Священное Писание говорит о святой радости как о важном элементе истинной религии. И как важная часть религии, она часто является предметом увещевания и весьма серьезного побуждения: «Утешайся Господом, и Он исполнит желание сердца твоего» (Пс. 36:4); «Радуйтесь, праведные, о Господе» (Пс. 96:12; Пс. 32:1); «Радуйтесь и веселитесь» (Мт. 5:12); «Впрочем, братия мои, радуйтесь о Господе» (Флп. 3:1); «Радуйтесь всегда в Господе; и еще говорю: радуйтесь» (Флп. 4:4); «Всегда радуйтесь» (1 Фес. 5:16); «Да веселится Израиль о Создателе своем; сыны Сиона да радуются о Царе своем» (Пс. 149:2). Радость отмечена среди главных плодов Духа благодати: «Плод же духа: любовь…» (Гал. 5:22). Псалмопевец называет свою святую радость в качестве доказательства своей искренности: «На пути откровений Твоих я радуюсь, как во всяком богатстве» (Пс. 118:14).
О религиозной скорби, печали и сокрушении сердца также часто говорится как о немалой части истинной религии. Эти чувства нередко упоминаются как отличительные черты истинных святых и как важная часть их характера: «Блаженны плачущие, ибо они утешатся» (Мт. 5:4); «Близок Господь к сокрушенным сердцем и смиренных духом спасет» (Пс. 33:19); «…Господь помазал Меня… исцелять сокрушенных сердцем… утешить всех сетующих» (Ис. 61:1-2). Об этой благочестивой печали и о сокрушении сердца часто говорится не только как о существенной отличительной черте характера святых, но и как о той черте, которая особенно приемлема и угодна Богу: «Жертва Богу — дух сокрушенный; сердца сокрушенного и смиренного Ты не презришь, Боже» (Пс. 50:19); «Ибо так говорит Высокий и Превознесенный, вечно Живущий, — Святый имя Его: Я живу на высоте небес и во святилище, и также с сокрушенными и смиренными духом, чтобы оживлять дух смиренных и оживлять сердца сокрушенных» (Ис. 57:15); «…А вот на кого Я призрю: на смиренного и сокрушенного духом и на трепещущего пред словом Моим» (Ис. 66:2).
Еще одно чувство, которое часто упоминается как то, через наличие которого в большой мере проявляется истинная религия, — это признательность, в особенности, если она выражается в благодарности и похвале Богу. Поскольку о ней так много говорится в Псалмах и других книгах Священного Писания, то мне нет необходимости называть определенные тексты.
Далее, Священное Писание часто говорит о сострадании или милости как об очень большой и важной составляющей истинной религии; поскольку в Писании добрые люди названы таковыми на этом основании; и милостивый человек и добрый человек являются тождественными терминами в Писании. «Праведник умирает, и никто не принимает этого к сердцу; и мужи благочестивые восхищаются от земли» (Ис. 57:1). Писание выделяет это качество как то, посредством которого, особенным образом, определяется праведный человек: «…праведник милует и дает» (Пс. 36:21); «…он всякий день милует и взаймы дает» (Пс. 36:26); «…чтущий же Его благотворит нуждающемуся» (Пр. 14:31); «Итак облекитесь, как избранные Божии, святые и возлюбленные, в милосердие» (Кол. 3:12). Это одно из тех великих качеств, которыми наш Спаситель определяет истинно блаженных: «Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут» (Мт. 5:7). О нем Христос говорит как об одном из наиважнейших вопросов закона: «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что даете десятину с мяты, аниса и тмина, и оставили важнейшее в законе: суд, милость и веру; сие надлежало делать, и того не оставлять» (Мт. 23:23). Для этой же цели написано: «О, человек! Сказано тебе, что — добро, и чего требует от тебя Господь: действовать справедливо, любить дела милосердия и смиренномудренно ходить пред Богом твоим» (Мих. 6:8), а также: «Ибо Я милости хочу, а не жертвы» (Ос. 6:6) — кажется, этот текст очень нравился нашему Спасителю, так как Он несколько раз цитировал его (см. Мт. 9:13; 12:7).
