2 страница. - Миллисент Булстроуд – Лаванда Браун.

- Миллисент Булстроуд – Лаванда Браун.

Гермиона не смогла сдержать усмешки. Тут ситуация была диаметрально противоположной паре Невилл-Малфой: худая, бойкая Лаванда против неповоротливой коровы Булстроуд. Что ж, хоть кому-то повезло.

- Пэнси Паркинсон – Гермиона Грейнджер.

Чёрт. Паркинсон. Слизеринская шлюха. Подстилка Малфоя. Гермиона нашла взглядом темноволосую девушку, но та только равнодушно пожала плечами. Что ж, могло быть и хуже. Паркинсон, хоть и сука последняя, никогда не опустится до того, чтобы ударить в спину, особенно если знает, что может получить в ответ. К тому же, Гермиона была уверена, Паркинсон знала о драках ещё меньше, чем сама Гермиона.

После обеда единственным уроком стояла история магии. Гарри и Рон, не скрываясь, спали, спрятав головы в скрещенных на парте руках. Невилл делал домашнее задание по трансфигурации на понедельник, Лаванда прятала под партой какой-то романчик и всецело была поглощена историей любви главных героев. Гермиона перевела взгляд на слизеринцев – Крэбб и Гойл что-то жуют, разбрасывая вокруг себя крошки, Паркинсон красит ногти, Забини то и дело бросал взгляд в окно, а потом склонялся над листом пергамента – приглядевшись, Гермиона увидела, что он занят изображением Запретного леса. Рядом сидел Малфой…

А Малфой тупо пялился прямо перед собой, не слушая мистера Бинса, не видя перед собой классной доски и стен кабинета. Казалось, мыслями он находится где-то далеко от Хогвартса, и там у него ещё больше проблем, чем здесь.

От резкого стука в дверь Гермиона подскочила. Рядом недовольно повернул головой разбуженный Рон. Не дожидаясь ответа преподавателя, в класс влетел Снейп.

- Простите, что помешал, профессор Бинс, – медленно, в своей манере растягивать слова, произнёс он, давая тоном понять, что ничуть не сожалеет. – Я заберу мистера Малфоя.

- Это обязательно? – профессор Бинс нахмурился. – Мы проходим магические причины венгерской революции 1848ого года…

- Мистер Малфой? – произнёс Снейп, больше не удостаивая вниманием призрачного профессора.

Малфой со вздохом подхватил даже не раскрытую сумку и вышел из кабинета. Вслед за ним вышел Снейп. Гермиона посмотрела на часы – до конца лекции ещё десять минут, а Бинс никогда не отпускает их раньше. Ей надо найти Малфоя. Срочно. Что-то в голосе Снейпа ей не понравилось, и она была уверена, что это касается Малфоя и его участия в войне.

- Профессор Бинс? – она неуверенно подняла руку. – Разрешите выйти?

Бинс смерил её взглядом, но кивнул и вновь вернулся к перечислению волшебников, казнённых во время подавления восстания. Гермиона схватила сумку и выскочила в кабинет. Она понятия не имела, как собирается их найти и тем более подслушать. Хорошо бы иметь мантию Гарри, но придётся обойтись без неё. Лишь бы они не пошли в кабинет директора, там точно не услышишь, о чём они говорят.

Но они никуда не пошли и искать их тоже долго не пришлось – Малфой сидел на подоконнике в следующем же коридоре, опершись локтями о колени и уткнувшись лбом в сцепленные пальцы.

- Малфой? – Гермиона подошла к слизеринцу и в нерешительности остановилась, не зная, что делать дальше. Зря она его искала. Всё равно вряд ли он ей что-нибудь расскажет. Это совершенно не в его манере.

Драко медленно поднял голову. Окинул её взглядом, словно не узнавая, кто стоит перед ним. Потом отвернулся.

- Отца освободили, – только и сказал он. – Вчера вечером.

Гермиона медленно выдохнула. Люциус Малфой вышел на свободу. Он больше не в тюрьме. Значит, что-то скоро произойдёт. Вряд ли после возвращения правой руки Тёмного Лорда война не перейдёт в новое русло.

- И что теперь будет? – совершенно бессмысленно спросила Гермиона, садясь на подоконник рядом с Малфоем.

