Своеобразие воплощения авторского идеала. Д. Писарев о романе.

Записки из мертвого дома» Ф. Достоевского: особенности жанра.

«Записки из Мёртвого дома» — произведение Фёдора Достоевского, состоящее из одноимённой повести в двух частях, а также нескольких рассказов; создано в 1860-1861 годах. Создано под впечатлением от заключения в Омском остроге в 1850—1854 гг.

Это было время возвращения писателя в литературу после вынужденного десятилетнего (с 1849 г.) перерыва, время выработки его новых творческих позиций. На каторге Достоевский, лишенный возможности писать, не переставал внутренне готовиться к дальнейшему творчеству. Он писал А. Н. Майкову: «Я создал там [в Омске] в голове большую окончательную мою повесть. Я боялся, чтобы 1-я любовь к моему созданию не простыла, когда минут годы и когда настал бы час исполнения <...> Но выйдя из каторги, хотя всё было готово, я не писал. Я не мог писать». Позднее, в 1859 г., в письме к M. M. Достоевскому Федор Михайлович, сообщая о замысле нового романа, вспоминал: «Я задумал его в каторге, лежа на нарах, в тяжелую минуту грусти и саморазложения». Существует несколько свидетельств о том, что Достоевский вел какие-то записи, находясь в тюремном госпитале.² По всей вероятности, это была первая из дошедших до нас записных книжек писателя, так называемая «Сибирская тетрадь».³ Л. П. Гроссман безоговорочно называет «Сибирскую тетрадь» «единственным памятником литературной работы Достоевского в Омске».⁴ Пословицы, поговорки, присловья, отрывки тюремных легенд, народных песен, обрывки разговоров, точно зафиксированные здесь писателем, доносят до нас многоголосье окружения Достоевского, волнуют живой непосредственностью.

Подлинность фольклорного материала «Сибирской тетради» подтверждается наличием буквальных совпадений и близких вариантов в известных фольклорных сборниках.⁵Впоследствии записи «Сибирской тетради» стали для Достоевского своеобразным конспектом, где за отдельными фразами скрывались жизненные ситуации, характеры, рассказы каторжников. Писатель широко пользовался своей «тетрадкой каторжной» (так названа она в его записной тетради 1873—1874 гг.). Достоевский обращался к цитированию «Сибирской тетради» 560 раз. Причем более половины случаев падает на «Записки из Мертвого дома».

В письмах из Семипалатинска прямых намеков на замысел «Записок из Мертвого дома» нет. Лишь в письме к А. Н. Майкову от 18 января 1856 г. Достоевский говорит: «В часы, когда мне нечего делать, я кое-что записываю из воспоминаний моего пребывания в каторге, что было полюбопытнее. Впрочем, тут мало чисто личного. Если кончу и когда-нибудь будет очень удобный случай, то пришлю Вам экземпляр, написанный моей рукой, на память обо мне». Публиковать эти воспоминания Достоевский, видимо, в то время еще не собирался. Письмо, однако, свидетельствует о существовании не дошедшего до нас текста Достоевского.

В семипалатинский период, возможно, были намечены и записаны Достоевским некоторые сюжеты, сценки, исповеди арестантов. Все это были только предварительные эскизы, замысел произведения не был еще оформлен. Достоевский не мог рассчитывать пока, что его записки о каторге могут быть опубликованы, не с этим он предполагал «вернуться в литературу».

Повесть носит документальный характер и знакомит читателя с бытом заключённых преступников в Сибири второй половины XIX века. Писатель художественно осмыслил всё увиденное и пережитое за четыре года каторги в Омске (с 1850 по 1854 годы), будучи сосланным туда по делу петрашевцев. Произведение создавалось с 1860 по 1862 года, первые главы были опубликованы в журнале «Время».

Форма художественного очерка помогла Достоевскому показать психологию и мироощущение отторженного человека, являющегося по своей сути «мертвым» для общества.

Записки Горянчикова скрывают за собой самого автора, являясь отчасти его автобиографической повестью. Именно художественный очерк в форме «найденных записок» приближает к документальности, архивности, необходимой автору для создания впечатления достоверности, правдивости изображаемого и рассказываемого.

Абстрактно-отвлеченная манера рассказа Горянчикова как нельзя лучше помогает Достоевскому высказать свои суждения, наблюдения, оценки, тем самым ненавязчиво подводя читателя к мысли о необходимости обладания высоким духом, чтобы, пережив каторгу, остаться человеком, не потерять своей души, а напротив, страдая нравственно и физически, позволить ей возродиться и окрепнуть. Впоследствии эта мысль будет развита в более поздних романах Достоевского. Теперь же нашей задачей является необходимость наблюдения над тем, как законы формы, построения художественного очерка помогли Достоевскому подвести читателя к этой мысли.