О рвении также говорится как об очень существенной части религии истинных святых. О нем сказано как о важном компоненте, который Христос имел в виду, отдавая Себя для нашего искупления: «…Который дал Себя за нас, чтобы избавить нас от всякого беззакония и очистить Себе народ особенный, ревностный к добрым делам» (Тит 2:14). О нем также говорится как о важной составляющей, которой не хватало тепловатым лаодикийцам (Отк. 3:15-16,19).
Я упомянул лишь несколько библейских текстов из бесчисленного множества, которые тесно связывают религию с чувствами. Но того, что мы наблюдали, может быть достаточно, чтобы показать, что те, кто отрицает факт, что большая часть истинной религии заключена в чувствах, и утверждают обратное, должны отбросить в сторону то, чем они привыкли обладать благодаря своей Библии, и взять какое-нибудь другое правило, с помощью которого они будут оценивать природу религии.
5. Писание представляет истинную религию как суммарно состоящую в любви — главном из чувств и источнике всех остальных чувств.
Так наш благословенный Спаситель представляет этот предмет в ответ на вопрос законника о том, какова наибольшая заповедь в законе. «Иисус сказал ему: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душою твоею и всем разумением твоим»: сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: «Возлюби ближнего твоего, как самого себя»; на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки» (Мт. 22:37-40). Последние слова означают не больше и не меньше, чем то, что эти две заповеди охватывают все предписанные обязанности и религию, которой учат закон и пророки. И апостол Павел время от времени точно так же представляет этот вопрос: «…любящий другого исполнил закон» (Рим. 13:8); «Любовь есть исполнение закона» (Рим. 13:10); «Ибо весь закон в одном слове заключается: “Люби ближнего твоего, как самого себя”» (Гал. 5:14). Подобное записано и в тексте: «Цель же увещания есть любовь от чистого сердца» (1 Тим. 1:5). Итак, апостол также говорит о любви как о величайшей ценности в религии, составляющей ее наиболее важную часть, сущность и сердцевину. Без любви величайшее познание и дары, и самое яркое исповедание, и все остальное, что принадлежит к религии, становится тщетным и бесполезным. Апостол Павел представляет любовь как источник, из которого проистекает все доброе (см. 1 Кор. 13).
Хотя верно то, что любовь, о которой так говорят, включает всю целостность искреннего и добровольного расположения души к Богу и человеку, однако из того, что мы до сих пор наблюдали, очевидно, что это расположение или наклонность души, когда она имеет ощутимое и мощное проявление, становится чувством, и это не что иное, а нежная любовь. И, несомненно, это такая решительная и пламенная любовь, о которой Христос говорит как о сущности всей религии, когда Он говорит о нашей любви к Богу всем сердцем, всей душой и всем разумением, и о любви к ближнему, как к самому себе; как об итоге всего того, о чем учили и что предписывали закон и пророки.
Конечно, когда об этом чувстве любви здесь и в других текстах Писания говорится как о сути всей религии, не нужно полагать, что под этим подразумевается акт, не включающий привычку, или что исключается проявление понимания, которое подразумевается во всяком разумном чувстве. Но не вызывает сомнения, и это ясно из этих текстов Писания, что сущность всей истинной религии сокрыта в святой любви, и что в этом божественном чувстве и в привычном расположении к нему, и в том свете, который является основанием его, и в тех делах, которые являются плодами его, состоит религия в целом.
