22 страница. Я не просто не жалела и не жалась в угол испуганным ребенком

Я не просто не жалела и не жалась в угол испуганным ребенком. Я была практически уверена в том, что все, что произошло, - логично и правильно! Доверие расширяло круг своих полномочий в моем уставшем сердце с поразительной скоростью, вся женская сущность тянулась к груди того, кто без слов обещал забрать все страхи и волнения, наполнив до краев энергией жизни и умиротворения. Я жаждала той самой каменной стены, о которой так много сказано и мало кто ее видел, правда, пока еще не вполне осознавала все это.

Аромат кофе и чего-то вкусного, предположительно, жареного, заставил меня без страха пройти на кухню, лишь стянув полы халата в качестве какой-то лишенной смысла защитной реакции. Впрочем, дальше дверного косяка я не рискнула двигаться – оперлась на вытянутую руку, отметив, что даже ночь вне дома не сказалась на потрясающем внешнем виде занятого у плиты Александра. Черт, почему я не умею по утрам выглядеть столь же круто? И каким образом это удалось ему?

- Доброе утро! – так легко было улыбнуться мужчине, который сейчас выкладывал на тарелке пирамиду из гренков. Кофеварка с шипением выдала две порции эспрессо. Значит, первая порция кофе, аромат которой и привел меня сюда, была выпита им в процессе приготовления завтрака.

Он поворачивается ко мне, слегка приподняв брови при виде искренней улыбки. Может, ожидал смущения и неразборчивого бормотания в стиле «вчера все было ошибкой»? Мне не страшно. Мне спокойно. И даже альфа-доминант этого города у плиты (слава богу, без фартука, такого моя психика б точно не вынесла!) не кажется чем-то экстраординарным и неуместным. Моргаю, отметив три расстегнутые верхние пуговицы его рубашки, и готова поклясться, что сладкий импульс с ассоциативной цепочкой мне не показался. Я помню, как он выглядит без одежды, хвала спортзалу.

- Как спала? – пожимаю плечами под его пристальным взглядом. – Лекция в девять?

Мне не хочется говорить. Я могу только кивать и улыбаться.

- Тогда я передаю тебе штурвал. У тебя найдется чистое полотенце и горячая вода?

- В ванной, в шкафчике, все, что нужно. – У меня часто ночуют подруги, и там полный арсенал, от полотенец до зубных щеток. Его миролюбивый тон снимает оцепенение, и я подхожу к нему почти вплотную. Его близость ускоряет сердечный ритм, и, чтобы скрыть смущение, перехватываю лопатку и ручку сковородки. – Я закончу…

- У тебя пустой холодильник. – Он смотрит на часы и кивает. – Я это, можно сказать, уже исправил. Закончишь, собирайся, отвезу в академию.

Это приказ, который не подлежит обсуждению, но и вместе с тем не вызывает бурного протеста. Переворачиваю пропитанные смесью взбитых яиц и молока ломтики хлеба на сковородке, параллельно смакуя кофе. Шум воды в ванной на миг вызывает подобие тревоги. Что, если сейчас он попросит что-то принести или, чего уж, сразу потереть ему спину? Сделаю вид, что не расслышала! Мы еще не в отношениях, и то, что я без пяти минут согласилась идти дальше, ни к чему меня пока не обязывает… Такие разные мысли и ощущения! Стоило представить в душе Димку, как меня тут же крутило судорогами первобытного плотского желания. Здесь все по-другому: возбуждение зарождается в голове, затронув оба полушария, но не срывая крышу желанием тут же слиться с этим мужчиной в объятиях неистовой страсти. К тому же, я уверена, как никогда, что он не заставит меня делать то, к чему я пока не готова!

Допив кофе и накрыв пирамиду гренков крышкой, чтобы не остыли, быстро переоделась в красное платье до колена, нанесла легкий макияж, почти закончила формировать ломаные локоны, когда звонок в дверь заставил подпрыгнуть на месте. Кто мог прийти в такую рань? Может, Лекси решила сделать круг и заехать за мной? Едва не роняю на пол челюсть, обнаружив по ту сторону двери Дениса с большими пакетами в руках. Он в прекрасном расположении духа.

