теперь я, в свою очередь, помогаю ему.

— Это невыносимо. Ты не обязана всем подряд помогать.

— Мам, это важно. Его дочь… Мам, дослушай же!

Но Елизавета Григорьевна возвела свои дивные очи к потолку, и Лина поняла, что сегодня добиться какого‑либо внимания к своей проблеме со стороны матери ей не удастся. Она позвала официанта и заказала для нее бокал белого вина. Елизавета Григорьевна залпом опрокинула его и встала из‑за стола. Лина отошла к бару, собираясь расплатиться, когда заметила неприятный колючий взгляд от соседнего столика. Она широко улыбнулась, отдавая купюры бармену, и кивнула своим знакомым. Мать уже стояла у выхода. Еще раз окинув взглядом уютный зальчик, и не заметив за тем столиком уже никого, Лина последовала за ней.

Дамы направлялись в театр оперы и балета, после чего Лина должна была встретиться с подругой, а Елизавета Григорьевна собиралась посетить какой‑нибудь бар. Лина знала, что мать уже давно подыскивает ей нового жениха, и знала о некоем претенденте из числа актеров приехавшей на гастроли труппы, поэтому сложить два и два получилось легко.

— Лизочка, Алиночка, какая радость, что вы пришли, — рассыпался в комплиментах заслуженный и народный режиссер — постановщик. — Проходите в ВИП — ложу, губернатора все равно сегодня не будет.

— Благодарю, благодарю, — с царственным видом отвечала Елизавета Григорьевна. — А мы пришли полюбоваться на новую роль вашего протеже. Я обещала, что он очень понравится Алине.

— Не сомневайтесь, голос у него божественный, просто божественный!

Алина со скучающим видом окинула взором фойе, когда вновь почувствовала чужой неприятный взгляд. Она мысленно прикинула, с кем сейчас «дружит» ее семья, когда в последний раз связывалась с отцом, и не положил ли кто‑то серьезный свой глаз на мать. Получалось, что никаких новых веяний на семейном фронте не было. Сама она тоже, вроде бы, вела себя смирно, дорогу никому не перебегала, а Костику совершенно незачем мстить своей бывшей. Ведь расстались они по — хорошему.

Вот и выходило, что слежка (а в этом Лина понимала) началась сразу после утреннего визита Бояринова. Вздохнув, она бросила незаметный взгляд на матушку. Елизавете Григорьевне пока не стоит знать об этом. К Бояринову она относилась, мягко говоря, с неприязнью, а ведь Лина даже не начинала думать о том, как выполнить его просьбу. Найти черную кошку в темной комнате. Красивую девушку, которая, лишь возможно, появится в городе. За всеми этими мыслями Лина, продолжая «скучать», послушно двигалась вслед за матушкой в губернаторскую ложу. Та улыбалась, кивала знакомым, словом, вела активную светскую жизнь. Когда дверь ложи за ними захлопнулась, а народный и заслуженный в последний раз раскланялся, Лина снова попала под строгий материнский надзор.

— Детка, обрати внимание на этого тенора, Юлиана Сбрыднева. Очень перспективный мальчик. А какой голос — просто заслушаешься.

— Да, мама, — ответила послушная дочь. В конце концов, мама умела выбирать достойных мужчин, и в этом деле, пожалуй, ей не было равных. Ведь сумела она когда‑то захомутать папу. Хотя… кто из них кого захомутал, Лина до сих пор не знала.

— Я понимаю, тебе может не понравиться куча его поклонниц, но за то…

— Мама, подожди. Я же согласилась только его послушать.

В этот момент оркестр заиграл увертюру. Лина прикрыла глаза, делая вид, что кроме музыки ее сейчас ничего не интересует. А Елизавета Григорьевна принялась разглядывать зал и соседние ложи. Ее острым глазам не требовался бинокль. Темнота также не мешала. Послушная дочь тишком из‑под ресниц тоже кинула пару взглядов вокруг. Несколько соседних лож пустовали, в других сидели знакомые и незнакомые ей люди. Балкон и партер из лож видно плохо, но неприятного сверлящего взгляда вроде бы сейчас не было.