Из этого ясно и определенно видно, что значительная часть религии заключается в чувствах. Потому что любовь — это не только одно из чувств, но она — первое и главное из чувств и источник всех чувств. Из любви восстает ненависть к тем вещам, которые противоположны тому, что мы любим, или которые сопротивляются и мешают нам в том, чем мы наслаждаемся. Из различных проявлений любви и ненависти, в зависимости от обстоятельств объектов этих чувств, присутствующих или отсутствующих, определенных или неопределенных, возможных или невозможных, возникают все остальные чувства: желание, надежда, страх, радость, печаль, благодарность, злоба и т. д. Из решительной, нежной и страстной любви к Богу непременно возникнут и другие религиозные чувства; из нее возникнет сильная ненависть и отвращение ко греху, боязнь греха и страх перед недовольством Бога; признательность Богу за Его благость, удовлетворенность и радость в Боге, когда Бог благосклонно и ощутимо присутствует, и печаль, когда Он отсутствует, а также радостная надежда в ожидании будущего наслаждения в Боге и пылкая ревность о славе Божьей. Подобным образом, из горячей любви к человеку вытекают все остальные добродетельные чувства к человеку.
6. Религия самых выдающихся избранных Божьих, повествование о которых мы имеем в Священном Писании, состояла в большой мере из святых чувств.
Я обращу особое внимание на трех мужей Божьих, которые выразили состояние и отношения своих собственных сердец и способ их общения с Богом в писаниях, которые они оставили нам и которые являются частью священного канона.
Первый пример, на который я обратил внимание, — Давид, этот «муж по сердцу Божьему», который дал нам живое описание своей религии. Его псалмы, которые он оставил нам, — это не что иное, а выражение и дыхание преданных и святых чувств, таких как: смиренная и пылкая любовь к Богу, восхищение Его славными совершенствами и чудесными делами, серьезные желания, жажда и трепет души, тянущейся к Богу, наслаждение и радость в Боге, сладкая и нежная благодарность Богу за Его великую благость, святое ликование и триумф души о благосклонности, достаточности и верности Бога, его любовь и его наслаждение святыми — самыми прекрасными людьми на земле, его великое удовольствие в Слове и повелениях Бога, его скорбь по поводу своих собственных и чужих грехов, а также его пламенная ревность о Боге и против врагов Бога и Его Церкви. И эти выражения святого чувства, которыми повсеместно наполнены псалмы Давида, тем более подходят для нашей настоящей цели, что эти псалмы не только являются выражениями религии столь выдающегося святого, к которому Бог говорит как к тому, кто так приятен Его разуму, но они также были, под водительством Святого Духа, написаны для использования Церковью Божьей в ее публичном поклонении, не только в нынешнем веке, но и в вечности, как подходящие для выражения религии всех святых, во все времена, а также и религии псалмопевца. Более того, нужно отметить, что Давид в книге псалмов говорит не как частное лицо, а как псалмопевец Израиля, как подчиненный руководитель церкви Бога и лидер в их поклонении и хвале, и во многих из псалмов говорит от имени Христа, как бы играя Его роль в этих высказываниях святых чувств, а во многих других псалмах он говорит от имени церкви.
Еще один пример, который я желаю рассмотреть, — это апостол Павел, который был во многих отношениях руководителем всех новозаветных служений, будучи, превыше всех остальных, избранным сосудом для Христа, чтобы провозглашать о Его имени язычникам, и главным инструментом распространения и утверждения христианской Церкви в мире и отчетливого раскрытия славных тайн Евангелия для наставления Церкви во все века, и (вопреки неуместным размышлениям некоторых) самым выдающимся рабом Христа, который когда-либо жил, достигшим наивысших наград в Небесном Царстве своего Господина. Из того, что сказано о нем в Писании, он предстает перед нами человеком, полным чувств. И нам очевидно, что религия, которую он показывает в