Сергей Крамцов. 27 мая, пятница, ночь

27 мая, пятница, ночь

Сначала тоннель шел совершенно прямо, как натянутая струна. Пахло канализацией, пусть и не так убойно, как я ожидал, все же это ливневка, а не сток всего городского дерьма. Под ногами было сухо, весь пол покрывал слой высохшей грязи. Лучи подствольных фонарей метались по стенам, слышалось лишь наше шумное дыхание и частые шаги. Мы пытались добраться до ближайшего поворота как можно быстрее, потому что сейчас нас можно было бы свалить одной очередью, выпушенной наугад. Сам не попадешь, так рикошеты дело сделают, куда еще пуле в бетонной трубе деваться?

Шагов через сто тоннель свернул под девяносто градусов. Мы заглянули за поворот, осветив фонарями черную пустую трубу. Я оглянулся – послышался металлический стук со стороны люка, из которого мы спустились. На дно тоннеля упал столб тусклого света, мгновенно превратившийся в огненную вспышку. Грохнуло, посыпалась пыль, после чего раздался дикий крик, оборвавшийся очередью. Сработала растяжка.

Я резко заскочил за поворот, сел на колено.

– Растяжка? – шепотом спросил Сергеич, гася фонарь и опуская на глаз ПНВ.

– Она самая, – кивнул я, повторяя его действия.

Вдалеке по тоннелю что-то с глухим стуком упало на дно, раз, другой, потом раздались два взрыва. Сверкнуло, потянуло запахом тротила, несколько осколков долетело до поворота. «Эфки» скинули, понятное дело.

Снова раздался шум, и я включил инфракрасную подсветку на ПНВ. В окуляре прибора, прижатом к левому глазу, засветилось зеленым. Я подправил фокус, наводясь на отверстие двери, где мы вынесли решетку. Вскинул автомат. Первый человек выглянул через пару минут, огляделся в темноте, затем включил фонарь. Свет его был слишком слабым, чтобы повредить люминофор монокуляра, поэтому я мог наблюдать за человеком невозбранно. Затем тот с заметным страхом шагнул в тоннель. Следом за ним влезли еще двое, перегородив собой все тесное пространство трубы. Так, рядом друг с другом, им было не столь страшно в темноте, наверное.

Это были не спецназовцы и не эти непонятные военные, похожие на спившихся тыловиков. Эти явно были из уголовников, мы на таких уже успели насмотреться за последние дни. Одеты кто во что горазд, волосы до сих пор не отросли.

Кроме них, в трубе никто не появлялся. «Спецназовцев» тоже не было видно.

– Что скажешь? – еле слышно прошептал Сергеич.

– А что тут говорить, расходуем их, а другие подумают, прежде чем соваться, – ответил я.

Сидящий рядом Васька поднял оружие на изготовку. Три автомата неожиданно громко затрещали, скорее залязгали, но глушители не выбросили ни единой искры. В приборах было четко видно, как пули выбили искры из бетонных стен, стеганули по троим, присевшим на колено в трубе, валя их друг на друга. Запахло порохом, но никакого звона в ушах, к которому я заранее приготовился, нажимая на спуск в узком тоннеле. Спасибо Пантелееву за подарок.

Двое противников лежали молча, убитые наповал, один дергался и громко стонал. Ну и хорошо, другим на нервы надавит, три раза подумают, прежде чем сюда лезть. Другое дело, что если есть знающие подрывники у них, то и лезть не придется. Лично я точно знаю, что смог бы всех нас уничтожить при наличии пары-тройки килограмм тротила.

– Уходим, – скомандовал я, и мы рванули дальше по тоннелю.

Еще метров пятьдесят, затем развилка. Из черного зева одного из тоннелей запахло какой-то мерзостной гнилью.

– Куда? – спросил я, сглатывая подкатившую к горлу тошноту.

– Направо, – к моему облегчению, скомандовал Сергеич.