Закончилась увертюра. На сцене появились актеры. Выглядели двое мужчин и дама средненько, но голоса Лине нравились, особенно один. Она поймала внимательный взгляд матери и утвердительную полуулыбку. Так, посмотрим, что тут у нас? Рост метр восемьдесят — восемьдесят пять, стройная пропорциональная фигура, взгляд одухотворенный, длинные темные волосы, но это наверняка парик. Точные черты за гримом не разобрать. Впрочем, в любом случае матушка потащит ее за кулисы знакомиться, так что нечего раньше времени волноваться. Все равно решать ей, и внешность тут роли не сыграет.

Спектакль тянулся медленно, единственной отрадой слуху был сладкозвучный тенор. Но Лина не расслаблялась. В антракте ей необходимо было рассмотреть или хотя бы выявить того, кто вел слежку. Поэтому Елизавета Григорьевна мягко, но твердо получила отказ в немедленном знакомстве с тенором Юлианом, а ее любимая дочь вновь направилась в фойе. Она собиралась отловить своего недавнего заказчика — супругу банкира Собакина, которая смотрела спектакль из соседней ложи.

Очаровательная Анжелика Собакина отличалась чрезвычайной болтливостью и если в обычное время Лина старалась ее избегать, то сейчас юная эмоциональная банкирша нужна была ей как воздух. Под ее бесконечную трескотню Лина обежала фойе, заскочила в буфет, прошлась по этажам разных ярусов, и даже затащила девицу в партер, якобы поглазеть на «ах, какую интересную» оркестровую яму. Причем окружающим казалось, что это Анжелика таскает за собой немного инертную дизайнершу.

К сожалению, поиски были тщетны, или преследователь Лины оказался чересчур умен. Ни то, ни другое не добавило ей оптимизма. И она с Анжеликой вернулись в ложи уже после третьего звонка. Последний акт Лина провела в медитации. Ушам необходимо отдыхать, даже после 10 минут общения с госпожой Собакиной. Поэтому когда спектакль закончился, она была свежа, как майская роза, и не торопясь, пошла за Елизаветой Григорьевной поздравлять заслуженного и народного, и одновременно знакомиться с тенором Юлианом.

Труппа, усыпанная цветами и овациями, расползалась по гримеркам, а режиссер внимал комплиментам Елизаветы Забродской, когда внезапно раздался групповой женский визг, чуть ли не с переходом в ультразвук. Лина прикрыла уши, режиссер поморщился, а Елизавета Григорьевна с нехорошим выражением лица направилась в сторону гримерок.

— Ах, ну не стоит, бесценная Лиза, беспокоиться по этому поводу, — попытался было встрять режиссер, но Лина прихватила его за рукав и на буксире отправила вслед за матушкой. Ну конечно, это оказались предсказанные ей поклонницы тенора Юлиана. Мужчина неосторожно попытался дойти до соседствующей с гримеркой комнаты с говорящей буквой «М» в одних сценических панталонах. Не повезло. Зато как он потом смотрел на мадам Забродскую, одним движением бровей разогнавшую девичью и не только кодлу… Так, что забыл, куда шел.

Режиссер, приободрившись от того, что на сей раз ему не придется выручать своего протеже, быстренько отцепился от Лины и оказался впереди нее, целуя ручку бесценной Лизы.

— Вот, Лизочка, Алиночка, знакомьтесь — наша новая звезда — Юлиан Збрыднев. Юлиан, немедленно оденься, перед тобой дамы!

Юлиан выпал из астрала, неловко поклонился и юркнул в полуприкрытую дверь.

— Ну зачем вы так с ним, Дмитрий Саныч, — нежным голоском пропела Лина. — Нам с мамой было очень интересно…

— Детка, что уж нам с тобой может быть интересного в мужской анатомии, — немедленно оценив подколку, недовольно ответила мать. В гримерке Юлиана раздался звук падающей мебели. Режиссер нахмурился и сказал извиняющимся тоном:

— Простите, дорогие мои, пойду взгляну, что там.

— Идите, идите, — так же нежно пропела Лина, — мы с мамой абсолютно никуда не торопимся.

— Лина, детка, не будь такой язвой, — с уморительной гримаской ответила ей та.