своих посланиях, в значительной степени состояла в святых чувствах. Из всех его выражений, которыми он характеризовал самого себя, ясно, что он был в течение своей жизни воспламенен, движим и полностью поглощен самой пылкой любовью к своему славному Господу, почитая все вещи за тщету ради превосходства познания Его и считая их всего лишь мусором, ради того, чтобы приобрести Его. Он представляет себя как покоренным этим святым чувством и как бы принужденным им идти вперед в своем служении через все трудности и страдания (2 Кор 5:14-15). И его послания полны выражений всепобеждающего чувства к народу Христову. В своих посланиях он говорит о сильной любви к избранным Божьим (см. 2 Кор. 12:19; Флп. 4:1-2; 2 Тим. 1:2); о своей «любви… в избытке» (2 Кор. 2:4); о своей нежной любви, подобной любви кормилицы к своим детям: «…но были тихи среди вас, подобно как кормилица нежно обходится с детьми своими. Так мы, из усердия к вам, восхотели передать вам не только благовестие Божие, но и души наши, потому что вы стали нам любезны» (1 Фес. 2:7-8). Апостол Павел говорит также о своей глубочайшей любви (см. Флп. 1:8; Флм. 1:7,12,20); о своем «усердии» к ним (2 Кор. 8:16) и «милосердии и сострадательности» к ним (Флп. 2:1); и о своем беспокойстве о других даже до сердечной тоски: «От великой скорби и стесненного сердца я писал вам со многими слезами, не для того, чтобы огорчить вас, но чтобы вы познали любовь, какую я в избытке имею к вам» (2 Кор. 2:4). Он говорит о великом подвиге своей души за них (см. Кол. 2:1); о великом и постоянном мучении, которое он испытывал в своем сердце из сострадания к израильтянам (см. Рим. 9:2). Он говорит, что его уста открыты и его сердце расширено к коринфянам: «Уста наши отверсты к вам, Коринфяне, сердце наше расширено» (2 Кор. 6:11). Он часто говорит о своих нежных и страстных желаниях (1 Фес. 2:8; Рим. 1:11; Флп. 1:8; 4:1-2; 2 Тим. 1:4). Апостол Павел в своих посланиях очень часто выражает чувство радости (2 Кор. 1:12; 7:7,9,16; Флп. 1:4; 2:17; 3:3; Кол. 1:24; 1 Фес. 3:9). Павел говорит о том, что он «весьма возрадовался в Господе» (Флп. 4:10; Флм. 1:7); о том, что он «радуется и сорадуется» (Флп. 2:17); о том, что он был «обрадован» (2 Кор. 7:13); и о том, что он был «исполнен утешением, преизобиловал радостью» (2 Кор. 7:4). Он говорит о себе, что он всегда радуется (2 Кор. 6:10). Так он говорит о триумфах своей души (2 Кор. 2:14), и о том, что он хвалится скорбями (2 Фес. 1:4; Рим. 5:3). Он также выражает чувство надежды; он говорит о своей уверенности и надежде (Флп. 1:20). Он также выражает чувство ревности о Боге (2 Кор. 11:2-3). Из всей истории его жизни после обращения, описанной в книге Деяния Апостолов, а также из всех его посланий и рассказов, которые он там приводит о самом себе, видно, что чувство ревности, имеющее своим объектом дело его Господина и интересы и благоденствие Его Церкви, действовало в нем мощно, постоянно зажигая его сердце, сильно подвигая его на те великие и неослабные труды, через которые он проходил, наставляя, увещевая, предупреждая и упрекая других, находясь «в муках рождения» за них, противостоя тем сильным и бесчисленным врагам, которые постоянно противились ему, борясь с властями и силами, сражаясь не так, как тот, кто бьет воздух, проходя поприще, лежащее перед ним, постоянно устремляясь вперед, через всевозможные трудности и страдания; так что другие считали его совершенно невменяемым. И то, насколько он был наполнен чувствами, далее видно из его обильных слез: он говорит о своих «многих слезах» (2 Кор. 2:4; см. Деян. 20:19); он также говорит о своих слезах, которые он лил постоянно день и ночь (Деян. 20:31).
Итак, любой, кто может рассматривать повествования об этом великом апостоле, приведенные в Священном Писании, а также то, что он сам рассказывает о себе, и не видеть, что его религия в значительной мере состояла в чувствах, должно быть, обладает странной способностью управлять своими глазами и загораживаться от света, который светит прямо ему в лицо.
