Черты главного лица

"Я и не боюсь!” – можно подумать, как в кино. – “Сумрачный такой проход, и блестящая такая драка. Отрицательные герои, и такой вот положительный герой...” – я в ответ подавал Ему свою руку и рассуждал сам с собой дальше:
“Все более или менее понятно, если бы не эта фраза: “Тебя касаются камни только Пути твоего!” Как красиво. Энергия еще кипела, и Зверь так и подталкивал меня спросить: “Дядя, может, ты опер из какой-то нездешней оперы?!” Но Зверя я сделал тихим и молча разглядывал “Героя”.
Или Он меня разглядывал? Я держал Его руку, Он держал мою. Внутрь или сквозь меня смотрели ясные глаза, искорки-молнии вспыхивали и меняли их цвет в диапазоне красок рассветного неба: от свинцово-серого до хрустально-голубого. Открытое лицо. Вот говорят: “Печать на лице”, а тут – отсутствие всякой печати! Играющая мысль светилась в глазах, оставляла свой след и на губах: они украшали себя мягкой полуулыбкой, вот-вот готовой расцветить все лицо, окаймленное темно-русой бородой в форме правильного овала.
Над четко очерченными губами выдавался крупный прямой нос, нестандартность которого скрадывалась благородной тонкостью...
(Мне бы такую тонкость! – позавидовал я.) Все было и открыто и правильно в этом лице. Как-то странно. И магнетически привлекательно. Правота. Ясность. Да, да! Нет, нет!.. Какая, к черту, улыбка, – вот промелькнула усмешка и отразилась суровость, вернее, намек на суровость: никакой определенной печати! Похоже на то, что сказал... Сен-Жон-Перс: “Как недовольный губ изгиб создателя великих книг, глухое нечто, словно опьянение – внезапно заливает целый мир...”
Да, неуловимо-беспокойное, как тень Иного, колебание Незримого присутствовало на этом лице, предъявляя неопределенность каждого последующего момента: нельзя было предугадать и рассчитать никакой его реакции...
А стать! Сама посадка головы выражала стержень внутренней правоты: правды и спокойствия, и в то же время естественность.
Тихий прохладный ветер (однако душно – откуда же ветер?) играл светлыми волосами пепельно-серого и одновременно странно-золотистого оттенка...

“КОМАНДИР” И ЕГО “ВЗВОД”

– Поправь одежды! – изрек Он, отнимая свою руку.
Я машинально оглядел себя: вроде бы все в норме. У меня всегда рвались джинсы, как раз на соединении штанин, но с некоторых пор ношу более просторную одежду. “Дурак”, – сказал я себе, и тут Зверь мой все-таки не выдержал. Я вытянулся “в струнку”:
– Так точно, сержант! Докладываю, что оправился.
– Вольно, вольно, капрал! – Он просто отлично сымитировал “настоящего сержанта”. – Стать в строй!! (“Капра-ал”, “стррой”). У тебя, конечно, весьма тонкий юмор, – интонация Его изменилась, – но я же сказал “одежды” – во множественном числе...
Всегда помни о своих тонких телах, пусть эта память будет твоим свойством, как и юмор, который ты применяешь для самозащиты..
– Я что-то слышал о таких “телах”, – сказал я, – но не думал о таких делах, что им бывает прохладно в этом мире. Или же они наряжаются для маскарада?
– Есть и воинские “наряды”, как ты знаешь...По-воински скажу, просто: эмоции и чувства – одежды твоего эфирного, или астрального тела; размышления и мысли – одежды твоего ментального тела, – и успокой это душевным телом – приведя к духу. Успокойся сначала в своем высшем, духовном, – и приведешь в порядок подчиненное духу, весь “взвод” своих тонких тел. Поговорим об этом позже, но имей в виду, что выглядишь ты не совсем опрятно... с точки зрения старших твоих братьев (это Он сказал уже серьезно). Будет лучше – если ты станешь... Я хочу – чтобы ты стал в строй! Вопросы есть? (Тон опять шутливо-сержантский.)

ЮМОРИСТЫ

Неужели нет, конечно есть. Пока мне нравилось начало и развитие действия нашего спектакля. Правда, суховато – если сравнивать с последующими диалогами, – но я сам был такой!
Мы уже зашагали рядом, шли параллельно, и я, по своей привычке, бросал искоса взгляд на героя нашей истории. И что меня поразило, так это Его ход. Совершенно спокойный и четкий ритм, а ноги легки, как будто паутинки, и в то же время такую печать вдавливали в асфальт, что я невольно глянул позади него – нет ли там вмятин? Да, это не походка, ничего себе – походняк!..
– Как это, юмор – самозащита? – спросил я тогда.
– Блокировка тонких тел, очень просто. Когда в тебя летит энерго-стрела – твое высшее являет энерго-щит. Щит – это энергия более высокого плана, нежели стрела, – и такая энергия работает как зеркало.
Ограниченный человек не обладает юмором, потому что ограничен именно высшим уровнем. Юмор есть “нечто” – как мост связи высшего и низшего, он в определенном смысле “ничто” – его нельзя и объяснить. Его нельзя объяснить – но до человека “доходит” – и он своей реакцией разряжает напряженную обстановку.
Такое вот замыкание высшего на низшем: и низшее тем самым получает подпитку, осознает, что не все еще кончено... Живой учит мертвого. Есть черный юмор, и это – наоборот: когда мертвый учит живого.
– Как-как?
– Не надо так говорить – ты еще не вошел в проходной двор.
– Не понял.
– Поймешь – со временем. Хотя времени уже и нет. Но у тебя уже есть Я. Это есть шанс выжить при массовой гибели... При гибели масс. Это очень черный юмор – когда гибнут массы людей.
– Есть один очень черный и очень большой “юморист”?
– Ты хорошо мыслишь, потому не случайно шагаешь рядом. И этот “юморист” внутри тебя.
– Не понял!
– У тебя появился шанс, приятель! – голос Его звучал почти весело. – Не падай духом, я сказал. Стань в строй!
– Сейчас разберемся! – я остановился и начал размышлять вслух. – Если что-то нельзя объяснить с помощью вот этих пальцев, – я растопырил все десять, – значит, это элементарная глупость... Итак: юмор – скачок на более высокий уровень – и обратно, связующий мост. – Я поднял палец, и рядом второй палец: -черный юмор – куда это скачок? Это невозможность скачка вверх, но определенная энергия, и куда она девается?
– 0-девается в гибель! – собеседник резко опустил один мой палец вниз.
– Угу, – сказал я, – пессимистический взгляд на жизнь. Настоящий юмор – это оптимистический взгляд. Элементарно. Главное, был бы “мистический”, а “песси” или “опти” – это просто разные направления... Один к жизни, другой к смерти, так? (Я вопросительно ожидаю и получаю в ответ молчание) – Так! “Черный юморист” указывает дорогу к энергетической пропасти. А “белый”? Значит – просто вверх, к большей энергетике...
– Ошибка! И “черный” дает очень сильный пинок, после которого долго летишь. Но вниз. “Белый” – не просто вверх, это Путь. К Богу! Ибо все, что не к Богу – умирание. Плохо, когда умирающий учит становящегося: его “учение” в том – чтобы взять энергию – попытка взять живого с собой. Вниз.
– Понятненько! И чем больше “черный” “схавает” энергии своих жертв, тем он сильнее. И еще более мощно пинает...
– Но и у тебя, как я поглядел, – получается не слабо`!
– И ты сказал, что “самый черный юморист” внутри меня?
– Не принимай близко к сердцу, “самый черный” внутри каждого, как его смерть, возможность пропасть. Но и Бог внутри каждого, как его жизнь, возможность спастись от про'-пасти... Душа человека есть арена этой борьбы Смертного и Без-смертного, и об этом говорят религиозные учения...
– Ты не проповедник? – спросил я.
– Нет – я буду тебе говорить конкретно! И сейчас не время гадать на пальцах. Уже две тысячи лет, как все разгадано! Слово-Спаситель есть Дело-Спасение или гробовое Молчание!?
“Однако, настучал по мозгам, – подумал я, – но это не больно! Я вижу, ты великий игрок, могущий играть в диапазоне От-и-До!
От черта и до Бога... Приятно посмотреть. Воин с двуострым мечом, или...”
– От воинства черного отличаюсь тем, что не убиваю! – прервал Он мои мысли.
Я вздрогнул. Он, к тому же, и мысли читает?! Я посмотрел на Него – Он смотрел на меня:
– Ты – воином родился, ты можешь убить. Ты несовершенен, – говорил Он тихо и размеренно, – и я не хочу, мой младший брат, чтобы ты остался в городе мертвых...
– Городе мертвых? – переспросил я.
– Город мертвых – это поле боя по окончании битвы. Двухтысячелетняя битва заканчивается, и вот этот город – есть Поле битвы. Нам надо выйти из него. Но предстоит еще последний эпизод.
– Эпизод великой битвы?
– Великий Эпизод. Решающий все. Вернее, исход боя предрешен, последний эпизод лишь проявит то, что невидимо совершается... Давай пройдемся, не будем стоять.

“НАДО” И “ДАНО”

– Скажу пару слов в пояснение ситуации, в которой оказались, – сказал Он, когда мы снова зашагали.
– Мы оказались? – спросил я.
– Если ты задаешь вопрос, значит, ты запутался. Если задашь еще вопрос – значит, запутался окончательно. Все, что н а д о – я скажу. Главное, чтобы ты услышал, что дано (Он выделил слова “надо” и “дано”; надо сказать, голос Он не понижал, не повышал грубым образом, – как я к тому привык за свои двадцать четыре, – Он лишь слегка менял интонацию, весьма, кстати говоря, разнообразную).
– Мы уже слишком много говорим, и ты должен понять главное: идет Поединок между, условно говоря, Созидателем и Разрушителем, – и всякое проявление здесь – есть Явление, в принципе, – т а м! (Он поднял палец вверх.) Мы все участники. Посредством цепи событий и людей – всё и все, всякий выходит на эту Арену, поле Боя Главного... И те трое в проходном дворе – глобальное явление твоего мира. Они – посланцы твоего главного Врага.
– Я так и думал!
– Ты не то думал. Думал о внешнем враге, а не о внутреннем. И ты проиграл. Проиграл на Высшем плане, хотя выиграл на низшем.
Выигрыш не есть победа. Это были посланцы Лорда Смерти, и надо – Оживить их: это была бы Победа – оживление мертвого. И Победитель – равно – Без-смертный.

ХВОСТ

– Круто, однако! – сказал я. Надо хорошенько подумать, что значит – их оживить. Я так думал – их надо “вырубить”.
– Так думает смертный: он боится за свою жизнь. Без-смертный не боится. Ничего не боится, понял? – Он – Победитель. Ведь ты боялся?
– Выходит, боялся. Хотя я не чувствовал страха.
– Ты его просто подавил, или заместил – покоем-возмущением, осознанием своего ложного “надо”!. Вернее – твое грубое животное так завопило в страхе за свое существование, что заглушило голоса твоих более высоких тел. Я даже слышал твой вопль!
– Этому учат самураи! – защищался я, уже от Него.
– И мозоли они учат набивать на кулаках о “макивара”: бить день и ночь! Ты выставляешь эти мозоли каратеки напоказ, в натуре, – для самоуспокоения или для устрашения окружающих? Самурай!
– А мне нравится видеть плоды своего труда! – гордо произнес я и рассмеялся от этой очередной, и, по правде говоря, не очень смешной шутки.
– Грубовато защищаешься, – улыбнулся Он в ответ, – юмор вещь очень тонкая и ломается в жестких руках... Будь ласков, жизнь – сущность женского рода и отдает свои тайны не в ответ на насилие. В натуре (как-то не вязались такие словечки с его обликом), для того, чтобы постоять за себя или преодолеть препятствие, важны не мозоли на “ударных частях” рук и ног, – важно то, что ими движет, – твоими ручками и ножками... и хвостом.
Видел я, как ты “махался”, – у тебя наработана техника хлыстовых движений, и есть главное: спокойствие. Для меня это доказательство твоего упорства на тренировках, приятель. Ты действовал волей и умом.
Но ты не доказал еще, что можешь быть упорен в поиске смысла всего этого, смысла жизни... Как это все банально! Ты же не действуешь духом. Зачем ты защищал себя? – Куда ты идешь, по какому такому важному делу, что боишься помереть на полпути? Или ты не боишься помереть, быть убитым? – Побоялся ведь!
Пока ты чего-либо боишься (завел Он свою пластинку!) – ты – не Воин, – как бы ты ни старался доказывать обратного маханиями своих рук и ног... и хвоста!
Такое “карате” не есть настоящее воинское искусство. Настоящий Воин побеждает только настоящего врага. Победи то, что убивает тебя, значит – победи Смерть. Сделай ее Жизнью. Вот – искусство.
– Так что же мне, – ответил я тогда, – позволять стучать по моей голове всякому, кому не лень? – Я почему-то не хочу быть “мальчиком для битья”. Как и ты, погляжу я на тебя. Хвоста у меня нет! – резко отрезал я.
– Ты не знаешь своего Пути. Кто идет по своему Пути – того никто не трогает (Он выделил слово “своему”).
– А твой путь, наверное, – отвечал я возмущенно, – в том и заключается, чтобы сбивать других с толку. Я знаю, куда я иду, – поэтому освобождаю дорогу от встающих на пути препятствий.
– Тебе одной из дверей прищемят хвост, и ты почувствуешь тогда, что он у тебя есть!
– Не прищемят! – сказал я уверенно, сдерживая смех.
– Ты не знаешь, куда ты идешь. Не знал и обо мне по ту сторону прохода, и тебе надо было пройти через тех троих, чтобы ты узнал обо мне. Иного пути не было, и ты был прав – идя сквозь них. Теперь я могу тебе открыть Мой Проход, – ты шел почти к нему. Он был рядом. Он всегда рядом. Ты почти правильно мыслишь, значит, почти правильно идешь.
Но это “почти”, как известно, всегда всем всё и портит: ты почти достигнешь Цели, но это будет “почти”! – Всегда найдется тот, кто побольше тебя тренировался, или человек с автоматом в проходном дворе – и он освободит от твоей “почти-почти бессмертной” персоны то пространство, которое посчитает своим. Нужен один шаг качества!
Когда нет “почти”, – говорю я тебе, – ты достигаешь Цели, которая есть свобода в Боге. Божественная свобода и означает счастье Без-смертия (Он сказал “без-смертия” – и говорил так всегда). Кто идет по Пути, повторяю, тому не требуется “освобождать дорогу”: вовне она свободна всегда; препятствия же найдешь внутри себя.
Я тебе сказал: – “Тебя касаются камни только Пути твоего!” – Теперь ты коснулся меня. Хочешь ли пройти Моим Проходным Двором?

ДВЕ ТОЧКИ

Знал бы я – о чем идет речь! Откуда бы мне было знать – что уготовано мне? – Но я был незакомплексованным ни с какой стороны, а горизонт меня всегда манил...
– Хочу! – просто ответил я. Мне захотелось для начала быть равным Тому, Кто победил меня. И я сказал просто и ясно одно: то – что я сказал.
– “Хочу” – и точка? – спросил Он.
– Да, – отвечал я. И почувствовал тогда великое родство...
– Тогда начнем с этой твоей точки: я буду идти от нее – буду употреблять твои словечки (вот откуда его “жаргончик”!) и подстроюсь под твой шаг: но ты пойдешь рядом со мною и постепенно перейдешь на мой ритм шага, постепенно подстроишься под мои чувства и строй ума. Ты начнешь говорить на моем языке! Количество пройденных рядом шагов перейдет в качество сознания. Так ты дойдешь до Моей Точки.
– С кем поведешься, от того и наберешься! – поспешил вставить я поговорку.
– Я тебе сказал это торжественно от своего имени, и ты должен покончить с торжеством низших в тебе.
Ты успел набраться низшего в этом городе, и оно в тебе поднимет бунт против Высшего, от Имени которого я буду говорить... Пусть эти маленькие “я” тоже дойдут до конца своей – и только своей – дороги: дай им свободу умереть в тебе. Ибо их дорога – дорога подверженных смерти. Тогда ты их оживишь – в новом качестве!
Пойдем-ка, выйдем за город. Взберемся на Холм и посмотрим оттуда на наши пути.
– Не знаю такого холма.
– Не знаешь целого мира – себя не знаешь! Ты достигнешь вершины и поймешь, что это за Холм, прочтя наше путное шествие “за город” – наоборот. Выйдем, поговорим?

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ВОСХОЖДЕНИЕ

Рассказ третий. ПО ВЕРТИКАЛИ, или “Только один удар, длиною в жизнь!”
Рассказ четвертый. ТЕНИ-НЕТ, или “Не приделывай змее ноги!”
Рассказ пятый. НЕПРОБИВАЕМАЯ СТОЙКА, или “Ты здесь, но ты – Там; ты там, но ты – Здесь!”
Рассказ шестой. О НАГОМ, или “Делай такой ход!”
Рассказ седьмой. ПУСКАЙ СТРЕЛУ В УЧИТЕЛЯ, или “Аст-айки-до есть Я!”
Рассказ восьмой. ЛИКОВАНИЕ: КОВАНИЕ ЛИКА, или “Спроси у мертвого, хочет ли он жить?”
Рассказ девятый. СВЕРХАСТРАЛЬНОЕ АЙКИ-ДО, или “Как долго ты не был на этом месте?”
Рассказ десятый. ЛЮБОВЬ: ПОРАЖЕНИЕ И ПОБЕДА, или “Не выходи из строя, копьеносец!”

* * *

Рассказ третий

ПО ВЕРТИКАЛИ,
или “Только один удар, длиною в жизнь!”

(Здесь я расскажу о том, как мы начинаем “путное шествие” с Таумлером, как Он рисует палочкой на песке “Бога” и объясняет принцип Пути столь наглядно, что у меня зашевелились волосы на голове. Я понимаю, что между Вершиной и пропастью нет никакого расстояния, и что расстояние существует только между Учителем и Учеником... В частности, говорим о вампирах!)

Дата добавления: 2015-10-28