Вишнёвый пуэр

http://ficbook.net/readfic/1484560

Автор: Fledermaus (http://ficbook.net/authors/Fledermaus)
Фэндом: Ориджиналы
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Повседневность, PWP, POV, ER (Established Relationship)
Предупреждения: Нецензурная лексика
Размер: Мини, 4 страницы
Кол-во частей: 1
Статус: закончен

Описание:
Он всегда будет мучить меня - до конца жизни...

Публикация на других ресурсах:
С уведомлением

Примечания автора:
Разврат.

[18+]

Он всегда будет мучить меня - до конца жизни, до скончания этого грёбанного века. Впрочем, куда вероятнее первое: я не раз говорил ему, что однажды он плохо кончит, и наутро после очередной разгульной ночи в канаве под забором найдут истраханный и обезображенный труп.
Он смеялся, щуря искристые глаза, и желал мне прикусить дурной язык.

Я не раз говорил ему, подыхая от страсти, весь прошибленный насквозь мегавольтами электричества, что рано или поздно свихнусь и стану бредить его именем ночью и днём, схвачусь за нож в припадке истерики и оставлю за собой реку крови, прежде, чем меня пристрелят во избежание бед.
Он смеялся и обещал приносить цветы на мою могилу - голубые орхидеи, так любимые мной.

Я отвечал, что орхидеи не цветут столь часто.
Он смеялся и заверял, что не пожалеет денег на живые цветы.

Я не знал, откуда у него деньги, или всё же не хотел знать.
Куда страшнее, что я не желал этого понимать.

Сегодня странный день: сперва я проспал на работу, потом сломалась моя машина в треклятой сотне метров до офиса. Пришлось ждать буксира, на нём же волочиться в автосервис. Там ждать на отшлифованном очередями диване, пока, наконец, освободится мастер и соизволит проявить внимание к моему автомобилю.

Мастер оказался лет девятнадцати и вдрызг раздолбайского вида, однако, машину починить кое-как сумел. Про таких, кажется, говорят "золотые руки", впрочем, мой возлюбленный имел привычку вкладывать в эти слова совершенно иной смысл, по своему обыкновению пропуская всё на свете через плавки.

Каша в голове более-менее утряслась к работе. Я подъехал к бизнес-центру к обеду, опоздав издевательски и бесстыдно; впрочем, директора всё-таки задерживаются, а не опаздывают.

...Он уже на рабочем месте - ну разумеется, я ведь не давал ему ни отгула, ни поблажки. Рабочий стол в приёмной - директор и секретарь, классика жанра. Мельком бросаю взгляд на его стол: как обычно, горы бумаг, завалы цветных ручек, маркеров и не поддающегося словесному описанию хлама. Щелчок левой кнопки мыши - кажется, я никогда не отучу работников резаться в карты на рабочем месте, не говоря уже про интернет; пора браться за дело и палить компы. Ещё щелчок - ну да, конечно, ты работал над базой данных по сотрудникам, а что же ещё? Мстительно усмехаюсь, показывая, что не провёл меня - не козыряю начальственным положением, но сам слишком истерзан его выходками и не могу запретить себе отыгрываться на мелочах, хотя и ни в жисть не лишу за такую ерунду премиальных.

Наивный взгляд в глаза: детская невинность с ложкой дёгтя - двумя чёрными каплями распутства, по одной на каждый зрачок. Взгляд снизу вверх - а вот это его козырь, знает же, что от этого моя крыша слетает вмах, а в мозгу взрывается фейерверк диких искр. Изо всех сил отвожу глаза - помилуй, мне ещё работать, а потом торчать в пробке полтора часа, и трахну я тебя только в полночь, когда ты соизволишь, наконец, явиться ко мне во всей красе: подшофе и украшенный фиолетовым засосом - слева на шее, аккурат там, где я так люблю целовать тебя. Такое уже было, милый, не так ли?..

Взгляд сползает по моей щеке вниз, и под рубахой разгораются огнём ключицы. Стекает ниже, облизывая торс, на мгновение останавливается на ремне брюк, обводит по контуру пряжку. Сглатываю и не могу долее заставлять себя не смотреть на светло-русые волосы - ему больше нет нужды поднимать голову, теперь область его интереса находится как раз на уровне глаз, и плоть наливается жаром от зрительного (пока лишь зрительного) внимания к себе.

Встряхиваюсь и сбрасываю оцепенение. Как ни в чём не бывало, он откидывается на компьютерном стуле, и узкая ладонь ложится на мышь, а я почти бегом, как поверженный с поля битвы, несусь в свой кабинет, благо, вот она, дверь, только рукой подать.

Пальцы нервно стучат по пластику подоконника - белоснежному, уборщица Катенька знает своё дело на все десять из десяти. Тяжело дышу, и холодный воздух из открытого окна врывается в лёгкие, контрастируя с жаром, который никак не хочет идти на спад. Снизу доносится шум машин и скрежет тормозов, а я на одиннадцатом этаже, и мне плевать, что на ленте шоссе какой-то урод проехал на красный свет, а по тротуару снует, заискивающе заглядывая в глаза прохожим, потерявшаяся собака, и где-то вдалеке смолит денно и нощно заводская труба. Мне плевать, плевать, плевать...

- Я принёс вишнёвый пуэр.
Вишня - бордовая, как кровь, ягода с терпким вкусом. Я не люблю вишню: она напоминает мне самого меня, а может, моё сердце, когда, лопаясь в пальцах, забрызгивает губы багряным соком, но он всегда приносит мне именно этот чай - как назло, будто издеваясь по своему обыкновению.

- Ты же знаешь, я ненавижу пуэр.

Он ставит поднос на тумбу, только раз приглушенно царапнув покрытие: профессионал, два года работы официантом сделали своё дело. Ноги ступают плавно, ковролин съедает шелест шагов. Пять... Четыре... Три... Два... Один...

- Но ведь его принёс тебе я.

Резко разворачиваюсь, желая поймать в объятия - снова проиграл, и остаётся лишь надеяться, что он не забыл запереть дверь на ключ. Мне удаётся обхватить его кольцом рук - но лишь на мгновение: атлас рубах скользит хорошо, и он, плавно высвобождаясь, медленно опускается на корточки.

Взгляд в глаза снизу вверх, но теперь он не детский - жёсткий, взрослый, распалённый. Белые пальцы обхватывают освобождённую плоть, чтобы направить в рот привычным движением - сколько минетов ты успел сделать к своему двадцатилетию, чтобы так обучиться этому мастерству? Снова взмах ресниц - и чёрная смола зрачков затапливает меня всего; проклятье, до чего же тяжело становится дышать. Кажется, я сейчас не выдержу - позорно, как зеленый юнец, не успев дойти до самого главного, но он знает, когда нужно остановиться - чтоб продлить удовольствие, и чтоб истерзать до боли и стона.

Молния брюк расходится, расстегнутая одним движением; сколько же раз я порывался отменить дресс-код, зная, насколько сексуальнее он выглядит в облегающих джинсах, хотя, возможно, именно по этой причине я до сих пор не подписал распоряжения. Он стягивает брюки вместе с плавками - не выплавляя действий, одним движением. Напряжённый член вздрагивает, и он стискивает его пальцами, а я слежу за его рукой так, будто смотрю видеозапись в замедленной съемке.

- К чаю положено сладкое, котенок.

Я вздрагиваю от унизительного прозвища: он такой один, больше ни у кого не хватает фантазии, чтобы в мои сорок именовать меня так. Он забирается на мой стол, чтобы усесться именно там, где разложены с таким трудом оформленные документы; мешающие листы в беспорядке летят на пол, устилая серый ковролин белизной формата А4. Одна его нога спущена, вторую он ставит пяткой на край стола, предлагая наилучший обзор; я сглатываю тугую слюну и безрезультатно пытаюсь сморгнуть матовый туман.

Его пальцы лениво поглаживают плоть, то и дело завораживающе касаясь входа, я же стою столбом - ошалевший от боли и желания сорокалетний котёнок с членом, торчащим из расстегнутой ширинки. Он пробивает меня взглядом, выжигает узоры на теле, как на ненавистных мне некогда уроках труда, и наконец, плавно обведя два пальца языком, проникает вовнутрь - сам, так и не дождавшись от меня каких-либо действий.

- Ты заставляешь меня ждать.

Мир умирает для меня, гаснет, рушится в преисподнюю - остаётся только он, да по иронии судьбы - широкий компьютерный стол с моим идеальнейшим порядком. Он расставляет ноги шире и растягивает себя сам, а я смотрю, как завороженный, на блестящие от слюны пальцы, так легко скользящие в нём - внутрь.

Легко?
Проклятье.

Бросаюсь к нему и рывком раздираю на его груди рубаху. Сиреневые пуговицы щелкают по гладкой столешнице; он вскидывает притворно-испуганный взгляд, пальцы выскальзывают, и я зло сжимаю запястье его руки. Стаскиваю рубаху со свободного плеча - так и есть, клеймо на его шее говорит красноречивее любых откровений. Ещё одно - на груди, близ соска; провожу там ладонью, задевая набухшую горошину и совершенно не заботясь о том, чтобы не причинить боли.

- Какая же ты блядь.

Он подаётся вперед и впивается в мои губы - захватом, смертельной петлёй, наугад и безошибочно расстёгивая пуговицы моей одежды и пряжку на брючном ремне, но я разрываю поцелуй и, жёстко стиснув пряди его волос, оттягиваю голову назад.

- Ты мой.

Провожу языком по шее - как раз там, где мельтешит, разъедая изнутри душу, лиловое пятно, и почти вгрызаюсь в кожу, оставляя красные следы. Ослабляю хватку, и он сам откидывается назад, опираясь ладонями о столешницу; заглушаю развратно-томный стон коротким поцелуем и рывком поддергиваю его за бедра к себе.

Член входит легко - а он ведь почти не растягивал, да и ночью не был со мной, и мне остаётся только строить предположения, откуда и от кого он явился утром на работу. Перехватываю талию, и он обвивает ногами мою, подставляясь и притягивая к себе для нового поцелуя.

- Котёнок.

Ловлю губами выдох, вталкиваюсь языком в его рот, снова зарываясь пальцами в волосы - сумасшедше и огненно, и он отвечает мне, подталкиваясь бёдрами навстречу и растирая, разминая ладонями мои плечи через ткань одежды, которую я так и не снял, я же теряюсь в толчках, в ударах, в желании, страсти, душевной боли и черном безумии, и почему-то совсем не хочу возвращаться в реальность.

Он целует так, что едет крыша, и сжимает в себе так, что нервы полыхают зарницами.

- Ты... - толчок. - Только... - толчок. - Мой.

Изливаюсь в него так, что кажется, будто сам дух извергается заодно с семенем, и обессиленно падаю сверху, придавливая его к столу ослабшим телом. Моё дыхание теребит его спутанные волосы; он морщится и выбирается из-под меня.

- Котенок, ты тяжеловат для подобного отдыха.

Стекаю в кресло, забыв застегнуть рубаху и штаны; виски ещё пульсируют, но оголенной груди уже становится холодно; прижимаю ладонь ко лбу и смотрю на него. Он спрыгивает со стола - как ни в чём не бывало, и не важно, что я взял его довольно грубо и жёстко. Лениво потягивается, не стесняясь подойти к окну в распахнутой рубахе - впрочем, до вечера ему придётся выкручиваться, скрывая отсутствие пуговиц под пиджаком. Специально поворачивается ко мне задом, чтобы нагнуться и надеть брюки.

- Я люблю тебя.

Он не отвечает мне, только бросает взгляд из-за плеча, попутно приглаживая ладонью растрепанные мной волосы. Красивые губы искривляются в короткой усмешке, и мне вдруг до безумия хочется умереть.

У двери он останавливается - на пару секунд, ровно настолько, чтобы потереть носком ботинка зачесавшуюся икру ноги. Потом обхватывает пальцами металлическую ручку.

- Беседа получилась увлекательной, - пришивает меня к спинке стула арбалетными болтами насмешливого взгляда. - И да, директор... Не забудьте про вишневый пуэр.

Дата добавления: 2015-10-28