Психология в лицах. Рядке», впоследствии были вынуждены спасаться паническим бегством

рядке», впоследствии были вынуждены спасаться паническим бегством, а иным и этого не удалось.)

Фромм поселился в США, где в 1941 г. увидела свет написанная им по-английски книга «Бегство от свободы», разоблачавшая различные модификации тоталитаризма. Книга принесла автору известность в Америке и вызвала к нему ненависть в Германии, куда он и после окончания войны уже не вернулся. В Америке — сначала в США, а затем в Мексике — Фромм занимается широкой исследовательской и педагогической деятельностью, ведет большую клиническую практику, пишет и издает книги, приносящие ему все большую славу: «Человек для себя» (1947), «Сказки, мифы и сновидения» (1951), «Здоровое общество» (1955), «Искусство любви» (1956), «Революция надежды» (1968), «Иметь или быть?» (1976) и др. (в наши дни большинство основных произведений Фромма издано в переводе на русский язык). Последнюю из названных книг можно считать откликом на сочинение французского философа Г. Марселя «Быть или иметь?», где высказано много близких Фромму суждений о негативных аспектах технократической цивилизации с ее неконтролируемым культом потребления. Подзаголовок книги Фромма ясно обозначает направление его поисков — «В направлении гуманизированной технологии».

Переосмысление и творческое развитие теории Фрейда поставило Фромма во главе одного из влиятельных направлений современной гуманитарной науки — неофрейдизма. (Хотя его небезосновательно причисляют и к теоретикам гуманистической психологии. Идея самоактуализации явно прослеживается в его суждении: «Главная жизненная задача человека — дать жизнь самому себе, стать тем, чем он является потенциально. Самый важный плод его усилий — его собственная личность».) Фромм стремится перенести акцент с биологических мотивов человеческого поведения в психоанализе на социальные факторы и тем самым как бы уравновесить два этих начала. В этом он, в частности,

опирается на марксистскую концепцию отчуждения человека от своей сущности в процессе труда и жизнедеятельности, когда человек используется как средство, но не как цель. Различные варианты синтеза фрейдизма с марксизмом были вообще свойственны многим представителям Франкфуртской школы, но они разошлись во взглядах на роль революционности в преобразовании общественных структур. Так, Г. Маркузе, с которым Фромм лично и заочно полемизировал еще в Европе, в своей книге «Эрос и цивилизация» обвинял неофрейдистов, прежде всего К. Хорни и Э. Фромма, в том, что они трансформируют фрейдизм в моральную проповедь — конформистскую и годную (вернее, негодную) для всех времен и культур. Фромм же критиковал в учении Маркузе те идеи, которые поставили последнего в ряд вождей так называемой молодежной революции 1968 г.: Маркузе предлагает революционный, «хирургический» способ лечения болезней общества потребления; Фромм более склонен к «терапевтическим» методам воспитания, просвещения, гуманизации на основе вечных нравственных ценностей, которые, лишь сохраняясь в душе отдельного человека, не исчезнут и в обществе. Здесь, как мы видим, старинный философский спор об основаниях — с чего начинать: с «я» или с «мы»? Фромм понимал, что история творит человека, и этому посвящена одна из самых известных его книг -«Человек для себя». Смысл книги и ее названия станет ясным, если привести слова, взятые Фроммом из Талмуда (годы ученичества не прошли даром) в качестве эпиграфа:

Если я не за себя, то кто же встанет за меня?

Если я только для себя, то кто же я такой?

Если не сейчас, то когда?

Фромм проанализировал типы социальных характеров, формирующиеся различными типами культур, показал роль гуманистической и авторитарной этики в этом формировании и пришел к заключению, что чело-

Сергей Степанов

век может, а значит, и должен противопоставить внешнему авторитету власти и анонимному авторитету общественного мнения свои собственные разум и волю. То есть спасение от авторитарности во всевозможных ее видах Фромм видел в самостоятельности и самосовершенствовании человека.

Эта мысль является главной и для, пожалуй, самой известной его книги «Искусство любви». Человеку предстоит самостоятельно выбирать путь меж двух бездн -агрессивности и покорности. Разумом он отличается от прочих живых существ, и кроме разума ему не на что рассчитывать. Однако не следует считать Фромма сугубым рационалистом, ведь он имел огромный опыт изучения человеческой иррациональности и не мог недооценивать ее роль на личностном уровне и особенно на уровне больших социальных групп. Еще накануне Второй мировой войны он показал, что тоталитаризм, то есть подавление независимой мысли и свободы воли, -результат не только узурпации и террора власти, но и неспособности миллионов людей ценить и любить свободу и разум, что делает их молчаливыми соучастниками злодеяний, а то и палачами.

По существу, и в сегодняшнем мире единственным достойным и надежным противодействием иррациональной деструктивности остаются только разум и добрая воля. «Здоровое общество», о котором размышлял Фромм, все еще не построено. Одиночество, отчуждение, бегство от угнетающей реальности в мир наркотических иллюзий, психопатология в обыденной и общественной жизни, изнурительная рутина сизифова труда -разве это не наши сегодняшние проблемы? Поэтому и сегодня актуально звучат слова Фромма: «Человек не может жить без веры. Решающим для нашего и следующего поколений является вопрос о том, будет ли это иррациональная вера в вождей, машины, успех, — или рациональная вера в человека, основанная на опыте нашей собственной плодотворной деятельности».

Э. эриксон

(1902-1994)

В 1970 г. один из номеров популярного американского журнала «Ныосу-ик» вышел с броским заголовком на обложке «Эрик Эриксон: в поисках идентичности». Главный материал номера был посвящен эпигенетической концепции Э. Эриксона. В этом проявился живой интерес общественности к личности известного психолога и к центральному понятию его научных изысканий — идентичности.

Слово «идентичность» в русском языке употребляется нечасто и преимущественно в том значении, которое подсказывает перевод-калька — «тождественность», «одинаковость». Эриксон, заговоривший об идентичности человека, трактовал это понятие не так односторонне. В его понимании идентичность — это центральное качество личности, в котором проявляется неразрывная связь человека с окружающим социальным миром. Становление идентичности является важнейшей задачей развития личности.

Философы неоднократно отмечали: когда рассматриваются представления человека о себе, то речь идет об интимной и невыразимой реальности, которую трудно обозначить и сделать объектом наглядной демонстрации. Определенную помощь может оказать клинический опыт, часто имеющий дело с «размытой» идентичностью: «я в замешательстве», «я не знаю, где я теперь и куда стремлюсь». В таких случаях возникает острое чувство растерянности, потери себя, определяемое как невроз. Исходя из клинического анализа непостоянства Я при неврозах Эриксон создал свою теорию идентич-

Сергей Степанов

ности. При этом он во многом опирался на теорию психоанализа, которую имел возможность освоить буквально из первых рук — под руководством 3. Фрейда и его дочери Анны.

С психоанализом Э. Эриксон познакомился в 1927 г., когда ему было 25 лет (родился он 15 июня 1902 г. во Франкфурте-на-Майне). Ничто не предрасполагало его к психоаналитической практике, ибо он в это время был художником, специализировавшимся на детских портретах. Именно поэтому он познакомился с Анной Фрейд, которая заинтересовала его детским психоанализом и привлекла к участию в семинарах Венской психоаналитической школы. В 1927—1933 гг. Эриксон активно осваивал теорию и практику психоанализа. К идеям 3. Фрейда он относился чрезвычайно уважительно, хотя его собственная концепция выросла из критического переосмысления этих идей.

Сам 3. Фрейд понятие идентичности упомянул лишь однажды — в докладе, адресованном еврейской ассоциации в Вене в 1926 г. Он употребил этот термин в его традиционном смысле -- как этническую идентичность, поддерживаемую еврейской диаспорой. Несмотря на свои атеистические взгляды, он заявил о приверженности иудаизму и о разделении им «ясного сознания внутренней идентичности, ощущения схожести психической организации». Эриксон часто цитировал это высказывание Фрейда, стараясь найти в его работах несформулированное понятие идентичности. Эриксон писал: «Я употребляю термин «Я-идентичность»... будучи уверен, что Фрейд упомянул о внутренней идентичности как о смысле своей жизни».

Эриксон неоднократно подчеркивал свою приверженность фрейдизму, особенно когда в 1969 г. заявил: «Я прежде всего психоаналитик, это единственный метод, который я приемлю».

В 1933 г., как и большинство других психоаналитиков, Эриксон эмигрировал в Соединенные Штаты. В 1939 г. он принял американское гражданство. Его ака-

психология в лицах

демическая карьера в США сложилась весьма успешно: он преподавал в Йельском университете, в университете Беркли, а в конце жизни — в Гарварде.

Именно в Соединенных Штатах Эриксон взял себе то имя, под которым он известен. Это небезынтересная деталь, особенно характерная для человека, занимавшегося проблемой идентичности. До того он носил фамилию Хомбургера — еврейского педиатра, женившегося на его матери и усыновившего маленького Эрика, внебрачного сына матери-еврейки и неизвестного отца-датчанина. Именно в знак верности своему неизвестному отцу Эриксон выбрал фамилию нордического звучания; беря такую фамилию, он становился сыном Эрика, или, как отмечает его биограф Поль Розен, «сыном самого себя».

В довоенные годы Эриксон вместе с антропологом Микелем изучал жизнь индейцев племени сиу в резервации в штате Южная Дакота. Это исследование проводилось по заказу Американской комиссии по делам индейцев, озабоченной катастрофически низкой эффективностью образования индейской молодежи.

Молодые сиу не принимали жизненных принципов, внушаемых белыми воспитателями, пребывали в апатии и демонстрировали настораживающую склонность к пьянству и воровству. Психологи и психиатры рассматривали эти факты как свидетельство инфантильной стадии развития общества у сиу или говорили о невротическом складе личности его членов. Эриксон не разделял такого мнения. Он считал, что ни одно общество, пускай самое «примитивное», не может позволить себе культивировать инфантильность и невротичность.

Внимательно изучив жизнь резервации и настроения индейцев, Эриксон в результате наблюдений пришел к таким выводам.

Племя сиу испокон века было народом воинов и охотников за бизонами. Вся жизнь племени состояла в нескончаемом кочевье по бескрайним прериям, в преследовании бизоньих стад и стычках с враждебными

Сергей Степанов

ПСИХОЛОГИЯ В ЛИЦАХ

племенами. Освоение белыми Америки привело к тому, что прерии были ими захвачены и распаханы, бизоны перебиты. Значительная часть индейцев была истреблена, а остальные насильственно перемещены в резервацию, где во избежание эрозии почвы запрещалось заниматься скотоводством. Весь уклад жизни сиу оказался разрушен.

Покорив индейцев, белые не дали им никаких возможностей создать новую систему ценностей, обрести новую идентичность. В этих условиях единственным способом сохранить свою идентичность у сиу стало поддержание прежней системы ценностей. В детях с раннего возраста продолжали воспитывать личность охотника за бизонами, а все знания, умения, ценности, формы поведения, которые не связаны с этой идентичностью, отвергались.

По собственному признанию Эриксона, исключительная важность феномена личной идентичности стала ему ясна в ходе психотерапевтической практики после Второй мировой войны. Его пациентами оказались бывшие солдаты, вернувшиеся к мирным занятиям. Мужественно перенеся все тяготы войны, они заболевали неврозом в условиях мирной жизни. Лейтмотивом рассказов этих пациентов были жалобы на то, что они «потеряли себя», «не знают, кто они», что у них «нет цели, направления».

Причину комплекса подобных невротических симптомов Эриксон усмотрел в резком изменении социальных условий существования личности. Солдаты и моряки на нелегкой военной службе занимали четко определенное место в обществе, были включены в социальные отношения, имели устойчивые цели и систему ценностей, специфические способности и личные качества, необходимые для выполнения воинских обязанностей. После окончания войны они должны были включиться в новые социальные отношения, найти новое место в послевоенном обществе. Иначе говоря, поясняет Эрик-сон, солдаты должны были сформировать взамен ста-

рой новую личностную идентичность. Трудности подобной перестройки и вызывали невротическое состояние, обозначаемое Эриксоном как диффузность, или утрата идентичности.

В качестве характерного примера потери личной идентичности Эриксон приводит ситуацию из другой сферы. У пятилетнего мальчика внезапно возникли необъяснимые припадки. Как оказалось, его отец, тоже в пятилетнем возрасте, был привезен родителями из Европы в США, где он попал в такое окружение, в котором можно было выжить, лишь сформировав идентичность «парня, бьющего первым». В этом духе он воспитывал и своего сына. Однако лишь до той поры, пока не открыл собственный магазинчик. С этого момента он принялся внушать мальчику, что сын владельца магазина должен быть услужливым и предупредительным. Малышу оказалось не под силу разрешить конфликт двух противоположных идентичностей — заискивать перед теми, кого он уже выучился презирать. Его хрупкая психологическая организация не смогла обрести новую целостность, стремление к которой Эриксон считает одной из сильнейших тенденций функционирования личности.

Эриксон исследовал социально-психологические механизмы и способы формирования психосоциальной идентичности в процессе взросления человека. Ученый построил схему развития человека, выделив восемь этапов, охватывающих всю жизнь — от рождения до старости. Эта модель основывалась на эпигенетическом принципе, взятом из эмбриологии: каждый этап развития содержит моменты, являющиеся решающими для дальнейшей эволюции. Эриксон свел этапы развития в таблицу, над которой тщательно работал в течение двадцати лет. Он опубликовал ее трижды (в 1959, 1963, 1968 гг.), каждый раз несколько видоизменяя.

Сегодня его таблица периодизации развития входит во все учебники по возрастной психологии.

Среди многочисленных работ Эриксона наиболее

•I

•В

Сергей Степанпд

известны две его книги по возрастной психологии — «Детство и общество» (1950; рус. пер. — 1996) и «Идентичность: юность и кризис» (1968; рус. пер. — 1996).

Литературное признание и престиж в среде американских ученых он обрел как автор двух биографических исследований, в которых рассматривал соединение истории жизни выдающейся личности и определенного исторического момента. Это книги «Молодой Лютер» (1958; рус. пер. — 1996) и «Истина Ганди» (1969). Последняя принесла ему национальную премию США и Пулитцеровскую премию.

Эрик Эриксон прожил долгую, плодотворную и насыщенную жизнь. Умер он в мае 1994 г. в возрасте 92 лет. Возможно, источником его творческого долголетия послужил принцип поведения, который он вывел, переформулировав известное «золотое правило». В устах Эриксона оно звучало так: «Поступай по отношению к другому так, чтобы это могло придать новые силы ему и тебе».

Б. Г. АНАНЬЕВ (1907-1972)

В истории отечественной психологии не принято акцентировать различия концепций и школ, оформившихся в едином русле советской психологической науки. Действительно, полярных противоречий между ними не существовало, однако и определенной специфики, своеобразия крупных научных школ, сложившихся в разных регионах, нельзя не заметить. В силу особых причин, отнюдь не только научных, в отечественной психологии фактически возобладало направление, представленное московской школой, которая опирается на культурно-историческую концепцию формирования психики и теорию деятельности. Психологи северной столицы относятся к такому положению ревниво, небезосновательно считая, что вклад их земляков в отечественную науку недооценен. Во избежание такого невольного крена и было задумано опубликовать биографический очерк о ленинградском ученом, чей вклад в отечественную науку не уступает научным достижениям знаменитых москвичей. К таким ученым по праву можно отнести Б. Г. Ананьева, с чьим именем питерские психологи связывают основание собственной научной школы, которая существовала и продолжает существовать если не как альтернативная московской, то, по крайней мере, как равновеликая ей.

Борис Герасимович Ананьев родился 1(14) августа 1907 г. во Владикавказе в обрусевшей армянской семье. О его детстве и ранней юности известно мало. То были годы революционных потрясений и войн. Время боль-

Сергей Степанов

психология в лицах

ших перемен увлекло в свой бурный поток мечтательного, одаренного юношу, полного творческих сил и энтузиазма. Первоначально он подумывал посвятить себя музыке, которую страстно любил. Он даже окончил музыкальное училище. Но вскоре его увлекла иная сфера деятельности.

В 1924 г. Борис Ананьев поступил в Горский педагогический институт. Там он встретился с доцентом педологии Р. И. Черановским, который приобщил его к научным занятиям в области детской психологии. В начале 1925 г. Черановский организовал кабинет педологии, вокруг которого сгруппировалась студенческая молодежь, интересовавшаяся психолого-педагогическими проблемами. В этот кружок вошел и Ананьев, который вскоре стал ассистентом Черановского.

В кабинете педологии проводились работы по изучению умственной одаренности, психологических особенностей юношеского возраста. Тему «Эволюция миропонимания и мироощущения в юношеском возрасте» Ананьев и избрал для своей дипломной работы. Работа была выполнена под руководством Черановского, который оказал на молодого исследователя большое влияние. Сам Черановский был последователем бехтерев-ской объективной психологии и сотрудничал с Институтом мозга, основанным В. М. Бехтеревым. Вероятно, поэтому Ананьев и отправился на стажировку именно в Институт мозга в Ленинград. Он прибыл туда в сентябре 1927 г., затри месяца до внезапной смерти Бехтерева. Ананьев не оставил никаких воспоминаний о встречах с Бехтеревым, однако, судя по всему, успел испытать сильное впечатление от личности выдающегося ученого. Свое восхищение Бехтеревым он выразил в статье «Памяти большого человека», а позднее во многих научных докладах и статьях. Он глубоко впитал дух бехтеревской научной школы, принятые в ней принципы научного исследования и гражданского поведения.

В 1928 г. Ананьев закончил институт во Владикавказе и окончательно перебрался в Ленинград. На рубеже

20—30-х гг., по мнению многих, именно здесь находился главный научный центр страны. Здесь активно действовали всевозможные научные и просветительские общества, в том числе научно-музыкальное. Известно, что в феврале 1928 г. Борис Ананьев прочел в нем доклад «О социальной полезности музыканта (с психофизиологической точки зрения)», в котором говорил о власти музыки над сердцами слушателей и ответственности музыканта перед ними. При этом он опирался на экспериментальные данные, сравнивая воздействие музыки с гипнозом, которому, кстати, тоже отдал дань в научных занятиях.

Некоторое время Ананьев был вынужден искать работу, ходил на ленинградскую биржу труда. В марте 1929 г. его приняли в аспирантуру Института мозга. Здесь он окончательно сформировался как ученый, получил известность, обрел единомышленников и соратников на долгие годы. Борис Герасимович работал в Институте мозга непосредственно до 1942 г., позже руководил научными исследованиями в Отделе психологии по совместительству. Ряд сотрудников института затем перешли на вновь созданную кафедру психологии Ленинградского университета, которую возглавил Ананьев.

В начале 30-х гг. психологи Института мозга начали коллективное исследование, посвященное развитию школьников. В частности, изучались технический кругозор учащихся, одаренность, формирование характера. Ананьев стал заведовать лабораторией психологии воспитания и одним из первых в СССР организовал школьную психологическую службу на базе средней школы в Выборгском районе Ленинграда. Стержневой проблемой научно-исследовательской работы его лаборатории стала проблема характера школьников.

На основе эмпирического материала, полученного в психолого-педагогических исследованиях, Ананьев опубликовал свою первую монографию «Психология педагогической оценки» (1935). Как он сам характеризовал ее, «ведущей идеей данной монографии является

Сергей Степанов

воспитательное воздействие педагога посредством оценки... В наших исследованиях мы не просто «учитываем» школу и учителя при изучении школьника, как это делается в педологии и детской психологии, но мы включаем их в изучение школьника как важнейшие факторы формирования индивидуально-психологических особенностей ребенка и подростка». Переизданная в 1980 г., эта работа воспринимается как современная по мысли и может служить источником новых гипотез и исследований.

В 1936 г., после принятия печально известного постановления «О педологических извращениях в системе наркомпросов», был наложен запрет на любые исследования, хотя бы внешне напоминавшие педологию. Был арестован и осужден заведующий сектором психологии Института мозга профессор А. А. Таланкин. В сентябре 1937 г. Ананьев занял его пост.

В том же году он становится кандидатом педагогических наук (ученых степеней по психологии в нашей стране еще долгое время не существовало). Ученая степень была присуждена ему по совокупности научных работ, которых к тому времени уже вышло немало, причем на самые разные темы. Молодой Ананьев рассуждал над вопросами классификации наук и о методах психологии, о происхождении психики. Он пытался определить принципы научной деятельности и при этом выступал против «школьного шовинизма» — нетерпимости к инакомыслию, нигилизма по отношению к иным научным школам. Он ратовал за здоровую, принципиальную и дружественную атмосферу в науке. Этим принципам он старался следовать неукоснительно.

Возглавив сектор психологии, Ананьев развернул два новых цикла исследований. Первый был посвящен истории отечественной психологии, второй — психологии чувственного отражения. Обращение к истории психологии, на первый взгляд, кажется вынужденным, принятым под давлением социальных обстоятельств в связи с разгромом педологии. Но Ананьев, как это свойственно творческим личностям, умел любое обстоятельство использовать так, чтобы выразить свою личную пози-

Дата добавления: 2015-10-28