История Церкви 49 страница

³⁴² Колонна были гибеллинами, т. е. проимперски настроенной семьей.

³⁴³ Например, Пьер Дюбуа († после 1321 г.) требовал, чтобы Франция стала мировой империей («monarchia mundi»).

³⁴⁴ Доминиканец Жан Квидор, † 1306. Ср. также Оккам и «Defensor pacis» § 65.68.

³⁴⁵ Ср. в этой связи, например, листовки с грубым обращением к папе «Sciat maxima tua fatuitas»: «Известна твоя непомерная глупость» (за два века до Лютера!).

³⁴⁶ В основном она не содержит никаких новых мыслей по сравнению с Бернардом Клервоским, Иннокентием III, Гуго Сен-Викторским, Фомой Аквинским и Эгидием Колонна (с сочинением которого De ecclesiastica potestate она практически дословно совпадает).

³⁴⁷ Точная интерпретация этой формулы может быть дана только при включении учения о logos spermatikos (§ 14), о воле Божией спасти всех, о «viae extraordinariae gratiae» и о совести. Ср. у Августина «Multi intra qui extra videntur» [многие, кто считает себя внутри Церкви, находятся вовне ее].

³⁴⁸ Двойное избрание Адольфа Нассауского в противовес Альбрехту Австрийскому, причем контраст с позицией папы во французском вопросе в высшей степени полезен для оценки этой ситуации.

³⁴⁹ Сколь мало эти и позднейшие чересчур рьяные претензии курии представляют собой чисто церковное учение, и, в особенности, как мало булла «Unam sanctam» является догматически обязательным определением, доказал папа Пий XI, отказавшись от светской власти Церкви. Codex Juris Canonici (1917 г.) уже не содержит этих притязаний, и вместе с тем утверждает, что прежние правовые воззрения, не отраженные в нем, следует считать недействительными. Пий XII также представил эти идеи как обусловленные средневековьем.

³⁵⁰ Ср., например, первый выборный капитул кардиналов при выборах ИннокентияVI.

³⁵¹ После первых попыток в XIII в. у Иннокентия III, сильнее при Николае III, в особенности при Бонифации VIII, XIV век принес резкое усиление непотизма. Климент V был его большим приверженцем и сделал кардиналами пятерых своих родственников; миллион золотых гульденов, предназначенных для крестового похода, он завещал также своим родственникам. Иоанн XXII и в исключительном масштабе Климент VI запятнаны непотизмом. Последнего папу, имевшего резиденцию в Авиньоне, Григория XI, св. Екатерина также упрекала в непотизме.

³⁵² Начиная с XIII в. папство все крепче удерживает за собой право утверждения. Последней ступенью средневекового развития к недовольству митрополитов (см. уже борьбу Гинкмара Реймсского, § 47) станет третий период Тридентского собора.

³⁵³ Во время схизмы (§ 66) и при папах эпохи Ренессанса эти возможности были еще более разработаны в правилах папской канцелярии.

³⁵⁴ Против cumulus выступали соборы уже с конца XI в. Запреты накапливались до конца средневековья: их накопление показывает, насколько глубоко укоренились эти недостатки. Несмотря на все жалобы и несмотря на все реформы, cumulus и после Тридентского собора вплоть до секуляризации продолжал оставаться крупнейшим злом в Церкви.

³⁵⁵ Ср. выше § 53. Критика Вальтера фон дер Фогельвейде была обусловлена его страстной позицией в партийной жизни; но его замечание о Константиновом даре (через него в христианский мир проник яд) имеет параллель у Данте (О Константин, каким злосчастьем миру / Не к истине приход твой был чреват, / А этот дар твой пастырю и клиру! — Перев. М. Лозинского; Ад, 19; о том же острый упрек, «Рай», 11 и 12 песни), у Фрайданка (римская сеть ловит золото, серебро, города, страны), в хрониках (например, в одной французской: папа — ненасытнейший из смертных), в «Evangelium Pasquilli secundum marcas argenti» из Carmina Burana, которые вновь появились ко времени Констанцы и Базеля с другими тяжеловесно-грубыми насмешками над римскими продажами и покупками.

