Потанцевать вальс

Pov Frank

Кидание камушков в воду успокаивает и отвлекает. Я сидел и кидал этих гладких крох в неспокойную воду, и она с приглушённым бульком поглощала их. Мы сидели всего в каком-то метре от воды, и иногда брызги от набегающих волн попадали на ботинки и низ джинсов. Стало совсем пасмурно.

Я сказал Джерарду, что мне нужно пораскинуть мозгами. Я и раскидывал ими. Я совсем их все растряс и не мог собрать мысли в одну кучу. «Ты мне нравишься». Это не обычное «Ты мне нравишься», на подобии «Отличные ботинки, они мне нравятся». При чём здесь ботинки вообще. Фрэнк, ты не просто простыл, зараза добралась до мозга.

На фоне признания об ориентации, это «Ты мне нравишься» звучало почти как объяснение в любви. Если бы это не было так серьёзно, вряд ли бы он всё это сказал. Или я чего-то не понимаю. Я не спец во всяких там отношениях. Честно признаться, Джамия моя первая девушка. Да и с ней я порой не знаю, как себя вести. Нелегко перестроиться из стези друга в бойфренда.

Джерард мне тоже нравился с самого начала. Просто нравился, без всяких этих «как парень». Есть в нём что-то притягивающее, он слишком необычен для этого серого городка. Эдвард из Сумерек. Да он же настоящий граф Дракула. То есть был. Теперь он как Златовласка из той сказки. Тут такие серьёзные обстоятельства, а я думаю про принцесс.

С того самого дня, как Джерард упал посреди улицы, я почувствовал за него некую ответственность. Я думал, это просто какой-то нетипичный приступ филантропии. Нет, я и раньше был готов помочь хрупкой девушке перетащить какой-нибудь ящик с газировкой. Но эта помощь давно перешла границы простого «Я дотащу твою газировку».

За эти несколько дней я успел к нему привязаться, так, как вообще можно привязаться к малознакомому человеку. Я не знаю почти ничего о нём, но словно бы знаю его уже со всех сторон. Глупое заявление. Я даже фамилии его не знаю, хотя, зачем мне его фамилия, он круто рисует и вкусно готовит. Ему нужна поддержка и помощь. И любовь, и забота, и, может, даже больше, чем другим.

Как бы он не убеждал меня, что всё в порядке, я видел его глаза. В них такая тоска, которой раньше я не встречал. Он не в порядке, совершенно. Вот уже минут пятнадцать он тосковал, словно у него забрали последнюю радость в жизни. Я представил себя на его месте, и мне стало тошно. И внутри так горько, несмотря на половину съеденной упаковки сладкого маршмэллоу.

Я не видел преград в виде того, что Джерард парень. Меня не смущал его возраст. Нет, меня определённо смущает, что он парень. Не думайте, что я не представлял нас вместе. Да я с самого утра подумал об этом раз сто. Мой услужливый мозг подкидывал мне картинки однозначного содержания, в то время как я умывался, и когда мыл голову, даже когда я просто смотрел на закипающий чайник. Да, я целовался с ним в своей дурной голове. И мне даже стало всё это нравиться. Дальше поцелуев у нас не зашло. Да потому что это всё странно. Не знаю я, как оно у геев происходит. То есть, знаю, но вот представить не могу. Да ещё на примере себя.

Я просто запихал все эти мысли маньяка куда подальше, и ведь у меня получилось. А тут это его «Ты мне нравишься». Да я себя уже хоть немного гетеросексуальным не чувствую, какое там. Стоило мне кого-то пощупать, как я сошёл с ума.

Что мне мешает ответить ему взаимностью? Какой-то страх неизвестности, вот что. Встречаться с парнем, это как потанцевать вальс с инопланетянином в его летающей тарелке. То есть, уж слишком необычно для моего мозга. Да, необычно. А кто там мысленно целовался с ним? Фрэнк, ты космический кретин, и разговариваешь сам с собой. Ну и что, что в своей голове.

Я сжал целую горсть гальки в руке, на вроде талисмана. Придай мне уверенности, сила земли. На самом деле я серьёзен. Но когда мне страшно, я начинаю нести бред. Так проще справиться с этим самым страхом.

Джерард сидел тихо и просто стискивал свой рюкзак. И он сгрыз себе весь ноготь на большом пальце, просто сожрал, пока я тут думал.

- Джи? - он сдвинул свою шапку со лба и посмотрел на меня. Не могу понять выражения его глаз. Но радостью и счастьем тут и не пахнет. Он скорее похож на подсудимого, ожидающего приговор.- Джерард, ты тоже мне нравишься.

pov Gerard

Он сказал, что я ему нравлюсь, а я сижу уже минут пять, как дурак, и молчу. Затянувшуюся тишину изредка прерывает только кашель Фрэнка. Он что, забыл, что у него есть девушка? Я уже раз десять хотел озвучить эту мысль, но только больше утыкался носом себе в колени. Он же не предлагал встречаться или что-то вроде того. Чувство, словно вляпался в жвачку, приторно-розовую и липкую. Я ощущал какую-то абсурдность, словно я какой-нибудь Рауль Дюк, наевшийся мескалина.

- Пошли домой, тут холодно так, - я, наконец, отлип от своих ног и скосил взгляд на Фрэнка. Он покивал и поднялся, поёжившись. Ветер и вправду становился пронизывающим до костей. Я тоже встал, и он стал складывать слегка намокший плед. Я весь сжался внутренне и совершенно не понимал, как себя теперь вести. Так, словно меня выпихнули на сцену и забыли дать текст, или хотя бы сказать название спектакля. Да какая у меня вообще роль? Я, кажется, психану сейчас.