Еще один пример, который я упомяну, — это апостол Иоанн, этот возлюбленный ученик, который был ближе и дороже для своего Учителя, чем любой другой из двенадцати, и которому Им были дарованы самые великие привилегии из них всех. Он не только был один из троих, которые были допущены в Его присутствие на горе в момент Его преображения и во время воскрешения дочери Иаира. Иисус взял Иоанна с собой, когда Он томился в муках. Иоанн был одним из троих, о которых апостол Павел говорит как о трех главных столпах христианской церкви. Апостол Иоанн получил преимущество перед всеми в том, что ему было позволено приклониться к груди своего Учителя на Его последней вечере, и в том, что он был избран Христом как ученик, которому Он открыл Свой чудесный промысел для Своей Церкви до конца времени, о чем нам повествует книга Откровение, последняя книга Нового Завета и всего Писания. При этом жизнь Иоанна продлилась гораздо дольше других апостолов, чтобы он мог упорядочить все в христианской церкви после их смерти.
Из всех писаний Иоанна очевидно (по общему признанию богословов), что он был личностью, необыкновенно наполненной чувствами, так как его обращения к тем, кому он писал, были невыразимо нежными и трогательными, и они дышали самой пламенной любовью, как будто он целиком состоял из сладкого и святого чувства. Доказательства этого налицо; иначе нам нужно было бы переписать все его труды.
7. Тот, Кого Бог послал в мир, чтобы быть Светом миру, и Главой Церкви, и совершенным Образцом истинной религии и добродетели для подражания всех, Пастырем, за Которым стадо должно следовать, куда бы Он ни шел, — Господь Иисус Христос, — был Личностью, обладавшей необыкновенно нежным и любящим сердцем; и Его добродетель была сильно выражена в проявлении святых чувств. Он был величайшим примером страстности, решительности и силы любви к Богу и к человеку. Именно эти чувства одержали победу в той мощной борьбе, одолевавшей Его, в Его душевных муках перед распятием, когда Он «с сильным воплем и со слезами принес молитвы и моления» (Евр. 5:7) и боролся, истекая слезами и кровью. Сила проявлений Его святой любви была такой, что они были сильнее смерти, и в этой великой битве они преодолели те сильные проявления естественных чувств страха и печали, когда Он испытывал жестокие муки, и Его душа чрезвычайно скорбела, терзаясь смертельно. Мы видим, что Он также был полон чувств на протяжении Своей жизни. Мы читаем о Его великой ревности: «Ревность по доме Твоем снедает меня» (Ин. 2:17; Пс. 68:10). Мы читаем о Его скорби по поводу грехов людей: «И воззрев на них с гневом, скорбя об ожесточении сердец их…» (Мк. 3:5); и о том, как Он разразился слезами и восклицал, размышляя о грехе и бедствии нечестивых людей при виде Иерусалима, который был полон таких жителей: «И когда приблизился к городу, то, смотря на него, заплакал о нем и сказал: о, если бы и ты хотя в сей твой день узнал, что служит к миру твоему! Но это сокрыто ныне от глаз твоих» (Лк. 19:41-42); «Иерусалим, Иерусалим, избивающий пророков и камнями побивающий посланных к тебе! Сколько раз хотел Я собрать чад твоих, как птица птенцов своих под крылья, и вы не захотели!» (Лк. 13:34). Мы читаем о горячем желании Христа: «…очень желал Я есть с вами сию пасху прежде Моего страдания» (Лк. 22:15). Мы часто читаем о чувстве жалости или сострадания Христа (Мт. 15:32; 20:34; Лк. 7:13); а также о том, как Он «сжалился над ними» (Мт. 9:36; 14:14; Мк. 6:34). И какую нежность продемонстрировало Его сердце в эпизоде с трауром Марии и Марфы по их брату, когда они пришли к Нему со своей скорбью и слезами! Их слезы вскоре вызвали и слезы из Его глаз; Он был потрясен их горем и рыдал с ними, хотя Он и знал, что их скорбь скоро превратится в радость, когда их брат будет воскрешен из мертвых (см. Ин. 11). А какой несказанно нежной была та последняя беседа, которую Иисус имел со Своими одиннадцатью учениками в вечер перед распятием! Тогда Он говорил им, что Он уходит, и предсказал им о больших трудностях и страданиях, с которыми они встретятся в мире, когда Он уйдет, и утешал их и наставлял их, как Своих дорогих малых детей, и завещал им Своего Святого Духа, а вместе с этим — Свой мир, Свое утешение и радость, будто это была Его последняя воля и завещание (см. Ин. 13; 14; 15; 16). И в завершение Иисус произнес проникновенную ходатайственную молитву о них и о всей Своей Церкви (Ин. 17). Из всех речей, когда-либо написанных или произнесенных устами человека, эта речь — самая трогательная и впечатляющая.