Федор Михайлович Достоевский, гораздо непосредственней, чем раньше, вторгается в сферу современных общественных отношений, обнажая их уродливость, ненормальность, показывая, к каким извращениям человеческой природы приводят они в современных характерах. Для этого он с помощью рассказчика - очевидца и часто участника событий вводит нас в недра той или иной среды - провинциального городка, помещичьей усадьбы, сибирского острога и выходит в итоге к широким обобщениям, к картине русской жизни в целом.

В этих произведениях больше героев, группируются они сложнее, отношения между ними тесней и драматичней. Сама атмосфера здесь как бы сгущается и электризуется. Характер и обстановка рисуется колоритнее, выпуклее, нет уже полутонов и мягких контуров, преобладают резкие очерки и суровые краски.

Иначе строится теперь и событийный план произведений. Во-первых, он несравненно насыщенней, чем в раннем творчестве, во-вторых, действие протекает гораздо динамичнее, оно изобилует внезапными поворотами, втягивает множество действующих лиц, приводит к катастрофическим разрешениям отношений между ними. При этом часто возникают бурные, многолюдные сцены, где принародно обнажаются закулисные стороны жизни, открывается подноготная героев и их нравственная сущность.

Так намечаются сюжетные, композиционные приемы будущего больших романов, здесь художественный анализ Достоевского, все шире охватывает действительность, все смелее анатомируя характеры и явления жизни, приобретает черты жесткого, «беспощадного реализма», который достигнет своего расцвета в 60-70-е годы.

Ф.М. Достоевский одним из первых в русской литературе обратился к проблеме преступления и наказания.

О нравственном распаде, поразившем современное общество и личность, говорится в повести «Дядюшкин сон» (1858). Писатель показывает картину полного разрушения всех моральных устоев, откровенного, грубого торжества низменных чувств и корыстных вожделений. Человек показан на краю пропасти, «на пороге» морального падения. Лишь шаг отделяет его от преступных деяний и типов «Мертвого дома».

В «Записках из мертвого дома» картина каторги воспроизводит характерные черты общественного целого, но уже в иной социально-этической перспективе, чем в повести «Дядюшкин сон».

Нравственный распад показан в крайних его проявлениях: в бесчувственном убийце Газине, в духовном отупении Коренева, в подлой натуре преступника из дворян А-ва (основа психологического облика Свидригайлова, см билет 11).

Для изображения морального вырождения каторжного мира Ф.М. Достоевский использует форму художественного очерка.

Художественный очерк – это эпический жанр, широко распространенный в современной литературе наряду с рассказом. В русской литературе в жанре очерка работали многие писатели - классики: А.С.Пушкин, М.Ю.Лермонтов, Н.А.Некрасов, И.С.Тургенев, А.П.Чехов.

Но изображением морального вырождения каторжный мир у Достоевского не исчерпывается. Напротив, писатель показывает, что именно здесь, в каторге, встает сила, противодействующая распаду и гибели. И заключена она в народе - таково главное открытие, сделанное писателем в остроге.

В чем же источник этой силы народа? Вот задача, которую стремиться решить Достоевский в «Записках из мертвого дома».

Использованный Достоевским жанр очерка как нельзя лучше показывает и разъясняет важные, новые, ранее неиспользованные явления, дает возможность посредством главного героя достоверно рассказать о событиях и фактах, повлиявших на психологию и мироощущение человека, попавшего в каторгу. А форма записок, которую использует автор, определяет и читательское отношение к книге как к, безусловно, достоверному документу.

«Найденные записки» являются отчасти автобиографической повестью. Пройдя все ужасы Омского острога, Достоевский смог донести до читателя реальную картину жизни другого человека, человека-преступника. «Открывая постепенно мир острога, рассказчик в то же время открывал, или, если точнее выразиться, познавал себя» (В.А.Туниманов).

«Все его повести, и романы, - писал о Достоевском А.В. Луначарский,- огненная река его собственных переживаний. Это страстное стремление признаться в своей внутренней правде …».

Построение очерка, отличается от построения рассказа или повести рядом характерных особенностей. В сюжетном повествовании очерка отражается не решение конфликта в действии, а процесс ознакомления с каким-либо явлением, последовательность его анализа, ход авторского размышления, в то время как в сюжетной основе рассказа лежит художественное описание одного завершенного события и его авторская оценка. Так же в очерке основной интерес сосредоточивается на познании конкретных явлений действительности. Повествователь не столько действует, сколько разъясняет происходящие события и факты, мотивирует переход от одного явления или проблемы к другим. Очерковые части «Записок из мертвого дома» соединены краткими указаниями издателя, который явственно выступает на первый план во Вступлении и в главе «Претензия».

Для очерка характерно и то, что он не является единой, целостной художественно-образной картиной: в него входят и факты действительности, и абстрактно-логические размышления, и художественные образы, являющиеся неотъемлемой, обязательной частью очерка. Они несут эстетическую оценку, широко обобщают действительность и выходят далеко за рамки конкретного явления или проблемы, рассматриваемой в очерке.

Очерк так же складывается из портретов персонажей, описаний сцен и размышлений. Рассказчик же «Записок», являясь сторонним наблюдателем, по-своему оценивает события и факты.

В основе «Записок из мертвого дома» лежат собственно авторские воспоминания. Они играют чрезвычайно важную роль в идейно-тематическом и композиционном отношениях и выполняют различные функции:

· являются средством создания исповедального тона повествования (исповедальность и ретроспективность ведет к достоверности и убедительности);

· воспоминания, как форма сознания, являются инструментом самопознания и самоанализа, а так же инструментом постижения окружающего мира;

· воспоминания являются средством характеристики внутреннего мира персонажа, способствуют его углубленному психологическому изображению;

· рассмотрение воспоминаний как психического процесса дает возможность Достоевскому-психологу отвести им в сознании человека значительное место.

Мемуарно-повествовательная форма от лица главного действующего персонажа дала возможность писателю поднять и развить столь волновавшую его проблему роли воспоминаний в жизни человека, определяя ее как основополагающую: воспоминания намечают вехи собственного духовного развития, и без них человек жить не может. Писатель прекрасно осознает тончайшую меру гармоничного сочетания собственных воспоминаний с биографическими возможностями персонажа, сохраняя правдоподобие, иногда балансируя на грани его срыва, но, никогда не переходя ее.

Как талантливый художник, Ф.М. Достоевский не мог не видеть пороков современного ему общества. Как тонкий психолог, великий знаток человеческой души, ее сомнений и падений, исследователь человеческого духа и его метафизических основ «в высшем смысле», писатель не мог не понимать, что зло, скрытое в душе человека, не есть что-то абстрактное, отвлеченное, а является закономерным порождением души человеческой.

«В произведениях господина Достоевского, - писал Добролюбов Н.А.,- мы находим одну общую черту, более или менее заметную во всем, что он писал: это боль о человеке, который признает себя не в силах или, наконец, даже не в праве быть человеком, настоящим, полным, самостоятельным человеком, самим по себе».

Русские писатели - классики раскрыли широкий спектр возможностей рассказчика. Выбор между рассказом от первого или от третьего лица – первый шаг любого писателя. У Федора Михайловича Достоевского повествователи – это не активно действующие персонажи сюжета, а, как правило, сторонние свидетели происходящего. Способы ввода повествователя многообразны (дневники, письма, записки и т.д.).

В «Записках из мертвого дома» в роли рассказчика выступает А.П. Горянчиков. Повествование ведется от лица очевидца, непосредственного участника жизни сибирского острога, и ни о каком демонстративном вторжении в текст автора не может быть и речи. Рассказчик не только условная фигура, за которой стоит сам автор. Это самостоятельный художественный образ со своей биографией, мировоззрением, наконец, со своими собственными воспоминаниями.

В «Записках из мертвого дома» Ф.М.Достоевский - это издатель, заинтересованный в опубликовании «найденных записок». И этот интерес его вполне оправдан. Для издателя всякие «найденные записки» важны уже тем, что приближают излагаемое к документальности, невыдуманности, необходимой для создания впечатления достоверности, правдивости рассказываемого.

«…Каторжные записки… показались мне не совсем безынтересными, совершенно новый мир, до сих пор неведомый, странность иных фактов, некоторые особенные заметки о погибшем народе увлекли меня, и я прочел кое- что с любопытством»

В 1863 году Ф.М. Достоевский писал: «Мертвый дом» обратил на себя внимание публики как изображение каторжных, которых никто не изображал наглядно до «Мертвого дома».

Жанр (другой вариант)

Во многом автобиографические, построенные на реальных материалах, «Записки» несут на себе печать типизации героя и его переживаний; возможно, с целью подчеркнуть глубину поднимаемой проблематики. Об этом говорит и В.Н. Захаров в своей монографии «Система жанров Достоевского»: «В «Записках из Мертвого дома» много личного, но как автор «Записок» Достоевский стремился к обратному художественному эффекту, предпочитая рассказу о своем пребывании в остроге изображение каторги (курсив мой – Мусаева О.). Не раз автор отказывается от передачи личных тягостных впечатлений, лишь обозначая их, например: «Но мне больно вспоминать теперь о тогдашнем состоянии души моей. Конечно, все это только одного меня касается… Но я оттого и записал это, что, мне кажется, всякий это поймет, потому что со всяким то же самое должно случиться, если он попадет в тюрьму на срок в цвете лет и сил (курсив мой – Мусаева О.)» (4, 220). Достоевский типизировал свою острожную судьбу».¹¹ И все же полагаю, что здесь еще раз следует уточнить: Достоевский создал именно художественное произведение о каторге. Писатель сам не раз подчеркивал, что «художественность есть главное дело, ибо помогает выражению мысли выпуклостию картины и образа, тогда как без художественности, проводя лишь мысль, производим лишь скуку,.. а иногда и недоверчивость к мыслям, неправильно выраженным».

Итак, «Записки из Мертвого дома» – произведение, созданное на основе синкретизма реальных фактов из биографии писателя и его художественного, творческого метода передачи действительности. «Это прежде всего художественное произведение, в котором писатель не только воспроизводил реальные события и образы конкретных людей, - пишет Н.И. Якушин, - но и, опираясь на действительные факты, используя свои наблюдения над определенными лицами, создавал обобщенные характеры, домысливал и развивал отдельные эпизоды и ситуации. В тоже время Достоевский стремился к тому, чтобы читатель воспринимал его книгу как достоверное свидетельство о действительных, а не вымышленных событиях и людях».¹¹ Доказательством слов Якушина служит и тот факт, что в процессе работы над «Записками» Федор Михайлович пользовался «Сибирской тетрадью». Так названы потаенные записи, которые писатель вел в годы заключения. Их немногим менее пяти сотен. На основе «Сибирской тетради» создано множество сцен, выведенных в «Записках из Мертвого дома».

Таким образом, пояснив, что книга Достоевского компилирует реальное и типизированное, мы можем обратиться к непростому вопросу о жанре «Записок». Среди основных проблемных вопросов, возникающих у исследователей в данной сфере, можно назвать следующие: степень автобиографичности «Записок», их документальность, идентичность/ разделение автора и рассказчика, относительную самостоятельность компонентов формы, временные рамки и пр. Прежде, чем приступать к рассмотрению различных точек зрения исследователей творчества Достоевского на проблему определения жанра, хотелось бы опровергнуть достаточно расхожее мнение о структурной хаотичности «Записок из Мертвого дома».

То, что на первый взгляд может показаться хаосом, лишь след отображения жизни такой, какая она есть. В этом и состоит неповторимость произведения. Приведу цитату из «Размышлений о системном анализе литературы» М.Б. Храпченко, подтверждающую эту точку зрения: «Непрерывность течения жизни вступает в противоборство с совершенной законченностью самого произведения. Тяготение к его внутренней гармонии сталкивается с отражением противоречий действительности, ее сложного многообразия. И чем шире, острее писатель раскрывает эти противоречия, тем более становится недостижимой, необязательной идеальная целостность, полная гармония структурных соотношений произведения. Воплощение разнообразия, противоречий действительности делает само единство, целостность художественных созданий динамичными, далекими от застывших канонов, неизменных «вечных» норм».¹

Варианты жанровых определений «Записок»:

^§ Н.И. Якушин в работе «Ф.М. Достоевский в жизни и творчестве» говорит о проблеме жанра «Записок» следующее: «Записки из Мертвого дома» нельзя рассматривать как просто воспоминания или дневниковые записи. Это книга очерков, каждый из которых логически завершен и воспринимается как нечто целое и законченное. Единство глав-очерков определяет постепенное познание и осмысление автором всех сторон жизни каторги и ее обитателей». С тем, что «Записки» не просто воспоминания или дневники мы уже согласились выше. А как очерк (или книгу, состоящую из глав-очерков) «Записки из Мертвого дома» характеризует не один Якушин.
Т.С. Карлова: «В описании Мертвого дома» автор до щепетильности реалистичен в жанре (записки, очерки – почти документальная проза)».³

^§ Андрей Битов: «Проза, с полным основанием причисляемая к очерку, документалистике и публицистике…»⁴

^§ Варлам Шаламов: «Мои рассказы – своеобразные очерки, но не очерки типа «Записок из Мертвого дома», а с более авторским лицом…»¹

^§ В.Н. Захаров, в отличие от вышеназванных авторов, опровергает данную точку зрения: «Это не «документальные» очерки и не очерковый цикл. Очерк предполагал фактическую достоверность. Не то у Достоевского. Многочисленны случаи отступления писателем от фактической во имя художественной достоверности».²

Однако нельзя и утверждать, что некоторые главы, относящиеся не к самому Горянчикову - Достоевскому, а к окружающим его каторжанам, например «Новые знакомства. Петров», «Акулькин муж» (глава, самим Достоевским названная «рассказом») и др. не могут быть отнесены к жанру очерка. В то же время, если говорить о «записках» как о термине (то есть как о жанре, связанном с размышлениями о прожитом и подразумевающем выражение личного отношения автора или рассказчика к описываемому³), то «Записки из Мертвого дома» в это понятие включаются органически, (за исключением вышеназванных вставных глав-рассказов, глав-очерков).

Вообще следует отметить, что в большинстве исследований превалируют характеристики с отрицательной постановкой вопроса: «Записки» Достоевского - ни то, ни другое, ни третье.

В.Я. Лакшин:

«Записки из Мертвого дома» – это не очерки, не мемуары, не роман в строгом смысле слова».

«Записки из Мертвого дома» не есть роман – в них нет «романического» содержания, мало вымысла, нет события, которое объединило бы героев, ослаблено значение фабулы (каторга – состояние, бытие, а не событие). Их нельзя назвать мемуарами, Достоевский придал своим воспоминаниям о каторге не автобиографический…смысл. И самое существенное: он ввел вымышленного повествователя, образ которого исключает внехудожественное прочтение произведения. Автобиографическая и фактическая достоверность не входила в замысел Достоевского». В.Н. Захаров называет «Записки из Мертвого дома» «оригинальным жанром».

Так с чем же мы сталкиваемся в данном случае? Ведь известно то, что сам Федор Михайлович всегда точно знал, что он собирается написать, для него жанровых метаний не существовало. В этом аспекте актуально звучат слова Туниманова: «Интересно…предупреждение Достоевского – о «бессвязности» повествования: оно давало большую свободу писателю, не желавшему связывать себя какими-либо жанровыми канонами, последовательным развитием сюжета». Иными словами, Туниманов говорит о том, что писатель заранее предупредил читателей: что они встретят на страницах его книги, а затем дал волю своему творческому гению.

То же самое отмечал еще и Л.Н. Толстой, который отнес «Записки из Мертвого дома» к произведениям, содержание которых «хотел и мог выразить автор в той форме, в которой оно выразилось».

Хочется уточнить вот какую деталь: у Достоевского часты сближения жанровых и нежанровых значений слов. В.Н. Захаров считает, что «нежанровые значения жанровых дефиниций у Достоевского…имеют гораздо большее значение, чем это может показаться на первый взгляд».

В «Дневнике писателя» за 1871 год: «Что такое в сущности жанр? – задумывается Достоевский. И отвечает, - Жанр есть искусство изображения современной, текущей действительности, которую перечувствовал художник сам лично и видел собственными глазами».

Как считает В.Н. Захаров, «жанр был для Достоевского не абстрактным, а конкретным понятием: романом, повестью, поэмой, рассказом».

Следовательно, «записки» для Достоевского и есть жанр, жанровое определение его произведения? Или это, опять же следуя за писателем, - жанр и сборник жанров одновременно?

Дело в том, что «записки» как жанр начинают бытовать не только в творчестве Достоевского, но в русской литературе девятнадцатого века в целом. («Записки сумасшедшего» (1835) Гоголя, «Записки охотника» (1852) Тургенева, «Записки институтки» (1902) Л. Чарской и др.) Но именно для Достоевского «записки» были жанром органически близким, родственным, поскольку давали широкий спектр возможностей для раскрытия внутреннего мира человека. За «Записками из Мертвого дома» последовали «Записки из подполья» (1864), в форме записок написан и роман Ф.М. Достоевского «Подросток» (1875). Из всего вышесказанного можно сделать вывод, что рассматриваемое в данной дипломной работе произведение по жанру можно обозначить как «записки с органически включенными в них главами-рассказами, главами-очерками».

Дата добавления: 2015-10-28