- Мне сказали, что здесь умирают с голоду! - Делаю приглашающий жест рукой, не успев сообразить, что в прихожей туфли и пальто Алекса, а шум воды в ванной палит нашу контору посильнее моего румянца. Впрочем, на лице обаяшки Дениса сплошной покер фейс, так зеркально похожий на застывшую маску его босса. Он наверняка видел авто на стоянке, я пойму это позже, и даже наше подобие приятельских отношений не позволяет ему проявление каких-либо эмоций по отношению к увиденному.

- Привет! Заходи! – Инстинктивно тяну руки к пакетам, встречаю предупреждающий взгляд: не смей хватать тяжести, я мужчина или где? – Есть минутка, налью кофе? Завтракал? Не разувайся, придумал тоже…

Он уверенно идет за мной на кухню, выгружает содержимое пакетов на полки холодильника. От кофе отказывается.

- Юляш, честно, скоро из ушей польется. К тому же мне за документами надо на другой конец города, они Александру к десяти нужны. Не грусти. Увидимся!

Успевает свалить за пять минут до возвращения Алекса из душа. Я уже прикончила вторую чашку остывающего эспрессо и занята приготовлением новой порции, и, когда земная реинкарнация египетского бога появляется на кухне, гашу улыбку и сладкую дрожь, вызванную его присутствием.

- Я не знаю, какой именно вы любите… - ставлю перед ним чашку и маленькую сахарницу с ложечкой. Руки слегка дрожат, наверное, от этого пристального взгляда, и я предусмотрительно не смотрю в его глаза. Сердце отсчитывает ускоренный ритм нового танца, желание оказаться в теплых объятиях бьет все рекорды… Это настолько по-новому, так не похоже на то, что было с Димой, что смущение и дезориентация неминуемы. Сдавленно охаю, ощутив прикосновение теплых пальцев к скуле, и непроизвольно дергаюсь, уронив чайную ложечку.

- Тебе неприятны подобные прикосновения? – его голос такой же теплый, как и замершие на щеке пальцы. – Ты вздрогнула, словно чего-то испугалась.

Этого мне никогда не забыть. Триумфальный полет к звездам, желание опьяняющего единения, которое так жестоко прервано росчерком не сильной физически и такой уничтожающей морально пощечины, которая зародилась именно в подобном поглаживании. Горло сжимает опасной судорогой, я усиленно моргаю, чтобы не допустить слез. Я не хочу об этом говорить! Бросаю на него перепуганный взгляд, но его губы сжаты в сплошную бескомпромиссную линию, а слабость в моих подогнувшихся коленях больше не имеет ничего общего с эротической. Только покалывающий импульс передается сквозь подушечки пальцев в кровь, словно стремясь выровнять пульс и передать ментальный транквилизатор.

- Ничего… просто вспомнила… то, что хотела бы забыть. Пройдет.

- Я не хочу на тебя давить, ни в коем случае, но если решение идти дальше обоюдное, ты должна запомнить: саба никогда ничего не скрывает от своего дома. Я не имею права и не хочу причинять тебе боль, которую ты не сможешь выдержать. И терпеть ради моего удовольствия то, что для тебя неприемлемо, если мы будем вместе, ты тоже не станешь. Это не обсуждается.

Сглатываю… Еще немного, и мысль о том, что все происходит слишком быстро, поставит крест на этом зародившемся доверии. Твою ж мать!

- Тебе есть, что мне рассказать? Ты испугалась удара. Я правильно понял?

Киваю. Черт, не заставляйте меня сейчас говорить об этом! Только не сейчас… потом, может, даже вечером, обязательно, но…

- Я бы никогда такого не сделал. Это не в моих правилах. Успокойся, дыши глубже. Готова говорить об этом сейчас?

Трясу головой, словно пытаюсь сбросить, стряхнуть проскользнувшую мысль: не нужны мне эти отношения, не хочу снова раскрывать себя до критической отметки, сжигать дотла, опустошать и сходить с ума, когда они завершатся… Такой кратковременный минутный порыв, с опущенным взглядом, прямиком на дно кофейной чашки, – прошивай меня своими иглами-датчиками беспрепятственно, если даже ускорившийся ритм сердца и дрогнувшие плечи позволили тебе понять, что именно так меня напугало в этом жесте.

- Просто мне все еще тяжело об этом вспоминать. – Осторожно поднимаю глаза в надежде, что остановит движением ладони или ласковым словом, но, похоже, у Александра включился полноэкранный режим альфа-доминанта. Цепкие пальцы испуга и подавляющего волнения срывают блок, который я так и не смогла установить, требуют немедленного ответа. Какой выбор? Он уже сделан. С раздражением от этого испуганного бессилия вскакиваю, чтобы отнести полупустую чашку в мойку.

- Когда это случилось… ну, впервые… ничего такого не было. - Кран на 180 градусов, шум льющейся воды. - Я даже не запомнила… Просто подумала, странный бзик, неприятно, не более… - Его взгляд шьет корсетное плетение по моим напрягшимся позвонкам, пока еще не агрессивная, мягкая сыворотка правды через расстояние протянутой руки. – Просто когда… Мы были вместе, и я чувствовала себя в безопасности… я не знаю, что произошло, но… у меня было ощущение, что вырвали сердце одним этим ударом. Это как купол, в который временно перестали проникать даже звуки… Первым было недоверие… отказывалась верить в то, что это все-таки случилось… а потом…

Теплые пальцы сжимают мою руку выше локтя, заставив убрать наполовину вымытую чашку в сторону. Легкое поглаживание успокаивающими волнами по коже, до самого эпицентра тревоги, расслабив тиски, готовые сковать горло спазмом безысходного отчаяния.

- Спасибо, Юля.

Время замирает. Я непонимающе смотрю на сильные пальцы на своей руке, пытаюсь вплести в общую мозаику этой вынужденной откровенности его искреннюю благодарность, смутно понимая ускользающую суть.

- Лекция… - слабо, словно только что пережила удары по щекам в реальном времени, шепчу, скользнув по его губам, увернувшись от поцелуя. Долгий взгляд считывает мое состояние, кажется, улавливаю легкое колебание, перед утвердительным кивком.

- Одевайся. Жду тебя в машине.

В этот раз мне понадобилось немного времени, чтобы выровнять сбившееся дыхание, обуться, на автомате проверить воду-свет-газ и спуститься во двор. Я даже не успела пожалеть, что не накрасила губы, – стоило мне сесть рядом с ним на пассажирское сидение, как атака поглощающего поцелуя выбила напрочь недавние воспоминания запараллеленной рефлексии.

- Я спрошу тебя еще раз, - этот голос обволакивал, успокаивал, рубцевал сквозные ранения неласкового прошлого силой убеждения и непередаваемой власти рука об руку с невиданной ранее нежностью. – Ты готова идти со мной дальше? Со своей стороны я сделаю все для того, чтобы ты была счастлива, чтобы никогда не пожалела о том, что согласилась быть моей!

Черт, я не знаю, как я высижу эти три пары… После того что мне пришлось только что услышать!

- Я не тороплю тебя, ни в коем случае. Я дам тебе время узнать себя с той стороны, которая, я подозреваю, так сильно тебя пугает и останавливает от опрометчивых шагов. Один шаг навстречу определенности сделаем уже сегодня, заеду за тобой в 14:00. Ты готова?

Мне остается только кивать, нет сил скрыть смущенно-возбужденную улыбку. Он осторожен во всем, так легко меняется тема разговора, смещается в обсуждение кинематографа – больше нет ощущения поспешности и форсирования событий. У меня есть только уверенность в том, что мы нашли правильный путь, и интрига второй половины дня щекочет солнечное сплетение приятным волнением. Впервые у меня не отнимают права на принятие решений… И впервые где-то там, в глубине души, я хочу, чтобы было наоборот! О том, что я не думала в этот момент о вчерашней агрессии Милошиной, я вспомню только к вечеру. У меня вообще больше нет обиды на ее слова, сознание заблокировало их в несгораемый сейф.

- У меня к тебе огромная просьба, - задумчиво произносит Алекс, пока я поспешно крашу губы на парковке академии. – Запиши и отметь все, что вызывает у тебя страх отношений или неприятные ассоциации. Все, что ты никогда бы не хотела испытывать снова. Но только не смей отвлекаться на лекциях, понятно?

Я целую его на прощание, оставив отпечаток кораллового блеска для губ на высокой скуле. И мне кажется, что под ногами не асфальт академического паркинга, что я лечу по зеленому ковру с россыпью весенних цветов, не ощущая высоких каблуков и волнующего головокружения, так похожего на… Нет, не произноси это всуе, Юля. Пока не произноси…

- У меня репутация женщины, которая всегда сдерживает свои обещания, но сейчас… Саша, я в растерянности!

Ирина Милошина чувствует себя в его рабочем кабинете полноправной хозяйкой. Но только потому, что это позволено ей изначально царским жестом неприступного божества самой волнующей и привлекательной субкультуры. На людях она благоразумно и почтительно соблюдает правила субординации, обращаясь к нему не иначе как «Мастер» и на «вы». Жестокое, но такое необходимое для членов клуба правило – преклоненные колени сабмиссива в его кабинете – свитч может соблюдать по своему усмотрению. Сегодня он не стал пользоваться своим положением. Ира пришла к нему как желанная гостья, партнер в их рискованном предприятии, хотя от обвинительных интонаций в начале разговора это ее и не спасло.

- Все с тобой понятно, - склонила голову набок элитный психоаналитик, пригубив из своего бокала его любимый коньяк. – Я прекрасно помню, о чем ты меня просил, перед тем как привести ее ко мне. На память еще очень рано жаловаться. Ты помнишь мое условие?

- Не в моей компетенции вмешиваться в работу, которую ты делаешь гораздо лучше меня, - несмотря на все ее доводы, в его голосе стынет лед. – Но я больше не допущу, чтобы ты доводила ее до подобного состояния. Даже во благо, Ира. Я никуда не спешу и мне не нужен моментальный результат путем своеобразной шоковой терапии!

- Прости, конечно, Анубис, только ты совсем не выглядишь расстроенным по этому поводу! – не сдается Ирина. – Хочешь, я расскажу, что произошло между вами, стоило ей закрыть дверь моего кабинета с обратной стороны? Ты же знаешь, что я воспроизведу все настолько точно, что у тебя мелькнет на долю секунды мысль о скрытых камерах. Но у меня не столь много времени, чтобы этим заниматься. Помнишь? Ты не вмешиваешься и не даешь мне советы. Только в этом случае я ей помогаю!

Он спокойно держит ее слегка насмешливый взгляд уверенной в себе хозяйки положения. Длинные пальцы переплетены и сжаты в замок, губы слегка изогнуты в иронично-покровительственной улыбке. Да, он сам обратился к этой женщине за помощью, но терять свое лицо не намерен ни при каких обстоятельствах. В сосредоточенных глазах искры насмешливого любопытства, отчасти ему интересно, как далеко зайдет визави в этом негласном поединке, который лишен смысла. Доказывать, кто круче и кто оказался прав, нет никакого резона. Он получил ответы на свои вопросы, убедился, что специалист мирового класса прежде всего соблюдает интересы своей пациентки, а не упрощает ему жизнь, прорывая траншеи к сердцу этой потерянной девчонки, которая за столь короткое время стала для него очень дорогим человеком.

- Я даже знаю, как долго ты пролежал без сна, воюя со своими внутренними демонами, уничтожая их своей решительностью, и как поставил себе зачет за то, что однажды, лет двадцать назад, распознал одержимость в зародыше, провел своеобразный ассоциативный анализ и усилием воли с разумом взял ее под контроль, чтобы никогда больше не выпустить.

Ирина все же частично задета его словами, психологические игры – защитная реакция. Грамотные игры, поправочка. Сколько раз за эту бесконечную ночь он заставлял себя остаться в чужой постели, не сорваться, не разбудить Юлю посреди беспокойного сна, чтобы успокоить самым первобытным и безошибочным способом, ломая страх и приближая конечный пункт этой продуманной экспедиции? Он даже понимал своего взбунтовавшегося ученика, который никогда бы не дорос до стального самоконтроля, и в этом не было его вины. Испуганная, потерянная девочка с глазами цвета еще зеленой сентябрьской листвы с одинаковым успехом могла разбудить как инстинкт охотника-поработителя, так и сущность защитника, персонального ангела практически в каждом из мужчин, даже в далеком от Темы. Только реализация второго пункта требовала непоколебимой решимости и самоконтроля, а люди так часто ищут простые пути для реализации своих эгоистичных желаний.

- Сколько?

- Три-четыре сеанса, Алекс. И больше не зови меня на «отшлепать», ты и сам прекрасно понимаешь, что, получи она сильную моральную травму, сегодня вела бы себя совсем по-иному. И поверь, если бы не твое присутствие рядом, была бы избрана иная методика. Но мы же движемся к стопроцентному результату, правда? Не всегда работают только гуманные методы, иногда арахнофобию надо лечить не гипнозом, а камерой с тарантулами.

Нет, он позвал ее не совсем для того, чтобы устроить показательную «порку» или же потребовать доказательства работы ее не вполне гуманной методики. Он умел слушать других людей, как никто, признавать свои ошибки с заблуждениями и видеть дальше обозначенных границ. Просто осторожность перевесила чашу персональных весов – ошибиться на этот раз у него не было ни малейшего права.

- Спасибо, Ира. Но не думай, что я упущу тебя из виду, пока не окончится полный курс!

- В следующий раз точно проведу сеанс самой себе, чтобы возненавидеть тебя по первое число! – прозвучало почти угрожающе, но она улыбается. – А за то, что ты лишил меня шопинга, единственной отдушины… Будь добр, завези мне бутылочку вот этого вот великолепия из своих личных запасов. – Щелчок пальцами с идеальным маникюром по стенке бокала.

Наверное, это самое малое из того, что он готов для нее сделать сейчас… Но она этого не увидит. И даже не доберется до этих глубин своими щупальцами-датчиками повелительницы человеческих душ. И это не значит, что он не умеет быть благодарным…

- У нас бы все равно ничего не получилось… Ты же знаешь, что мне нужно гореть эмоционально, а не от прилива крови к…

Лекси с Элей так старательно держат на лице покер фейс! Нет ничего важнее, чем роспись ногтей и обсуждение достоинств гель-лака перед обычным покрытием, пока я стараюсь отшить Ярослава по телефону так, чтобы не травмировать его раздутое эго и не обрести очередного недоброжелателя. Впрочем, его вздох в начале разговора показался мне подозрительно похожим на облегчение – настолько, что резанул по солнечному сплетению вспышкой холодной обиды. Юля Беспалова, твою мать, личность приоритетная и незаменимая!

- Ну, повторяй себе это почаще, - благосклонно отшучивается мой несостоявшийся господин. – Я не могу тебе дать того, что ты каждый раз молча требуешь. Я не тот человек. Кстати, тот урод, что пытался затолкать тебя в машину… С ним поговорили, даже без меня. Представляешь? Годовалая дочка.

По моей спине пробегает дрожь омерзения. Наверное, я никогда не смирюсь с тем, что подобные неадекваты могут иметь и воспитывать детей!

- Бедный ребенок, – мне нечего сказать, я вообще не хочу об этом вспоминать сейчас. – Поговорили… кто?

- Тебе должно быть виднее. Ты у нас уже неприкосновенна. Даже я в таких водах не рискую плавать.

Пока я игнорирую эти слова, хотя и хочется узнать больше… Да я просто обо всем догадываюсь. Все прозрачно до невозможности, а обсуждать при девчонках, которым все сложнее и сложнее скрывать любопытство, – себе дороже.

- Без обид? – почему-то в последнее время мне важно расставаться по-хорошему, чтобы не разбудить в оскорбленных – отвергнутых мужчинах то, чего мне никогда не выдержать. Никогда не знаешь, чем это может аукнуться тебе в совсем недалеком будущем, расставленные многоточия сейчас кажутся самым неоспоримым приоритетом.

- Без обид, Юль. Ты помнишь. По любому вопросу, если нужна помощь, желательно в рабочее время. Мы своих в беде не бросаем.

- Куда собралась? – встрепенулись девчонки, когда я, спрятав телефон в сумочку, встала. Надо же, а казалось, вас так увлекла эта беседа, что вы бы и не заметили моего исчезновения! – С кем ты говорила? Кто он?

Я беспечно пожала плечами, не сказав им ни слова. Это было новое, абсолютно незнакомое мне ощущение – спешить на встречу с человеком, которого уже каким-то нелогичным, непостижимым образом хотелось назвать своим. Не скрываться, придумывая сотни неотложных дел, не культивировать тревогу и необоснованные страхи. Даже не смотреть им в лицо, а просто вновь захотеть его увидеть. Ощутить сильные пальцы в своих волосах, тепло гладких ладоней на собственных скулах, когда он обнимет меня этим обманчиво-ласковым захватом для ставшего уже традицией поцелуя.

Было ли мне страшно перед этим броском в новую пропасть, пугающую своей неизвестностью и одновременно обволакивающую предсказуемостью? Сейчас – нет. Я боролась с другим страхом, который не желал ослаблять свои кожано-шипастые тиски на доверчиво открытой шее, именно поэтому так легко было лететь на встречу с Александром, уже не рефлексируя от диагноза Милошиной, скорее, закрываясь им, как щитом, от любых сомнений! Встретить поцелуй и не сжимать мышцы в попытке запретить волне настоящего возбуждения проникнуть в кровь, позволить ей течь беспрепятственно, нежно – она не похожа на разрушительную цунами, которую я всегда испытывала рядом с Димой. Совсем не похожа… И от этого она не стала и никогда не станет менее волнующей и захватывающей.

- Ты проголодалась? – неосознанно прикасаюсь щекой к его теплой ладони, словно покладистая, истосковавшаяся по хозяину кошечка… На короткий миг пронзает шальная мысль: мне хочется поцеловать эту раскрытую ладонь просто так, еще без унизительного подтекста признавшей свою нижнюю сущность девочки, останавливает только мысль о том, что, возможно, скоро этого будет в избытке.

Есть я совершенно не хочу, мне хватило салатика в кафетерии на большой перемене.

- Я заказал столик в японском ресторане на шесть часов, а до этого времени… Ты когда-то спросила меня о том, чем я занимаюсь. Основной бизнес сосредоточен в Европе, но вряд ли это будет так интересно и позволит узнать меня в полной мере. Я покажу тебе то, что приносит мне удовольствие, основное занятие, призвание, если хочешь. – Он не смотрит на меня. Следит за дорогой, а я в который раз за последние дни гоню прочь озноб зашкаливающей тревоги. Мне не нужно быть экстрасенсом, он мог иметь ввиду только одно. Откидываюсь на спинку, чтобы снять мышечный зажим и сделать два незаметных, как мне кажется, глубоких вздоха. Меня не пугает то, что со мной могут сделать в этом клубе Тьмы, нет… может, я хочу прорисовать в деталях образ непоколебимого Архангела, до каждой растушеванной завершенной линии, до форматирования в рисунок 3Д, до финального заключения в стальные рамки нового шедевра, эскиз уже готов, и стереть этот набросок в случае, если оригинал окажется далек от выдуманного образа…

Здесь ничего не изменилось. Тот же лаконичный фасад: никаких пояснительных вывесок, кроме хромировано-глянцевой таблички и затемненных стекол, вечнозеленый самшит и матовый серый мрамор серый мрамор - люксовый формат клуба закрытого типа. В холле – приглушенный полумрак, скоро глаза привыкнут к этому таинственному освещению с красными бликами, которое совсем не давит на глаза, но неумолимо нагнетает обстановку тревоги-предвкушения с первых шагов вглубь просторного зала с рядами черных кресел и красной подсветкой барной стойки. Кажется, прошла целая вечность с того момента, как я пригубила за этой стойкой вкусный кофе и впервые столкнулась с притягательным обаянием власти в мужском обличье. Хочется передернуть плечами, чтобы сбросить это напряжение, но просто не успеваю – поверх моей ладони властным, ободряющим захватом ложится его рука, слегка сжав пальцы и погладив линии жизни и судьбы. Улыбаюсь, но совсем не натянутой улыбкой… Похоже, мне и вправду спокойно рядом с ним даже в этой цитадели мрака и боли с привкусом наслаждения. За стойкой совсем новый бармен, не тот, кто тогда напрочь отказался наливать мне что-то крепче, чем кофе, и это добавляет немного уверенности.

Чужой взгляд атакует в спину, я оборачиваюсь на его источник и сжимаю ладонь Алекса в ответ, заметив на ступенях, ведущих на второй этаж, высокого мужчину в белой рубашке, с небрежно перекинутым через руку пиджаком. Мимолетная тревога гасится в сильной мужской ладони, пока незнакомец спускается к нам. Если бы не ощущение тепла руки Анубиса, я бы точно запаниковала, особенно когда взгляд мужчины дольше, чем обычно, задержался на моей шее, лишь небрежно защищенной тонкой золотой цепочкой с крестиком.

- Юлия, наша гостья, - спокойно представил Александр. – Юрий, мой заместитель.

Заместитель удивленно сдвинул брови, взгляд серых глаз почти поспешно потеплел. Это настолько успокоило, что я искренне улыбнулась в ответ, когда он сухо поцеловал кончики моих пальцев.

- Очень рад нашему знакомству. Мне не повезло созерцать подобную красоту в отсутствие повелителя этой преисподней.

- Штейр, побереги свою риторику для вечернего приема, - беззлобно осадил его Александр, подарив мне улыбку, от которой внутри разлилось приятное тепло, а пресловутые бабочки почему-то облюбовали солнечное сплетение, репетируя предстоящую жаркую вечеринку. В горле пересохло, и я смущенно опустила глаза, словно приятная аритмия могла зажечь мои зрачки призрачным неоновым светом. В этот раз не было желания сбежать, скрыться, подождать где-то за периметром закрытого клуба. Переплетения незавершенных линий золотистыми прожилками на глянцевых мраморных стенах, с отблеском в натяжных потолках с красной подсветкой. Металлические декоративные перила спиралеобразной лестницы. Лаконично-черное ковровое покрытие без единой пылинки на ступеньках. Красные кресла подсвечены скрытыми в нишах светильниками с едва уловимым намеком на стиль древнего Египта. Я не могла не признать, насколько шикарным вкусом обладал тот, кто планировал этот дизайн, и как много сил он вложил в создание такого волнующего, ошеломляющего, запрещенного, но все-таки уюта.

- Внутренняя отделка была спроектирована по моим эскизам, - Алекс непроизвольно прочитал мои мысли. – Что же касается игровых залов, здесь пришлось перенять стиль наших западных коллег. Иногда фантазия идет вразрез с элементарным удобством, но в этом вопросе не стоило использовать новаторский подход.

- Здесь очень красиво. – Аура этого заведения захватывала с первых шагов. В первый свой визит сюда я была настолько напугана, что ничего этого не заметила. Представляю, что испытывала Эля со своим врожденным изысканным вкусом подающего надежды фотографа-эстета, когда оказалась в этих стенах. Наверняка отдельных фотоснимков интерьера у нее осталась внушительная папка, только подруга не сочла это заслуживающим моего внимания.

- Пока есть свободное время и абсолютно все игровые комнаты свободны, предлагаю отправиться на увлекательную экскурсию. Если тебе не очень хочется пока это видеть, мы можем отложить.

Не хочется? Да я сгораю от любопытства. Я не знаю, как это отразится на моей взбесившейся психике, это единственное, что способно сейчас посеять сомнения, но я бросаю на Александра взгляд смущенного бесенка, готового спрыгнуть с самолета, и мне для этого надо совсем немного – всего лишь напутствие инструктора, который правит этим балом. При этом утвердительно киваю, пряча смущенно-авантюрную улыбку.

- Ну, какая храбрая у меня девочка, - легкий поцелуй в лоб, у кромки зачесанных назад волос, с возмущением чувствительных нейронов до новой волны сладкого покалывания. – Если захочешь прекратить, ты мне скажешь. Мы договорились?

От двусмысленности фразы впервые за столь долгое время хочется рассмеяться, а не переспросить, что же конкретно он имел ввиду. Доверие утверждало свою автократию в моем завоеванном сознании сверхскоростными темпами, этого оказалось достаточно, чтобы я подтвердила свою уверенность легким сжатием пальцев и смело шагнула вслед за ним в коридор с ответвлениями арочных проемов.

- Это можно смело назвать «номер-стандарт», - Алекс толкнул металлическую дверь, и первое время я ничего не видела, кроме густого мрака. – В клубе три таких номера, потому как подобная комплектация игрового зала пользуется спросом у клиентов клуба. Проходи. – Комнату залил неяркий свет, и я потрясенно охнула.

Темные панели, предположительно, натурального дерева. Черная кожа диванов, строгих, без излишеств, чем-то похожих на офисный стиль. Но мое внимание привлекло совсем не это. Пересечение двух обтянутых кожей планок в виде буквы Х прямо по центру, с непонятными… вернее, совсем понятными петлями и тускло мерцающими скобами на торце углов этой конструкции. Я взрослая девочка, кто-то думал, что я не смотрела порнографические фильмы и не понимала, что это такое и с чем его едят?

- Она похожа на римскую десяточку. – Я не знаю, как мне следовало себя вести, но сейчас в глазах стоящего рядом мужчины я, скорее, была похожа на ребенка, который впервые попал на работу к родителям. Нет, никаких диверсий в станках, разбрызгивания канцелярского клея и самолетиков из бланков накладных и договоров. Какая-то неведомая сила толкнула вперед, и я сделала несколько вполне твердых и уверенных шагов навстречу этой конструкции, которая еще совсем недавно напугала б до икоты. На ощупь кожа была приятной. Прохладной, даже слегка бархатной, как показалось тактильным рецепторам моих пальцев. Хотела бы я оказаться на этой крестообразной перекладине, с разведенными в стороны руками в креплении этих кожаных петель-браслетов? Нет, наверняка нет. Может, «еще нет», а может, «ни при каких условиях». На данный момент это характеризовалось понятием «слишком».

В углу я заметила подобие постели – перетянутый кожей прямоугольный ровный матрас с петлями-креплениями и холодным хромированным блеском цепей по бокам. Никаких подушек-покрывал, ничего. Правда, здесь и не было холодно настолько, чтобы кутаться в пледы, а может, это цепная реакция пока что завуалированного возбуждения согрела посильнее любого калорифера.

- Что там? – я кивнула в сторону небольшой двери, чтобы скрыть замешательство. Все оказалось прозаично до невозможности.

Дата добавления: 2015-10-24