Глава 3. Налогообложение провинций

Центрами сбора налогов были в основном городские общины, которые собирали средства как с города, так и с сельской округи. Города заключали через посредничество наместников соглашение со сборщиками налогов- публиканами о сумме налога, которую способно заплатить население согласно доходам.

Контроль финансовой сферы осуществлял квестор. В его обязанности входило хранение казённой наличности, ведение приходо-расходных книг, ведение финансовых дел армии пропретора. Квестор принимал залог от откупщиков на проведение их деятельности.

На самом деле, должностных лиц, занимающихся сборами на местах, не было. Налоги, как земли и другие источники дохода отдавались на откуп частным лицам. Те взыскивали с населения заранее установленную государством сумму, а затем выколачивали излишки[23]. В основном, откупщики были из сословия публиканов, ставших во II в. до н.э. довольно влиятельной финансовой олигархией, конкурировавшей с сенаторским сословием[24], и ростовщики из неполноправных римских граждан – вольноотпущенников и иностранцев, в основном, греков. Они становились крупнейшими банкирами, владельцами преуспевающих меняльных контор. Цицерон всех их называл их просто «откупщиками». Они объединялись в товарищества во главе со старшинами, через которых вели диалог с квесторами.

Заниматься налогообложением было очень прибыльно. Откупщики, собиравшие для государства налоги с земель и целых городов, давали им же ссуды на погашение долгов по налогам под проценты большие, чем было установлено (по закону 12%, в действительности доходило до 48-50%)[25], что приводило население к долговой кабале. Города становились должниками:«маласейцы и алабандийцы должны деньги Клувию…, кроме того, гераклейцы и баргилийцы…»[26]. Вдобавок, налоговые обязательства часто высчитывались намеренно неправильно, и Цицерон упоминает в своих письмах о «мошеннических долгах».

Ограбление провинций было практически бесконтрольным. Свою долю стремились урвать и сами наместники. Города обязаны были покрывать расходы наместника и его свиты согласно Юлиеву закону 59 г. до н.э. Цицерон заявляет Аттику, что собирается «жить с наибольшими расходами»[27] - не грабить провинциалов ради собственного содержания. В другом письме Аттику он с достоинством говорит: «мы (Цицерон и его помощники) не берем не только сена или иного, что дается по Юлиеву закону, но даже дров». Из подчеркнутой исключительности таких действий видно, что для той эпохи Цицерон был исключением из общего правила. Об этом свидетельствуют многочисленные «раны», нанесенные провинции предшественником Цицерона Аппием Клавдием Пульхром, о лечении которых он повествует не без гордости: «…после того, как в этих городах состоялись большие собрания (в Синнаде и Филомелии), я освободил многие городские общины от жесточайшей дани, тяжелейшей платы за ссуду и мошеннических долгов»[28].

В таких обстоятельствах не обходилось без возмущения киликийцев: еще в 55 г. предшественнику Цицерона Лентулу приходилось воевать с местными непокоренными племенами и восставшими. В августе 51 г. Цицерон пишет Аттику: «выезжаю из Лаодикеи в Ликаонию, в лагерь. Оттуда думаю к Тавру, чтобы, сразившись с Мерагеном, решить насчет твоего раба, если это окажется возможным»[29]. Мераген — предводитель разбойников в горах Киликии, у которого скрывался беглый раб Аттика[30]. Горы Киликии были надежным убежищем для всех, кто выступал против римлян.

Таким образом, римская система налогообложения в провинциях была крайне несовершенна и поощряла коррупцию. Ростовщическое сословие, уродливо сросшееся с провинциальной администрацией, разоряло провинции, порождало бесправие населения, ввергнутого в долговую кабалу. Недобросовестные наместники и их свита, грабившие провинциалов через неоправданно завышенные расходы на их содержание, заодно покрывали своих протеже - публиканов и их преступления, так что провинциалам негде было искать защиты. Наместники совершенно безнаказанно могли вводить и новые налоги на основании своих эдиктов. Города же редко могли направить посольство в Рим по поводу разбирательства о несправедливых налогах, к тому же сама по себе эта внутренняя дипломатия была разорительна для полисов. Провинции переживали сильнейший упадок, являвшийся одним из симптомов разложения римской республики, которая стояла на пороге опустошительных гражданских войн. Лишь с отменой налоговой монополии откупщиков в эпоху принципата провинции вздохнут свободно.

Дата добавления: 2015-10-02