БЛАГОДАРНОСТИ 17 страница

Она снова поклонилась и в спешке покинула комнату.

– Давай усадим тебя сюда, хорошо? – сказал Фьюри у кровати.

Лейла покачала головой. – Вы уверены, что мы пришли туда?

– Ага. – Праймейл подошел к ней и помог пересечь комнату. – Это одна из ВИП-палат.

Лейла посмотрела через плечо. Куин устроился в углу напротив ширмы, его упакованное в кожу тело было подобно тени, отбрасывающей угрозу. Он оставался неестественно неподвижным, его дыхание было ровным, он не отрывал взгляда от пола, а руки держал за спиной. Но Куин не был спокоен. Нет, казалось, он был готов к убийству, способен на него, и на мгновение, укол страха пронзил Лейлу. Он никогда раньше не пугал ее, но, с другой стороны, она никогда не видела его в таком потенциально агрессивном состоянии.

Но, по крайней мере, эта сдерживаемая жестокость, казалось, не была направлена на нее или даже на Праймейла. Также Док Джейн, которая сидела на обитом шелком кресле, тут не причем.

– Давай, – сказал нежно Фьюри. – Вот сюда.

Лейла попыталась подняться, но матрас был слишком высоко над полом, а ее руки такими же слабыми, как и ноги.

– Я помогу. – Фьюри осторожно обхватил руками ее за спину и под коленями, а потом аккуратно поднял. – Вот так.

Она застонала, устраиваясь на кровати, резкая судорога сжала ее живот. Когда абсолютно каждый взгляд в комнате обратился к ней, Лейла попыталась прикрыть гримасу улыбкой. Безуспешно: хотя кровотечение оставалось на одном уровне, волны боли нарастали, их продолжительность увеличивалась, промежутки между ними становились короче.

И вскоре это превратится в одну непрекращающуюся агонию.

– Я в порядке…

Стук в дверь оборвал ее.

– Могу я войти?

Ей захотелось вскочить от одного голоса Хэйверса.

– О, Дражайшая Дева Летописеца, – выдохнула она, собираясь с духом.

– Да, – мрачно сказал Фьюри. – Входи…

Затем все происходило так быстро и стремительно, что описать это можно лишь одной фразой, которую она узнала от Куина.

Все черти ада сорвались с цепи.

Хэйверс открыл дверь и вошел внутрь… и Куин напал на врача, выпрыгнул из угла, ведомый кинжалом.

Лейла в тревоге закричала… но он не убил мужчину.

Однако он закрыл дверь телом терапевта… или, может, это было его лицо. И было сложно сказать, что стало источником стука – удар дверной панели о косяки, или тела целителя – о саму дверь. Возможно, и то, и другое.

Пугающе острое лезвие прижали к бледному горлу.

– Угадай, что ты сделаешь первым делом, козел? – прорычал Куин. – Ты извинишься перед ней за то, что обращался с ней словно с гребаным инкубатором.

Куин рывком развернул мужчину. Очки в роговой оправе были разбиты, одна линза покрылась паутиной из трещин, дужки торчали под неправильными углами.

Лейла бросила взгляд на Фьюри. Праймейл, казалось, был не особо озабочен происходящим: он просто скрестил руки на своей огромной груди и прислонился к стене рядом с ее кроватью, очевидно, его абсолютно устраивало то, как все вышло. Реакция Джейн, сидящей в кресле напротив, была такой же, ее глаза цвета леса со спокойствием наблюдали за драмой.

– Посмотри ей в глаза, – выплюнул Куин. – И извинись.

Когда воин потряс целителя так, словно тот был тряпичной куклой, доктор что-то промямлил.

Ужас. Лейла должна была вести себя как леди и не получать от этого удовольствие, тем не менее в мести было свое наслаждение.

Печаль тоже, потому что до этого вообще не должно было дойти.

– Ты принимаешь извинения? – спросил Куин голосом, полным злости. – Или хочешь, чтобы он встал на колени? Я буду до одури счастлив превратить его в коврик у твоих ног.

– Этого достаточно. Спасибо.

– А сейчас ты скажешь ей… – Куин снова встряхнул терапевта, руки Хэйверса дергались в суставных сумках, его свободный белый халат был подобен флагу, – и ей одной, что, черт возьми, происходит с ее телом.

– Мне нужна… карта…

Куин обнажил клыки и придвинулся вплотную к уху Хэйверса… будто он хотел откусить его.

– Брехня. Ну а если ты не лжешь? То провал в памяти станет причиной твоей смерти. Мгновенной.

Хэйверс и без того был бледным, сейчас он основательно побелел.

– Говори, доктор. И будет чудесно, если Праймейл, который производит на тебя такое впечатление, будет так добр и сообщит мне, если ты вдруг отведешь от нее взгляд.

– С удовольствием, – ответил Фьюри.

– Я ничего не слышу, Док. А я едва ли отличаюсь терпением.

– Вы… – Его взгляд за разбитыми очками встретил ее собственный. – Ваш ребенок…

Она почти пожелала, чтобы Куин перестал настаивать на зрительном контакте. И без того было больно смотреть на врача, который обращался с ней так скверно.

Но, с другой стороны, Хэйверс был обязан смотреть на нее, а не она – на него.

Она смотрела в глаза Куина, когда Хэйверс сказал:

– Вы теряете своего ребенка.

В этот миг все помутилось, и Лейла поняла, что плачет. Но она ничего не чувствовала. Словно ее душа вылетела из тела, все, что двигало ею и связывало с миром, исчезло, будто никогда и не было этого.

Куин не выказал никакой реакции. Даже не моргнул. Не сменил стойки или положение кинжала в руке.

– Что-то можно сделать по медицинской части? – спросила Док Джейн.

Хэйверс хотел покачать головой, но застыл, когда острое лезвие врезалось в кожу его шеи. Выступила кровь и потекла за накрахмаленный воротник его официальной рубашки, красный хорошо подходил его галстуку-бабочке.

– Ничего из известного мне, – хрипло ответил терапевт. – На земле – нет, по крайней мере.

– Скажи ей, что это не ее вина, – потребовал Куин. – Скажи, что она не сделала ничего плохого.

Лейла закрыла глаза.

– Предполагаю, что это правда…

– С людьми обычно так и бывает, если не замешана травма, – вмешалась Док Джейн.

– Скажи ей, – настаивал Куин, его рука начала легонько вибрировать, будто он был на волосинке от того, чтобы выплеснуть свою жестокость.

– Это правда, – прохрипел Хэйверс.

Лейла посмотрела на доктора, нашла его взгляд за разбитыми очками.

– Ничего?

Хэйверс говорил быстро:

– Частота спонтанных выкидышей приблизительно равна одной из трех беременностей. Уверен, что, как и в случае с людьми, это вызвано саморегуляцией организма, которая не позволяет выносить ребенка из-за различных дефектов.

– Но я определенно беременна, – сказала она пустым тоном.

– Да. Анализ вашей крови подтвердил это.

– Существует риск ее здоровью, – спросил Куин, – если это продолжится?

– Вы ее Уорд? – выпалил Хэйверс.

Фьюри вмешался.

– Он отец ее ребенка. Поэтому относись к нему с тем же уважением, что проявляешь ко мне.

От этого терапевт выпучил глаза, его брови накрыли разбитую роговую оправу. И это было забавно; именно тогда Куин показал толику реакции… она мельком появилась на его лице прежде, чем суровые черты снова исказила агрессия.

– Отвечай, – выплюнул Куин. – Она в опасности?

– Я-я… – Хэйверс сглотнул ком. – Нет медицинских гарантий. В общем и целом я бы сказал «нет»... она здорова в других отношениях, а потеря ребенка протекает по обычному ходу. В дальнейшем…

Когда доктор продолжил говорить, Лейла отметила, что его образованный, благородный тон был более неспокойным, чем предыдущей ночью.

Все ушло, исчез слух, вместе с ощущением температуры в комнате, кровати – под ней, тел, окружавших ее. Она видела лишь разноцветные глаза Куина.

Единственная ее мысль, когда он держал кинжал, приставленным к горлу мужчины?

Пускай они не любили друг друга, он был именно тем, кого Лейла хотела видеть отцом своего ребенка. С тех самых пор, как решила вступить в настоящий мир, она познала, как трудна жизнь, что другие могут строить против тебя козни… и что порой принципиальная сила – единственное, что помогает пережить ночь.

Последнего у Куина было в избытке.

Он был великим, внушающим страх защитником, именно тем, в ком нуждалась женщина, будучи беременной, кормящей, ухаживающей за ребенком.

Это и его врожденная доброта делала его благородным в ее глазах.

Вне зависимости от цвета его глаз.

***

Почти в пятидесяти милях от клиники, в которой Хэйверса напугали до усрачки, Эссейл сидел за рулем своего «Рэнж Ровера», качая головой в неверии.

События вокруг этой женщины развивались все интереснее и интереснее.

Благодаря GPS, он издалека отследил ее «Ауди», когда она решительно покинула свой район и выехала на Северное шоссе. На каждом съезде в пригород он ожидал, что она соскочит с шоссе, но когда они оставили Колдвелл далеко позади, он начал думать, что женщина вполне могла направляться прямиком в Манхэттен.

Но нет.

Вэст Поинт, дом почтенной военной школы для людей, располагался на полпути между Нью-Йорком и Колдвеллом, и Эссейл испытал облегчение, когда «Ауди» съехала с шоссе в этом месте. Многое могло произойти в землях, где почтовые коды начинались с «100», а он не хотел сильно отдаляться от дома по двум причинам: во-первых, близнецы до сих пор не сообщили, показались ли те диллеры из низшей лиги, и, во-вторых, рассвет рано или поздно настанет, и ему не нравилась перспектива оставить свой навороченный и укрепленный «Рэнж Ровер» на обочине где-то там, когда ему придется дематериализоваться в безопасное место.

Съехав с шоссе, женщина сбавила скорость до четких сорока-пяти миль в час, минуя преамбулу из пригородных заправок, туристических отелей и ресторанов фаст-фуда. Потом, в конце вереницы этого «быстро, дешево и без проблем», все становилось дороже. Начали появляться величественные дома, перед которыми лужайки стелились словно ковры, их невысокие каменные стены растянулись по обеим сторонам дороги. Однако женщина проехала мимо поместий, наконец, припарковавшись у небольшого парка с видом на реку.

Когда женщина вышла из машины, он проехал прямо мимо нее, повернув голову в ее сторону, оценивая.

Сто ярдов спустя, за пределами ее зрения, Эссейл остановился на обочине, вышел на пронизывающий ветер и застегнул свое двубортное пальто на все пуговицы. Его легкие туфли не были приспособлены для слежки на снегу, но плевать. Ноги потерпят холод и влагу, а дома в шкафу, его ждет дюжина аналогичных пар.

Так как следящее устройство было на машине женщины, а не ее теле, Эссейл не терял ее из виду. Разумеется, вскоре она надела беговые лыжи, а потом, накинув белую лыжную маску и укрыв свое стройное тело бледной камуфляжной паркой, она буквально растворилась в зимнем ландшафте.

Он не отставал от нее.

Материализуясь через пятнадцать-двадцать ярдов, он находил сосны, которые укрывали его, пока женщина двигалась вперед к особнякам, а ее лыжи преодолевали укрытое снегом расстояние.

Она направлялась к одному из тех огромных домов, подумал Эссейл, нагоняя ее, предугадывая ее направление, по большей части, верно.

Каждый раз, когда она проходила мимо него, не зная об этом, его тело хотело выпрыгнуть на нее. Завалить. Укусить ее.

По какой-то причине, от этой женщины в нем просыпалась жажда.

Стратегия «кошки-мышки» была весьма эротичной, особенно если об игре было известно только кошке.

Частная территория, на которую они, в конце концов, проникли, была примерно в миле, но, несмотря на дистанцию, ее изнурительный темп на тех лыжах нисколько не замедлился. Она заехала с правого угла передней лужайки, подошла к низкой стене, а потом продолжила свой курс.

Совсем нелогично. В случае ее обнаружения, машина была оставлена слишком далеко. Более близкая парковка была логичней? В конце концов, в любом случае, сейчас она была как на ладони, вокруг ни деревьев, за которыми можно укрыться, ни возможной защиты против незаконного проникновения, если ее заметят.

Только если она не знала владельца. В таком случае, зачем скрываться и красться в ночи?

Лужайка в семь-восемь акров постепенно уводила к каменному дому в пятнадцать-двадцать тысяч квадратных футов, модернистские скульптуры стояли словно слепые, светящиеся сторожа, сады растянулись сзади. Все время женщина держалась вплотную к стене, и, наблюдая за ней, с расстояния в семьдесят пять футов, он чувствовал, что впечатлен ею. Она двигалась по снегу словно ветер, невидимая и быстрая, ее тень падала на серую каменную стену, словно растворяясь на ней…

Аааааа.

Вот почему этого она выбрала этот маршрут, ведь так?

Да, действительно, лунный свет лился под таким углом, что ее тень падала прямо на камни, тем самым создавая отличный камуфляж.

Странное покалывание прошлось по нему.

Умно.

Эссейл устремился вперед, находя укрытие между насаждениями в стороне от дома. Вблизи он увидел, что величественный особняк не был новой постройкой, но он также не был старинным… но, с другой стороны, в Новом Свете сложно встретить что-то построенное ранее восемнадцатого века. Полно освинцованного стекла. Веранды. И террасы.

В общем итоге? Богатство и знатность.

Без сомнений, защищено различными видами охранных примочек.

Казалось маловероятным, что она просто выслеживала на местности, как было с его территорией. Во-первых, кольцо леса росло по ту сторону каменной стены, вдоль которой она передвигалась. Она вполне могла сбросить лыжи, устроиться у этого кустарника длиной в десять и высотой в двадцать футов и вполне насладиться видом на дом. Во-вторых? В таком случае, ей бы не понадобилось то, что лежало в рюкзаке на ее плечах.

Он был достаточно большим, чтобы уложить в него тело, и он был полным.

Она остановилась как по сигналу, достала бинокль и осмотрела местность, совершенно не двигаясь, только ее голова еле заметно шевелилась. А потом она устремилась через лужайку, двигаясь еще быстрее чем раньше, она буквально неслась к дому.

К нему.

Действительно, она направлялась прямо к Эссейлу, в промежуток между кустами, украшавшими переднюю сторону особняка, и высокой изгородью, опоясывавшей задний сад.

Очевидно, она хорошо знала территорию.

Так что он выбрал лучшее место.

И при ее приближении он отодвинулся лишь немного… потому что будет не против, если его засекут.

Женщина остановилась на лыжах прямо в пяти футах от него, оказываясь так близко, что он мог учуять ее запах не только в своем носе, но и на задней стенке горла.

Ему пришлось сдержать себя, чтобы не заурчать.

После усилий, приложенных для того, чтобы быстро пересечь этот газон, она тяжело дышала, но ее сердечнососудистая система быстро восстановилась – признак полного здоровья и силы. И скорость, с которой она сейчас действовала, воистину возбуждала.

Сняла лыжи. Открыла рюкзак. Достала…

Она собиралась забраться на крышу, подумал он, когда женщина извлекла нечто похожее на гарпун, направила его высоко и спустила с курка хватательный крюк. Мгновение спустя издалека раздался лязг металла.

Посмотрев вперед, Эссейл осознал, что она выбрала один из немногих участков камня без окон… и он был защищен весьма длинной стеной из высоких кустарников, в которых прятался он сам.

Она собиралась проникнуть внутрь.

И тут Эссейл нахмурился… и дематериализовался с того места, откуда наблюдал за ней.

Снова появляясь позади особняка, на уровне земли, он уставился в многочисленные окна, приложив руки к холодному стеклу и наклоняясь ближе. Внутри было преимущественно темно, но не полностью: тут и там были оставлены включенные лампы, светильники испускали свет на мебель, которая представляла собой комбинацию антиквариата и современного искусства. Стильно, весьма: в своей безмятежной дремоте место напоминало музей, или сцену, снимаемую для журнала, все было расставлено с точностью, предполагавшей, что хозяева не привыкли расставлять мебель и предметы искусства.

Никакого беспорядка, ни буднично разбросанных газет, счетов, писем, квитанций. Ни пальто, переброшенных через спинку, сброшенных у дивана туфель.

Абсолютно все пепельницы были кристально-чистыми.

На ум пришел один, всего один человек.

– Бенлуи, – выдохнул он себе под нос.

Глава 36

По настойчивым вибрациям в нагрудном кармане Кор понял, что солдаты ищут его.

Он не отвечал.

Стоя снаружи сооружения, в которое отвели его Избранную, он был неспособен уйти, даже видя, как непрекращающийся поток вампиров подъезжал или материализовывался перед входом, через который ее провели. Воистину, столько народу вошло и вышло, без сомнений, это была лечебница.

По крайней мере, никто, казалось, не заметил его, все были слишком озабочены тем, что их мучило… несмотря на то, что он стоял вне укрытия.

Боги, его тошнило от самой мысли, что привело сюда его Избранную…

Холодный воздух, которым он наполнил легкие, помог ослабить рвотный рефлекс.

Когда ее настиг жаждущий период? Должно быть, это произошло совсем недавно. Последний раз он видел ее…

«Кто был отцом?» – подумал он в сотый раз. Кто взял то, что принадлежало ему…

– Не тебе, – сказал он себе. – Не тебе.

Это твердил его разум, а не инстинкты. Но глубоко внутри, в самой его мужской сущности, она была его женщиной.

И по иронии, именно по этой причине он не напал на больницу… заручившись поддержкой своих солдат, при необходимости. Пока она получала лечение, последнее, что ему нужно – прерывать процесс.

Пока время шло, а информационная дыра доводила его до безумия, он осознал, что даже не слышал об этой клинике. Если бы Избранная принадлежала ему? Он бы даже не знал, куда отвести ее за помощью… определенно, он бы послал Тро найти что-нибудь, как-нибудь, чтобы предоставить ей уход, но в случае экстренной медицинской необходимости? Несколько часов в поисках целителя могли стать вопросом жизни и смерти.

Братство, с другой стороны, знало, куда доставить ее. И когда она покинет сооружение, они без сомнений увезут ее в теплый, безопасный дом, где еда будет в достатке, мягкая кровать и крепкая стена из, по меньшей мере, шести полнокровных воинов, которые будут охранять ее сон.

Ирония, что он почувствовал облегчение, представив это. Но, с другой стороны, Общество Лессенинг – весьма опасный противник… и что бы ни говорили о Братстве, они веками доказывали, что являются способными защитниками.

Внезапно его мысли переместились к тому складу, где ночевали он и его солдаты. То холодное, сырое, негостеприимное помещение в действительности было лишь немногим лучше предыдущих их мест ночлега. Если бы Избранная была с ним, где бы он держал ее? Ни один мужчина в его присутствии не увидел бы ее, особенно когда ей необходимо переодеться или принять ванну…

Рык зародился в его горле.

Нет. Ни один мужчина не взглянет на ее плоть, иначе он живьем снимет с него кожу…

О, боже, она легла с другим. Открылась и приняла в свою священную плоть другого мужчину.

Кор приложил ладони к лицу, от боли в груди он зашатался на ногах.

Это должен быть Праймэйл. Да, конечно, она легла с Фьюри, сыном Эгони. Так взращивали Избранных, насколько ему подсказывала память и слухи.

Вдруг перед его разумом встал ее идеальный лик и стройное тело. От мысли, что другой раздел ее и накрыл это тело…

«Прекрати», – сказал он себе. «Прекрати это».

Вытаскивая свой разум из пучины безумия, он заставил себя определить подходящие покои, которые мог бы предоставить ей. При любых условиях.

Единственная мысль, посетившая его – вернуться и убить ту женщину, от которой его солдаты питались прошлой ночью. Тот коттедж был старомодным и уютным…

Но куда пойдет его Избранная в течение дня?

И, к тому же, он никогда не опозорит ее, не позволит ей даже пройти по тому ковру, на котором творилось столько секса.

– Прошу прощения.

Кор потянулся к пистолету в своей куртке, поворачиваясь. Но не было необходимости применять силу… это всего лишь миниатюрная женщина с ребенком. Очевидно, они вышли из фургона, припаркованного в десяти футах от них.

Когда ребенок спрятался за матерью, ее глаза расширились от страха.

Но, с другой стороны, когда натыкаешься на монстра, едва ли станешь приветствовать его с радостью.

Кор низко поклонился, преимущественно потому, что вид его лица определенно не помогал ситуации.

– Ну, разумеется.

На этом он отступил назад, а потом развернулся, возвращаясь к тому месту, которое занимал изначально. Воистину, он не понимал, насколько открытым был сейчас.

И он не стремился к бою. Не с Братством. Не с тем состоянием, в котором была его Избранная. Не… здесь.

Закрыв глаза, он жалел, что не может вернуться в ночь, когда Зайфер отвез его на тот луг, и Тро, желая спасти его, обрек Кора на жизнь ходячего мертвеца.

Связанный мужчина, который не мог быть со своей женщиной?

Мертвый, пускай и способный двигаться…

Дверь без предупреждения открылась, и снова показалась его Избранная. Внезапно инстинкты Кора закричали, требуя действий, наперекор всем причинам оставить ее в покое.

«Возьми ее! Сейчас же!»

Но он не сделал этого: мрачные лица тех, кто сопровождал ее с такой заботой, заставили его застыть на месте… плохие новости омрачили их пребывание внутри.

Как и раньше, ее буквально отнесли в машину.

И он по-прежнему чувствовал запах ее крови в воздухе.

Его Избранную устроили на заднем сидении того седана, женщина села рядом. Потом Фьюри, сын Эгони, и воин с разноцветными глазами сели впереди. Автомобиль медленно развернули, будто из-за заботы о драгоценном грузе на заднем сидении.

Кор следовал за ними по пятам, материализуясь в такт постоянной скорости, которую они набрали сперва на сельской дороге в конце переулка, а потом и на шоссе. Когда машина добралась до подвесного моста, он снова материализовался на самой высокой балке, а потом, когда его женщина проехала внизу, он перепрыгивал с крыши на крышу, пока седан путешествовал по центру.

Он последовал за машиной на север, пока та не съехала с шоссе, въезжая в фермерскую зону.

Он оставался с ней все время.

Именно тогда он и раскрыл место дислокации Братства.

Глава 37

Пока Блэй крутил фамильный перстень на указательном пальце, его зажженная сигарета медленно горела в другой руке, а задница потихоньку немела… но никто не зашел через двери вестибюля.

Сидя на первой ступеньке парадной лестницы особняка, он собирался нарушить обещание вернуться домой, данное своей матери. По крайней мере, не сегодня. После сумасшествия прошлого вечера, с аварийной посадкой и последовавшей драмой, Роф приказал Братству и воинам взять день отдыха. Поэтому технически, ему следовало позвонить родителям и сказать маме, чтобы она готовила моцареллу и мясной соус.

Но черта с два он покинет сейчас дом. Не после тех криков, что доносились из комнаты Лейлы, и того, как ее буквально пронесли на руках по лестнице.

Разумеется, Куин был сейчас с ней.

Джон Мэтью – нет.

Поэтому, чтобы там ни произошло, оно затмило обязанность аструкс нотрама, и значит… должно быть, Лейла теряет своего ребенка. Только что-то настолько серьезное могло нарушить порядки.

Он продолжил бить баклуши, беспокойство служило ему компанией, и, разумеется, его мозг решил ухудшить ситуацию: черт, он действительно переспал с Куином прошлой ночью?

Крепко затянувшись «Данхиллом», он с руганью выдохнул дым.

Это произошло на самом деле?

Боже, вопрос бился в его голове с того самого мгновения, как он проснулся от того чертовски сексуального сна, с эрекцией, видимо, считавшей, что мужчина спал рядом с Блэем.

В сотый раз мысленно проигрывая произошедшее, он мог думать лишь о… к слову, о плане, давшем осечку. После того, как он отверг Куина, вставшего на колени, Блэй вернулся в свою комнату и принялся расхаживать, ведя спор с самим собой, который ему абсолютно никуда не уперся, и превратил его мозги в фуа гра.

Но он принял верное решение, когда ушел. На самом деле. Да.

Проблема в том, что решимость быстро испарилась. Когда день пошел на убыль, он мог думать лишь о том времени, как отец засек его за кражей сигарет у одного из семейных додженов. Он был молодым претрансом, и в качестве наказания отец выгнал его на улицу и заставил выкурить все сигареты в пачке «Кэмела» без фильтра. Ему было до ужаса тошно, и только спустя пару лет он смог переносить пассивное курение.

И это стало новым планом.

Он хотел Куина так долго, так сильно, но лишь в теории, в мечтах, в которых все было таким образом, каким он только мог это вынести. Не все сразу, с избытком, крышесносно… и он прекрасно знал, что в реальной жизни Куин не станет сдерживаться, медлить. «План» заключался в том, чтобы приобрести фактический опыт и узнать, каков был жесткий секс на самом деле. И, черт, обнаружить, что это далеко не «хороший» секс.

Нельзя было выкурить всю пачку… и хотеть еще.

Господь всемогущий, впервые реальность оказалась лучше фантазии, стопроцентно самым лучшим его сексуальным опытом.

Но после доброта, которую проявил Куин, была невыносима.

В действительности, вспомнив ту нежность, Блэй соскочил с насиженного места и пересек яблоню на полу… будто куда-то направлялся.

И в этот момент открылись двери. Но не в вестибюль.

Библиотека.

Когда он посмотрел через плечо, из комнаты вышел Сэкстон. Он выглядел ужасно, и не просто потому, что у него остались припухлости на подбородке, благодаря нападению Куина… как бы быстро он не исцелялся.

Хороший, подумал Блэй. Хороший способ выразить расстройство чьим-то поведением: позволить оттрахать тебя по полной тому, кто ранее пытался придушить твоего бывшего.

Просто высший класс.

– Как ты? – спросил Блэй, и не в светском смысле.

Облегчение, что Сэкстон подошел к нему. Посмотрел в его глаза. Улыбнулся слегка, будто собирался пойти навстречу.

– Я вымотан. Голоден. Беспокоен.

– Не хочешь пообедать со мной? – выпалил Блэй. – Я в том же состоянии, и могу исправить лишь одну проблему – голод.

Сэкстон кивнул и спрятал руки в карманах слаксов.

– Замечательная идея.

В итоге они вдвоем оказались на кухне, за изношенного вида дубовым столом, сидя рядом друг с другом, лицом – к двери. Со счастливой улыбкой Фритц мгновенно включился в режим «предоставить-пищу» и, вот так неожиданность, десять минут спустя дворецкий поставил перед ними по чашке тушеной говядины, хрустящий багет, бутылку красного вина и сладкое масло на тарелочке.

– Я сейчас вернусь, господа, – сказал дворецкий, низко кланяясь. А потом прогнал всех остальных из кухни, начиная с тех додженов, что подготавливали овощи, и, заканчивая теми, что начищали серебро и чистили стекла в алькове.

Когда створчатая дверца захлопнулась за последним членом персонала, Сэкстон сказал:

– Поставить на стол свечу, и это будет свиданием. – Мужчина, подавшись вперед, ел с идеальными манерами. – Ну, полагаю, нам понадобиться кое-что еще.

Блэй посмотрел на него, доставая сигарету. Даже с мешками, залегшими под глазами, и почти исчезнувшими синяками на шее, на юриста было приятно смотреть.

Почему, черт возьми, он не мог…

– Только не говори снова, что тебе жаль. – Сэкстон вытер рот салфеткой и улыбнулся. – Это на самом деле не обязательно и неуместно.

Здесь и сейчас рядом с парнем их разрыв казался таким же нереальным, как и то, что произошло с Куином. Последняя пара дней вообще была на самом деле?

Ну, да. То, что произошло с Куином, не случилось бы вовсе, если бы они с Сэксом не расстались. В этом он был уверен… одно дело – мастурбировать тайком, и это уже плохо. Скурить всю сигарету? Черта с два.

Блин, хотя они с Сэкстоном разошлись, ему все равно казалось, что он должен признаться в грехе… хотя, если Куин был прав, то в одном смысле Сэкстон уже двигался дальше.

Пока они ели в молчании, Блэй покачал головой, хотя он не задавал вопроса, не было никакого разговора. Он просто не знал, что еще сделать. Порой перемены так быстро происходят в твоей жизни, так напористо, что сложно не отстать от реальности. Нужно время, чтобы все устроилось, новый центр равновесия установится только спустя какое-то время, а пока твои мозги будут кашей биться в голове.

Он все еще в состоянии каши.

– Тебе когда-нибудь казалось, что часы растягиваются в года? – спросил Сэкстон.

– Да, может, в десятилетия. Да. Конечно. – Блэй снова посмотрел на него. – На самом деле, я думал об этом же.

– Хорошая из нас вышла пара нытиков.

– Может, нам стоит носить черное.

– Нарукавные повязки? – предложил Сэкстон.

– Целиком, с головы до пят.

– А что мне делать со своей страстью к цветному? – Сэкстон указал на оранжевый платок от «Эрмес». – Но, с другой стороны, украсить можно все что угодно.

– Это объясняет привлекательность зубных украшений.

– Розовых пластмассовых фламинго.

– Брэнд «Хеллоу Китти».

Они одновременно рассмеялись. Это не было смешно, но дело не в юморе. А в том, что лед тронулся. Возвращение к новому виду нормальности. Привыканию общаться в новом свете.

Когда громкий смех перешел в тихое хихиканье, Блэй обернул руку вокруг мужчины и быстро обнял его. Радовало, что Сэкстон наклонился к нему на короткое мгновение, принимая предложенное тепло. Не то, чтобы Блэй считал, что просто сидя здесь вместе, обедая, смеясь, все внезапно наладится. Нисколько. Было неловко думать о том, что Сэкстон спал с кем-то другим, и абсолютно невероятным осознавать – что он сам сделал то же самое… особенно с тем, с кем это произошло.

Дата добавления: 2015-11-04