- Понятия не имею, - он пожал плечами. – Вряд ли что-нибудь хорошее.

Гермиона разглядывала его профиль. Странно. Очень странно. Его отца освободили – почему он не рад, не хвастается перед ней, не грозится своим отцом опять? Почему вместо этого он выглядит так, будто на него свалилась ещё одна проблема, и у него нет способа её решения.

- Чего тебе, Грейнджер? – он словно вспомнил, с кем он разговаривает, и повернулся к ней. В его глазах не было привычного презрения, только усталость и беспокойство.

Гермиона попыталась придумать ответ. Не придумала и только пожала плечами.

- Ну так проваливай отсюда. Не хватало, чтобы нас увидели вместе.

Гермиона встала, повесила сумку на плечо. Вот он – Малфой.

- Что, боишься, папочка не одобрит твоего общения с грязнокровкой?

Он медленно поднял голову, посмотрел на её лицо.

- Дура ты, Грейнджер, – только и проговорил он, вновь отворачиваясь. – Как была дурой, так и осталась.

Где-то вдалеке прозвонил колокол, знаменуя окончание урока. Из ближайшего кабинета высыпали второкурсники с бело-синими галстуками. Не обращая внимания на старост, дети помчались по коридору, громко галдя. Гермиона мельком подумала, что символом у них надо было делать не орла, а сороку – столько от них было шуму. Но она им завидовала – они не участвовали в этой войне, им не надо было учить непростительные заклинания, их просто оберегали другие.

- Ладно, грязнокровка, проваливай отсюда, - протянул Малфой. – Что люди подумают…

- Ну конечно… – усмехнулась Гермиона. – Ты же этого не перенесёшь, хорёк чистокровный.

Она развернулась и направилась обратно к кабинету истории магии, надеясь перехватить там Гарри и Рона. Больше она сегодня Малфоя не видела – на ужин в Большом зале он не явился, хотя его телохранители сидели на своих обычных местах и, пользуясь отсутствием главного, о чём-то громко рассказывали. Никто, кроме них самих, не смеялся, и кончилось всё тем, что Блейз Забини рявкнул им, что если они сейчас не заткнутся, он лично повыдёргивает им языки. Угроза подействовала.

Гарри и Рон предложили сходить к Хагриду, но Гермиона отказалась – почему-то из головы не шли слова Малфоя «отца освободили», и она понимала, что вряд ли будет хорошим собеседником. Тем более для разговора с Хагридом – лесничий всегда безошибочно угадывал её настроение, и Гермионе не хотелось объяснять, чем она озабочена. Так что, велев передать Хагриду от неё привет, Гермиона умчалась к себе.

В гостиной было темно и холодно – судя по всему, Малфой сразу после занятий отправился в поместье. Гермиона разожгла камин, попросила Этти принести чашку горячего шоколада. Завтра была суббота, а значит, гостиная до следующей недели в её распоряжении – вряд ли Малфой не останется на выходные в поместье. Можно будет пригласить Джинни и Луну. Или Лаванду и сестёр Патил, устроить девичник. Гермиона знала, что от разговоров Лаванды и Парвати у неё уже через полчаса начнёт болеть голова, через час она обзовёт их безмозглыми дурами, а через два применит к ним «Круцио» и Визенгамот её оправдает. Но это будет всё равно лучше, чем опять сидеть и думать, думать о войне, искать способы помочь Гарри, прогнозировать, чем обернётся для Ордена освобождение старшего Малфоя, и гадать, кто же будет следующей жертвой.

- О, грязнокровка!

От неожиданности рука Гермионы дрогнула, и на тёмную мантию пролился горячий шоколад. Гермиона сквозь зубы выругалась.

- Не беспокойся, ещё больше не запачкаешься.

Гермиона подняла глаза на Паркинсон – та стояла перед ней, упрев руки в бока и глупо хихикая. Всегда аккуратное каре растрёпано, развязанный галстук болтается на шее, блузка застёгнута только на три пуговицы, мантия перекинута через плечо. Губы Пэнси вспухли, кожа блестела от высохшего пота – она выглядела так, что сразу становилось понятно: только что у неё был хороший секс. Гермиона отвернулась – она знала, что Малфой спит с Паркинсон, но почему-то сейчас от мысли об этом стало тошно.