Мерзко тянуло слева, да и вообще как-то не хотелось в ту сторону. Почему – не знаю, просто не хотелось, и все тут. Поэтому я первый побежал в указанном направлении, попутно выключив ПНВ и сменив его на фонарь. Мы наверняка оторвались от преследователей на какое-то время, так что лучше было сэкономить батарейки в ночном монокуляре. Да и видимость в свете фонаря все же куда лучше, чем в тусклой зеле ной подсветке ПНВ, да еще одним глазом.

– Далеко еще?

– Метров пятьсот, насколько я помню, – ответил Сергеич. – И в поворотах, главное, не запутаться. Мы сейчас в коллекторе, и чесать нам по нему до главного коллектора. Затем из него найти нужный поворот и снова уйти в один из коллекторов.

– Дерьма много будет? – на бегу снова спросил я.

– Хватает. По крайней мере, раньше хватало. Канализация хоть и не фекальная, но чего сюда только за десятки лет не намыло. Ничего, у нас чулки от ОЗК, проберемся.

– Надеюсь.

Прошло еще с пару минут, в течение которых мы молча шли скорым скользящим шагом по трубе, не отрывая прикладов от плеча и заглядывая в каждую подходящую к коллектору трубу. Но везде было пусто, тихо и даже сухо. Стоков в канализацию не было, а учитывая сухую погоду, державшуюся последний месяц, не было даже дождевых вод. Хоть вонять еще воняло, запах канализации ни с чем не спутаешь. А время от времени из некоторых тоннелей доносился тот гнилостный запах, который чуть не заставил меня сблевать.

– Сергеич, ну а это что за вонь? – не выдержав, спросил я.

– Вонь? – не понял Сергеич. – Тут канализация все же, не Долина Роз. А ты чего ожидал?

Сказать, что меня напрягло, я не успел. Землю под ногами слегка тряхнуло, а нам в спину ударила неслабая взрывная волна, чуть не сбив с ног. Уши заложило. Есть толковые подрывники у противника, сумели организовать направленный взрыв в тоннеле, надеясь нас оглушить или даже убить. Дилетант такого бы сделать не смог, тут знания нужны.

– Сейчас в тоннель войдут, – сказал я, тряся головой и глотая слюну, чтобы слух вернулся.

– Это точно, – подтвердил мое предположение Васька. – Плохо, что сухо, следы оставляем.

Я глянул на пол. Действительно, за нами тянулась ясная цепочка следов. Никаким Зорким Глазом быть не надо, чтобы по ней дойти прямо до нас. Даже самый дебильный преследователь сообразит. Ладно, что нам еще остается? Надо отрываться. Или отбиваться. Хорошо, что никаких мертвяков здесь нет. Только вот… что это за запах, мать его? Ну и гадость эта ваша заливная рыба… совсем протухла.

– Ладно, хрен ли тянуть, пошли дальше… – пробормотал я.

Ломиться дальше или попытаться устроить еще одну засаду? Канализационные коллекторы устроены «елочкой», где трубы поменьше, «ветки», входят в трубы побольше, «ветви», которые ведут к «стволам» – главным коллекторам. Главный коллектор ведет за пределы города, на насосную станцию, которая перекачивает всю эту благодать на очистные сооружения. Путь везде один, несмотря на множество ходов. То есть, не имея плана, нас невозможно даже обойти. А вот с планом обойти можно, верхом, по поверхности. И даже выйти в тыл. Остается надеяться, что такого нашего маневра никто не ждал, а планы канализации «Шешнашки» относились к государственной тайне, и даже простые работяги, спускавшиеся под землю, давали подписки и имели допуски. Так что добыть их было непросто, да и ставил ли кто такую цель? Впрочем, если бы передо мной стояла задача захватить очаги сопротивления, я бы непременно поинтересовался подземными коллекторами. Ну просто обязательно.

Где-то вдалеке раздалась беспорядочная стрельба. Это уже здесь, под землей. Садили сразу из нескольких автоматов и даже пулемета, как мне показалось. В кого-то или что привиделось? Или просто для уверенности в завтрашнем дне, так, тоннель прочесать огнем? Все может быть, все может быть.

Мы опять переключились на ПНВ, присели у поворота. Растяжечку бы поставить, так тут и зацепить негде. Голый бетон с двух сторон. Если и торчит какая арматурина, то второй конец растяжки все равно не к чему приделать. Можно «монку» на электродетонаторе, но тогда самому придется погоню здесь дожидаться. И какой смысл? Ладно, если вот так, быстро…

В два витка скотча прикрутил «эфку» к торчащему из ветхого бетона концу арматуры, а затем бросил вдаль по трубе проволоку, собранную петлей. Может, так кто в спешке сорвет, ну и бабахнет.

Снова отчаянная стрельба, быстро затихшая.

– Нечего сидеть, нам надо хотя бы за главный коллектор пробраться, – прошептал, тронув меня за плечо, Сергеич. – На кой хрен ты вообще минировать взялся?

Верно. Если те, кто за нами гоняется, догадаются найти спуск в него сверху, то могут нас просто отрезать от нашей цели. Да и на кой хрен им главный искать? Спустятся в другом месте, на бег приналягут, и, когда мы сами в главный выберемся, нас там уже засада будет ждать. Так что ходу надо, ходу!

Мы рванули вперед уже почти изо всех сил. К счастью, слой сухой грязи глушил шаги, создавая ощущение пробки в ушах. Вроде звук и есть, но все как сквозь перину. Странно.

– Стой! – вдруг резко осадил меня идущий впереди Сергеич.

Стой так стой, нам как скажешь. Я замер, почти не дыша, Васька налетел на меня сзади.

– Есть кто-то впереди, – прошептал Сергеич так тихо, что я его еле расслышал.

Я вслушался. Действительно, откуда-то из глубины тоннелей доносился странный звук, как будто кто-то подтягивал по бетонному полу железку, привязав ее на веревочку. Равномерными рывками, через равные промежутки времени. Словно… кто-то к ноге что-то привязал и так ходит.

В любом случае, с вероятностью единица, ждать от этих звуков хорошего не стоит. Сейчас вообще хорошего ждать стоит очень редко, и уж точно не в мертвой городской канализации.

– Что впереди? – спросил я, вслушиваясь.

– Ничего, – чуть растерянно ответил Сергеич. – Длинная труба до главного коллектора, в нее несколько входов.

– Ладно, что гадать… Пойдем посмотрим? – предложил я.

А что нам еще остается? Не назад же идти. Вот вперед и двинули. Только как-то страшно стало. И до этого было боязно, а теперь вообще страх накатил такой, что пот холодный по спине и колени дрожат. И зубы сжать пришлось, чтобы не лязгали. И водки почему-то захотелось. Прямо ясная такая мысль появилась: «Вот закончится это все рано или поздно, доберусь до безопасного места, до Старогорки например, и буду неделю пить самогонку и в бане париться, в председателевой. И больше ничего». Такая вот мысль возникла ни с того ни с сего. Конструктивная.

Приклад АКМ упирался в плечо, толстый глушитель целился во тьму, которую разгоняли перед нами невидимые инфракрасные лучи. Пока никого, но видно нам тоже не так чтобы очень далеко. И мерзостный запах усиливается, гадость такая. Да что же так погано гнить-то может? Это же никаких сил нет.

Впереди звук есть, а сзади стрельба затихла. Но вроде как даже издалека топот доносится, но мне уже что угодно показаться может. В башке со страху полный кавардак, да и спутники мои дышат тяжело, хоть бежали недалеко и не слишком шибко. Нервы.

Зомби появились неожиданно. Просто сначала один, потом второй, а следом еще двое вышли из бокового хода метрах в двадцати перед нами. В зеленом свете окуляра ПНВ они выглядели как утопленники в аквариуме, которые вдруг решили прогуляться по дну. Один из них попал ногой в проволочную петлю, к которой была примотана ржавая железяка. Она и волочилась за ним следом, создавая этот звук.