³⁵⁶ Для Франции ср. описанное в связи с эпохой Филиппа IV и с Авиньоном развитие. Английская Церковь законодательным путем с середины XIV в. стала полностью зависимой от короля, связь с Римом ослабла.

³⁵⁷ Уже до этого, в 1281 г. кёльнский каноник Александр Роэсский требовал, чтобы папа считался с новыми национальными требованиями.

³⁵⁸ В своем почти необузданном самосознании он не раз заявлял: «Я хочу очистить Церковь и очищу ее». Он представляет собой также ярчайший пример злоупотребле ния церковными наказаниями (ср. сцену в осажденной Ночере, где он ежедневно из окна крепости при колокольном звоне и горящих свечах объявлял отлучение осаждающему войску).

³⁵⁹ Великим авторитетом в полемической литературе всегда остается Бернард Клервоский со своим De consideratione. Св. Викентий Феррерский упрекает римлян во врожденной тяге ко злу.

³⁶⁰ В особенности у Бенедикта XIII (Петр де Луна), 1394_1417, в его переговорах с Римом; также и у римского папы Григория XII, 1406_1415, который обязал свой выборный капитул прийти к согласию.

³⁶¹ Надеялись, что это послужит восстановлению единства также и с Греческой Церковью.

³⁶² Этот Иоанн не причисляется к законным папам.

³⁶³ Жизненный путь этого значительного человека характерен как для нестабильно сти тогдашнего церковного состояния, так и для позитивных возможностей, которые в нем еще были; он работал сначала для Базельского собора, потом состоял на службе у антипапы Феликса V; с 1442 г. он был в имперской канцелярии и работал на законного папу. Наконец, он как Пий II (1458_1464) стал лучшим из пап Ренессанса.

³⁶⁴ Лютер ссылается на него, «управлявшего в Эрфурте школой при помощи своих книг, благодаря которым я там же стал магистром».

³⁶⁵ Гус выступал, тогда еще с одобрения своего епископа, против суеверного почитания кровавых реликвий или кровавого чуда и паломничества в Вильснак (§ 70).

³⁶⁶ Такую же большую роль сыграло и недоверие к «французскому» папе. Авиньон подготовил и в Англии почву для Реформации.

³⁶⁷ Лолларды существовали до XVI в., когда они внесли свой вклад в быструю победу Реформации.

³⁶⁸ Как широко распространены были в Праге сочинения Уиклифа, видно из того, что позднее архиепископ в борьбе против Гуса приказал сжечь не менее 200 рукописей его произведений.

³⁶⁹ Тогдашний «папа Собора», 1410_1415.

³⁷⁰ Папство не является необходимым; его полномочия зависят от личной святости: «Никто не является светским правителем, никто прелатом, никто епископом, пока он пребывает в смертном грехе» (Уиклиф).

³⁷¹ Причастие под обоими видами было до XII в. общепринято, но потом постепенно прекратилось.

³⁷² Английские лолларды были, конечно, до определенной степени предшественни ками, но это движение не достигло масштаба, который обеспокоил бы всеобщее западное сознание.

³⁷³ У Оккама, тем не менее, не обнаружен тезис, часто повторяемый оккамистами XV в.: «Если человек делает то, что он может, Бог не отказывает в Своей благодати». Его мнение: совершенно неважно, через благодать или через природные силы достигает человек спасения, — в любом случае это совершается исключительно по свободному произволению Бога.

³⁷⁴ Наиболее сильное из его выражений: «Что бы там ни нашли другие, я там потерял Христа».

³⁷⁵ Основную работу дополняет другой комментарий, основанный на аллегоричес ком толковании Священного Писания. «Postilla» означает толкование «тех», т. е. ранее приведенных, слов Библии (post illa verba textus).

³⁷⁶ В соответствии с богатой греческой и латинской традицией, подобное лексикону собрание толкований отдельных библейских слов (ср. так называемые «Катены»), написанное как «комментарий к Библии» Ансельмом Ланским (§ 59).

³⁷⁷ После Библии — самая распространенная книга в мировой литературе.

³⁷⁸ Одновременно — последняя попытка «двойного монастыря», т. е. женского монастыря, который под руководством аббатисы был включен в мужской монастырь.

³⁷⁹ Ведь четки с определенным числом зерен для произнесения по ним молитв «Pater noster» и «Ave Maria» — это еще не Розарий, который все-таки является молитвенным размышлением над тайнами спасения с одновременным произнесением известного количества этих молитв.