Фрэнк был куда спокойнее, даже улыбался. Он закинул рюкзак за спину и протянул мне руку.

- У тебя девушка есть, - я, наконец, сказал это, и меня даже отпустило слегка. Фрэнк же весь сник и перевёл взгляд на свою протянутую ладонь. Потом опустил её и вообще в карман куртки спрятал, смотря куда-то под ноги.

- Я знаю, - под нос бубнит. Он стоял и подпинывал камушки носком ботинка, и вздохнул так тяжко. Что я опять наделал, - пошли.

Идёт и взгляд не поднимает. Я бреду за ним, словно на казнь. Как же это всё паршиво. Ещё на пляже, недалеко от нас, гогочет какой-то гусь. Это не метафора, там настоящий белоснежный гусь с красным клювом и лапами. Такая яркость на серых камнях. Да тут всё серое. И почему-то от этого мне стало ещё паршивее. Чего он такой радостный, и гогочет, словно насмехается. Ржёт надо мной, птица. Хорошо, что не нападает. Гуси же могут укусить. Или ущипнуть? А может, приземлиться прямо на голову. И странно, ведь он должен быть где-нибудь на юге. Наверное, потерялся. Или что-то случилось.

- Джамия поймёт, - Фрэнк, наконец, посмотрел на меня. Улыбка опять до ушей. Мы уже успели дойти до станции и теперь сидели на длинной деревянной скамье на перроне. Он что, хочет с ней расстаться ради меня? Мы же знакомы с ним три дня, а с ней он знаком с пяти лет. Нехилая такая разница. Во мне резко проснулось здравомыслие. Чем я раньше думал? Задницей, видимо.

- Фрэнк, может не надо?

- Почему? – он видимо решил проколупать в скамье дырку своим пальцем. Любит чем-нибудь руки занять.

- Это всё неправильно, - я уставился перед собой. Там как раз проезжал поезд, громко грохоча и мелькая перед глазами. Меня даже замутило.

Не могу поверить, я отбиваю парня у девушки. И он не сказал мне ничего в ответ, ковырятель.

Чем счастливее становился Фрэнк, тем больше я впадал в расстройство. Когда подъехала наша электричка, я готов был повторить трюк Анны Карениной.

- Джи, ну ты чего? – я снова сел у окна, а Фрэнк плюхнулся рядом.

- Я не знаю, - я отвернулся к окну, а там по перрону такая дама вышагивала, в какой-то жуткой рыжей шубе. Фрэнк подсел поближе.

- Можно я тебя обниму? – он украл у меня эту фразу, так нечестно. И так на меня смотрит. Я уже видел у него этот взгляд, когда мы сидели на диване под аккомпанемент передачи про коал. Я очень хочу его обнять, но вместо этого помотал головой из стороны в сторону и стал дальше смотреть на ту «лисичку». Фрэнк насупился и отодвинулся. Сидит, опять кашляет. Обиделся.

Электричка дернулась и поехала. Я отстранённо смотрел в окно, и решил отдаться раздумьям, снова. Вроде бы, бери, раз тебе дают. Вот он, Фрэнк, и он не прочь быть с тобой. Но я не хочу разрушать их отношения. Фрэнка и Джамии. Это подло и некрасиво. Они так хорошо подходят друг другу, насколько я могу судить. Они даже чем-то похожи. Если делать всё правильно, то они должны быть вместе, жениться, нарожать детей, штуки три, и завести кучу собак. Я бы хотел, чтобы он был счастлив, но я не представляю, чтобы рядом со мной кому-то было счастливо. Лучшее, что я сейчас могу сделать – это пойти в свою квартиру и больше никогда из неё не выходить, и не попадаться Фрэнку на глаза.

Всю дорогу Фрэнк сидел с закрытыми глазами и слушал музыку в наушниках. Я выпил всю воду и съел банан. Если держаться плана «Скрыться в квартире и не выходить», то я не смогу нормально спать. Да и есть я теперь нормально не смогу, и рисовать, и жить. Как это всё по-мазохистски. Да ведь жил же я без него все эти годы, и сейчас смогу.

Мне кажется, от таких мыслей мои волосы скоро вновь почернеют. Я сама мрачность.

- Подожди здесь, я сейчас, - мы молчали до тех пор, пока проходя мимо какой-то забегаловки, уже по дороге домой, Фрэнк не сказал мне это и не заскочил туда. Столько времени он был рядом, а тут вдруг его резко не стало. Он оставил меня одного, и я даже запаниковал. Я встал лицом к улице и стал нервно смотреть по сторонам, словно я на шухере. Мистер, вы подсадили меня на себя, как на наркоту. Что вы наделали.

Вернулся он быстро, и в руках у него была знакомая мне коробка. Он пончиков купил. У меня губы сами расползлись в улыбке, и Фрэнк сам улыбается, аж глаза щурит. Мы оба так резко развеселились, словно ничего лучше пончиков и на свете нет. Фрэнк, разгоняющий мою тоску выпечкой. Мы сегодня одними лишь сладостями питаемся. Хотя, Фрэнк ведь не будет пончики. Он лично мне их купил. «Я хочу тебя откормить», помню я.

- Ты хочешь ризотто? – мы шли по лестнице, и тут Фрэнк выдал. Он шёл чуть впереди, и я мог видеть перед собой его джинсы. Точнее, его задницу. Я гипнотизировал её и не мог ничего с собой поделать. Фрэнк спросил, и я вообще не понял, о чём он.

- А? – я отлепил свои глаза и посмотрел выше, часто моргая. Он выглядывал из-за плеча и шёл по ступенькам.

