Нью-Йорк, март 1885 г.

Заметка в газете гласит, что Гектор Боуэн, более известный под именем чародея Просперо, любимец публики, кудесник сцены, скончался от сердечного приступа у себя дома 15 марта.

В заметке коротко написано о его деятельности и оставленном им наследии. Возраст указан неверно, но лишь немногие читатели обращают внимание на этот факт. В самом конце некролога упоминается, что у него осталась семнадцатилетняя дочь, мисс Селия Боуэн. На сей раз возраст указан довольно точно. Также сказано, что похороны будут закрытыми, только для близких, а соболезнования можно послать на адрес одного из местных театров.

Там телеграммы и письма собирают, упаковывают в пакеты и отправляют с посыльным в резиденцию Боуэнов — частный дом, и без того заваленный мрачными, сообразно поводу, букетами. Когда Селия не может больше выносить удушающего аромата лилий, она превращает все цветы в розы.

Селия складирует соболезнования на обеденном столе, до тех пор пока они не начинают с него падать. Ей не хочется разбираться с корреспонденцией, но и заставить себя выбросить эти письма, не читая, она не может.

Когда откладывать эту повинность дольше уже невозможно, она заваривает себе чаю и начинает сортировать горы конвертов. Она вскрывает их один за другим и раскладывает по разным стопкам.

На конвертах марки со всех уголков земного шара. Одни письма длинные, написанные от души, и в них сквозит неподдельная горечь утраты. В других лишь дежурные пожелания держаться и пара слов восхищения талантом ее отца. Часто авторы признаются, что не знали, что у Просперо есть дочь. Однако другие хорошо помнят ее очаровательной малышкой, хотя самой Селии уже не верится, что она когда-то ею была. Ряд писем шокирует содержащимися в них предложениями руки и сердца.

Эти письма Селия, скомкав, одно за другим кладет на раскрытую ладонь и в буквальном смысле испепеляет взглядом, так что они, вспыхнув, рассыпаются пеплом, который она тут же сдувает, развеивая по ветру.

— Я уже обручена, — сообщает она в пустоту, теребя на пальце правой руки кольцо, которое прикрывает давний шрам.

Среди телеграмм и писем ей попадается невзрачный серый конверт.

Селия берет его из стопки и, вскрыв серебряным ножом для бумаги, уже готовится бросить в кучу прочитанных.

Однако конверт, в отличие от всех прочих, адресован отцу, хотя штемпель проставлен уже после его смерти. В найденной внутри записке нет ни слов утешения, ни соболезнований ее утрате.

Не содержит она и приветствия. Под ней нет подписи. Лишь от руки написанные два слова: «Твой ход». И больше ничего.

Селия переворачивает листок, но обратная сторона пуста. Отсутствует даже метка магазина, где была куплена открытка. На конверте нет обратного адреса.

Она несколько раз перечитывает эти два слова на серой бумаге.

Ее охватывает дрожь, но она не знает, вызвано это волнением или страхом.

Забыв о недочитанных соболезнованиях, Селия выходит из комнаты с открыткой в руке и поднимается по винтовой лестнице, ведущей в кабинет на втором этаже. Она достает из кармана связку ключей и нетерпеливой рукой отпирает три замка, чтобы войти в комнату, залитую ярким светом вечернего солнца.

— Что это значит? — спрашивает Селия, входя в комнату и протягивая вперед открытку.

Сгорбившаяся у окна фигура оборачивается. Когда на мужчину падает солнечный свет, он становится практически невидимым. Часть руки отсутствует вовсе, затылок сливается с облаком пыли, выхваченной из темноты солнечным лучом. Весь силуэт прозрачен, словно отражение в стекле.

Тень Гектора Боуэна читает записку и заливается счастливым смехом.

Дата добавления: 2015-10-02