- Иди куда шла, Паркинсон, – тихо отозвалась Гермиона, снимая мантию и кидая её на диван.

- Можно подумать, я тут задержусь, – пьяным голосом бросила слизеринка. – Ты мне своим присутствием и так настроение испортила.

- Тогда выход направо, – Гермиона, не глядя на неё, достала из сумки учебник и уселась за стол. – И рубашку застегни, спрячь синяки на шее.

- Это засосы, Грейнджер, засосы, – хмыкнула Пэнси. – Знаешь, что это такое? Да нет, вряд ли, у тебя же любовь только с книгами и недоумками.

Гермиона не отреагировала, делая вид, что перестала замечать присутствие другой девушки. Паркинсон чему-то картинно вздохнула, накинула мантию и, пробормотав «какая гадость», вышла из гостиной. Гермиона уставилась в книгу, но слова всё никак не хотели собираться в связанный текст. Перед глазами всё так же стояла Пэнси Паркинсон, довольная, счастливая. Сука. Она не имела никакого права находиться рядом с Малфоем. Она никто. Она не понимает, что происходит. Не она видела, что сделало с Малфоем известие о том, что отец опять на свободе. Она не имела права быть с ним.

Книга полетела на пол. Гермиона сжала голову руками и, закрыв глаза, старалась не думать о том, чем занимались Паркинсон и Малфой у него в комнате.

Глава 9

С пятого курса Драко возненавидел возвращаться домой на каникулы. Красивый, торжественный замок, который он помнил с детства, превратился в военную крепость. Стало ясно назначение подземелий, старинных башен, запутанных переходов между флигелями дома. Развешанное по стенам оружие перестало быть просто элементом декора, а на старинных портретах первым делом привлекали внимание не странные неудобные наряды предков Малфоев, а их жестокие, злые лица.

Несмотря на любовь к матери, Драко старался не задерживаться в Малфой-меноре больше, чем на несколько часов – этого времени хватало, чтобы просмотреть новую документацию по поместью, дать распоряжения управляющему, поговорить с матерью за чаем о собственных успехах в школе и выслушать жалобы на нового садовника, который не успел подрезать розы, из-за чего они не доживут до следующей весны. За тихим светским разговором и позвякиванием столовых приборов скрывались слёзы Нарциссы о муже-заключённом и слишком рано выросшем сыне, а Драко прилагал все усилия, чтобы не взорваться и не наорать на мать, не разбить фамильный фарфор о холодные мраморные стены комнаты.

Обычно мать встречала его в холле, но сейчас там никого не было. Бросив мантию прямо на пол, Драко быстрым шагом прошёл в малую гостиную – любимую комнату Нарциссы. Он не ошибся – она сидела там, держа в руках книгу, и беспокойно перебирала пальцами страницы, не видя, что читает.

- Мама?

Нарцисса вскинула голову, посмотрела на сына, прикусив губу. Драко стало больно за мать – у неё опять было то растерянное выражение лица, которое он видел, когда отца только арестовали. Опять что-то менялось в её жизни, а она не была к этому готова.

- Отец здесь?

Нарцисса закрыла книгу, положила её на стол, кивнула. И принялась теребить мантию.

- Он уже встречался с Лордом?

- Да, – тихо ответила она. – Драко, почему так поздно? Мы ждали тебя ещё вчера вечером.

- Не мог, – он отвернулся. – Были дела.

- Драко, какие дела? Твой отец вернулся домой, а ты пропадаешь в своей школе…

- Ты прекрасно знаешь, что отец сам бы не обрадовался, если бы я примчался сюда, бросив всё. – Получилось грубее, чем он хотел, но ему была противна вера матери в семейные ценности. – Я пришёл тогда, когда посчитал нужным. Где он?

- В кабинете, - тихо произнесла Нарцисса, не желая спорить с сыном. – Только, Драко, я хочу тебя предупредить, он там не один.

- И кто у нас в гостях?

- Моя сестра с мужем и Гелберт Нотт. Ты их знаешь.

- Более чем, – огрызнулся Драко и вышел из комнаты, направляясь на второй этаж к кабинету отца. Какого чёрта они решили тут устроить военный совет, не предупредив его? Чья это идея – отца или Нотта и Лестрейнджей? Драко, не постучав, распахнул дверь в кабинет отца.

- А, вот и ты, – усмехнулся Нотт-старший. – Мы уже заждались.

Малфой окинул комнату взглядом – Нотт стоял у камина, в кресле за столом сидел Рудольфус Лестрейндж, напротив него – Беллатрисса. Люциуса не было.

- Где отец? – спросил Драко.

- Не беспокойся, не съели, – рассмеялась Беллатрисса. – Просто он вышел. Да, именно вышел.

- Тем лучше, – усмехнулся Драко, опускаясь на диван и вытягивая ноги. – Тогда вы сможете мне без его любимых церемоний объяснить, какого хера вам тут надо. Я всё равно не верю, что вы всего лишь явились поздравить его с освобождением.

Супруги Лестрейндж недоумённо переглянулись, Нотт отошёл от камина и пересёк комнату, останавливаясь у стола.

- Нет, мы всего лишь хотим предупредить, – сказал он.

- О чём? – равнодушно поинтересовался Драко.

- Не строй из себя великого мага, щенок, – неожиданно зашипела Беллатрисса. – Ты прекрасно знаешь, что Лорд вами не доволен. Всеми вами – тобой, твоим отцом. Он разочарован. Вы его подвели.

Драко усмехнулся. Беллатрисса, мелкая собачка. Мнит себя великой тёмной колдуньей, приближенной к Лорду, и при этом настолько глупа, что лезет в чужие дела. Тем более – в дела Малфоев. А Малфои не прощают, когда кто-то им пытается указывать.

- Я очень тронут твоей заботой о нашей семье, Белла, – холодно ответил он. – Но, думаю, тебя это совершенно не касается.

- А ты не забывай своё место, – прикрикнул Нотт. – Ты всего лишь щенок, выбрался за счёт своего отца, а отец-то уже не тот. Так что и ты скоро упадёшь, так и не поднявшись.

Самое полезное, чему научил Драко отец – терпеливо сносить все оскорбления. Не забывать, не прощать, а именно сносить. Пережидать. Чтобы потом ответить. Никогда не действовать под влиянием сиюминутных эмоций, а кропотливо рассчитывать следующий шаг, как шахматист рассчитывает ход игры.

Нотт неожиданно замолк, увидев на лице младшего Малфоя то выражение, которое часто бывало у его отца в минуты ожесточённых споров. Злить старшего Малфоя было опасно – он никогда не реагировал сразу же, ничем не показывал своих эмоций, но все знали, что за внешним безразличием и даже вежливой заинтересованностью скрывался холодный, изощрённый ум, не прощающий обид и оскорблений. Поэтому ответного удара никогда не следовало сразу же, но через какое-то время – через несколько дней, через неделю, месяц – наступал черёд Малфоя.

И вот сейчас Нотт видел на лице Драко то же разнодушно-заинтересованное выражение, предупреждающее, что все его слова могут припомниться ему в ближайшем будущем.

- Это всё? – холодно осведомился Драко. – В таком случае, разрешите вас поблагодарить за заботу и откланяться, я прибыл для того, чтобы повидать отца.

Слова были правильными, тон – неизменно вежливым, но трое Пожирателей, сидящих в кабинете, поняли, что они чудом избежали крупных проблем.

Драко вышел из кабинета отца, устало провёл руками по лицу. Ночью он почти не спал, так что сразу после разговора с отцом отправится в свою комнату и наложит на дверь десяток заклинаний, чтобы никто не посмел его побеспокоить. Но сначала – отец. Драко хлопнул в ладоши, призывая домового эльфа.

- Где отец?

- Лорд Малфой сейчас в библиотеке, – пропищало неуклюжее создание, сгибаясь в поклоне. – Китри должен был проводить молодого хозяина к лорду Малфою, но Китри не захотел прерывать разговор молодого хозяина с гостями, Китри плохой…

Малфой отвернулся, не желая опять смотреть, как идиотский эльф будет биться головой об пол, и быстро спустился по лестнице на первый этаж, решив начать поиски отца оттуда – огромная библиотека Малфой-менора занимала четыре этажа и являлась одним из крупнейших магических книгохранилищ Англии, и потеряться в ней ничего не стоило. Драко всегда было интересно, как бы отреагировала на такую библиотеку книжный червь Грейнджер. Ведь многих книг не было даже в библиотеке Хогвартса.

Отца он нашёл сразу – Люциус стоял у стола перед окном, проглядывая разложенные перед ним книги. За время, проведённое в Азкабане, Люциус почти не изменился – только сильно похудел и ещё больше отросли волосы. Но сейчас он выглядел не в пример лучше, чем месяц назад, когда Драко навещал его в тюрьме.

- Здравствуй, отец.

Люциус оторвался от книг, поднял голову. Улыбнулся одними глазами – Драко знал, что отец никогда не выражает свои чувства, доля секунды – это всё, что он может себе позволить.

- Ну здравствуй, – Люциус подошёл к нему, быстро обнял за плечи и опять вернулся к своим книгам. – Хотя не так давно виделись.

Драко прошёл к окну, сел в кресло и принялся наблюдать за отцом. А ведь он изменился больше, чем казалось на первый взгляд – лицо осунулось, под глазами залегли тёмные круги, кожа бледнее, чем обычно. Руки исхудали настолько, что видны синие вены. Но больше всего изменились глаза – теперь казалось, что это глаза совсем старого человека, без обычного холодного блеска, в них теперь только усталость и безразличие. Правильно говорят – Азкабан меняет людей.

- Мать говорит, ты виделся с Лордом. – Драко левитировал к себе графин с бренди и два стакана, налил себе и отцу.

- Да.

- И что?

- Жив, как видишь, – Люциус спрятал улыбку, делая глоток.

Драко тоже усмехнулся. Он не помнил, чтобы отец когда-нибудь шутил, тем более, если разговор касается Тёмного Лорда и их места в его окружении.

- Как ты? – спросил он, разглядывая тёмно-синий сюртук отца. Ещё год назад он не рискнул бы задать такой вопрос, но за год он вырос, перестал быть Люциусу просто сыном, стал ему ровней. Люциус сам признал это, когда он навещал его в тюрьме.

- Лет пять назад было лучше, – неопределённо пожал плечами Люциус. – Азкабан – неприятное место. Не советую туда попадать.

- Постараюсь, – усмехнулся Драко.

Чёрт, о стольком надо поговорить, а они мелют какую-то чушь, как на великосветском рауте!

- Да уж. – Люциус развернулся, прошёл к стеллажам, поставил книги на полки. – Не допускай ошибок, которые допустил я.

Драко, нахмурившись, с негромким стуком поставил стакан на стол. С отцом что-то случилось. Что-то страшное, раз он признаёт, что допустил ошибки. Насколько Драко себя помнил, его отец всегда жил по правилу «Малфои не совершают ошибок». Драко старался во всём подражать отцу, надеясь, что это убережёт его. А сейчас он почувствовал себя птенцом, которого выкинули из гнезда, чтобы он сам научился летать, рассказав ему, что будет, если будет падать на землю, но не объяснив, как правильно махать крыльями.

- О чём ты?

- Неважно, – Люциус досадливо поморщился. – Знаешь, когда ты сидишь в тёмной камере, медленно сходя с ума, и твой единственный собеседник – ты сам, не знаешь, долго ли тебе тут сидеть и выйдешь ли ты вообще… Ты начинаешь задумываться о том, о чём раньше старался не думать.

- О чём, например?

- О разном. О войне. О Лорде. О собственном месте во всём этом дерьме. Всё это – дерьмо, сын, а мы в него влезли по самые шеи и продолжаем лезть дальше.

- Я бы понадеялся, что тебя не слышит Белла – она поймёт всё превратно и помчится к Лорду с криками «Измена!»

Люциус бросил на Драко равнодушный взгляд и вновь вернулся к книгам.

- Лорд объяснил, почему тебя не освободили раньше?

- Нет. Он ничего не объясняет, а спрашивать его нам не подобает. У него для всего есть свои причины. Если я сидел в Азкабане – значит, я должен был сидеть, - уже знакомым твёрдым голосом отчеканил Люциус.

- Слепая вера, – хмыкнул Драко себе под нос, прекрасно зная, что отец его расслышит.

- Да, – согласился Малфой-старший. – И на этой слепой вере таких фанатиков, как Лестрейндж, Нотт, Макнейр и Долохов, Лорд и пришёл к власти.

Драко следил за перемещениями отца по комнате. Смысл не укладывался в голове – отец, в прошлом такой же фанатик, как и они, теперь открыто высмеивал своих единомышленников.

- Я о том, что за своей дурацкой идеологией чистокровности и превосходства магов они забыли, что Том Реддл сам был полукровкой. Сапоги готовы лизать тому, кого мечтают уничтожить, - с ненавистью проговорил Люциус, глядя на осенний сад за окном. – Я о том, что воевать надо не за идею, а за власть, и тогда уже можно строить идеологию. А они? – он презрительно кивнул головой в сторону коридора. – Хотел бы я посмотреть, как Лорд сам раздавит их, когда в них отпадёт нужда.

- За такие разговоры тебя самого могут раздавить, - холодно произнёс Драко. То, о чём отец говорил, было немыслимо, это ставило под удар всё, во что он верил.

- Не раздавит, – также холодно ответил Люциус. – Он – полукровка, полукровки не угроза Малфоям.

- Ты ставишь себя выше Лорда…

- Я всего лишь напоминаю, кто я есть, – оборвал сына Люциус. – Ты что, всерьёз думаешь, что это борьба ради мира чистокровных волшебников? Брось, – он коротко рассмеялся. – Это не так, хотя мне хотелось бы в это верить. Это грызня за власть, Драко, и получив абсолютную власть, Лорд не захочет делиться ни с кем, он начнёт уничтожать всех, кто ему помог, готовя им на смену новое поколение. Таких, как ты, например. Знаешь, мальчишки, вчера окончившие школу, гораздо опаснее опытных волшебников – они не знают меры.

- Ты на Беллатриссу посмотри, – хмыкнул Драко. – Она, что ли, знает?

- Беллатрисса – сумасшедшая. Я бы тоже мог быть на её месте.

Драко отвернулся, поняв, что в словах отца была доля правда. Кто знает, каким бы Люциус вернулся, просиди он в Азкабане ещё больший срок.

Он услышал, как отец опять перебирает книги, складывает в стопку, опять относит их к полкам. Да что же такого в этих книгах, если он первым делом засел в библиотеке, а не просматривает отчёты по поместью?

- Рука чистая? – спросил Люциус своим обычным тоном, не поворачивая к сыну.

- Да. – Драко поморщился. – Это ненадолго.

- Он сам так сказал?

- Да.

- Хорошо, – Люциус кивнул. – Нечего тебе быть пешкой. – Он отвернулся от стеллажей, поправил манжеты. – Ты часто с Ним встречаешься?

- Как придётся.

- В боевых операциях участвуешь?

- Крайне редко. Меня просто не успевают ввести в курс дела, я не могу долгое время отсутствовать в школе, а чтобы пойти в рейд, нужна подготовка.

- Я слышал, в школе преподают Кэрроу?

- Да, – почему-то упоминание о них заставило скривиться, как от зубной боли – сразу вспомнилась избитая Грейнджер на полу в кабинете Амикуса Кэрроу, и от этого воспоминания стало противно. – Они там вторые после Снейпа.

Люциус повернулся к сыну, сощурился.

- Ты рассказываешь Северусу о встречах?

- Крайне редко. Он не спрашивает. Но он в курсе.

Люциус опять кивнул.

- И не надо. Я бы не доверял ему.

- Это ты говоришь о своём старом друге?

- Друзья – это те, кто не направит палочку тебе в спину. Боюсь, это не про Пожирателей.

Драко усмехнулся. Люциус опять стал таким, как прежде – жестоким, рассудительным, полным сарказма и презрения ко всем другим, не важно, выше или ниже его по статусу были эти другие.

- Ты останешься ночевать? – спросил отец.

- Да. Вернусь в школу завтра. Снейп в курсе, где я, а остальных это не касается.

- Тогда разговор окончен. Увидимся за ужином.

Драко встал с кресла, направился к выходу. Уже открыв дверь, он обернулся взглянуть на отца – Люциус сидел за столом, держа перед собой гораздо более знакомую домовую книгу.

От матери он узнал, что Нотт и Беллатрисса с мужем уехали. Нарцисса, казалось, сказала это с облегчением – ей было неприятно, что в её жизнь вмешивались другие люди. Кажется, она хотела что-то спросить, но передумала, глядя на мрачное лицо сына, и только сказала, что эльфы позовут его к ужину, а пока он может отдохнуть. Драко поднялся к себе в комнату, как был, в одежде, рухнул на кровать и принялся тереть лицо руками. Как всегда после разговора с отцом, навалилась страшная усталость. Казалось, Люциус был энергетическим вампиром, лишавших жизненных сил любого, с кем говорил больше двух минут. Наверное, поэтому мать всегда ходит такая молчаливая.

Мысли прыгали в голове, как австралийские тушканчики в полнолуние – отец, Лорд, Грейнджер, Нотт, Беллатрисса, опять Грейнджер, Снейп Кэрроу, Грейнджер… Драко сел, поняв, что так он не отдохнёт – мысли о проклятой грязнокровке постоянно лезли в голову. Чёрт, да когда же она сдохнет, потаскуха херова. Интересно, с кем она спит, с Поттером или Уизли? Или с обоими по очереди? И какого чёрта это его так волнует? Почему так важно, чтобы её тело не принадлежало никому, никто не мог провести рукой по её волосам, запутавшись в них пальцами, никто не мог целовать до крови её губы? Именно до крови, чтобы вкус крови перебивал вкус грязи и запах мяты, которым пахнут её волосы?

- Грязнокровная сука… – прошептал Драко, вставая и снимая с себя мантию. Сдохни, Грейнджер. Когда-нибудь. Закрой собой Мальчика-который-мать-его-выжил, прими на себя смертельное заклинание, только чтобы больше не мелькать в школе перед глазами, не дразнить наглым огоньком в глазах, о который можно обжечься, не смеяться в ответ, не издеваться надо мной…

Глава 10

Он вернулся в школу в воскресенье днём – сбежал из поместья, не имея больше сил там находиться. Отец куда-то уехал, мать каталась верхом – Драко знал, что она хотела отвлечься, не думать о том, что произошло. Он ушёл, даже ни с кем не попрощавшись, только попросил эльфов сообщить родителям о его отъезде. Отец всё равно никак не отреагировал бы, если бы он предупредил его заранее – казалось, Люциус перестал относиться к нему как к сыну, теперь Драко был для него равным, таким же соратником в армии Лорда, как и другие Пожиратели, пусть у него пока ещё и нет метки. Мать тоже смотрела на него, как на чужого. С одной стороны, это радовало, давая свободу. С другой – становилось невообразимо больно в груди от мысли, что детство безвозвратно закончилось.

Он добрался по каминной сети до Хогсмида, оттуда пешком поднялся в Хогвартс, чафкая сапогами по осенней грязи – утром был дождь. Заглянул к Снейпу, сообщил, что вернулся в школу. Северус смерил его хмурым взглядом, но ничего не спрашивал – ни об отце, ни о делах Лорда, только вежливо осведомился, как Нарцисса, и жестом отпустил Драко. Парень поморщился, вспоминая слова насчёт того, что Северусу не следует доверять. Ощущение было – как между двух медленно, но неуклонно сжимающихся стен.

Меньше всего хотелось встречаться с кем-нибудь с курса, но Мерлин не внял его мольбам – буквально на выходе из кабинета директора на него налетела Пэнси, едва не сшибив с ног.

- Драко! – взвизгнула она, повиснув на парне. – Астория сказала мне, что ты вернулся! Почему ты не сообщил мне, что едешь домой? Я бы съездила с тобой. Как Нарцисса? Как отец?

Паркинсон, дура дурой. Интересно, где у неё находится переключатель, который меняет её из рассудительной прагматичной девушки в безмозглую идиотку, которая поставила себе цель выйти замуж за кого-нибудь жутко богатого и чистокровного и решила, что лучше Малфоя на это место никто не подойдёт? Драко веселила мысль, что когда-нибудь Пэнси может стать хозяйкой Малфой-менора. Поместье было таким же, как отец – лишало сил всех, кто не мог бороться. Пэнси, привыкшая, что ей всё достаётся на золотом блюде, не продержалась бы там и месяца, став бледной копией Нарциссы – такой же притихшей и робкой.

- И без тебя неплохо, – