Интерпретирующая группа операций

Здесь перед исследователем возникают задачи по выдвижению средств концептуального осмысления, способов системной интерпретации результа­тов исследования, полученных на предыдущей стадии, и тем самым более глубокое понимание изучаемого явления — проникновение в сущность «второго порядка». Характерно замечание Эйнштейна: «Лишь теория реша­ет, что мы ухитряемся наблюдать».

В этой сфере — две группы операций.

Сущность и понятийный аппарат интерпретации

Первое. Важнейшая задача здесь — системная интерпретация (от лат. interpretatio — посредничество; в современном значении — истолкование) всех полученных данных в свете принятой научной парадигмы (соответст­венно при использовании всего релевантного методологического аппарата). Все эти средства используются в ходе проверки разработанных исследовате­лем гипотез для решения поставленной проблемы, а затем и формирование концепции — совокупности (лучше — системы) идей, к которым в итоге идет исследователь, осмысляя сущность предмета изучения.

При интерпретации в современной наук используются идеи герменевти­ки (слово этимологически связывают либо с Гермесом, греческим вестником богов, либо с гермами — своего рода указывающими путь верстовыми стол­бами) как искусства объяснения и истолкования. Герменевтика (в соответст­вии с идеями системологии и ее предшественницы гештальтпсихологии), ес­ли отмечать главное, требует добиваться видения целого. Осмысление целостности предмета идет в процессе его распознавания с применением ре­левантных методологических средств интерпретации, причем понимание своего предмета («агента») в контексте ситуации (включая действия «реа­гентов») помогает получить нетривиальный результат, специфицировать свою интерпретацию (теоретические, исторические, социологические ре­зультаты исследования).

При этом исследователю важно находиться как бы «внутри» изучаемой ситуации, отождествлять себя с ее персонажами, даже авторами анализиру­емых работ и их критиками. Это не означает перехода на «чужие» позиции, но необходимо приводит к пониманию контекста ситуации, «языка», на кото­ром говорят события и действующие персонажи, менталитета других ученых (что, как, почему они так думают). А потому выработать свой взгляд. Прибли­жение к концепции идет по так называемому герменевтическому кругу:

Л

«замешанные» на интуиции, подсознательном «диктате» накопленной ин­формации о предметно-проблемной сфере. Движение исследования на ста­дии интерпретации проходит в треугольнике

проблемная ситуация (проблема)

оо

Сущность изучаемого предмета окажется истолкованной, если:

• Раскрыт смысл и значение каждой известной составляющей изучае­
мой предметной области

• Хотя бы гипотетически с участием фантазии и домысла (имеющих
достаточные основания) восполнены лакуны в фактической области

• Среди объяснений допустимы энтимемические — с пропуском некото­
рых посылок

• Одна из гипотез (выдвинутая первоначально или сформулированная
заново или из «осколков» ранних) «снимает» проблему и объясняет
предмет в целом

В результате формируется концепция.

Концепция (от лат. concepcio — схватывание, понимание; conceptus — мысль, понятие) — системное представление о сущности предмета изучения, объединенное единым замыслом и, желательно, дающее полную его характе­ристику S(d,v,n,p). В основе концепции лежит «концепт» — основная систе­мообразующая мысль, конструктивный принцип. В предельном случае кон­цепт — ядро целостного понимания явления и основа формирования оценок, база для выработки прогнозов и рекомендаций, определения норм деятельности в целях достижения идеала. Концепция при этом может быть номологоической (от rpe4.nomos — закон) и акцидентальной (от лат. acci-dentia — случайность).

При этом, выдвигая оценки, прогнозы и рекомендации, исследователь яв­лений журналистики не может не понимать двух групп опасностей. Одна — волюнтаризм (произвольное толкование, выдача недопустимого за допусти­мое и т.д.). Другая — фатализм и/или преформизм (констатация предопре­деленной какой-то внешней, независимой от людей силой, наличной журна­листской «данности» или подчинение идее «что есть, то и неизбежно»).

Типов проблем и подходов к их разрешению на основе выдвинутых гипотез много, но при решении каждой из поставленных задач всегда следует исполь­зовать теоретико-информационный подход, дающий обобщенную структуру искомого знания S (d, v, n, p). При этом в зависимости от характера и уровня гипотетических подходов можно разрабатывать множество типов концепту­альных решений — от S (d) и S (р) до законченной системы S (d, v, n, p).

В ходе интерпретации, как и на других этапах исследования, у способно­го исследователя органически сочетаются алгоритмические, строго логичес­ки детерминированные методологические приемы, и средства эвристики,

«рабочие» гипотезы

система относящихся к предмету фактов науки

«Работая» в этом треугольнике, исследователь, используя принятый и отобранный для решения проблемы методологический аппарат, может «дойти до самой сути» или, по крайней мере, приблизиться к ней. Путь — «челночные операции» между проблемой, фактами и гипотезами, в ходе ко­торых выявляется сущность предмета.