– Опаньки… – пробормотал я, переводя автомат на одиночные и целясь в мертвецов.

Сергеич успел выстрелить первым, и мертвяк с железкой завалился назад. Я перекинул прицел на другого, низенького, очень толстого, со странно перекошенным и раздувшимся лицом, словно воздухом его изнутри неравномерно надули. С первого выстрела промахнулся, но вторым попал в лоб.

В общем, уложили мы всех четверых без лишнего шума, но на смену им еще двое из тоннеля вышли. Уложили и их, а у меня вдруг волосы под шлемом и маской зашевелились от мысли, прострелившей мне мозг трассирующей пулей: мертвые прятались в Москве в тоннелях. Тысячами. Им там как медом намазано было.

Я судорожно заозирался, и не зря – из дыры в стене коллектора, оставшейся за нами, тоже уже шли. Не пойму даже сколько, не меньше пяти, их было почти не слышно, медленно ступавших по сухой пыли. Впереди шла женщина в военной или милицейской форме, в этом свете не разберешь, со свернутой набок шеей и перекошенным лицом. Длинные, когда-то заплетенные в косу волосы свисали с головы непонятным жгутом с колтунами, в который набилась всякая грязь. За ней толпились еще мертвяки.

– Сергеич, попали… – сказал я. – Их здесь может миллион быть.

– Валить надо. И как можно быстрее, – ответил он. – Только вот одного не пойму: как они сюда попали? Не через очистные же, они аж за городом.

– Тоже верно, – прошептал Васька. – Сюда ведь только через люки.

– Да хрен с ним, – отмахнулся я. – Как бы ни забрались, но их тут может быть туча.

Стрелять в мертвяков не стали. Мы бегаем быстрее, чем они, а путь они нам не загораживают. Зато загораживают преследователям. Может, и не угрожают, но обнаружить себя, постреляв в зомби, им придется. Поэтому мы просто прибавили ходу. Но прибавить существенно не получилось. Стоило заглянуть в проход, откуда уже вышли шесть убитых покойников, как мы нарвались там на еще двоих, а вдалеке шли еще и еще, не меньше десятка. И все в нашу сторону. Как они нас учуяли?

Блин, о чем я? Здесь стреляли, взрывали гранаты и заряды взрывчатки. Что надо было еще сделать, чтобы на нас все же обратили внимание? Другое дело, что нам тут по тоннелям еще бегать и бегать, а затем еще одну дверь с решеткой взрывать. А потом по другим тоннелям нестись, и сколько мертвяков к тому времени может направиться к нам?

Словно прочитав мои мысли, Сергеич сказал:

– Если совсем прижмут, то попытаемся на поверхность прорваться, там все же больше шансов будет.

– Как знать, как знать… вылезем под пулеметы, блин… – пробормотал в ответ я, крутясь и водя стволом во все стороны.

Мне все время казалось, что именно с той стороны, куда я сейчас не смотрю, на меня навалится голодная, вонючая, мертвая тварь. Просто психоз начинается.

– В городе застройка тесная, если успеем, то можно укрыться будет, – заговорил Кэмел. – А тут, не приведи бог, зажмут со всех сторон.

– Это точно – поддакнул Сергеич.

Голос у них обоих изменился, и даже всегда невозмутимый Сергеич тоже боится, не один я тут как лист осиновый трясусь. Значит, со мной все в порядке, я в норме, просто мне очень, очень страшно.

Из выхода примыкающего тоннеля тоже уже шли. Медленно, колченого, неотвратимо и страшно. Мы с ходу застрелили двоих зомби, пробежали дальше, не дав себе труда даже на то, чтобы туда заглянуть. А что это теперь изменит? Теперь нам даже лучше оставить как можно больше мертвецов между собой и погоней. И как можно меньше между собой и заветной целью.