ПРИЛОЖЕНИЕ

§ 72. Церковь и синагога

I. Богословские основы

1. Богословски ориентированная история Церкви должна на каждом этапе развития ставить перед собой два вопроса, определяющих ценность ее деятельности: (1) в достаточной ли степени и в духе ли своего миссионерского задания она заботилась о возвещении чистого учения; (2) в какой степени осуществилась христианизация народов (не в последнюю очередь, с точки зрения основного закона любви), среди которых велась миссионерская работа.

К началу Нового времени Церковь уже давно распространилась по всей Европе, в том числе на севере и на востоке. Евангелие было проповедано всем населявшим ее народам. Существовала только христианская ойкумена крещеных. Несмотря на государственно-политическое разнообразие, она была объединена единой верой в Триединого Бога в рамках одной Церкви. На этой вере основывалась вся общественная, в особенности юридическая деятельность. Западная ойкумена имела определенные знания о жизни нехристианских народов; об исламе и его силе в Европе знали даже слишком хорошо. Но за исключением этого знание о язычестве было самым неопределенным. Мировая реальность казалась идентичной христианскому миру, язычество, несмотря ни на что, — практически ничего не значащим. Это уже не было столь же верно, как в раннем и высоком средневековье, но еще в начале Нового времени в сознании европейцев положение дел закономерно представлялось именно таким.

Не изменил ничего в этом сознании тот факт, что внутри западноевропейской христианской общности еще существовала нехристианская часть населения: иудеи. Но именно они побуждают нас поставить эти два основных вопроса.

2. Отношение Церкви к иудеям принципиально отличается от ее отношения ко всем другим нехристианским народам: народ Израиля не был одним из чуждых христианству обществ; напротив, из него, из избранного народа вырос новый народ обетования (§ 5, II).

Но уже во II в. это осознание Церковью своего происхождения из иудаизма почти исчезло. Правда, кое-где еще встречались изображения¹, где без полемического напряжения рядом появляются «Церковь из обрезания» и «Церковь язычников»; даже на вершине средневековья, когда стали насколько возможно исключать иудеев из городского общества, в некоторых памятниках духовной культуры (в скульптурных изображениях «синагоги» времен высокой готики²; в отдельных театрализованных действах по Песни песней, см. ниже, с. 506) мы находим отзвук той отдаленной реальности. Но то были исключения. Уже со второго века в подавляющем большинстве случаев в богословской литературе и в живом сознании христиан Церковь и синагога противостоят друг другу как чуждые и даже враждебные³.

3. Это отношение, его эволюция в течение всего средневековья и его значение (до сего дня) не может быть правильно оценено, если не принять во внимание основную богословскую точку зрения: Израиль не узнал ожидаемого Мессию, когда Он пришел, но отверг, и в лице своих старейшин, высшего священства и народа деятельно участвовал в Его казни и ясно признал свою ответственность за это (Мф 27, 25); проповедь апостолов также не смогла приобрести Израиль для Благой вести.

Павел, иудей, так глубоко знавший о призвании своего народа, за которым он признавал ревность о Боге и Его законе, народа, за который он молился (Рим 10, 15), решающим образом сформулировал этот факт тем, что проводил различие между теми израильтянами, которые суть сыны обетования, а тем самым — Нового Завета, и теми, которые были предоставлены своему ожесточению (там же, 9, 7 слл.; 18, 31 сл.; 11, 7 слл., 20; ср. 1 Фесс 2, 15 слл.). Но Бог никогда не отменял Своего обещания Израилю, Своего обетования (Рим 11, 1 сл., 23); напротив, сказано, что в конце, когда язычники будут обращены, «весь Израиль спасется» (там же, 25).