К большой радости обеих за мать и дочь незнакомые люди никогда их не принимали. Лизочка и Алиночка выглядели как сестры, причем кто из них младше, каждый понимал по — своему. Бельем и одеждой они свободно могли меняться, потому что пропорции и размеры идеально совпадали. Черты лица тоже. Матушка Алины Аркадьевны была немного выше и носила в этом сезоне изысканно короткую стрижку. Ну и глаза у Лины были отцовские — черешнево — черные, иногда (в особые минуты) ореховые. А у матери были голубые. Но неуловимо несхожими делали их только выражения этих глаз. В некоторые моменты глаза выдавали возраст и жизненный опыт старшей Забродской, и, например, Лина никогда бы не смогла разогнать толпу визжащих баб только движением бровей.

Однако когда режиссер подвел уже одетого талантливого тенора знакомиться с дамами вновь, тот, уже явно извещенный о том, кто из них старше, все равно не сводил с бесценной Лизы очарованных глаз. Та хмурилась, понимая, что ее матримониальные планы если уже не накрылись, то прямо сейчас накроются медным тазом. А Лина беззаботно улыбалась. Давно матушка так не подставлялась. Интересно, что она расскажет отцу. Да, собственно… и ничего.

Впрочем, сейчас Лине было, чем заняться, она чмокнула мать в щеку, и, не оглядываясь, побежала к служебному выходу, надеясь застать еще Анжелику Собакину. За ней муж обычно присылал шофера, но сразу от театра они никогда не уезжали. Анжелика любила сидеть в скверике и вспоминать, как в юности — сейчас‑то ей было уже 19 — гуляла тут с подругами. Лина облегченно выдохнула, когда увидела банкиршу, та еще не уехала и предавалась сладким воспоминаниям на лавочке. Вот и сядем ей на хвост. Свое «вольво», наверняка уже засвеченное, Лина заберет завтра. Осталось только потерпеть собакинскую болтовню еще минут семь. Анжелика с радостью согласилась подвезти своего дизайнера, и уже скоро Лина оказалась вблизи элитного мужского клуба. В связи со спецификой заведения дам туда не пускали. Но на дизайнеров этот запрет не распространялся.

Да, для себя Лина давно переименовала клуб из «Занозы» в «Заразу», но там было удобно встречаться с друзьями, являвшимися, по совместительству, хозяевами заведения. Охрана без звука пропустила любимого клубного дизайнера через служебный вход. Конечно, если за ней до сих пор следят, выводы будут однозначные. Но ей‑то какое дело? Главное, что в клубе она будет под стопроцентной защитой.

Лина с удовольствием осмотрелась. Дизайн этого здания был ее первым опытом работы подобного рода. Конечно, в общий зал ей сейчас идти не стоит, но она и так помнила там все — до последней драпировочки на креслах. Оформление в стиле средневекового трактира с 3 большими каминами, низким сводчатым потолком, стенами из грубо обработанного камня тогда только входило в моду. Особую гордость доставляла ей мебель — из натурального мореного дуба, который когда‑то был быстроходной баркой «Аделина». Ее подняли со дна моря не вдалеке от Киля, и Лине пришлось напрячь все свои связи, чтобы старое дерево досталось ее мебельщику.

Лестница в клубе была из обычного, правда, натурального, мрамора. Лина провела рукой по перилам из литого чугуна, в который раз любуясь вязью кованной решетки, и решительно отвернулась к лифту. Тот был вполне себе современным, из металла, стекла и пластика, поэтому тут гордиться совершенно нечем. Она активировала защиту и нажала на самую последнюю кнопку.

Подземный этаж был административным. Здесь дизайн служил чисто утилитарным целям, как в обычном, среднестатистическом офисе. Тут трудились бухгалтеры, охрана, руководство. Был и личный кабинет Алины Аркадьевны. Правда, об этом знали очень немногие. Открыв дверь, Лина сразу наткнулась на длинные мужские ноги в стильных джинсах и бежевых мокасинах. Хозяин ног и всей «Заразы» сидел на удобном кожаном диване в полной темноте. Темнота Лине не мешала. Она аккуратно обогнула препятствие и прошла к столу. Раздался чуть слышный огорченный вздох и низкий хрипловатый голос произнес:

— Привет. С чем пожаловала?