- Ризотто – это такое блюдо из риса и грибов. Хочешь? – я уже не видел его лица, но голос у него был чуть со смешинкой. Но он так часто говорит. Значит, не заметил моей медитации на него. Ну как я могу пойти и скрыться у себя дома, когда мне предлагают пончики и ризотто. Никак.

- Хочу, - мы, наконец, поднялись на наш этаж, и я неуверенно пошёл к своей двери.

- Ты же зайдёшь ко мне? – он пошарил сначала в одном кармане, потом переложил коробку в другую руку и пошурудил в другом. Достал ключ и смотрит на меня, ждёт, когда же я уже отвечу.

- Да, но мне там нужно работу поделать, обложку, помнишь?

- Хорошо, - он широко улыбнулся и скрылся за своей дверью.

Мне и вправду нужно работать. Иначе я бы давно сидел у Фрэнка и ел пончики. У меня слегка нос покраснел от улицы. И я не замечал, у меня такие тёмные брови на фоне светлых волос. Я взлохматил их, волосы, не брови, и пошёл сразу к столу. Быстрее начну - раньше закончу.

Вы может подумали, что я трудился в поте лица над обложкой? А вот и нет. Я наткнулся в ящике стола на рисунок с руками Фрэнка и решил его закончить. Я старательно нанёс каждую татуировку, а потом долго и бездумно лежал на диване. Хотелось сорваться и побежать сами знаете, к кому. Но я словно тренировал силу воли. Я как шаолиньский монах. И я умру от воздержания.

Я заставил себя сползти с моего лежбища и сходить в туалет. Потом сел за стол и притянул к себе листы с детектившей и подворотней. Подворотня больше не вызывала былых чувств, просто неприятно и всё. Я поочерёдно отсканировал это добро и стал работать уже на ноутбуке. Совместить два рисунка – это просто. Добавить цвета и теней - тоже. И подобрать красивый шрифт. Но это кажется, что быстро. Я проторчал за столом до пяти вечера. Вот говорят, когда очень голодны, «Я бы быка съел». А я бы съел огромный пончик. Кому захочется глотать огромное волосатое животное, с рогами и копытами. Хотя, наверное, говорится о каком-нибудь зажаренном быке. Но мы же теперь не едим мясо. Так что только огромные пончики.

Мне вдруг стало очень важно, как я одет. Раньше я просто напяливал, что из шкафа вывалится. Я словно на свидание иду. А почему и не на свидание? Не-не, я не позволю кому бы то ни было изменять со мной. Но я всё равно долго выбирал между двумя почти одинаковыми тёмно-серыми футболками. Потом вообще отрыл такую весёлую футболку – красно-синюю, с белыми полосами и звёздами. Откуда такое в моём шкафу. Прямо как та утренняя толстовка. В мой шкаф просочилась Нарния? Но я надел эту футболку, она мне вдруг понравилась. И чёрные джинсы.

Я шёл к этой потёртой двери и волновался. Почему? Потому что там был человек, который хочет обнять меня в ответ, но нам нельзя. Из-за двери слышалась музыка, он опять играл на гитаре. Я тоже умею играть на гитаре. И не только на ней. Но как играл он, мне нравилось просто до закрывания глаз от удовольствия. Я знал, что дверь не закрыта и просто дёрнул её на себя. Фрэнк был в гостиной и действительно играл на гитаре, и он был в той же полосатой кофте. Он увидел меня и даже руку с медиатором до струн не донес.

- Ты классно играешь, - я встал в дверном проеме, как дундук, и боялся идти дальше.

- Спасибо, - он «посадил» гитару рядом с собой на диван и засунул медиатор в карман джинсов. Нельзя настолько тепло улыбаться, Фрэнк, ты как из Диснея, - у меня есть своя группа. Но мы сейчас в небольшом разладе.

- Группа? – я всё-таки прошёл и сел в кресло.

- Пойдем на кухню, - но я только сел. И он не ответил. Считаем, что вопрос был риторическим. Однако я мигом подорвался и пошёл за ним.

Фрэнк сделал это своё ризотто. И это оказалось дико вкусно. Я ел и ел, даже чуть не подавился. Это от того, что он так на меня смотрел. Нет, он просто ел меня глазами. Он ел ризотто и ел меня. А я старался не смотреть ему в глаза, потому что когда я это делал, то внутри что-то обваливалось. Как если бы где-либо проломило потолок, и вся мебель рухнула на этаж ниже. Вот моя мебель и бухалась вниз, когда мы встречались глазами.

- А я звонил Джамии, - он так и смотрит на меня, и, не глядя в тарелку, ризотто ложкой загребает. Я закашлялся, у меня даже слезы выступили. Я вдохнул воздух и выпучил на него глаза.

- И о чем вы говорили? - сделать равнодушный голос не вышло. Я гонял по тарелке две последние рисинки и смотрел сквозь столешницу, а голос, словно мне горло сжали.

- Она придет сегодня около семи, - почему он такой радостный. И говорит с набитым ртом. Похоже, Фрэнка не остановить. Может, мне поддаться и не мешать?

Знаете, в мультиках, когда герой стоит перед выбором, на его плечах появляются ангел и демон. И каждый советует, как поступить. Вот, мой ангел сопляк просто. Он ноет и трясется, и велит мне прекратить всё любыми способами. Демон же хочет быть с Фрэнком. Ангел, ты тупой. Нет, не так. Джерард, ты тупой. Меня всё это порядком достало, и я решил – пусть всё будет, как будет.

- Хорошо. Но можно, когда она придет, я уйду? – он в ответ покивал и, забрав мою тарелку, стал мыть посуду. На крючке у раковины висел фартук. Раньше я его здесь не видел. Это не просто фартук, он был чёрный и со скелетом. Фартук-рентген. У нас сплошные кости кругом. Может, стоит в следующий раз пойти по кладбищу погулять?

- Чем займёмся? – Фрэнк вытер мокрые руки об джинсы и встал посреди кухни. Я бы мог просто смотреть ему в глаза вместо телевизора. Или трогать его волосы. Но как я ему об этом скажу. – У меня есть приставка, давай поиграем во что-нибудь?

- Давай. А твой телевизор от этого не взлетит на воздух? – мы прошли в гостиную и Фрэнк стал копаться в тумбе. Он хихикает, не думал, что я соскучусь по этому смеху.

- Я ещё не пробовал к нему подключать, сейчас и проверим, - он копался с этими шнурами и прочим, и чертыхался, говоря что-то типа «Это просто ад, зачем тут столько проводов, почему нельзя сделать всего один грёбаный провод». У кого-то нелады с техникой. Но у него всё получилось, и даже телевизор не взорвался.

Мы играли в какую-то жуткую бродилку-стрелялку. Но веселей всего было видеть, КАК он играл. Он то раскрывал рот нараспашку, то закусывал губу, то подпрыгивал так, что и я подпрыгивал вместе с диваном. И какой этот мистер сквернослов. Мы ржали без конца.

Знаете, то чувство, когда переполняет радость, и не знаешь, куда себя деть. Оно распирает и рвётся наружу, и хочется обнять кого-нибудь до хруста. Сейчас у меня было так. Я так много ржал, что уже голова закружилась от переизбытка кислорода. Мне было хорошо, и я решил поделиться этим. Под боком сидел Фрэнк, усердно тыкающий в джойстик и ругающий зомби на экране. Я уже наплевал на всё и резко притянул его к себе, крепко обхватив руками и уткнувшись в его ухо носом. Меня чем-то обдало. Не снаружи, а внутри. Страха не было, совершенно. Фрэнк замолчал на полуслове и замер. Мы словно поменялись ролями. Но это мне так показалось, пока он не повернулся и не обнял меня в ответ, уронив джойстик куда-то на ковёр. Обниматься в пол оборота было неудобно, но кого это волнует в такие моменты. Фрэнк снова поглаживал меня по спине, я даже вздохнул, словно шёл пятьдесят миль и, наконец, смог присесть. Мне хочется посмотреть ему в лицо. Я отстранился, а он всё держит руки у меня на плечах. Я раньше не понимал, как это «Утонуть в глазах», а ведь они реально затягивают, как чёрные дыры. Они так близко, я смотрю и не моргаю, уже глаза слезятся. И в этот раз моя внутренняя мебель не просто рухнула, она взорвалась. Я слишком эмоциональный и сейчас за себя не отвечаю.

- Джи? Джи, можно? - он так шепчет, и его дыхание достает до моего лица. Меня бросило в жар от этого голоса. Он стал каким-то хрипловатым. Но это же шёпот и он должен быть таким, верно? Можно? Что можно?

Это так мягко. То есть, губы, они такие мягкие. Не успел я хоть что-то сообразить, как Фрэнк склонился ниже и просто прикоснулся своими губами к моим, медленно обхватил мою нижнюю губу и так же медленно отпустил, отодвигаясь обратно. А я задышал так, словно у меня клаустрофобия, и меня закопали живьём. И глаза зажмурил. Но я открыл их, когда мне на щёку легла горячая ладонь.

- Всё в порядке? – если он и дальше будет так шептать, я его съем. Я словно растаял, как снеговик, и все мои силы утекли куда-то. Я расслабился и уткнулся лицом Фрэнку в плечо, и из такого положения промычал что-то утвердительное. Мои внутренности сейчас сгорят. И лицо сгорит.

В дверь позвонили. Просто подпрыгнув на месте, я вжался Фрэнку в плечо своим носом. Я его могу проткнуть сейчас. Взял себя в руки и сел прямо. Весь вспотел, как неприятно-то.

- Это Джамия, да? Я пойду, - я как угорелый понёсся в прихожую и даже не посмотрел на Фрэнка. Натянул ботинки и распахнул дверь.

- Привет, Джерард, и ты тут? О, у тебя волосы такие, – Джамия улыбалась. Значит, Фрэнк не сказал ей, зачем он её позвал. Или он её не звал, и она сама решила прийти. Но всё равно, она ничего не знала. Мне снова стало паршиво.

- Привет, я уже ухожу, - я криво улыбнулся и проскользнул мимо неё в подъезд, - пока, Джамия.

- Пока, - она вновь одарила меня улыбкой и закрыла дверь. Я поплёлся к себе.

Я всё-таки отбил парня у девчонки, гореть мне в аду.

Pansy boy

Pov Frank

Можно сотни раз что-либо представлять у себя в голове, но как только это произойдёт на самом деле, ты понимаешь, как скудна твоя фантазия. Мысли не передают ни запахов, ни вкуса, ни тепла, ни прикосновений. Запах мелиссы, не только волосы, Джерард сам так пах. И чужое тепло, оно что-то делает с твоей кожей, проникает в неё, точно яд. Я чувствую себя именно отравленным, словно кто-то намешал белладонны с мёдом и напоил меня. Знаете признаки отравления белладонной? Учащённое сердцебиение, расширенные зрачки, хриплый голос, ВОЗБУЖДЕНИЕ.

Нет, не то возбуждение, когда штаны становятся тесны. Я про такое возбуждение, когда что-то внутри начинает бурлить, как если в соду налить уксуса. Такое со мной впервые, пожалуй, я даже испытываю толику смятения, ведь мы ничего такого не делали, просто лёгкий поцелуй. Он отравил меня своими губами. Но я же и не был против, я сам это сделал.

С того момента, как мы начали встречаться с Джамией, я очень много думал о наших отношениях, о том, правильно ли мы сделали, что вышли из фрэндзоны. Это была не просто дружба, она моя самая лучшая подруга, знающая обо всех моих косяках, проблемах и недостатках. Я люблю её, но теперь мне кажется, что я настолько тупой, что не могу отличить одной любви от другой. Любовь - настолько обширное понятие, можно любить и родителей, и свою собаку, и закаты. Но ты же не станешь встречаться со своей собакой, как бы сильно её не любил.

Выходит, я сделал ошибку. Но ведь ошибаться и пробовать – это вполне нормально. Никогда не жалел об ошибках, ведь они порой приводили в итоге к чему-то хорошему. Причины и следствия, это как Эффект бабочки. Нужно сначала налажать, а потом это может вылиться в приятные сюрпризы. И наоборот.

- Фрэнки, как дела? – Джамия ещё возилась в прихожей, а я сидел на диване. Нужно перестроиться для серьёзного разговора, но меня так взбудоражило, что я улыбаюсь как кретин. Мысли в голове решили устроить побег, я, наверное, сейчас сморожу какую-нибудь глупость. На экране телевизора горит надпись «Game over». Наигрался. Как-то я совсем не задумывался, что ей сказать, понадеялся на импровизацию.

- Джам, я хочу поговорить о нас, только серьёзно, - когда я это произнёс, то и сам стал вдруг серьёзным. Самое главное не обидеть её, но как избежать этого, когда расстаёшься с человеком? Кажется, я влип. Спонтанные решения - это просто мой конёк, я думаю. Дам сам себе Оскара за это.

Джамия тем временем добралась до гостиной и присела рядом, внимательно смотря на меня.

- Что-то случилось? – она протянула руку и взяла мою ладонь. Я вдохнул поглубже.

- Ты мой самый лучший друг, - я сжал её руку в ответ, боясь посмотреть ей в глаза, и вместо этого смотрел на наши ладони, - я тебя люблю, но как друга, я раньше не понимал этого.

Кажется, я не сказал ничего лишнего. Она молчала некоторое время, потом как треснет меня по плечу, я даже опешил и вылупил глаза на неё.

- Что же ты так ступил, Фрэнки, - она не выглядела ни расстроенной, ни удивлённой. Да она даже улыбалась.

Я как-то нервно засмеялся и начал чесать затылок. Вот знаешь человека столько лет, а всё равно порой не можешь предположить, как он среагирует на ту или иную ситуацию.

- Фрэнк Айеро, ты засранец, но я тебя люблю, - она мне ещё и по лбу заехала и засмеялась, - я тоже погорячилась, пожалуй. Мы сможем вернуться и стать снова просто друзьями?

- Да, конечно, Джам, - я улыбался и никак не въезжал в то, почему это всё оказалось так просто.

- Я лучше пойду, мне слегка не по себе, - она вскочила с дивана и помахала мне рукой, - пока, придурок.

Она меня со школы не обзывала и не била, ностальгия. Я помахал ей в ответ. Как легко стало внутри. Нужно к Джерарду зайти.

Pov Gerard

Сначала я думал, что просто посижу на диване. Но всё оказалось не так просто, усидеть на месте не получалось. Мне хотелось попрыгать, и я прыгал по комнате. Я не знаю, как выглядело это со стороны, но мне нужно было куда-то себя деть. Соседи снизу, извиняться не буду, вы иногда слушаете слишком нудную музыку.

Чувствую себя двенадцатилетней девочкой. Ну не целовался я раньше, почему бы не поволноваться.

Я запыхался и свалился на диван, который от этого жутко заскрипел. Не успел я отдышаться, как в дверь постучали, и я знал, кто это.

Я пообмахивал себя руками и скатился на пол. Зачем-то пошарил в карманах джинсов и только потом открыл дверь. Фрэнк улыбается, значит, всё прошло хорошо.

- Пошли ко мне? – он опять губу закусил и смотрит. И от этого человека я хотел спрятаться и больше не выходить из квартиры?

- А Джамия, она уже ушла? – я стал натягивать ботинки. Довольно странно их надевать, чтобы пройти три метра от двери до двери и снова снять.

- Да, мы поговорили. И она меня поколотила, - я распрямился и удивлённо посмотрел на него, - всё в порядке, это хороший знак. И мы больше не вместе.

Фрэнк взял меня за руку и мягко потянул за собой, я в последний момент успел схватиться за ручку двери и закрыть её.

Мы расположились на кухне с кофе и пончиками. Правда, Фрэнк ел свои печеньки в виде непонятных животных. Помните мою внутреннюю мебель? Сейчас она жарилась на медленном огне. Как много разных ощущений может вызвать близость одного определённого человека.

- Тебе вправду двадцать три? – он уже налил вторую кружку кофе и лазил по шкафчикам в поисках чего-нибудь, что заменит съеденные печеньки. Доходя до верхних полок, он вставал на носочки, а я мог разглядывать спину, которая показывалась из-под кофты, когда он тянул руку вверх.

- Да, а не похоже? – у меня остался последний пончик, и я всё тянул время, не желая с ним так быстро кончать. Я собирал сахарную пудру пальцем со дна коробки и облизывал, пока не спохватился, что это выглядит уж совсем непристойно. Да так и застыл с пальцем во рту.

Фрэнк сел за стол с какой-то небольшой упаковкой в руках и перевёл взгляд на меня.

- Не похоже, - он покрутил упаковку в руках и всё смотрит на меня, точнее на мой рот, - ты чего?

- Да ничего, - я, наконец, вытянул палец изо рта и посмотрел на него. В слюнях весь, нужно вытереть что-ли. Я встал и пошёл к раковине, намереваясь помыть свои сладкие слюнявые руки. Только я закрыл кран, как свет мигнул пару раз и погас. Я застыл посреди кухни с вытянутыми руками, с которых капала вода. И на улице фонари погасли. Темно так, что вообще ничего не видно.

- Фрэнк, - я потоптался на месте и не решился двигаться, чтобы не снести чего-нибудь.

- Иди сюда, - я же не вижу ничего.

- У тебя нет свечей или фонарика? – я протянул руку, пытаясь нащупать стол. О, вот и он. Звякнула кружка, я её чуть не уронил.

- Нету. Подойди.

- Я не вижу, - я вцепился в стол и пытался разглядеть что-нибудь.

- Давай-давай, - Фрэнк схватил меня за руку и потянул. Это так странно, когда к тебе прикасаются в темноте. Я мелкими шажками подошёл, он мягко развернул меня и посадил. Он посадил меня к себе на колени. О, нет. Моя задница опять испугалась, и я весь застыл. Как-то неожиданно всё это. Темно и этот человек. Он погладил меня по плечам. Снова будем читать мантру «Это ведь Фрэнк». Опять чувствую себя девочкой.

- Джи, ты как там? – он сказал мне это в затылок, и у меня зазудело где-то между лопаток.

- Да, - как-то невпопад, я не совсем и слушаю, что он говорит. Он так близко и горячий. Я просто как сыр в фондюшнице. Фрэнк обхватил меня поперёк живота и уткнулся лицом мне в плечо.

- Ты вкусно пахнешь, - он повозил своим носом и издал звук, похожий на смешок. Что творит его нос, сплошные мурашки. Мне хочется сесть к нему лицом и поцеловать. Но мне страшно. Чего я боюсь вообще, Фрэнка, что-ли? Я не успел что-нибудь сотворить, потому что свет включили, и по глазам резануло. Я моргал, и перед глазами всё мелькало. Мы всё сидим и сидим, так уютно. Фрэнк ещё руку протянул за кофе и сидит, прихлёбывает. Отопьёт раз и утыкается в меня лицом. Я просто глаза закрыл и, кажется, уже в какую-то дрёму впадаю. Что же я на нём так развалился.

- Джи, мне завтра нужно в университет, я уже почти здоров. Иначе могут быть проблемы, больничный ведь я не брал, - он отставил кружку и обнял меня обеими руками.

- Сходи, - я потёр лицо ладонями, меня уже серьёзно в сон клонит. Такой насыщенный день получился.

- Ты спать хочешь? – откуда он всё знает? Я просто покивал и нехотя поднялся. Тут я внезапно вспомнил, что спать нужно на одном диване с Фрэнком. Куда делось моё спокойствие. Чтобы отвлечься, я сгрёб кружки со стола и стал их намывать. Фрэнк зевнул, нет, он не просто зевнул. Как можно зевать, чтобы это походило на стон. Что-то со мной не то творится, у меня такой холодок прошёл по позвоночнику. Я резко сел на табурет и стал уничтожать свой последний пончик. Фрэнк ещё посидел и ушёл в гостиную. Он там воевал с диваном, я слышал по грохоту и ругательствам. А моя пижама-то дома, нужно за ней сходить. Снова пальцы липкие.

Я вернулся, и у меня появилось чувство дежавю. Фрэнк был в болотных шортах и чёрной футболке, и сидел на диване.

- Давай в этот раз с краю я, мне рано вставать, - он потыкал мою подушку, которую он уложил к стенке, - не хочу через тебя перелазить.

Я опять покивал. Кажется, я немею, скоро придётся учить язык жестов. Так, хватит волноваться, мы просто будем спать. Ни к чему серьёзному не готов ни я, ни он. Я заполз на диван, поудобнее уложил подушку и лёг лицом к стене. Фрэнк выключил свет и лёг рядом.

- Хочешь, я тебя обниму? – у него такой тихий голос, словно он разговаривает во сне.

- Хочу, - он не заставил себя ждать, сначала протиснул мне ладонь между моей рукой и боком, а потом прижался грудью к моей спине.

- Так нормально? – ну почему, почему он такой деликатный. У меня даже заныло где-то внутри.

- А тебе? – я почувствовал его руку уже на том боку, на котором лежал. Он меня всего опоясал. Если бы мне не хотелось спать, я бы уже не стерпел. Как это всё приятно.

- Отлично, - голос всё тише, он засыпает, дыша мне в шею.

***

Я бы не проснулся, если бы не почувствовал горячие руки на своём лице. Кто-то там меня гладит? Я разлепил глаза и сначала ничего не увидел, но потом передо мной выплыло лицо. Фрэнк, спросонья он ещё красивее. Я уставился на его брови, как же я их люблю. Хочется их поцеловать.

- Джи, я пошёл, не скучай, - он склонился пониже и поцеловал меня куда-то в переносицу, отчего у меня глаза скосились. Он отстранился, и я снова мог его нормально видеть.

- Фрэнк, - я выпутал откуда-то свои руки, обхватил его за шею и притянул обратно. Зачем я прижался к нему лбом, мне нужно кое-что другое. Где моя доза Фрэнка? Куда пошёл мой язык, куда. Я просто высунул его и прошёлся Фрэнку по подбородку, задев нижнюю губу. О, кажется, это был пирсинг.

- Джи, - он горячо задышал мне в губы, от него пахнет мятой, - мне нужно идти.

Я отпустил его и сделал невинное лицо. Он улыбнулся, убрал пальцем волосы с моего лба и ушёл.

Я почти сразу заснул обратно. А какой смысл вставать, если Фрэнка нет?

Когда я проснулся второй раз, уже было десять утра. Ещё полежал, таращась в потолок, но это мне быстро надоело, и я отправился в ванную. У Фрэнка в ванной ещё один чехол с гитарой. Он хранит гитару около толчка, с чего бы это? Как же влажность и тому подобное? Это электро-гитара, я хочу на неё посмотреть, Фрэнк не будет против. Я положил её посреди ванной комнаты и расстегнул молнию. Какая красота, белоснежный Лес Пол, а на нем надпись «Pansy». Что-то знакомое, вряд ли Фрэнк считает себя фиалкой, значит что-то другое. «Pansy boy», почему меня так на смех пробрало. Я аккуратно застегнул чехол обратно и поставил на место. Такой прелести не место около унитаза. Интересно, он комбик не в бачке случайно прячет? Как бы мне не хотелось здесь остаться, придётся наведаться к себе в квартиру.

Я переоделся и вместо вчерашней весёлой футболки взял одну из тех серых, из которых не мог выбрать. Но у меня есть кое-что поинтересней. Я мрачный вампир, который любит яркие цвета. Полосатое пончо, я не надевал его так давно, что вообще о нём забыл. Я налил кофе и разобрался с обложкой. Последние штрихи и я отправил материал по электронной почте. Думаю, дня через два мне на карточку переведут гонорар.

Привет, квартира Фрэнка, я скучал. Я оглядел гостиную. Впечатляющая картина. Разобранный диван, с одеялом похожим на комок, на полу валяется приставка и кругом пыль, захватившая все поверхности. Займусь уборкой, так уж и быть. Аккуратно сложив постельное и запихав его в комод, я попробовал сложить диван. Фрэнк верно сказал – это бестия. И этот диван чуть не оттяпал мне руку, но я его всё-таки сложил. Я даже слегка расстроился и полежал на нём. Приставка с «грёбанными проводами», иди на место. В шкафчике под раковиной я нашёл подходящие тряпки, и даже крохотное вёдрышко. Начал я с книжного шкафа, и точнее с книг. Потрогал пыльные корешки пальцем, потом сходил на кухню ещё и за табуретом. На самой верхней полке, прямо возле Майн Рида, лежал жёлтый медиатор. Как он сюда попал, Фрэнк просто взял и закинул его сюда? Или это что-то типа заначки. Я пихнул его в карман джинсов, и стал протирать всё, до чего дотягивалась рука. Книги сухой тряпкой, полки влажной. Стало как-то скучно, и я включил телевизор. Что-то чёрно-белое показывают, мне уже нравится. Работа пошла бодрее, и по телевизору звуки такие необычные, что это там. Я сел на диван с тряпкой в руках и попытался вникнуть в действо на экране. Где-то я это уже видел и слышал. О, а я помню эту штуковину, она Тардис называется.

Я забросил всё, развалился на диване и стал смотреть телевизор. Прибрал одно, но сделал новый бардак, тряпки-вёдра-табуреты. Потянувшись, я встал и распихал всё по местам. Чем бы ещё заняться.

Я слышал, что из моркови можно сделать котлеты. Я порылся у Фрэнка в холодильнике и достал кучу всего. Неужели это я всё накупил?

Я наготовил гору этих котлет, даже съел две штуки, вкусно получилось. Мне вдруг захотелось поиграть на гитаре, и я нашёл её у комода. Присев с ней на диване, я погладил гриф и выудил медиатор из кармана. Как давно я этого не делал, но руки всё отлично помнят. Правда, подушечки пальцев совсем отвыкли, и стало болезненно зажимать аккорды. Но на самом деле это не боль, надеюсь я больше не испытаю настоящей. Я давно не вспоминал об этом, да и сейчас просто отмахнулся от этих мыслей. Мне слишком хорошо сейчас, чтобы думать о прошлом.

- I'll be seeing you again. I'll be seeing you in Hell – я уже вовсю пел и тряс головой, громко ударяя по струнам. Не очень оптимистичная песня, но я опять улыбаюсь. Это потому что я открыл нужную дверь. Я уже перестал мечтать о счастье и просто существовал, но теперь мне есть, ради чего жить.

Я так увлёкся музыкой, что когда открыл глаза и увидел Фрэнка перед собой, даже потерял где-то свою челюсть и мигом заткнулся.

- Удивительно поёшь, я раньше не слышал ничего подобного, - он сел справа от меня и стал изучать мои пальцы, зажавшие аккорд, - и играешь отлично.

- Я скучал, - я отставил гитару и стал на него пялиться. И родинка, опять она. Я протянул руку и погладил её пальцем. Фрэнк зажмурился, ему нравится, - как дела?

- Они простили мне всё, и я снова в строю, - он посмотрел на меня как-то исподлобья. Кажется, я понял, что он хочет сделать, но я его опередил. Посмотрим, кто тут ещё девочка. Я захватил его волосы на затылке и притянул к себе, утыкаясь ему губами куда-то в верхнюю губу. Он открыл рот и горячо задышал мне в подбородок. Что происходит, как жарко.

Я приоткрыл глаза, а напротив его ресницы дрожат. Я вдохнул носом так шумно, как пылесос воздух заглотал. Его руки добрались до моей головы и запутались в гнезде. Фрэнк пополз своими губами верх, проведя носом мне по щеке. Мне кажется, моё сердце уже везде, оно и в висках, и в горле, и даже кое-где пониже. Фрэнк высунул язык и ткнулся мне в уголок губ. Мокрый, мне захотелось его съесть. Его пальцы решили, что моей голове необходим массаж, я сейчас буду закатывать глаза. А мои пальцы, напротив, задеревенели. Я и сам застыл, приоткрыв рот. Когда его язык коснулся моего, я поддался вперёд, встал на колени, развернувшись к нему, и мои руки сейчас его волосы оторвут. Ему пришлось запрокинуть голову, и он чуть не завалился куда-то назад. Я делал это так жадно, словно умираю от жажды, а Фрэнк - единственный источник влаги. Какие слюни, и какие непристойные звуки. Фрэнк изловчился и тоже встал на колени. Из-за его языка моя внутренняя мебель подпрыгивает, как на батуте.

Фрэнк стал заваливаться на меня, и я сел на задницу, а потом и вовсе свалился на спину. Мои ноги сейчас отвалятся. Он обронил меня, а сам наоборот выпрямился. Я дышу, как спринтер, даже моя грудная клетка не поспевает за этими пыхтениями. Фрэнк вцепился в спинку дивана и даже глаза не открывает, и тоже дышит. Потом он всё-таки посмотрел на меня. Его лицо – это просто ПОХОТЬ. Я даже струхнул слегка. Он присел себе на ноги и положил руки к себе на колени.

- Это пончо, да? – голос, такой голос, словно ему кто-то гланды вырезал, - тебе идёт.

- А ты зеваешь, как будто стонешь, - мой голос превратился в шёпот.

Фрэнк пошёл взглядом по моему пончо, пока не спустился ниже. Он сглотнул, даже соседи могли слышать, как громко.

- Я… Можно потрогать? – что? Какое потрогать? Что потрогать? Кажется он о моей ширинке, которая решила проявить все свои таланты и показать себя. Таланты… О чём это я. Моей ширинке страшно, но я медленно кивнул, заливаясь краской и прикрывая глаза рукой. Ноги уже начали затекать, но я замер и не двигаюсь.

Горячая рука, словно он её где-нибудь на батарее отогревал. Он положил ладонь куда-то мне на ляжку и пополз вверх. Джерард, не забывай дышать, а то получишь асфиксию мозга. Два вдоха, и его рука оказалась очень близко, отчего мои джинсы были готовы устроить фейерверк. Я вцепился свободной рукой непонятно во что, может, это был диван. У меня всё в кишках скрутило, когда он, наконец, добрался до цели и положил ладонь сверху. Джинсы джинсами, но я всё равно чувствовал его.

Фрэнк обхватил этот взбунтовавшийся бугор, словно пытается на ощупь определить что-то. Пальпация члена, доктор Фрэнк вернулся. Я уже стал по-настоящему задыхаться, в попытках сдержаться и не начать тереться. Что же он делает, я больше не могу. Он читает мои мысли, я же говорил. Фрэнк надавил и потёр всей ладонью, отчего я вздрогнул, и проскулил, как настоящий ретривер. Я оторвал руку от глаз и посмотрел на лицо Фрэнка. Такое сосредоточенное и внимательное, как у естествоиспытателя. Экспериментирует с моими штанами? Я опустил взгляд. Он и свою ширинку сжал, я даже ещё раз проскулил от этого зрелища. Фрэнк поднял глаза и так брови нахмурил, а потом закусил губу, но тут же отпустил её и открыл рот. Как он задышал, и стал натирать меня. У меня всё зажгло внутри, и при каждом выдохе я начал выдавать стоны. Фрэнк от этого вжался щекой в спинку дивана, и уже синхронно двумя руками стискивает и трёт. У меня непонятно что перед глазами, я ничего уже не вижу, только чувствую тугую боль в ногах и тяжёлые волны в животе и в своей талантливой ширинке. Какие-то искры в голове, что ещё за вечеринка. Моя поясница пошла куда-то вверх, и меня так окатило, я, кажется, вырубился. Я полежал немножко, а потом услышал протяжный стон. Или Фрэнк там зевает, или он тоже уже всё.

- Фрэнк, - у меня такой голос, словно после наркоза, я его не узнаю, - помоги мне ноги выпрямить, я сейчас умру.

Он повозился где-то возле меня, а потом мои ноги, наконец, были вытянуты. Обычно, как отсидишь ноги, и они становятся ватными, когда они приходят в себя, то тебя словно тыкают сотнями иголок. В любой другой момент это было бы неприятно, но сейчас это было словно второй оргазм. Мои ноги испытывают оргазм, да, и это всё длится уже минуты две. Фу, в трусах так липко.

- Джи, ты такой красивый сейчас, - комплименты это так приятно, Вы такой галантный кавалер, Фрэнк. Я улыбнулся ему, он сидит на полу возле моей головы.

- Я люблю тебя, капуста, - капуста, конечно, как ещё нужно признаваться в любви, обязательно необходимо ляпнуть какую-нибудь чушь.

- Ты проголодался, что-ли? – он захихикал и ткнулся лицом в диван.

- Капуста – это ты. Я котлеты сделал. Они из моркови, - я чего-то обиделся и засопел. Но я недолго дулся, потому что меня стали дёргать за волосы. Он делал это мягко, захватывая по небольшой пряди.

- Капуста и Златовласка, - чего ты ржёшь. Мне нравится его смех, пусть он всё время смеётся. Глаза, у него глаза блестят. Это я-то красивый?

- Эй, Златовласка, - он схватил меня за нос, а потом чмокнул в подбородок, - я люблю тебя.

Ничего больше не имеет значения, кроме этого. Это вообще единственное, что хоть что-то значит.

Дата добавления: 2015-10-24