В процессе исследования должно происходить «вычерпывание» знания о предмете в его существенных проявлениях, сторонах и свойствах. Для это­го следует последовательно рассматривать его во всех актуальных внутрен­них связях и отношениях со «средой». Только тогда его внутренние черты и социально-творческий характер приобретут для исследователя четкую оп­ределенность. «Вычерпывание» знаний о предмете (допустим, Вяземском как журналисте, публицисте, издателе) схематически можно представить так:

Чтобы раскрыть изучаемый «предмет», надо проанализировать отношения Вяземского с: зарубежными и русскими просветителями, либералами, консер­ваторами, литературными объединениями, изданиями, цензурой, правитель­ством и царем и т.д. Обычно эти операции называют «анализ через синтез».

ю

Характеристика Вяземского (в его личностных свойствах и жизненном пу­ти) при последовательном выяснении его отношений с этими идеями, лицами и их деятельностью будет выясняться все полнее, и окажется неизбежным си­стемный вывод о его месте и роли в литературно-журнально-общественной жизни того времени как представителя раннего российского либерализма.

Движение мысли в ходе «вычерпывания» предметного содержания изу­чаемого явления в связи с поставленной проблемой неизбежно проходить стадии «челночных операций», компараций (сличений) полученных данных с гипотезами, внутренних «борений» в ходе внутреннего диалога (солилок-виума) в перспективе формулирования концептуальных выводов.

«Проще» всего решать дескриптивные задачи, связанные с определени­ем наличия/отсутствия тех или иных свойств в изучаемом явлении журнали­стики, то есть проблемы по преимуществу экзистенциальные. Но «за» ними лежат проблемы социально-исторической оценки изданий, программ, сайтов и многих других журналистских явлений настоящего и прошлого. Но нельзя не видеть, что дескриптивная характеристика латентно, а оценочная явно связаны с научной парадигмой исследователя, стало быть, с «правильной» (разумеется, для исследователя) нормативной и прескриптивной характери­стикой.

Вряд ли кто-нибудь станет спорить о значимом месте, которое занимали Белинский, Герцен и Писарев в журналистике XIX века, а Эренбург, Кольцов, Аджубей, Аграновский, Овечкин и др. в XX. Но оценки их деятельности со временем значимо изменяются. Скажем, «либеральные колебания» Герцена получают оценку едва ли не противоположную в разные времена. А оценка деятельности Аджубея оказывается не просто высокой, а еще и обогащается мыслью о нем как провозвестнике (при всевозможных оговорках) гуманис­тического «нового журнализма», потенциальные возможности которого еще далеко не осознаны и тем более не реализованы и в начале XXI века. Иначе говоря, и применительно к журналистике прошлого, и применительно к со­временным СМИ важна исследовательская перспектива определения путей и конкретных направлений возможной (для прошлого) и актуальной (для со­временности) оптимизации деятельности в перспективе повышения эффек­тивности информационной политики на основе — если такова позиция ис­следователя — идей гуманистического развития общества.

При этом, как представляется, каждый раз для вдумчивого исследователя возникнет нужда в сопоставлении количественных и качественных характе­ристик аудитории, запросов, предпочтений оценок, распространенных в ее отдельных секторах, с контентом (тем, что предоставляет СМИ своей аудито-|| рии). Ведь иначе знание об аудитории окажется в значимой мере формаль-о ным: не удастся установить, в каком направлении действовала редакция, как *-! СМИ пытались формировать сознание и поведение своей аудитории. Значит, II необходим анализ публикаций. Тут также есть ряд вариантов. Можно

выбрать для изучения предпочитаемые аудиторией материалы (если имеют­ся соответствующие рейтинги и др. сведения) и вести их качественный фе­номенологический анализ. Можно к тем же материалам применить рассчи­танный на получение количественных расчетов контент-анализ (его методика достаточно разработана, но это не исключает инициативных реше­ний исследователя).

Представительные сведения о контенте (будь то «Отечественные запис­ки», «Известия» или Интернет) дают еще одну группу фактов, необходимых исследователю для понимания предмета. Это дает возможность вести клас­терный анализ.

Можно остановиться на этом? Не исключено, если поставлена экзистен-циональная (дескриптивная) проблема. Но если исследователь хочет дать социальную оценку характера издания и выработать какие-то рекомендации для учредителя/владельца, то придется сравнивать данные об аудитории, а также и предпочитаемом и желаемом, с ее точки зрения, контенте с харак­тером информационной политики, принятой редакцией. И важно понять, уч­тены ли в ней информационные потребности аудитории и наличествует ли забота о ее информированности. Необходимо также определение места сре­ди других СМИ (к каким СМИ обращается эта аудитория?) в формировании массового сознания. Сопоставление даст еще не одну группу фактов и идей. Тут уже имеются основания для системного анализа и разработки перспектив развития.

Дата добавления: 2015-10-24