— А, это ты… — охотно подхватила любимую игру Лина. — А я тебя и не заметила. Свет включи.

Послушный свет тут же осветил маленький уютный кабинетик с широким диваном, офисным столом и платяным шкафом. Ну, и конечно, мужчину на диване. Это было любопытное зрелище. Мужчина выглядел достойно: широченные плечи в ковбойской рубашке, густая темно — русая шевелюра в художественном беспорядке, смуглая кожа и светлые (то ли серые, то ли голубые) глаза. Подобно опасному хищнику он одним текучим движением переместился к столу и вот уже нависал над хрупкой фигуркой Лины, которая не доставала ему и до плеча. Он широко раскинул руки, а Лина приподнялась на цыпочки (и это на 10–сантиметровых каблуках!), чтоб дотянуться губами до его щеки.

— Привет, Дим, — ласково сказала она, в тот же момент ощущая его жесткий хват на своих ребрах. — Не сломай меня!

— Не сломаю, — пробурчал названный Дима, притискивая девушку к своей груди и чмокая ее в макушку.

Лина спокойно выскользнула из его объятий и погрозила шалуну пальцем:

— Дим, не увлекайся, твоя сестра обещала, что нос мне отгрызет, если я посмею тебя соблазнить.

— Ага, — согласился тот, копируя ее интонации. — А мне — твоя мама.

— Кстати, где Алиска? Мы договорились встретиться здесь.

— Сестрица звонила, сказала, что задерживается и просила тебя немного развлечь.

— Не ври, — раздался от двери звонкий девичий голос, — про развлечь я не говорила, наоборот, повторяю для особо одаренных — Линка тебе не пара.

Лина, улыбаясь, развела руками — мол, видишь сам — не пара.

— А ты, извращенка, даже не думай про моего братика — нос откушу, — строго сказала любящая сестра и тоже полезла обниматься.

«Это у них семейное», — успела подумать Лина, автоматически напрягая мышцы — хватка у подруженьки была медвежьей.

— Алиска, ты меня задушишь!

— А ты не трепыхайся, целее будешь, — ответила та.

— И кто из вас двоих извращенка, — себе под нос пробормотал оттиснутый к дивану Дмитрий. Но сестра его услышала, оглянулась и показала в улыбке удивительно белые крепкие зубы. Девушка была слишком похожа на брата, чтобы можно было сомневаться в их родстве. В отличие от хрупкой Алины ее любимая подруга Алиса выглядела как русская красавица, какими принято изображать их в иллюстрациях к народным сказкам. Дородная, с царской осанкой и высокой грудью. Правда, вместо положенной косы ее длинные волосы вились по спине свободной волной, а традиционный сарафан заменял супермодный комбинезон из шелкового серого трикотажа. Этот оттенок серого очень шел к ее глазам, а цвет волос в этом сезоне у Алисы обозначался как золотистый блонд.

— Ну, Лина, рассказывай. А ты — брысь, — оглянулась она на брата.

— Нет, пусть останется, — попросила Лина, — мне нужен совет от вас обоих.

Димка, уже приподнявшийся с дивана по первому слову сестры, с заметным удовлетворением опустился на него вновь.

— Даже та — ак, — протянула Алиса. — Ладно, оставайся, — милостиво кивнула она брату, пристраиваясь на подлокотник рядом с Линой.

— В общем, мне нужно найти одну девушку.

— Зачем?

— Ты что, поменяла ориентацию?

— Ну тебя, дура. Меня попросили. И я не смогла отказаться. А вы мне поможете.

— Кто такая, как зовут?

— Да откуда я знаю? Знаю только, что она прячется, да ещё, что красотка. Впрочем, у Бояринова другие не получаются.

Алиса нахмурилась, ее брат ощутимо напрягся. Лина никогда не рассказывала, как познакомилась со своим странным и могущественным другом. Алиса и Димка знали только, что Лина сделает для него все — возможное и невозможное. И это им не нравилось.

— Что она натворила?

— Ох, — тяжко вздохнула Лина. — Наступила на хвост одному влиятельному человеку.

Дата добавления: 2015-08-27