- Счета? - предположил я и поставил на столешницу чашку горячего чая.
- Спасибо, дорогой, - благодарно похлопав меня по руке, Анна достала из сумки предназначавшиеся мне конверты. - Да, есть парочка и еще вот это.
Вслед за бумажными прямоугольниками, на столе появился посылочный сверток.
- Пришло тоже на этот адрес.
Расписавшись в протянутых мне бланках, я развернул к себе пестривший марками коричневый пакет и пытался найти на нём данные об отправителе.
- Без обратного адреса..., - пробормотал я, когда мои поиски не увенчались успехом.
Отставив согревающую ладони чашку, Анна решила прийти мне на помощь и взяла пакет в свои руки.
- Судя по штемпелю, отправлена она из Берлина.
Едва не подавившись, вдруг вставшим поперек горла воздухом, я кивнул полученной информации и убрал пакет вместе с конвертами. Следующие несколько минут, я разговаривал с Анной и старался не сойти с ума от раздирающего меня любопытства. Мне было душно и я хватал ртом воздух, пытаясь угомонить подстегнутое адреналином и, казалось, свихнувшееся в моей груди сердце.
Когда поблагодарившая меня за чай женщина ушла, я вцепился в сверток и влажными пальцами драл в клочья несчастную упаковку. Добравшись до ее сути, я совсем выдохся и тяжело сглатывал, торопясь избавиться от последней, укутавший предмет тонким пергаментом, обертки.
Передо мной лежал твердый переплет, взглянув на который, я перестал сдерживаться и отпустил на волю, колкими разрядами пульсирующее во мне чувство. Я улыбался самому себе, наверняка выглядя при этом почти безумцем и не спеша рассматривал живописную обложку. Но, не видел на ней ничего, кроме стоящей перед глазами и так тщательно покопавшейся в моей душе, его улыбки.
Оторвав пригвожденные к столу пальцы, я прошелся самыми кончиками по глянцевым буквам заглавия и выводя ими петли, еле слышно вторил:
- «Дом у озера».
Открыв обложку и следующий за ней лист форзаца, я уловил носом ни с чем не сравнимый запах и замер, когда вдруг наткнулся на имевшуюся внутри дарственную надпись. Размашистым почерком, на титульном листе значилось: «Томасу Трюмперу. Прекрасному собеседнику и очень хорошему человеку».
11.
«Томасу Трюмперу. Прекрасному собеседнику и очень хорошему человеку». Я сбился со счета, раз за разом открывая книгу и бороздя взором по витиевато выписанным на странице словам. Почти гипнотизировал и будто надеялся прочесть в них то, чего на самом деле не было. Я был для него лишь приятным собеседником и просто повстречавшимся однажды хорошим человеком. Прислав мне свою книгу, он поставил еще одну, пребольно вонзившуюся в моё потрепанное сердце точку.
Но, он обо мне не забыл... Вновь посеяв в моей, смирившейся с незавидной участью душе смуту и разбередив так старательно зализываемую всё это время рану. Это было тем единственным, что сейчас надо мной главенствовало и вопреки здравому смыслу, заставляло взволнованно трепетать.
Он обо мне помнил и я был счастлив принять в распростертые объятия огромным сугробом обрушившийся на меня факт, хотя моего положения это ни чуть не меняло. Я вновь себе противоречил, заливаясь безграничным счастьем от полученной весточки и тут же испытывал адские муки, добровольно глотая всю ту горечь, которой веяло от её сути.
В его поступке мне виделось желание извиниться и хоть как-то искупить передо мной несуществующую вину за то, что он не может ответить мне взаимностью. Я не отрываясь смотрел на адресованные мне строки и улыбался, ни на минуту не пожалев о том, что вся моя сущность принадлежала теперь этому человеку. Необыкновенному, нагло укравшему покой и привычную моему существованию безмятежность.
Едва оказавшись дома, я схватился за ноутбук и судорожно шарил по карманам, пытаясь отыскать выуженную из мусорной корзины бумажку. Разгладив ладонью кощунственно измятый мною же лист, я открыл электронную почту и старался собраться с мыслями. Спустя несколько минут бестолкового взгляда в монитор, меня хватило лишь на то, чтобы ввести в соответствующую строку имя адресата. Я не знал, что должен сказать кроме короткого «Спасибо!», которое набрал влажными от волнения пальцами и передернувшись от совершившегося в моей груди кульбита, отправил.
Мне очень хотелось так и остаться перед безмолвным чудом технического прогресса, посвятив себя управлению курсором, без устали заставлявшим страничку вздрагивать, а потом обновляться. Быстро отогнав от себя вовсе походившие бы на действия сумасшедшего позывы, я просто оставил компьютер включенным и отправился переодеваться, уже зная, чем себя займу в ближайшие часы.
Забравшись в кресло с ногами, я слепо шарил рукой по тумбе, пытаясь отыскать на ней уже порядком остывший кофе. Предпочитающий чтению коротание досуга за каким-нибудь фильмом или компьютерной игрушкой, я впервые так потерялся во времени из-за книги. Поглощая абзац за абзацем, я тонул в совершенно чуждом мне ощущении и почти физически чувствовал его здесь присутствие. Он звучал мягким тембром в моей голове и увлекал в тот мир, который однажды возник в его воображении. Это было странно – проникнуться не только сюжетом, но и осознанием того, что это не просто повествование, а мысли любимого тобой человека.
Тогда, в самом первом нашем с ним разговоре, я оказался прав. Это была не просто история о жизни, это была история о её превратностях и любви. Рассказ уносил меня в тридцатые годы прошлого столетия и начинался в небольшой деревеньке, куда в самом начале лета приехала молодая пара, только-только сочетавшая себя узами брака. Желая скрыться от городской суеты и докучавших советами новоиспеченной семье родичей, они арендовали небольшой домик у озера и были как никогда счастливы.
Небольшой, но очень уютный, он принадлежал местному художнику, который на теплое время года переселялся в маленький флигель и почти всё свое время посвящал живописи. Его пейзажи с переменным успехом продавались на небольших выставках, но на жизнь без особой роскоши вполне хватало. Прожив бок о бок добрую половину медового месяца, молодожены почти не пересекались с хозяином дома и обещали друг другу, что в следующем сезоне непременно сюда вернутся. Длившуюся несколько недель и норовящую перерасти в целую жизнь сказку, как водится, изменил случай.
Неожиданно получив телеграмму о том, что один из компаньонов фирмы скоропостижно скончался, молодой супруг вынужденно покидает дом у озера, обещая жене вернуться не позднее полудня следующего дня. Нехотя проводив мужа, она не знает, чем себя занять и решает насладиться хорошей погодой и побродить по простирающейся до самого горизонта живописной местности. Но, страдающая переменчивостью, погода преподносит ей досадный сюрприз и обрушивается на заплутавшую в лесу девушку сбивающим с ног ливнем. Растерянная и не на шутку испуганная, она не знает, в какую сторону ей теперь идти и отчаянно зовет на помощь, пытаясь перекричать шум разбушевавшейся стихии.
Бедняжка была услышана тем самым художником, которому также не посчастливилось вовремя добраться до дома и укрыться от ужасающей своей силой дождя. Приспособив в качестве зонта деревянный мольберт, он торопится доставить продрогшую и почти лишившуюся чувств фрау домой. Поглощенная паникой и колотящаяся в ознобе, она оказывается не в состоянии себе помочь и мужчине ничего не остается, как самому содрать с юного тела промокшее насквозь платье и взяться растирать озябшие конечности.
А ей, находящейся в полуобморочной прострации, только сейчас удается его как следует рассмотреть. Не помня себя, она касается ледяными пальцами разметавшихся по крепким плечам волнистых от влаги волос, заглядывает в небесно-голубые, глубоко посаженные и наполненные необъяснимой грустью глаза и ей вдруг кажется, что этот человек появился не откуда-то, а сошел к ней прямиком с полотна.
Они оказались слабы, не сумев противостоять разразившейся между ними страсти и еще не скоро вспомнили о том, что у каждого есть свой, до краев наполненный содержанием мир.
Она ничего не рассказала супругу, будучи уверенной в том, что не смотря на случившееся, любит его и дорожит всем тем, что имеет. Лишь попросила досрочно расторгнуть договор об аренде и поскорее ухать, выдумав легенду о вдруг начавшемся плохом самочувствии и необходимости непременно посетить семейного доктора.
Но, как прежде в её жизни уже ничего не было. Она очень скоро поняла, что нет больше никакой любви к человеку рядом с ней находящемуся, а все увещевания со стороны рассудка пусты и ничтожны. Душой она стремилась туда, где была всего лишь одна ночь и человек, которого она по сути почти не знала. Коря себя за то, что даже не попыталась это исправить, она лишь через много лет поняла, что прожитая ею жизнь пуста и до отвращения ей противна. Готовая свести с ней счеты, она однажды словно пробуждается ото сна и решает оставить давно налаженный, обеспеченный достатком быт и всё еще не чаявшего в ней души супруга.
Она не особо надеется на то, что художник по прежнему живет в доме у озера, но другого направления ей не нужно. Вернувшись туда, где по велению судьбы всё и закончилось, и началось одновременно, она находит своего любимого и с ужасом осознает, что не только её жизнь оказалась изломанной. Больной и влачащий нищенское существование, он больше не продал ни одной картины, хотя ими были заставлены все имеющиеся в помещениях стены. Каждая из них была ему настолько дорога, что он отвергал любую, даже не по меркам высокую цену. И всё потому, что на них больше не было лоснящихся яркими красками пейзажей. С тех пор, он не написал больше ни одного, целиком и полностью посвятив себя работе над портретами. И на каждом, вышедшим из под его кисти, был изображен один и тот же, полностью собой всё заслонивший человек.
Закончив чтение последней страницы, я устало запрокинул назад тяжелую голову и прикрыл разъедаемые воспалением глаза. Я часто дышал, пытаясь успокоиться и очень четко понимал, какое впечатление на меня произвел этот, за ночь проглоченный роман. Я будто читал между строк или же смотрел в кривое зеркало, видя в этой истории неприглядное отражение моей собственной жизни. Внимая льющемуся с шершавых страниц повествованию, я видел перед глазами не только выдуманных Биллом героев, но и очень хорошо мне знакомых, реально существующих лиц. Собственных родителей, себя и оставшегося в Штутгарте Йена и наконец того, кто был автором этой сложносочиненной жизни и кого я с такой легкостью от себя отпустил.
В моей, уже в который раз перевернувшейся вверх дном душе и спутавшихся мыслях был полнейший раздрай. Рассказанная Биллом история, будто содержала в себе подсказку и имела, пусть и продравшийся через тернии, но всё же счастливый конец. В отличие от моей, с поставленной на последней страницей жирной точкой, которую я собственноручно мог и страстно хотел превратить в многоточие.
Растерев и без того пылающие щеки ладонями, я вскочил с места и бросился к уже давно не подающему признаков жизни ноутбуку. Обновленная вкладка с входящими письмами заставила меня досадливо чертыхнуться, но разгоревшейся во мне прыти не поубавила. Метнув решительный взгляд на часы, добравшиеся своими стрелками до без четверти восемь, я наспех умылся ледяной водой и схватился за телефон. Ожидая отклика абонента, я рывками перемещался по комнате и скидывал в свой рюкзак документы и вещи, которые могли бы мне пригодиться.
- Алло, - наконец прозвучавший в трубке, голос был заспанным и, похоже, не очень мною довольным.
- Ева, мне нужно уехать на пару дней, - запыхавшись частил я, сразу перейдя непосредственно к делу. - Справитесь?
- Что-то случилось, Том? - её молниеносно сменившаяся интонация, говорила о том, что сестра теперь точно проснулась.
- Нет. Я...
- Хочешь его разыскать? - она опередила меня с ответом, хотя я и не собирался с ним юлить.
- Да.
Затаившаяся на том конце, Ева молчала вызывая во мне призрак сомнения, которому я совершенно не собирался повиноваться.
- Эта идея тебе кажется абсурдной?
- Нет, просто... Я очень за тебя волнуюсь.
- Я не могу так всё это оставить, понимаешь? - бросив собранный рюкзак к ногам, я еще раз взглянул на часы и убедившись, что вполне успеваю на девятичасовой поезд, устало рухнул на кровать. - Мне нужно хотя бы с ним поговорить!
- Том, он как-то упоминал, что живет в Тиргартене. Попробуй разыскать его по телефонному справочнику.
- Я тебя обожаю, ты в курсе? - хохотнул я и пожалел, что мы всего лишь говорим по телефону.
- Взаимно, - теперь я слышал, что моя встревоженная малышка тоже улыбалась и окончательно убедился в верности своих намерений.
- Только прикрой меня перед Мартой, ладно? Не хочу, чтобы она попусту переживала.
- А меня терзать, значит, можно? - почти взвизгнув, сестра не преминула воспользоваться случаем и выказать свой сварливый характер.
- Без тебя мне никак.
Закончив этот разговор на позитивной ноте, я вскочил на ноги и поспешил выдвинуться в путь. Ближайшая к нам железнодорожная станция была в пятидесяти пяти километрах и в моем распоряжении оставалось всего пятьдесят минут для того, чтобы успеть на проходящий здесь утренний поезд.
Прибавляя газу, я мчался по обрамленной заснеженными соснами дороге и безмерно радовался тому, что буйствовавшая вчера метель поутихла. Понимая, что превышаю допустимую для этого участка дороги скорость, я не мог совладать с захватившим меня в свои цепкие лапы возбуждением и внутренне дрожал, легко поддавшись, подстегивающему мои действия адреналину.
Добравшись до станции за каких-то тридцать пять минут, я оставил свой джип на засыпанной гравием площадке-стоянке и поспешил свериться с расписанием и купить билет. Курсировавших в северном направлении, в течение суток, здесь проходило три поезда, но именно утренний был наиболее востребованным и пользовался особенным спросом у жителей. Именно поэтому, небольшое здание станции не вмещало всех ожидающих и часть пассажиров была вынуждена коротать время до прибытия девятичасового состава непосредственно на перроне.
Заполучив проездной талон в автомате, я взглянул на почти образующие прямой угол стрелки висящего над моей головой циферблата и накинул капюшон. Кроме нервно переступавшего с ноги на ногу меня, на перроне было еще несколько человек, вскользь зацепив взглядом которых, я тут же отвернулся. Двое с рюкзаками и лыжами, супружеская пара и недовольно что-то до них пытающийся донести подросток, и невысокого роста мужчина, разговаривающий по мобильному телефону. Направив же взгляд в противоположную от этих попутчиков сторону, я задержался и даже обернулся в полкорпуса.
У самой стены, замотанная по самый нос в ярко-малиновый шарф, стояла девушка в руках которой был точно такой же переплет, что и утяжелял сейчас мой рюкзак. Я видел, как почти не моргая суетятся по тексту её глаза, стремясь поскорее встретиться с новой, несущей вожделенную информацию строчкой. Я замер и забыв о всяком приличии, не отрываясь смотрел на целиком и полностью поглощенную чтением девушку и ощущал нечто, неимоверно меня тронувшее и вот-вот готовое вырваться из покрытого завесой подсознания.
Вдруг опустив руки со всё ещё открытой книгой, она закрыла глаза и горько чему-то заулыбалась. В моей груди полыхнуло и неприятно обожгло вмиг затаившуюся и казалось, совсем переставшую стучать мышцу. На меня будто вылили ушат ледяной воды, заставив вмиг протрезветь и лицом к лицу столкнуться с до этого мнимой и очевидно, неверно воспринятой реальностью.
«Вдохновение можно черпать не только среди вещей, Томас» - запульсировавшая в моем прозревшем мозгу фраза, жгла и хлесткими ударами била по восставшей во мне пару часов назад самоуверенности. Его история была лишь вымыслом, но не настолько изощренным, чтобы ей было место только в моей, отдельно выдернутой из общей массы человеческих судеб жизни.
Он просто подарил мне книгу и в этом не было абсолютно никакого, с умыслом закодированного и адресованного мне посыла. Нечаянно это осознав, я запрокинул голову и бесшумно смеялся, глядя в распростертые надо мной, синевато-серые небеса. Нащупав в кармане билет и скомкав его в кулак, я шагал проч с платформы и больше ничего не чувствовал. Нагрянувшая в предрассветный час, моя эйфория меня скоропостижно покинула, оставив вместо себя ломающую тело усталость и заполонивший измученное сознание вакуум. Все эти часы, я держался на ногах только благодаря питавшему меня источнику надежды, который сейчас иссяк и практически лишал меня жизни.
Я не запомнил обратной дороги. И оказавшись среди родных стен, хотел только одного – не помнить и всего остального. Я стягивал с себя одежду и по-свински швырял её на пол, торопясь восстановить нарушенную мной же справедливость и дать лишенному в эти сутки организму отдых. Рухнув в кровать, я вцепился обеими руками в подушку и пытался расслабиться, надеясь, что сумею ото всего отрешиться и как следствие, крепко заснуть.
Честно стараясь выдворить из разламывающейся головы каруселью вертящиеся мысли, я промаялся порядка двух часов, но в своём стремлении так и не преуспел. Мне оставалось только признать, что довлеющие надо мной эмоции были слишком сильны и абсолютно мне не подвластны. Засасывая меня в свой гибельный водоворот, они не считались с моими желаниями и влекли, как мне уже начало казаться, в пучину безумия.
В конце концов смирившись с тем, что справиться с самим собой у меня не получается, я поднялся, решив отправиться в «Два барсука» и занять себя делом. Да и людское общество, как я уже успел убедиться, шло мне на пользу и я хотя бы на время переставал думать о человеке, которому был совершенно безразличен.
Звякнув дверным колокольчиком и шагнув в теплое помещение, я тут же встретился глазами с управляющейся за стойкой сестрой. Держащая в руках кофейник, она тяжело выдохнула, но мне в этом её действии привиделось явное облегчение. Плюхнувшись на высокий стул, я несколько секунд молчал и бестолково рассматривал переплетенные в замок, свои пальцы.
- Почему ты мне не сказала, что я идиот? - спросил я, не торопящуюся сдвинуться с места кузину.
- Потому что, ты им не являешься, - спокойно ответила Ева и наконец поставила кофейник на столешницу. - Разве ты бы меня послушал?
Не дождавшись от меня ответа, она расцепила мои руки и взяла их в свои теплые ладошки.
- Он бы оставил адрес и если хотел бы, то мог позвонить сюда, - перечислял я, вновь и вновь вынося себе приговор, который ещё утром так жаждал обжаловать. - Мог бы ответить на электронное письмо... Если бы хотел.
Сестра молчала, подтверждая тем самым каждый мой довод и то, насколько я ослеп и тронулся рассудком.
- Том, а давай съездим на выходных в город! Сходим в кинотеатр, объедимся карамельного попкорна, хочешь? - Ева трясла меня за руки и напоминала мне Марту, которая всегда так делала, если пыталась нас уговорить или успокоить.
- Хочу, - заулыбавшись, я запросто с ней согласился.
Поцеловав сестру в веснушчатую щеку, я поплелся поздороваться с тётушкой и подыскать то, к чему мог бы себя продуктивно приложить.
- Томас, детка, ты почему здесь? - завидевшая меня Марта удивилась и пристально теперь рассматривала. - Ты не заболел?
Встав на носочки, она коснулась губами моего лба и взяв за плечи, развернула лицом к окну.
- Ева сказала, ты решил наведаться в Штутгарт по поводу восстановления на заочное отделение.
Про себя ухмыльнувшись находчивости вышеупомянутой личности, я судорожно соображал, пытаясь соответствовать её выдумке.
- Решил для начала отправить запрос по электронной почте.
- Хорошо, а то у нас на сегодня есть доставка. Какой-то ты бледный... Может позвонить Кристиану, пусть тебя подменит?
- Нет-нет, - я мотал головой и радовался тому, что мне так быстро сыскалось применение. - Я в порядке.
- Ну, хорошо, - всё еще глядя на меня с некоторым подозрением, Марта взялась разъяснить уготованное мне поручение: - К половине первого нужно доставить именинный пирог Фишерам. Затем, вот эти кексы и пончики в художественную школу и три лимонных пирога в «Хижину».
- Там кто-то уже поселился? - услышав последний пункт своего назначения, я заметно оживился.
- По всей видимости, да. Хотя лично знакомиться никто не приходил, - пожав плечами, Марта всучила мне листок со своими записями и вернулась к поджидающим её в духовке пирогам.
- Новоселье у них там что ли? - буркнул я и шагнул к уже приготовленным коробкам.
Погрузив в машину всю подлежащую доставке выпечку, я уселся за руль и в очередной раз подивился тому, как мастерски судьба надо мной изгаляется. Я был готов хоть двадцать раз на дню смотаться по указанным Мартой адресам, кроме того, что был указан последним. Как бы невозможно глупо это ни звучало, но видеть в этом доме кого-то, кроме Билла, мне совершенно не хотелось.
Благополучно выполнив первую часть своего поручения, я развернул автомобиль и ехал теперь туда, где остались не только мои счастливые воспоминания, но и мимолетная вера в то, что я повстречал того самого человека. Но, ни то, ни другое, мне больше не принадлежало и потому, я не спешил, намерено сбавляя обороты рычащего двигателя и оттягивая встречу с неизбежным.
Уже шагая по ведущей к дому дорожке, я нервно вертел на пальце ключи и испытывал нечто, очень сродное с испепеляющей и выжигающей всё изнутри ревностью. И, я точно помнил, что в прошлый мой визит подобного колющего чувства во мне не возникло и я был куда более вменяем и адекватен. Пытаясь взять себя в отчего-то трясущиеся руки, я глубоко вдохнул и выдохнул, и лишь после этого нажал на кнопку звонка.
Показавшееся мне бесконечным, моё ожидание не собиралось заканчиваться и на мой, уже повторный звонок, спустя пару минут всё еще не реагировали. Теперь, к моему пагубному чувству стремительно примешивалась злоба, которая и побудила меня нахально дернуть ручку и обнаружить перед собой неожиданно распахнувшуюся дверь.
- Эй! Есть кто дома? - гаркнув внутрь, я стал стучать по не являвшемуся больше преградой деревянному массиву.
Жильцы не отзывались и мне ничего больше не оставалось, как шагнуть за порог и поставить свои коробки на пол. Непроизвольно обведя взглядом открывшееся передо мной пространство, я с удивлением обнаружил, что здесь ничего не изменилось. Передо мной не предстало ничего чужеродного, и мне на секунду показалось, что я ощущал присутствие того, кто жил здесь ранее. Очнувшись и сбросив с себя это наваждение, я поторопился сделать шаг назад и затворить за собой дверь, не желая выстудить протопленное помещение и всё же встретиться с новыми хозяевами.
- Здравствуй, Томас, - вздрогнув от ударившего в мой затылок голоса, я выронил из рук ключи и не мог заставить себя обернуться.
12.
Захлебнувшееся последним ударом, моё сердце гулко пульсировало теперь в висках и мне казалось, что это оно сейчас оборвалось и с оглушительным звоном приземлилось на пол.
Хватанув ртом порцию морозного, едва ли способного привести меня в чувства воздуха, я развернулся и молча наблюдал за тем, как он склонился к моим ногам и подобрал ключи. Глядя на раскрытую ладонь и покоящуюся на ней связку, я никак не мог отдышаться и поднять, будто прикованные к кучке отштампованного металла глаза. Машинально протянув руку, я хотел забрать принадлежащую мне вещь, но ладонь вдруг сомкнулась, заключив в плен не только ключи, но и успевшие до них дотронуться пальцы.
За эти секунды, я будто выгорел дотла и вот-вот должен был рассыпаться серым прахом, который бы подхватил порывистый ветер и разметал над покоящимся глубоким сном Синим озером. Я вскинул взгляд, готовый тот час распрощаться с жизнью, только бы иметь шанс снова заглянуть в кофейные глаза своего «убийцы».
Мне довелось рассмотреть лишь вырвавшееся из его рта полупрозрачное облачко и порывистое движение навстречу, которое заставило нас обоих опустить руку и вновь обронить мои ключи. Я камнем рухнул в пропасть, вдруг ощутив тепло прижавшихся к моим губ и движение его кисти, смявшей мои волосы на затылке.
Вышвырнутый за границы этой Вселенной, я не дышал и барахтался в сковавшем меня смятении, не до конца понимая, что происходящее имеет место быть в действительности. Его губы начали ускользать, но я не позволил, притянув к себе еще ближе и заставив поделиться со мной горячим выдохом. Оборвавшийся с глухим стоном, он колючим разрядом прошелся по моей коже, вздыбив каждый волосок и вынудив мелко задрожать.
Жадно сминая легко поддавшиеся моему натиску губы, я так боялся его отпустить, будто за прекращением этого сладкого безумства следовала моя неминуемая погибель. А я хотел жить и во всю прыть торопился им насладиться. Хватая ртом каждый, принадлежащий ему глоток воздуха и слушая бешено колотящееся в сантиметре от моего сердце. Ничего не соображая, я просто знал, что умру, стоило ему сейчас остановиться и прошептать такое же, как у меня тогда: «Прости».
Я послушно шагнул назад, когда рука Билла соскользнула с моего затылка и нажала на ручку запертой мною двери. Запнувшись о сиротливо стоящие у порога коробки, я не успел среагировать и рухнул на пол, утащив вместе с собой стиснутого в крепких объятиях парня. Будто неожиданно пробудившись, мы смотрели друг на друга широко распахнутыми глазами и тщетно пытались отдышаться. Я всё ещё не мог поверить ни собственному зрению, которое, как мне чудилось во всю обманывалось, ни крепко удерживающим его рукам.
- Я привез заказ, - запоздало пояснил я, даже не пытаясь отыскать в себе силы, чтобы отвести взгляд от нависшего надо мной лица.
- Спасибо, - прошептавшие благодарность, его губы были так близко, но больше мне не принадлежали.
Я искал в его глазах необходимый мне ответ, но добровольно увязал в поработившем меня омуте и терялся, не зная, чего мне теперь ожидать. Карие глаза смотрели на меня так, как никогда ранее, но их выражение мне отчего-то казалось знакомым. Провоцирующее волнительный спазм в легких, оно где-то мне уже встречалось, но вспомнить этого сейчас я был не в состоянии.
- Ты приехал поработать над новой книгой? - спросил я, устав тягаться с лихорадившим меня напряжением.
- Нет, - едва заметно мотнув головой, он улыбнулся. - Я приехал поработать над жизнью.
Выдохнув и непроизвольно закрыв веки, я будто собирался заново из разбросанных по сторонам ошметков и понимал, что распирающее меня изнутри тепло, наверняка зовется счастьем.
- Зачем ты заказал аж три пирога? - улыбнулся я, в очередной раз хрустнув смятой подо мной коробкой.
- Я не планирую выходить отсюда в ближайшие сутки.
В направленном на меня взгляде не было и намека на лукавость. Пронзающий, он сводил с ума и не оставлял шансов на мышление в каком-то ином, не связанном с воспламеняющимся во мне желанием русле. Постепенно чернеющий, он старательно на мне сосредотачивался, но тут же слабел и точно одурманенный, сводился к переносице. Меня уносило от этого зрелища и я досрочно пьянел, запросто поддавшись этому бессознательному гипнозу.
- Ты не съешь всё это один, - заметил я и нетерпеливо облизал губы, заметив надвигающуюся в их сторону «угрозу».
- Вы мне поможете, Томас?
Ухмыльнувшись звучавшему теперь нелепо обращению, я схватил его за куртку и мощным рывком заставил наши тела перевернуться.
- С удовольствием, Билл, - дав свой ответ на грани слышимости, я тут же завладел влагой приоткрывшегося мне навстречу рта.
Дорвавшийся и стремительно теряющий над собой контроль, я требовательно владел его языком и своей безудержностью катился на границу с грубостью. Подстегнутый его жаром и покорностью, остервенело хватал и наверняка ощутимо прикусывал, признавшись себе в том, что мщу сейчас за тот, мне не доставшийся поцелуй.
Поднявшись на ноги, мы пытались идти, осуществляя с трудом дающиеся шаги, но постоянно останавливались, вслепую натыкаясь на преграды, которые были несущественными по своей сути. Нас тормозили ступеньки и дверные проемы, служившие пристанищами для нескончаемых объятий и хаотичных движений запутывающихся и отчаянно пытающихся нас высвободить из одежды рук.
Я потерялся в нём и был уже невменяем, когда уронил на мягкое и настойчиво добирался до распаленного и льнувшего ко мне тела. Проникнув ненасытными руками под майку, я замер и беззвучно ахнул, вдруг обнаружив на бледном торсе темные рисунки. Вынужденно отстранившись, я осторожно прикасался пальцами к покрывающим весь левой бок вензелям и внутренне содрогнулся от пришедшего мне понимания скрытой в них сути. В переплетающихся друг с другом строчках, мне ясно виделась его боль и гнетущее мятежную душу отчаяние.
- «Мы не перестаем кричать...», - прошелестел я одними губами и непроизвольно поднял свой взгляд.
- Я посвятил её маме.
Мне на мгновение показалось, что я слышу этот не прекращающийся вопль и чувствую разрушительное давление на попавшихся в мощные тиски висках. Завитки выбитых на коже букв мне виделись теперь шрамами, которые никак не заживали, как бы он ни старался их залечить.
Я целовал их, двигаясь по длинной надписи губами и старался ничего не упустить. Ни единого, скатывающегося до хрипоты вздоха, на порывистых движений, опустившихся на мою голову рук. Он трепетал подо мной, а я задыхался, охваченный диким желанием топить его в своей ласке.
Я смотрел в его помутневшие и затянутые поволокой глаза, когда расстегивал молнию и спускал с узких бедер мешающие мне джинсы. Оставшееся под пологом тонкой ткани, его возбуждение туманило мой собственный разум и я беспрекословно подчинился его власти. Уверенно накрыл ладонью и смял, выколотив из колыхавшейся подо мной груди первый, не сумевший в ней удержаться стон.
Мне захотелось разодраться на части и наслаждаться им всем и сразу. Чувствовать жар его подрагивающих в предвкушении губ и становящийся пряным, привкус заходящейся в лихорадочной судороге кожи. Возросшее в ранг острой необходимости, мое желание долбило по мозгам и я ни секунды не колебался, когда обнажил его полностью.
Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 52 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |