предпринимательская прибыль или прибавочная стоимость 5 страница

Положение третье. Вместе с тем ни вся предпринима­тельская прибыль, ни какая-то часть ее не может прямо и непосредственно образовывать процент, поскольку она также представляет собой временное явление. Здесь мы еще раз убеждаемся: процент не может быть связан с кон­кретными благами. Любой излишек стоимости, имеющий отношение к конкретному благу, по своей природе непо­стоянен; И хотя подобные излишки стоимости то и дело возникают в процессе развития — здесь необходимо специ­альное исследование для доказательства недолговечности излишков стоимости в каждом из этих случаев, — тем не менее очевидно, что непосредственно из них постоянный доход возникнуть не может. Поскольку же процент являет­ся таковым, он не может быть тождествен ажио конкрет­ных благ. Источником процента являются ажио определен­ной категории, но никакое ажио просто так не становится процентом.

Итак, процент как значительное социальное явление есть продукт развития ¹⁷, его источником является пред­принимательская прибыль, и он не связан с конкретными благами. Эти три положения составляют основу нашей теории процента. Содержащиеся в них выводы кладут ко­нец непрекращающимся попыткам увидеть присущий про­центу элемент — постоянный — стоимости в конкретных благах ¹⁸. Это существенно сужает поле деятельности при разработке проблемы процента.

6. Настало время приступить к изложению основного вопроса. Ответив на него, мы сумеем решить в основном и всю проблему процента. Теперь этот вопрос формули­руется следующим образом: как из постоянно существую­щей, но индивидуально постоянно временной, непрерывно появляющейся, но индивидуально также непрерывно исче­зающей, мимолетной и постоянно меняющейся предприни­мательской прибыли образуется постоянный доход в виде процента с неизменного капитала? Эта постановка вопроса учитывает сделанные нами до сих пор выводы и не зависит от направления нашего дальнейшего пути. Если нам удаст­ся найти на него удовлетворительный ответ, то мы сможем решить проблему процента методом, удовлетворяющим всем требованиям Бём-Ваверка. Вполне вероятно, что наше решение не лишено недостатков, но среди таковых нет ни одного из тех пороков, которые были присущи всем пред­шествующим теориям.

Дальнейший путь мы начинаем с изложения четвер­того положения, которое противоречит всем существую­щим теориям, исключая теорию эксплуатации. Здесь нам придется ниспровергать авторитеты. Вот это положение: в коммунистическом или любом другом нерыночном хо­зяйстве процента как самостоятельного явления стоимости не существует. Само собой разумеется, в таких условиях процент выплачиваться не будет. Само собой разумеется, что и здесь будут иметь место те явления стоимости, кото­рые в рыночном хозяйстве служат источником процента. Но как специфический феномен стоимости, как экономи­ческий показатель и даже как понятие процент там суще­ствовать не будет. В этом смысле процент неразрывно свя­зан с рыночной экономикой и не может существовать вне таковой. Уточним нашу мысль: в чисто коммунистической экономике заработная плата и земельная рента тоже не выплачиваются. Но услуги труда и земли и их стоимости не только существовали бы там, но и являлись бы важным элементом хозяйственного плана, чего нельзя сказать о рассматриваемом нами проценте. Той действующей силы (Agens), за которую выплачивается процент, в коммуни­стической экономике просто нет. Поэтому она не может быть и объектом оценки. И как следствие там не может существовать постоянный чистый доход, который соответ­ствовал бы доходу от процентов (Zinseinkommen). Следо­вательно, хотя процент — это экономическая категория: она прямо не создается внеэкономическими силами, — тем не менее она встречается только в рыночной экономике.

Почему же процент существует только в рыночной эко­номике? Ответ на данный вопрос подводит нас к пятому положению, которое позволит нам сделать первое предва­рительное суждение о том, как устроен этот удивительный насос, откачивающий блага из предпринимательской при­были и формирующий из них поток. Очевидно, капиталист как-то связан с производством. С технической стороны производственный процесс не зависит от того, в условиях какой социальной организации он протекает. Он всегда остается производственным процессом и постоянно требует только благ, ничего кроме благ. Следовательно, принципи­ального различия тут нет. Его мы находим в другом. Дело в том, что — мы об этом говорили не раз — в рыночной экономике предприниматель относится к своим производ­ственным благам совсем не так, как центральный орган нерыночной экономики. Последний располагает ими с са­мого начала, а первому еще предстоит заполучить их в свои руки.

То, что именно в этом коренится решающее различие, вытекает из следующего: если бы предприниматель с само­го начала располагал нужными ему благами, то и в усло­виях рыночного хозяйства производство осуществлялось бы без всякого участия процента. Это положение легко до­казуемо. В рамках нормального хозяйственного кругообо­рота ни один хозяйственный субъект не в состоянии реа­лизовать никаких чистых доходов, помимо заработной пла­ты, земельной ренты и монопольной прибыли. При этом совершенно безразлично, располагает ли он необходимыми средствами производства с самого начала или ему нужно их как-то предварительно получить в свои руки. Ведь и в последнем случае они предлагаются ему как бы автомати­чески и всегда по таким ценам, что у него пойдут дела столь же хорошо, как и в первом. Данный вопрос нами уже рассматривался в главе первой. Иная ситуация возникает при появлении новых предприятий. Если предприниматель уже располагал необходимыми ему средствами производ­ства, то он получит свою прибыль и ничего другого не произойдет. Прибыль не просто остается у него в руках, а остается как гомогенная величина, никакая часть кото­рой не обособляется. Принадлежащие предпринимателю блага становятся субстратом, «носителем» временных из­лишков стоимости, но особого постоянного дохода при эТом не образуется. Стоимость услуг его постоянных средств производства просто раз и навсегда возрастает, а величина этого прироста, как отмечалось, целиком отражается в по­вышении заработной платы и ренты. Это вытекает из по­ложений предшествующей главы, к которой я и отсылаю читателя. Возражение, суть которого состоит в том, что предприниматель якобы сам себе начисляет процент даже тогда, когда нужные средства производства «у него уже имеются», впоследствии само собой отпадет, поскольку станет ясно, что в данном случае речь идет о последствиях существования реального процента. Пока же мы во избе­жание лишних споров согласимся с результатами проде- лайною анализа и будем считать, что в рыночной экономи­ке, где предприниматели всегда располагают необходимы­ми им средствами производства — всеми услугами тру­да и земли, в которых они нуждаются,.их как бы на­деляет некая магическая сила, — процент существовать не мог бы.

Как не каждое ажио является предпринимательской прибылью, так и не всякая предпринимательская прибыль порождает процент. Это происходит лишь там, где средства производства, необходимые для реализации планов пред­принимателя, существуют, находясь в собственности дру­гих хозяйственных субъектов, не участвующих в планах первого. Последняя оговорка необходима потому, что иначе мы имели бы дело со своего рода «коллективным» («группо­вым») предприятием и данный случай ничем не отличался бы от предыдущего. Здесь и следует искать разгадку. В чем же специфика последнего случая? Только в том, что в от­личие от центрального органа коммунистической экономи­ки и предпринимателя, «уже наделенного» нужными бла­гами, которые имеют возможность немедленно приступить к производству, хозяйственный субъект, не поставленный в подобное привилегированное положение, нуждается в средствах, на которые он может приобрести все эти блага. Что касается процесса кругооборота, то мы вполне можем предположить, что эти средства дает ему продукт предше­ствующего периода. Но, начиная новое производство, пред-₁ приниматель в принципе не имеет возможности получить этот продукт. Преградой для него является здесь частная собственность на средства производства. Преодолеть ее предпринимателю помогает капиталист. Итак, мы можем сказать, что процент тесно связан с той силой, функция которой состоит в устранении препятствий, воздвигае­мых на пути развития институтом частной собственности. В конечном счете процент есть следствие своеобразного устройства частнохозяйственной организации. Он пред­ставляет собой как бы «опилки», которые образуются при трении планов предпринимателя о шершавую поверхность существующих отношений собственности. Так, идя другим путем, мы приходим к выводу, который уже напрашивался ранее. Нам могут возразить, что в жизни процент встре­чается не только в капиталистическом рыночном хозяйст­ве, куда его помещает наша теория, но и за его пределами. На это возражение мы ответим несколько позже.

7. Всего один шаг отделяет нас от окончательной фор­мулировки вопроса. Прежде чем сделать этот шаг, я хочу обратить внимание читателя на то, что в нашей трактовке проблемы процента речь идет о нечто ином, чем в общепри­нятой. Читатель должен отдавать себе отчет в том, что, го­воря о проблеме процента, мы имеем в виду не совсем то явление, о котором думает большинство теоретиков. Хотя это и так очевидно, все же не будет лишним, если мы под­робнее осветим этот момент.

С этой целью мне хотелось бы остановиться на обще­принятом различении ссудного процента и первичного про­цента на капитал. Различие между ними проводится уже в первых глубоких исследованиях природы процента. Оно было и остается одним из основополагающих принципов теории процента. Естественно, исследование проблемы про­цента началось с анализа процента по потребительским кредитам. Дело в том, что объектом теории процента вна­чале был исключительно ссудный процент, выступавший как самостоятельный вид Дохода, обладающий многими отличительными признаками. Всегда проще анализировать обособленный вид дохода, чем тот, который еще надлежит очистить от инородных элементов. Именно поэтому сущ­ность земельной ренты была впервые познана в Англии, где она не только существовала как экономическая кате­гория, но и фактически выплачивалась как самостоятель­ный вид дохода. С потребительского же кредита начали потому, что он был важнейшей и наиболее известной фор­мой процента еще во времена античности и средневековья. Правда, тогда же существовал и процент по кредитам, пре­доставлявшимся на производственные нужды. Но в эпоху античности процент существовал в той среде, где не зани­мались философствованием, а философы только бегло ка­сались экономических вопросов и обращали свое внимание На тот вид процента, который был известен в их кругу. Позже, в средние века, элементы капиталистической эко­номики также были фактом реальной действительности, но о них знал только узкий круг лиц, которым некогда было предаваться теоретическим рассуждениям и писать трактаты. Отцы церкви, знатоки канонического права, философы, руководствовавшиеся церковными догмами и учением Аристотеля, — все они были знакомы только с процентом по потребительским кредитам, и надо сказать, что это знакомство было не слишком приятным. Их пре­зрение и ненависть к ростовщикам, обиравшим неимущих, пользовавшимся слабостями легкомысленных или пороч­ных людей, побуждали их враждебно относиться ко всяко­му взиманию процента. Этим можно объяснить и те мно­гочисленные запреты, налагавшиеся на этот род деятель­ности.

Из наблюдений за деловой жизнью, протекавшей в пе­риод роста и укрепления капиталистической экономики, постепенно формировалась в корне противоположная точ­ка зрения. Было бы преувеличением утверждать, что процент по кредитам, предоставлявшимся на производст­венные цели, был открыт только в новое время. Но по тем последствиям, которые повлекло за собой выделение имен­но этого вида кредита, данный процесс вполне можно приравнять к открытию. При всем том выяснилось, что старая теория просто-напросто игнорировала одну из сто­рон рассматривавшегося явления. Как оказалось, важней­шую. Кроме того, всем стало ясно, что должник вовсе не обязательно становится беднее от того, что берет кредит. Данное обостоятельство помогло преодолеть чувство все­общей враждебности по отношению к проценту и сделало теорию несколько более научной. Через всю английскую литературу, включая труды Адама Смита, красной нитью проходит мысль о том, что кредит (заем) дает возможность получать прибыль. Во всех этих теориях слабого заемщика сменил сильный, вместо жалкой кучки нуждащюхися бед­няков и легкомысленных землевладельцев появилась фи­гура нового плана — предприниматель. Конечно, это поло­жение не было достаточно четко сформулировано в тео­риях, но суть дела была отражена верно. Именно здесь находится отправная точка и нашей собственной теории.

Но для данной группы теоретиков процент по кредитам, предоставлявшимся на производственные цели, все еще ос­тавался разновидностью ссудного процента. Правда, его источником признавалась предпринимательская прибыль. Но отсюда нельзя сделать заключения, что предпринима­тельская прибыль есть процент, подобно тому как из фак­та существования дохода от продажи продукта как источ­ника заработной платы нельзя сделать вывод о том, что весь доход идет на заработную плату. В целом же о крат­ких и довольно поверхностных рассуждениях теоретиков того периода о проценте можно с уверенностью сказать только одно: они не только не отождествляли процент с прибылью, но и считали их, в сущности, явлением разного порядка. Они, как видно на примере Юма, ощущали взаи­мосвязь прибыли и процента как сложную проблему, ко­торой бы вообще не существовало, если бы предпринима­тельская прибыль считалась процентом с собственного капитала. В том же духе рассуждали Локк и Стюарт. Оба объясняли предпринимательскую прибыль таким образом, что их толкование привело бы не к ссудному проценту, а к той прибыли, которая является его источником¹⁹. Все эти авторы пришли к правильному выводу о том, что ис­точником процента является прибыль. Но при этом они не сказали, что сама прибыль есть одна из-разновидностей процента или даже его основная разновидность. Поэтому, когда они пишут «profit on capital», этого не следует пе­реводить как «процент с капитала» или даже как «при­быль на капитал». Они не смогли решить проблему про­цента, но не потому, что они безосновательно считали нро- изводную форму процента — ссудный процент — его основ­ной и исходной формой. Они не доказали, что кредитор имеет право на долю предпринимательской прибыли; не выяснили, почему на рынке капитала все решается в его пользу. Разумеется, прибыль представляет собой централь­ную проблему, от решения которой зависит также объяс­нение явления процента. Но вовсе не потому, что прибыль якобы и есть истинный процент, а в силу того, что ее су­ществование создает предпосылки для выплаты процента но кредитам, предоставляемым на производственные цели. Несомненно, что главную роль здесь играет предпринима­тель, но опять-таки не потому, что он типичный кредитор, а потому, что он типичный заемщик (кредитополучатель).

Еще у А. Смита, если быть очень внимательными, мож­но обнаружить зачатки концепции, согласно которой при­быль и процент не сливаются воедино. Только у Рикардо и его последователей всякое различие между ними сгла­живается. На этой стадии единственной проблемой теории объявляется происхождение коммерческой прибыли (Ges- chaftsgewinn) и рассматривается в качестве «проблемы процента». Лишь у этих авторов «profit» можно переводить как «прибыль на капитал» или «первичный процент». Это не просто безобидная замена процента, выплачиваемого за пользование чужим капиталом, на процент на собст­венный капитал. Здесь мы имеем дело с утверждением, что коммерческая прибыль предпринимателя по сути своей является процентом с его капитала. Это новая по­становка вопроса, которую мы оцениваем как отклонение от правильного пути. Она порождена целым рядом обстоя­тельств, рассматриваемых ниже.

Прежде всего, данная постановка вопроса отражает естественный ход мыслей. В самом деле, арендная плата вносится только потому, что существует «первичная» зе­мельная рента, т. е. доход, приносимый землей. Они долж­ны совпадать друг с другом, так как арендная плата — это и есть чистый доход, который получает сельское хозяйст­во с точки зрения земельного собственника. Заработная плата существует, потому что труд приносит доход, кото­рый, с точки зрения рабочего, является чистым доходом производства. Почему же с процентом должно быть все иначе? Сам собой напрашивается вывод, что в основе вы­плачиваемого процента лежит первичный процент, кото­рый представляется типичным доходом предпринимателя аналогично тому, как рента представляет собой типичный доход земельного собственника. Лишним подтверждением данного тезиса служит тот факт, что на практике предпри­ниматель сам себе начисляет процент со своего капитала.

.337

Действительно, превышение стоимости продукта над издержками его производства лежит в основе многих яв­лений, в том числе и существования процента. И этот из­лишек стоимости возникает у предпринимателя. Вряд ли стоит удивляться тому, что исследователи сосредоточили все свое внимание на этой коренной проблеме, надеясь, что все остальные вопросы решатся затем сами собой. Не удивительно и то, что данный излишек отождествили с процентом. Экономическая теория в то время только-толь­ко избавилась от поверхностного подхода, который был присущ меркантилизму, и уже научилась видеть блага за тем покровом, который создавали деньги. Было сформу­лировано положение о том, что капитал состоит из кон­кретных благ, и этот капитал стали считать особым фак­тором производства. Не случайно именно процент теоре­тики приняли за цену капитала и отождествили его с тем излишком, который предприниматель получает с помощью этого запаса благ. Поскольку процент действительно вы­текает из предпринимательской прибыли и ^представляет собой часть ее, то нет ничего странного в том, что, когда процент привязывался к конкретным благам, которыми предприниматель пользовался в процессе производства.

22 Заказ л? 225 предпринимательская прибыль или по крайней мере боль­шая часть ее стала считаться процентом. То, что процен­том не является заработная плата, из которой он тоже подчас выплачивается, не может быть серьезным основа­нием для возражений.

Недостаточно глубокий анализ предпринимательской функции породил новую постановку вопроса. Пожалуй, было бы не совсем правильно утверждать, что имело место полное отождествление предпринимателя и капиталиста. Во всяком случае, теории исходили из предпосылки, что предприниматель может получить свою прибыль только с помощью капитала, понимаемого как запас благ, и прида­вали этому факту несоразмерно большое значение. Есте­ственно, что характерную черту предпринимателя, отли­чающую его от рабочего, теоретики видели как раз в том, что он применяет капитал. Предпринимателя они считали прежде всего пользователем капитала, пользователем про­изводственных благ, а капиталиста — поставщиком каких- либо благ. Отсюда автоматически следует та формулиров­ка вопроса, о которой мы сейчас говорим. На первый взгляд она представляется всего-навсего уточненной и уг­лубленной формулировкой проблемы ссудного процента.

Совершенно ясно, что все это должно было иметь тя­желые последствия для проблемы процента. Ссудный про­цент стали выводить из первичного процента, возникаю­щего у предпринимателя. С фигурой последнего, таким образом, связывалось решение всей проблемы. В итого возникло множество возможностей направить теорию по ложному пути. Лишь теперь стало возможно использова­ние различных вариантов объяснения явления процента, в частности привлечение для этих целей трудовой теории и теории эксплуатации. Только если заведомо увязать процент с фигурой предпринимателя, можно вообще доду­маться до того, чтобы объяснять существование процента трудом предпринимателя, или трудом, затраченным на изготовление средств производства, или, наконец, борьбой, которая ведется между предпринимателями и рабочими в вопросах заработной платы. Данная постановка вопроса если и не сделала вообще возможным, то существенно об­легчила использование других вариантов объяснения яв­ления процента, например посредством привлечения раз­новидностей теории производительности. В подобных условиях правдиво и просто объяснить, чем занимаются предприниматели и капиталисты, было невозможно, а по­знать специфическую природу предпринимательской при­были — в высшей степени затруднительно. Но самым не­приятным последствием всех этих воззрений было появле­ние проблемы, ставшей применительно к экономике проб­лемой «перпетуум мобиле», т. е. вечного двигателя.

Опыт учит, что процент является постоянным доходом, возникающим у предпринимателя. Следовательно, необ­ходимо объяснить, каким образом у предпринимателя возникает этот особого рода постоянный доход. На протя­жении более чем столетия целая армия теоретиков брала штурмом крепость этой неразрешимой проблемы, причем проблемы мнимой. Иными словами, они ввязались в дело, которое в кого угодно может вселить только отчаяние.

22*

Мы доказали, что обсуждаемая постановка вопроса ошибочна. С этого момента наша концепция расходится со всеми остальными теориями процента. Теоретики вна­чале успешно гнали лису до ее норы, но затем проскочили мимо и оказались в чистом поле, потеряв след. Разумеется, превышение стоимости продукта над издержками его про­изводства необходимо объяснить. Однако, с нашей точки зрения, это проблема предпринимательской прибыли, а не процента. Последний появляется на другой ступени ана­лиза. Отсюда ясно, что под проблемой процента мы пони­маем несколько не то, что остальные теоретики, и это име­ет два очень важных для нас последствия. Во-первых, нам нет необходимости биться над решением проблемы «веч­ного двигателя». Во-вторых — и это мы выделим особо, — для нас сведение процента к коммерческой прибыли озна­чает нечто иное, гораздо более важное, чем для традици­онной теории. Последняя отсылает нас к нерешенной проблеме, сводит процент к явлению, которое должна объ­яснить сама же теория процента. Мы же сводим его к уже объясненному явлению стоимости. Нам также пред­стоит еще решить проблему, но эта проблема гораздо про­ще. Сводя процент к коммерческой прибыли, господствую­щая теория всего лишь объясняет одну форму процента другой. Когда то же самое делаем мы, мы связываем проблему процента с другим, хорошо разработанным эле­ментом нашей теории. «Ссудный процент существует, потому что существует прибыль» — для господствующей теорпи этот тезис всего лишь уточненная постановка воп­роса. Для нас же в нем содержится и объяснение. «Отку-

ца берется прибыль?» — вопрос, в котором для традицион­ной теории заключена главная проблема. Для нас он уже решен. Нам остается решить, как из предпринимательской прибыли возникает процент.

Мы так настойчиво обращаем внимание читателя на иную, более узкую постановку проблемы процента в на­шей теории только потому, что могут найтись люди, по мнению которых мы не добавили ничего нового к уже известному сведению процента к прибыли. Только этим объясняются многочисленные повторы, без которых чита­тель мог бы легко обойтись.

8. Излишек, лежащий в основе процента, не может су­ществовать иначе, как в стоимостной форме. В рыночной экономике он может быть выражен сопоставлением двух денежных сумм. Это очевидный факт, здесь еще нет ни­какого противоречия. Сравнение количеств благ само по себе не скажет нам ничего об излишке стоимости. Всюду, где в данном изложении речь заходит о благах, они вы­ступают только как символы своих стоимостей. Что с того, что кто-то, ссужая рубанок, получает ежегодно по одной обработанной доске? Только переведя натуральные пока­затели в стоимостные, мы в состоянии узнать, возникает ли в данном случае излишек стоимости, и если возникает, то его величину. На практике сравниваются лишь денеж­ные суммы, процентные платежи всегда осуществляются в денежной форме. Этот факт мы принимаем безоговороч­но, но ему можно дать различные толкования. Можно предположить, например, что стоимость является здесь только единицей измерения и не имеет никакого отноше­ния к сущности процента. Согласно этой преобладающей точке зрения, возникновение процента связано с опреде­ленными благами и приростом их стоимости, который внешне выступает в денежной форме. Вспомним о нашей трактовке предпринимательской прибыли: получить ее можно только в денежной форме, но по своей сущности она ничего не имеет общего с деньгами.

В случае с процентом также велико искушение по воз­можности быстрее покинуть сферу денег и объяснить его процессами, протекающими в той единственной сфере, где стоимости и доходы могут возрасти, — в сфере производ­ства благ. Но сделать этого мы не можем. Конечно, в каж­дом конкретном случае проценту, выраженному в деньгах (Geldzins), т. е. ажио покупательной силы, соответствует ажио тех или иных благ. В техническом плане для произ­водства нужны блага, а не «деньги». Но стоит нам пред­положить, что деньги — это всего лишь промежуточное зве­но, играющее чисто техническую роль, и подставить вме­сто них блага, которые покупаются на эти деньги и за пользование которыми в конечном счете вроде бы и пла­тится процент, как тут же почва уйдет из-под наших ног. Точнее говоря, мы сможем сделать шаг или даже несколь­ко шагов из сферы денег в сферу благ, но не более того. В противном случае мы сразу же столкнемся с тем фак­том, что прирост благ всегда носит временный харак­тер, в то время как процент является по сути своей постоянным доходом. Поэтому все попытки сбросить тот покров с явления процента, который имеет прямое отношение к деньгам, и перейти к ажио благ обречены на неудачу. Сбросив его, неизбежно попадешь пальцем в небо²⁰.

Итак, мы никак не можем избавиться от денежной формы процента. Здесь содержится косвенное доказатель­ство тому, что эту денежную форму правильнее считать существом явления, а не пустой оболочкой. Правда, по­добное доказательство не дает оснований для далеко иду­щих выводов. Но оно вынуждает нас обратить внимание на наш анализ кредита, капитала и роли покупательной силы. Это дает нам возможность сформулировать наше шестое положение: процент — это элемент цены покупа­тельной силы, позволяющий устанавливать свою власть (господство) над производственными благами. Если же о проценте говорят вне связи с покупательной силой, то мы имеем дело либо с заблуждением, либо с употреблением слова в переносном смысле. К этому пункту мы еще вер­немся.

Наш тезис поначалу может показаться страпным, по­этому спешу отметить, что мы здесь покупательной силе вовсе не приписываем производительной функции в собст­венном смысле этого слова. Данный тезис относится толь­ко к процессу обособления определенной части уже суще­ствующих и объясненных стоимостных величин. Как мне кажется, это замечание сводит на нет наиболее серь­езные упреки в наш адрес. Однако прежде чем занести этот тезис в наш актив, нам еще предстоит проделать из­вестную работу. Здесь же я только хочу возразить против возможных попыток сразу его отвергнуть и обратить вни­мание читателя на то, что на протяжении многих столе­тий — от Аристотеля до Адама Смита — этот тезис мог бы встретить полную поддержку. Сегодня же нам противо­стоит сплоченная фаланга почти всех теоретиков. Извест­но, что самый непроходимый путь — тот, который объяви­ло непроходимым наибольшее число путешественников.

Такая позиция большинства теоретиков тем более уди­вительна, что колебания процента под влиянием спроса и предложения на рынке «денег» всем известны. Между тем этот факт недвусмысленно свидетельствует в пользу нашей точки зрения²¹. Далее, любой коммерсант знает как дважды два, что если количество кредитных платежных средств самопроизвольно возросло без соответствующего увеличения числа товарных сделок, то процент неминуемо упадет, и, наоборот, если оно уменьшилось, процент воз­растет. Разве не понизится процент, если государство на­печатает бумажные деньги и даст ссуду предпринимате­лям, и разве государство не получит процентов с этой операции? Разве не очевидна взаимосвязь процента с ва­лютными курсами и движением золота? Я мог бы указать в этой связи на бесчисленное множество фактов повсе­дневной жизни.

Однако лишь немногие крупные теоретики учитывали эти факты в своих теориях процента. Сиджуик придержи­вался концепции, которая (здесь я полностью согласен с Бём-Баверком) сводится к теории воздержания. Однако еще до главы, посвященной проценту, в главе о стоимости денег он уже касается процента, рассматривая его в связи с деньгами. Одно место из этой главы указывает на то, что Сиджуик признавал влияние, которое оказывает на процент создание покупательной силы (с. 251). «...Мы дол­жны иметь в виду, что банкир в значительной мере сам создает деньги, которые он ссужает... и он легко может себе позволить продать право на использование своего товара по цене, меньшей, чем общий уровень процента на капитал». В этом предложении немало моментов, с кото­рыми мы не можем согласиться. Не объясняется здесь и сущность самого процесса. Наконец, из этого утверждения Сиджуик не делает никаких выводов для теории процента. Но тем не менее мы видим здесь шаг в нашем направле­нии, сделанный несомненно под влиянием работ Маклеода. Значительно больше внимания уделяет этой работе Дэвен- порт ²². Но и у него ничего не выходит. Он бодро прибли­жается к препятствию, но, не сумев преодолеть его с ходу, отказывается от дальнейших попыток.

Общепринятая теория совершенно игнорирует денеж­ную форму экономических процессов, считая ее малоин­тересным техническим моментом, которым должны зани­маться специалисты по финансам. Эта точка зрения на­столько распространена, что не может не содержать эле­мента истины и нуждается по крайней мере в объяснении, которое я и постараюсь сейчас дать.

Дата добавления: 2015-10-24