4. Когда во II в. учение Павла стало менее популярно, на первый план выступила идея отвержения. Теперь ключевыми стали слова, сказанные о неверии иудеев (1 Фесс 2, 15 сл.!), и происходит исключение иудеев из сферы миссионерских забот Церкви. Это развитие не вызывает сомнений, хотя оно нисколько не прямолинейно. Тертуллиан, например, еще говорит в своих основных сочинениях о тесной связи между христианством и иудеями; он знает, что окончательное спасение связано с предсказанным сохранением «остатка иудеев» для последних времен. Он в особенности, как прежде Иустин, доказывал истинность христианской Церкви как раз исходя из ветхозаветных пророчеств: старший брат должен служить младшему, т. е. Синагога — Церкви; старший сын Ревекки, иудейский народ, отказался от своего сыновнего права первородства: Ветхий Завет есть собственность христианской Церкви; теперь Церковь — Новый Израиль и Новый Завет, иудейский народ остался в прошлом. Отвергнув Иисуса, Израиль совершил идолослужение, в котором его упрекали пророки. Теперь иудеи пребывают в заблуждении, т. е. в мире лжи и породивших ее бесов.

5. В последующие времена некоторые голоса также напоминали о конечном спасении иудеев. Наиболее убедительно высказываются Августин, а также Иероним, Григорий I, иногда Григорий II, Александр II, Петр Дамиани, Толкования на Песнь Песней, Раймонд Луллий и мыслители конца средневековья (см. ниже, стр. 507). Но даже у Августина эта мысль сочетается с резким осуждением. Златоуст борется с иудейским прозелитизмом с беспощадной остротой, поскольку признание иудеев «кровь Его на нас и на детях наших» как смертный грех оказало влияние на весь народ и следовало за ним как проклятие через все века и страны. Все чаще и чаще иудеев стали приравнивать к язычником и еретикам, погибшим окончательно, а позже (особенно после крестовых походов) — к мусульманам. Иногда еретиков даже предпочитали им.

6. Постоянно вплоть до Нового времени вырабатываются осуждающие оценки в одних и тех же или несколько измененных формулировках: «слепота и ожесточение, в которых они сами виновны»; «неискоренимая perfidia [вероломство]» или «insolentia [нечестие]»; «давнее очерствение сердца ведет их всех в ад» (Петр Достопочтенный); говорится о «сектантской чуме» (Гонорий IV), этот народ «потерян», «ненавидит истину», «сопротивляется Господу», «неверие его как сталь»; «любая попытка проповедовать ему истину напрасна»; «за свои грехи все они заслужили уничтожение» (Ангелом из Люксоя); «на последнем Суде они призовут Христа, но Он не услышит их» (Бруно Вюрцбургский).

II. От античности к высокому средневековью

1. Проблема иудеев и антисемитизм существовали еще в языческой Римской империи. Для римлян иудеи были крайне неприятным, надменным народом, чванящимся своей древней мудростью и чрезмерной набожностью (Гораций). Их предписания касательно пищи осмеивались. В крупном городе Александрии дело дошло до первого известного нам антииудейского погрома.

2. Хотя иудеи были покоренной нацией, их религия (даже после восстания Бар Кохбы, § 7) оставалась одной из religia licita [дозволенных религий]. И именно это стало решающим фактом для всего будущего. Правда на деле в обращении с иудеями постоянно наблюдались случаи, противоречащие законодательству. Но если не считать этих, весьма серьезных, нарушений закона, распространенный повсюду тезис о бесправии иудеев нуждается в значительных уточнениях.

Законодательной основой статуса иудеев было и оставалось римское право, заимствованное средневековьем в различных кодификациях (Феодосия II; Алариха; Юстиниана) у древней империи. Григорий I недвусмысленно постановил, что жизнь иудеев, а соответственно и обращение с ними, должны подлежать римскому праву.

Некоторой защитой в смутах переселения народов стало для иудеев арианство германских завоевателей с его прямолинейным монотеизмом. Положения римского права в пользу иудеев, касающиеся их религиозного, экономического и общественного положения, в средневековье никогда не отменялись никаким повсеместно действующим законодательством. Иудеи как таковые никогда не причислялись к несвободным, т. е. к рабам. Их жизнь была защищена законом, они имели право жить в соответствии со своей религией, иметь собственные синагоги и молитвенные дома; они были свободны в завещательном праве, могли иметь земельные владения.

3. В средневековой Франции они, несмотря на отдельные чрезвычайные законы, почти во всех городах могли неограниченно заниматься торговлей и ремеслом. Имеется множество примеров того, что иудеи беспрепятственно жили среди своих сограждан-христиан и принимали участие в общественной жизни. До Х в. и позже жилища христиан и иудеев в общем не были разделены, хотя обрезанные, если их было много, по понятным причинам часто жили вместе в иудейских кварталах. Они несли военную службу. Они до XII в. занимались в своих усадьбах сельским хозяйством.