8. Религия небес в значительной мере состоит в чувствах.
Несомненно, есть истинная религия в небесах, и истинная религия в своей наивысшей чистоте и совершенстве. Но, согласно библейскому представлению небесного состояния, религия небес состоит, главным образом, в святой и мощной любви и радости и в их выражении в самой пламенной и возвышенной хвале. Так что религия святых в небесах заключается в том же, что и религия святых на земле, а именно, в любви и «радости неизреченной и преславной». Было бы очень неразумным утверждать, что, так как святые в небесах не соединены с плотью и кровью, и не имеют жизненных жидкостей, которые движутся (по законам союза души и тела) этими большими эмоциями их душ, то, следовательно, их безмерные любовь и радость не являются чувствами. Мы говорим не о чувствах тела, а о чувствах души, главными из которых являются любовь и радость. И если они находятся в душе, то, в теле ли или вне тела, душа оказывается под влиянием, и в ней возникают эмоции. И когда они находятся в душе в такой же силе, что и у святых на небесах, душа находится под сильным влиянием и воздействием, или испытывает сильные чувства. Верно то, что мы не знаем экспериментально, какие любовь и радость пребывают в душе вне тела, или в прославленном теле, то есть, мы не имели опыта любви и радости в душе в этих обстоятельствах. Святые на земле всё же знают, что такое Божественная любовь и радость в душе; и они знают, что любовь и радость имеют то же свойство, что и любовь и радость, которые пребывают на небесах в душах, отделенных от тел. Любовь и радость святых на земле — это начало и исток света, жизни и блаженства в небесах, и они подобны их любви и радости там; или, скорее, они имеют ту же природу, хотя и не одинаковы с ними или не подобны им по степени и обстоятельствам. Это очевидно из многих текстов Писания (см. Пр. 4:18; Ин. 4:14; 6:40,47,50-51,54,58; 1 Ин. 3:15; 1 Кор. 13:8-12). Поэтому неразумно предполагать, что любовь и радость святых на небесах отличаются от святой любви и радости святых на земле не только степенью и обстоятельствами, но настолько отличны от них по природе, что они не являются чувствами; и просто потому, что они не имеют крови и жизненной энергии, которые приводились бы в движение ими; это движение крови и жизненной энергии является не сущностью этих чувств в людях на земле, а их результатом, хотя своей реакцией они могут производить некоторую обстоятельственную разницу в восприятии разума. Существует восприятие разума, который любит и радуется, предшествующее любым воздействиям на жидкости тела; и это восприятие разума, таким образом, не зависит от этих движений в теле, и подобное может происходить и в душе без тела. И где бы ни проходили проявления любви и радости, имеется это восприятие ума, в теле ли или вне тела; и это внутреннее восприятие, или своего рода духовное ощущение или переживание и движение души, — это то, что именуется чувством; когда душа имеет такие ощущения (если так можно выразиться) и приводится этим в движение, о ней говорится, что она испытывает чувство, в особенности когда это внутреннее восприятие достигает очень высокой степени, как у святых на небесах. Если мы можем узнать кое-что из Писания о состоянии небес, то любовь и радость, которые святые имеют там, — безмерно велики и сильны; они поражают их сердце сильнейшим и ярчайшим ощущением невыразимой сладостности, вызывают у них сильные эмоции, воодушевляют их и влекут их, делая их подобными огню. И если такие любовь и радость не являются чувствами, то слово чувство бесполезно в нашем языке. Скажет ли кто-либо, что святые на небесах, созерцая лицо своего Отца и славу своего Искупителя и видя Его чудесные дела, особенно то, что Он положил Свою жизнь за них, продолжают созерцать или рассматривать все это с равнодушными сердцами, ничем не взволнованными?