За нами снова загрохотали, на этот раз совсем заполошно, автоматные очереди. Грохнула граната, а затем кто-то заорал. Наверное, под свои осколки попал. А может, и нет. Мне над его судьбой размышлять некогда, убегать надо.

Снова зомби, не меньше пяти, идут нам навстречу. Одна радость, что растянулись, сможем пробиться, может быть.

Тремя одиночными снес верх черепа первому, в военной повседневной форме, упавшему назад. Затем, уже вдвоем, застрелили второго. Выход из тоннеля справа, я заглянул туда и чуть не напоролся на стоящего мертвеца. Он даже за глушитель успел ухватиться, с неожиданной силой потянув автомат на себя. Но тут уже я среагировал рефлекторно, даже на секунду не задумавшись. Отдал ему оружие, выхватил из кобуры «Грач» и влепил ему пулю в середину лба. Грохнуло, сверкнула вспышка, мертвяк упал, выронив мой автомат, который я подобрал. Снова навел глушитель в зев тоннеля. И по этому тоннелю к нам шли, двое или трое, не пойму даже. Да и хрен с вами.

Добив тех, что шли навстречу, мы рванули вперед.

– Долго до коллектора? – спросил я на бегу.

– Главного-то? Нет, почти на месте. Сейчас будем, – ответил Сергеич и добавил: – Как мне помнится.

Стрельба у нас за спиной закипала все гуще и гуще. Как умудряются столько стрелять в таком узком тоннеле, я вообще не пойму. Но стреляют. И долго стреляют, за это время можно было любую толпу мертвяков покосить, если стрелять умело.

– Коллектор! – крикнул Сергеич, притормаживая перед выходом в большую трубу, разделенную вдоль настоящим каналом, по которому текла грязная вода.

Вдоль стен трубы на высоте примерно полуметра от поверхности грязной воды тянулись узкие, едва ли шире одного шага, парапеты. Воняло здесь еще хуже, я и почувствовал, что тошнота новой волной подкатывает к горлу. Не хватало проблеваться сейчас еще.

За спиной шумел бой. Похоже, что преследователи намертво завязли в драке с мертвяками, заодно и оттянув их на себя. Вот только всех ли мертвяков? Сомневаюсь. Очень сомневаюсь. Зато можно натянуть чулки от ОЗК, если быстро и аккуратно, все же какая-то пауза. Что мы и проделали, прикрывая друг друга. Без них я бы в эту воду, от которой непонятно чем пахнет, не полез бы даже под угрозой расстрела.

Что-то мелкое зашевелилось на полу. Я посмотрел туда и разглядел в тусклом зеленом свете ковыляющую крысу. За ней тащилась еще одна, чуть поодаль – еще две. Нет, это не живые крысы. Это дохлые крысы. И что? Неужели на нас кинутся?

Зараза, а я дробовик не взял. Еще думал-думал, брать или не брать, да решил вес сэкономить. Крысы между тем остановились, а потом просто повернули обратно. Причем явно испугавшись нас.

– Чего замер? – толкнул меня Васька. – Двинули.

– Крыс видел?

– И чего?

– Дохлые. Но на нас не кинулись.

– Да и хрен с ними. Сейчас эти обойдут нас верхом и кинутся, – раздраженно прошипел он. – Пошли! Задумался он…

Действительно, что-то не вовремя я задумался. Этим можно и попозже заняться.

Главный коллектор выглядел запущенней, чем его боковые ответвления. Запах сырости смешивался с гнилостной вонью, с потолка свисали корни или что-то в этом духе, мерзкое на вид и белесое. Стены покрывали лишайники, местами бетон на стыках колец крошился, обнажив ржавую арматуру.

Я подумал, что по воде никакой мертвяк не сможет подойти к нам тихо, а забраться на парапет он, скорее всего, не догадается, но прислушаться не удавалось. В глубине тоннелей густо перекипала стрельба и раза три грохнули гранаты. Там дело во всю ширь разворачивается. Зажали их с двух сторон, что ли? Ничем другим такую интенсивность и не объяснишь… если только не морфами. О морфах думать не хочется. Расстраивают меня такие мысли.

– Стой! – снова скомандовал Сергеич, шедший впереди.

– Что?

– Вроде видел кого-то… – сказал он, опускаясь на колено и поднимая оружие.

Я опустился рядом, тоже вгляделся в темноту. Что-то есть? Или кажется? Или просто куча мусора у стены, на выходе из подводящего коллектора? Вроде шевеление…

– Нам дальше? – спросил я шепотом.

– Еще пара дырок. Мимо не пройдем, – также шепотом ответил Сергеич.

– Хрен с ним, пошли помаленьку, – подумав, сказал я. – Я по той стороне пойду, прикрывайте.

Стараясь не шуметь, сполз на дно канавы. Грязная холодная вода прижала резину к ногам, поднялась почти до края чулок, по всему телу пробежала волна брезгливого озноба. Я чуть не поскользнулся на слизистом дне, но все же удержался. Медленно перешел полосу воды, вскарабкался на парапет, глянул на товарищей – те вообще замерли, наведя автоматы в сторону подозрительного предмета. Или существа. Там, кажется, снова что-то зашевелилось.

Переступая ногами как можно тише, на полусогнутых и высоко задирая носки, я заскользил вперед, ни на секунду не отводя прицела от цели. Нехорошо мне как-то. Страшно. И чем дальше, тем страшнее.

Что-то непонятное там. И оно точно шевелится. Точно. Куча крыс? Нет, непохоже, но что-то низкое и бесформенное. И большое.

Я встал, присел на колено. Черт с ним, с ПНВ, так не годится. Я ничего не могу в нем разглядеть. Откинув монокуляр вверх, я включил два фонаря сразу – подствольный и нашлемный. И оторопел. В их сине-белом свете я увидел… Сначала я решил, что вижу несколько лежащих трупов, лишенных одежды, лишь кое-где обрывки тряпок виднелись. Затем одна из голов из этой кучи обернулась ко мне, и я с перепугу чуть в воду не свалился. Человеческие черты в этой морде уже не угадывались. Зато оно живо ассоциировалось с тем, что я уже видел раньше, на крыше Технической библиотеки например.

Целая группа морфов, тех самых, что гонялись тогда за нами по крышам, разлеглась у стены. Одна из тварей вскочила на мощные когтистые ноги, вытянула уродливую голову в нашу сторону и вдруг словно уши-паруса подняла.

Я замер. Я почувствовал, как разум покидает мой мозг, а сердце плавно опускается в желудок. Ноги подкосились. Уставившаяся на меня своими мутными глазами уродливая голова распахнула пасть шире, издала отвратительный хрипяще-свистящий, пульсирующий звук, словно пар вышел через испорченный свисток. А затем эта туша какими-то странными рывками, покачиваясь из стороны в сторону, неторопливо направилась прямо к нам. А лежащие рядом начали подниматься с грязного бетона.

Нет, они не были похожи на морфов с крыши, эти были совсем другими, в совсем других условиях сформировавшимися. И не надо было гадать, зачем тварь орала, одновременно поднимая эти свои «локаторы». Сонар, мать его так, даже зрение не нужно.

Наверное, я сжал руку непроизвольно, потому что сначала даже не понял, что за маленькие взрывы прочертили свой след по телу монстра. Лишь когда автомат перестал вибрировать у меня в руках, я машинально, пятясь при этом назад, сменил магазин. Точнее, руки мои его сменили, а разум лишь зафиксировал это.

– Чего встал как пень? – словно из другой галактики донесся до меня крик Сергеича. – Ноги делаем!

И мы их сделали. Последнее, что я успел заметить, – это была массивная туша одного морфа, опускающаяся в грязь коллектора. Они еще и ныряют. А затем мы побежали так, как я не бегал никогда в жизни. Я даже не думал, что вообще умею так бегать. Я не помню, как я оказался на противоположной стороне тоннеля, может, даже перепрыгнул канаву. Не помню, сколько боковых проходов мы пронеслись, пока Сергеич не дернул меня за рукав и не потащил в сторону, в узкий тоннель подводящего коллектора, а следом, толкая в спину, не вломился сипло дышащий Кэмел.

Лишь свернув в сторону, я как-то погасил закипающую панику, нашел силы выключить фонари и, опустив ПНВ на глаз, выглянуть в коридор. Твари не было. Тоннель был пуст. Настолько пуст, что можно было поверить в то, что она нам привиделась. Была тишина, даже стрельба вдалеке стихла.

– Куда оно свернуло? – прошептал я.

– Откуда я знаю? – сказал Васька, выглядывая у меня из-за плеча. – Мне за ним следить было некогда, я батонами шевелил.

Он шутил, но очень нервозно, явно стараясь задавить страх. Меня тоже потряхивало, адреналин уже начал вытеснять кровь из моих вен. Меня скорее просто трясло, даже говорить было трудно.

– Других путей нет? – с робкой надеждой спросил я.

– Откуда? Ты елку себе представляешь? Ни одна ветка с другой не пересекается. И здесь так же, – развеял мои надежды Сергеич. – Только в ту сторону. И я счет тоннелям потерял. Сколько мы пробежали?

– Три или четыре… – попытался вспомнить я.

– Или… или… как теперь считать? Твою мать… – выругался он. – Ладно, зато к нам с тыла не подберешься..

– А что толку? С этими морфами биться – форма самоубийства. У них даже мозг не в голове, а на загривке, поди попади, – решил не впадать я в ненужный оптимизм.

И что делать? Может, попытаться выбраться наверх? А где? И как? Не представляю, чтобы это можно было проделать через уличную «ливневку». Если только взрывчаткой проход расширять. И привлечь внимание всех, кто наверху. А может, этому морфу до нас и дела нет? Свалил куда-нибудь? Мы его взбаламутили, но он плюнул на нас и ушел по своим делам. И остальные следом за ним.

– Это что? – прошептал Сергеич, указав на невысокую волну, катящуюся по канаве метрах в тридцати от нас и быстро приближающуюся.

– Как что? – даже не удивился, а возмутился я, выдергивая из разгрузки «эфку».

Усики заранее были разогнуты до половины. Я лишь рванул чеку, размахнулся и метнул гранату прямо в канаву, перед катящейся волной. И отпрянул в тоннель.

Тушка гранаты булькнула, затем грохнуло глухо, плеснуло брызгами воды и грязи, весь парапет перед входом в тоннель мгновенно вымок. А затем плеснуло намного сильнее. Снова по тоннелю пронесся свистящий вой, и что-то частыми скачками понеслось прямо по канаве в нашу сторону. А мы рванули дальше по тоннелю, свернули в первый же отнорок, оказавшийся совсем узким, затем еще в один. Топот за нами затих, и я тоже замер, а следом за мной Сергеич. Эта гадость точно по слуху ориентируется, тут ежу все понятно. Кстати, а как остальные мертвяки здесь видят? Слух? Тепло?

При мысли о тепловидении мне сразу захотелось выключить ПНВ. Если тварь видит еще и тепло, то инфракрасная подсветка прибора, работающего в активном режиме, будет для нее как приманка. Это как в бубен бить и флагом размахивать. А вот свет она видеть не должна, если изменилась здесь, в полной темноте. А если не здесь, а сюда спустилась? Черт его знает, что делать. Что у меня есть? «Монка» у меня есть. Если ее правильно поставить, то она должна любую тварь как через мясорубку пропустить, фарш получится. Одна мина – одна тварь. У нас три мины, а тварей явно больше. Что с остальными делать? Или все же за нами одна увязалась? По крайней мере, по канаве плыла одна.

А дальше что? Нам все равно надо в коллектор. А там нас остальные дожидаются? Или не нас дожидаются? Кстати, а за нами вообще еще гонятся или людскую погоню можно уже угрозой не считать, потому как у них и других проблем хватает?

По-любому, надо проверить, куда тоннель выводит. И что там творится, может быть, такой дряни еще стадо? Нет, таких не будет – узковато здесь. Зато могут быть другие, ничуть не лучше.

– Сергеич, надо бы дальше ход проверить, – прошептал я.

Тот только кивнул, сказав: «А что еще остается?» И тут же вцепился мне в плечо, сжав его своими пальцами, как тисками. Шаги. В тоннеле за нами были слышны шаги. И еще где-то. Но за нами – это точно. Неровные, шаркающие шаги мертвяков. И все же снова хочется задать вопрос: откуда их столько в городской канализации? Вот этого я вообще не понимаю… Или их сюда специально кто-то сбрасывал, или есть простой вход вниз, по которому они и спускаются. По приставной лестнице мертвяку ни в жизнь не спуститься.

Ладно, что теперь гадать? Не говоря ни слова, я указал рукой в глубь узкого тоннеля, в котором мы сидели. Сергеич кивнул.

– Вась, тыл держи и понемногу за нами двигай, – еле слышно прошептал я, на что Кэмел только кивнул в ответ.

Я пошел первым, старясь как можно дальше отойти от выхода в больший тоннель. Плюнул на все, снова включил фонари. Все лучше, чем аквариумный свет в окуляре, в который к тому же смотришь одним глазом.

На мертвяка мы наткнулись метров через семьдесят. По трубе звук шагов разносится далеко, слышно было так, словно он рядом, только руку протяни. Это был человек, перемазанный грязью настолько, что невозможно было разглядеть, одет он или нет. Я выстрелил раз, второй, он упал лицом вперед, за ним слышались еще шаги.

– Серега, держи тыл с Васькой, а я дальше прогуляюсь, – прошептал Сергеич.

Я лишь кивнул. Тоннель очень узкий, все равно стрелять только один может, и мертвяки подходить будут тоже по одному, Сергеич справится. А я помогу Ваське проследить, чтобы в тыл не вышли, там ведь морф сзади.

Сергеич ушел, сразу донесся негромкий треск выстрелов. Чуть погодя еще и еще раз.

– Дальше пойду, тоннель без отнорков, – послышалось в наушнике. – Вроде чисто все пока.

– Хорошо. Будь на связи.

Кто-то шаркает о бетонные стены, словно плечами их задевает. Шаги. Тяжелые такие, не человечьи. Морф увесистый, это я сразу заметил, массы нажрал на пару людей, а то и больше. И как он все видит, сволочь такая, неужели только по звуку?

Снова вспышка визга-хрипа, ударившая по ушам. Я с перепугу чуть оружие не выронил. Но не выронил. А это он, гад такой, пространство перед собой сканирует, на манер летучей мыши. Увидит он свет от наших фонарей? Почует?

Топает-то он как… Рука скользнула к гранатному карману, но Васька вцепился мне в запястье. Точно, паниковать нельзя, тогда нам точно кранты. Мы уже в это дело так глубоко влезли, что теперь только побеждать. Любым разумным и неразумным способом.

Шаги вдруг замерли. Наступила тишина. Ждешь тяжелого дыхания подсознательно, насмотревшись фильмов о чудовищах, но эта тварюга не дышит, она же мертвая.

«Ну давай, урод, не тяни, топай сюда», – прошептал я, подгоняя невидимую тварь. Я ожидал нового заряда визга, но тварь пошла молча. Шаги возобновились, и заодно услышал, как бока твари скребут по стенкам – тесно гадине здесь. Она тут как пробка в бутылочном горлышке. Это хорошо или плохо?

Дата добавления: 2015-10-28