То, что свобода иудеев в раннем средневековье не была совершенно ограничена, явствует и из богатой духовной и культурной жизни их общин⁴.

О положении иудеев в этот период лучше всего говорит их место в системе ленных отношений: они были servi, т. е. вассалы, хотя и самой низшей ступени, поскольку не могли пользоваться в феодальной системе никаким активным влиянием; они имели определенные обязательства, несли определенные повинности; но и господа имели по отношению к ним свои обязанности; иудеи могли по закону претендовать на защиту. Только в XIII в. воспринятое тогда по-новому римское право приравняло «servus» к «рабу» и тем самым сделало иудеев бесправными. Иудеи не раз получали решительную защиту от попыток несправедливо ограничить их свободу. Карл Великий использовал их знание языков, Людовик Благочести вый возражал против упорных юдофобских нападок епископа Агобарда Лионского⁵ († 840 г.), так же как и его наследник Карл Лысый против давления епископа Амоло, преемника Агобарда. Император принял тогда иудеев под свою защиту (defensio). В дальнейшем императоры продолжали и усиливали эту (экономичес ки выгодную) защиту — Оттоны, Генрих IV, Барбаросса, Фридрих II, пока при Людвиге Баварском «императорские каммеркнехты» не стали (по его мнению) его полной собственностью, всегда находящейся в его распоряжении. Эта защита нередко спасала иудеев от изгнания и принудительного крещения или частично восстанавливала нарушенную по отношении к ним справедливость⁶.

4. Наилучшую защиту предоставляло иудеям церковное право. Правда, такой человек, как Амвросий, категорически воспротивился восстановлению разрушенной чернью синагоги (§ 30, I); мы знаем и о неприятном факте огульного осуждения Церковью «прелюбодейного рода, супротивника чистой Невесты Господней». Но Григорий I высказывается о них с чисто римским чувством меры⁷. Его концепция изложена в часто пролонгировавшейся булле об иудеях («Sicut Judaeos»), гарантировавшей иудеям право на свободу вероисповедания, жизнь и имущество. Можно сказать, что в целом папы вели себя по отношению к иудеям наиболее справедливо⁸ и что в конце средневековья наибольшей безопасностью иудеи пользовались в Италии. Часто папы положительно реагировали на просьбы иудеев о помощи. Они неоднократно запрещали принудительное крещение. Начиная с XIIIв. такие папы, как Иннокентий IV, Григорий IX, Григорий Х, Мартин V и Николай V со всей определенностью выступали против ужасного обвинения в ритуальных убийствах (см. ниже).

5. Однако предусмотренная законом защита часто не могла оградить иудеев от притеснений со стороны мелких правителей, епископов и соборов или грубой агрессии народа. Это означает, что правовое положение иудеев, несмотря на гарантированную им в принципе защиту закона, было при этом максимально незащищенным и иногда очень опасным. Для массового сознания они были в той или иной степени гражданами второго сорта. С точки зрения единства христианского Запада это объяснимо. Но, как уже сказано, для раннего и начала высокого средневековья не следует исходить из презумпции полного бесправия иудеев.

6. Иудеи были и остались меньшинством. Но они всегда обладали поразительной жизненной силой. Это проявлялось (как в Древней Римской империи, так и в христианизирующихся странах Запада) в очень сильном стремлении распростра нять свою веру. Стремление к прозелитизму составляет со времен Ветхого Завета сердцевину иудейского самосознания: изгнание Израиля было предрешено Вечным с тем, чтобы Его весть могла распространяться! Из истории древней Церкви мы знаем, как могущественно притягательна сила монотеизма (§ 6; об этом Мф 23, 15; Деян 2, 5 слл.). Основой было величественное богатство Ветхого Завета и многие его выдающиеся толкования. Сознание того, что они подчиняются Яхве, следуют Его Закону и обещанной Им верности давала иудеям необычайную силу терпеть свою большую или меньшую обособленность в исповедании Святейшего Единого Имени Божия и при этом никогда не оставлять своих мессианских надежд⁹.

И в христианском средневековье иудаизм активно проявлял всегда свойствен ную ему миссионерскую тенденцию. Почему это проявлялось по отношению к рабам и служащим из необрезанных, понятно без объяснений (так как никто из необрезанных не смел жить в иудейском доме)¹⁰. О стараниях соборов оградить таких слуг от иудаизма говорят возобновлявшиеся в течение всего средневековья предписания. Принимались и другие меры для борьбы с притягательной силой иудейского образа жизни и культа.

Стремление к прозелитизму необходимо принимать во внимание при желании хоть сколько-нибудь правильно понять позицию христиан по отношению к иудеям. В стране, где иудеи добивались значительного положения в политике и экономике, например в арианском королевстве вестготов, они могли стать настоящей опасностью для единства государства и его христианской монолитности; антииудейская реакция становится в этой связи более понятной.

7. а) Испания вплоть до позднего средневековья представляет собой особый случай в истории иудеев (см. ниже, с. 504). С давних пор их было там очень много и число их очень быстро росло. Еще строгий Эльвирский собор (Гранада), 305 г., и Григорий Эльвирский († после 392 г.) старались уменьшить их влияние. В Вестготском королевстве синагога процветала и политически, и экономически.

б) Ситуация изменилась после того, как король Реккаред принял католичество (589 г.). Только иудеи не вошли в государственно-католическое единство Вестготского королевства. С другой стороны, они со своей древней, прочно укорененной верой, представляли подлинную опасность для веры так недавно и еще недостаточно глубоко христианизированных вестготов. Изгнать их не позволяло как их количество, так и их значение в экономике и управлении. Поэтому в VII в. Толедские соборы, а точнее — короли, издали множество резко антииудейских постановлений, имеющих целью принудить иудеев к принятию христианства.

Мы знаем о принудительных крещениях в связи с королевством франков при Хлодвиге, епископом Авитом Клермонским (574 г.), Собором в Клиши (626 г.) и Марселем (691 г.). Но папа Григорий выступал против этого, правильно утверждая, что истинную веру нельзя распространять таким образом; насильственно крещенные сохраняют в душе старую веру. Действия Григория соответствовали его словам; он требовал, чтобы иудеям были возвращены взятые из их синагог украшения и даже священные книги.

Конечно, даже он не в состоянии был полностью следовать этому идеалу. Ему принадлежат роковые, часто повторяемые впоследствии слова: «Если даже насильственно крещенные сами и не станут добрыми христианами, то может быть станут их дети». Великий Исидор Севильский (§ 36), точно так же осуждавший принудительное крещение, тем не менее тоже восхвалял рвение неразумных фанатиков. И с тех пор слова «принудительное крещение» станут ключевыми для всей тысячелетней истории иудеев вестготской Испании.

в) Бесконечно повторяющиеся подробности принудительных обращений демонстрируют безвыходность ситуации, порождаемой трагическим столкновением ложной установки, вполне понятной ответной реакции и отравляющего недоверия с той и с другой стороны.

Страшное и трагическое развитие событий впервые совершенно неприкрыто проявляется в эдикте короля Гизеберта от 613 г. через обезоруживающую объективацию opus operatum крещения и веры; там сообщается: «Он силой привел иудеев к вере во Христа», они «приняли» веру.

г) Практика принудительного крещения и ее богословское оправдание имеет параллель в средневековой идее, что «только живущие в видимой Церкви избегнут Всемирного потопа». К проклятым принадлежат все некрещеные, а значит, и иудеи в своей perfidia. По всеобщему представлению богословов, неверующий не может не быть виноват в своем неверии. Применительно к иудеям аргументы были следующие: в Ветхом Завете им дана значительная часть христианского учения; они живут в христианском мире, где в Церкви проповедуется все Евангелие. Если они не принимают веры, это их вина.

(Конечно, этому противоречило основное положение просвещенного богословия, на которое иудеи постоянно ссылались: никто не должен быть против воли оторван от своей веры. Но даже сам Фома Аквинский, который защищал этот тезис, требовал особого отношения к иудеям.)

д) Подобные, а затем и еще более радикальные декреты до самого начала следующего столетия¹¹, включая указ о высылке всех некрещеных, делали синагоги ненужными; их отбирали, разрушали или переделывали в христианские церкви. Частота таких событий доказывается тем, что Sacramentarium Gelasianum содержит последование освящения Церквей, которые прежде были синагогами. До конца VII в. (т. е. до XVII Толедского собора) с законами о нравственности ¹² соседствуют антииудейские каноны, по которым можно судить о тематике соборов. Собственно, на XVI Соборе в Толедо иудеям было обещано, что если они через принудительное крещение честно обратятся к вере, то будут приравнены ко всем остальным подданным короля. Но поскольку тогда был раскрыт заговор между иудеями Испании и Северной Африки, то владения всех иудеев (включая крещеных) были конфискованы в государственную казну, сами они низведены до рабов, им не было позволено жить по предписаниям иудаизма, а детей по достижении семилетнего возраста у них было велено отнимать, «чтобы крепче привязать их ко Христу»¹³.

Результат мог быть лишь один: холодная ненависть и лицемерие со стороны одних, недоверие и новые тяжелые обвинения со стороны других. К новообращенным христианам относились как к иудеям, так их и называли, запрещали им под угрозой тяжелейшего наказания (публичное бичевание) любой контакт с еще не крещенными. Все принявшие принудительное крещение априори подозрева лись в отпадении, и даже их христианское исповедание вызывало сомнения. Вконечном счете некрещеные удостаивались большего доверия, чем несчастные жертвы принуждения. Недоверие изобретало множество охранительных мер: письменные исповедания веры с массой подробностей, обязательства относительно постоянного проживания и во время путешествия (обязательная регистрация при въезде и выезде). Вступать в брак разрешалось только с давними христианами. Отпавшие должны были подвергнуться побиению камнями от руки иудеев или преданы ими огню. Будучи помилованы, они лишались свободы и всего имущества; помогать им было категорически запрещено.

е) В неявном противоречии ко всему остальному остается IV Толедский собор (633 г.). Он постановляет, что впредь никто не должен быть насильно приведен к вере: Бог милует только того, кого хочет, а кого хочет, ожесточает (Рим 9, 18). Обращение может совершиться только благодатью, но не принуждением. В основе его должно быть убеждение. Но ни здесь, ни в любом другом месте не высказывается ни малейшего сомнения в действительности принудительного крещения¹⁴. Именно поэтому с принудительно крещенными и вернувшимися к иудаизму поступали как с отпадшими от веры и еретиками и подвергали тем же наказаниям.

ж) При такой общей ситуации можно только удивляться, что еще находились иудеи, которые переходили в христианство по своим внутренним убеждениям и жили как образцовые христиане. Конечно, они составляли настолько редкое исключение, что для общей картины это не имело значения. До мусульманского вторжения (711 г.) церковно-государственная политика по отношению к иудеям оставалась практически безрезультатной. Это проявилось при завоевании страны арабами: иудеи перешли на сторону новых правителей. Для синагог это стало временем наивысшего расцвета, и дело даже дошло до иудаизации власти — с одобрения арабов.

8. а) Около конца Х в. римское право исчезает повсюду, кроме Южной Франции; одновременно ухудшается положение иудеев и в человеческом, и в юридическом отношении. Все государственные должности были для них закрыты. Из землевладельцев, какими они были до сих пор, они были вынуждены стать арендаторами. Правда, Генрих II еще в 1004 г. воспротивился, когда рейнские епископы претендовали на право распоряжаться иудеями; но новая концепция восторжествовала; теперь иудеи могли владеть землей только как пожизненным леном, который после смерти арендатора возвращается к своему хозяину.

б) Положение иудеев ухудшается вместе с ростом средневекового христианско го сознания на Западе, который начиная приблизительно со второго тысячелетия более ясно и определенно воспринимает себя как единый христианский организм, представленный имперской Церковью. Кроме того, чем больше с XI в. развивался план вырвать Палестину из рук неверных силой оружия, тем скорее иудеи (которые, впрочем, никогда окончательно не оставляли своих мессианских надежд на Святую Землю) могли казаться врагами этой христианской Европы. Внутри христианского общества и христианских государств, а тем более внутри объединяющей Запад Латинской Церкви, некрещеные все отчетливее и определеннее воспринимались как враги.

Дата добавления: 2015-11-03