Таким образом, религия небес, состоящая, главным образом, в святой любви и радости, в значительной мере заключается в чувстве; и, таким образом, несомненно, истинная религия в значительной мере заключается в чувстве. Способ, чтобы узнать истинную природу чего-либо, — это отправиться туда, где это явление можно встретить в его чистой и совершенной форме. Если мы хотим узнать природу настоящего золота, мы должны посмотреть на него не в форме руды, а после его очистки. Если мы хотим узнать, что такое истинная религия, мы должны отправиться туда, где имеется истинная религия, и только истинная религия, в ее высочайшем совершенстве, без недостатков или примесей. Все, кто истинно религиозен, — не от этого мира; они — странники здесь, и они принадлежат небесам; они рождены свыше, и небеса — их родная страна; и природа, которую они получают от этого небесного рождения, — это небесная природа; они получают помазание свыше; этот принцип истинной религии, которая в них, — это сообщение им религии небес; их благодать — это рассвет славы; и Бог готовит их к тому миру, приспосабливая их к нему.
9. Это явствует из природы и замысла повелений и обязанностей, которые Бог назначил как средства и выражения истинной религии.
Возьмем, к примеру, обязанность молитвы. Очевидно, что нам эта обязанность поручена не для того, чтобы возвещать Божьи совершенства, Его величие, святость, благость и вседостаточность, а также наши слабость, пустоту, зависимость и недостойность, а также наши нужды и желания, сообщать Богу об этих вещах или склонять Его сердце и уговаривать Его пожелать явить нам милость. Предназначение молитвы в том, чтобы соответствующим образом влиять на наши собственные сердца с помощью того, что мы выражаем, и готовить нас к получению благословений, о которых мы просим. И такие жесты и способы внешнего поведения в поклонении Богу, которые обычай превратил в демонстрацию смирения и благоговения, не могут иметь дальнейшей пользы, кроме как обладание некоторой тенденцией влиять на наши собственные сердца или на сердца других.
И обязанность восхваления хвалы Бога, кажется, предназначена целиком и полностью для пробуждения и выражения религиозных чувств. Невозможно установить никакую другую причину, почему нам нужно выражать наши слова к Богу стихами, а не прозой, и делать это с музыкой, кроме той причины, что таковы наши природа и тело, что эти вещи имеют тенденцию приводить в движение наши чувства.
То же самое явствует из природы и замысла Причастия, которое Бог установил. Бог, принимая во внимание наше строение, не только определил, что нужно нам напоминать о великих истинах Евангелия и об искуплении во Христе и наставлять нас в этом через Его Слово, но также и то, что они должны быть как бы выставленными перед нашим взором в осязаемых знаках Причастия, более всего для того, чтобы они влияли на нас.
И запечатление Божественных истин в сердцах и чувствах людей — это, очевидно, одна большая и важная цель, для которой Бог постановил, чтобы Его Слово, переданное в Священном Писании, открывалось, применялось и истолковывалось людям через проповедь. И поэтому наличие хороших комментариев и толкований Священного Писания и других хороших книг по богословию не соответствует цели, которую Бог имел в этом установлении. Хотя наряду с проповедью, такие труды могут давать людям хорошее доктринальное или умозрительное понимание истин Слова Божьего, тем не менее, они не обладают равной тенденцией запечатлевать их в человеческих сердцах и чувствах. Бог назначил индивидуальное и живое применение Своего Слова к людям в проповеди как подходящее средство для того, чтобы убедить грешников в важности религии, их собственном бедствии и необходимости исцеления, а также в славе и достаточности предоставленного средства; и чтобы пробудить чистые умы святых и оживить их чувства, часто приводя великие истины религии им в напоминание и выставляя их перед ними в их истинном свете, хотя они и знают о них и были уже вполне наставлены в них (2 Пет. 1:12-13). И, в частности, поддерживать в них эти два чувства, о которых говорится в тексте, — любовь и радость. «[Христос] поставил одних Апостолами, других пророками, иных Евангелистами, иных пастырями и учителями…», для того чтобы Тело Христово созидало себя в любви (Еф 4:11-12,16). Апостол, наставляя и давая советы Тимофею относительно труда служения, сообщает ему, что конечная цель того слова, которое служитель должен проповедовать, — это любовь (1 Тим. 1:3-5). И еще одно чувство, для поддержки которого в святых Бог назначил проповедь как средство, — это радость; и поэтому служители названы «споспешествующими радости» (2 Кор. 1:24).
10. Очевидно, что истинная религия, или святость сердца, заключается в большой мере в сердечных чувствах. Священное Писание считает очень большим грехом сердца его ожесточение. Именно ожесточение сердца вызвало скорбь и недовольство Христа иудеями: «И воззрев на них с гневом, скорбя об ожесточении сердец их…» (Мк. 3:5). Именно из-за такого состояния своих сердец люди накапливают себе гнев: «Но, по упорству твоему и нераскаянному сердцу, ты сам себе собираешь гнев на день гнева и откровения праведного суда от Бога» (Рим. 2:5). Причина, почему дом Израилев не желал повиноваться Богу, заключалась в том, что они были жестокосердными: «А дом Израилев не захочет слушать тебя, ибо они не хотят слушать Меня, потому что весь дом Израилев с крепким лбом и жестоким сердцем» (Иез. 3:7). Нечестие того развращенного бунтующего поколения в пустыне приписано жесткости их сердец: «…О, если бы вы ныне послушали гласа Его: “Не ожесточите сердца вашего, как в Мериве, как в день искушения в пустыне, где искушали Меня отцы ваши, испытывали Меня, и видели дело Мое. Сорок лет Я был раздражаем родом сим, и сказал: это народ, заблуждающийся сердцем”» (Пс. 94:7-10). Об этом сказано как о препятствии, которое не позволило Седекии обратиться к Господу: «…и сделал упругою шею свою и ожесточил сердце свое до того, что не обратился к Господу, Богу Израилеву» (2 Пар. 36:13). Об этом принципе говорится как о том, откуда исходит отсутствие у людей страха Божьего и отступление от Божьих путей: «Для чего, Господи, Ты попустил нам совратиться с путей Твоих, ожесточиться сердцу нашему, чтобы не бояться Тебя?» (Ис. 63:17). Также отвержение людьми Христа и их сопротивление христианству вызвано этим принципом: «Но как некоторые ожесточились и не верили, злословя путь Господень пред народом…» (Деян. 19:9). Оставление Богом людей во власти греха нередко описывается как ожесточение Богом их сердец: «Итак, кого хочет, милует; а кого хочет, ожесточает» (Рим. 9:18); «Народ сей ослепил глаза свои и окаменил сердце свое» (Ин. 12:40). И апостол, кажется, говорит о лукавом сердце, которое отступает от Бога живого, и о твердом сердце — как об одном и том же: «Не ожесточите сердец ваших, как во время ропота» (Евр. 3:8); «Смотрите, братия, чтобы не было в ком из вас сердца лукавого и неверного, дабы вам не отступить от Бога живого. Но наставляйте друг друга каждый день, доколе можно говорить «ныне», чтобы кто из вас не ожесточился, обольстившись грехом» (Евр. 3:12-13). И та великая работа Бога в обращении, которая состоит в избавлении человека от власти греха и в умерщвлении развращения, выражается в том, что Бог, раз и навсегда, берет из плоти сердце каменное и дает сердце плотяное (Иез. 11:19; 36:26).
Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 36 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |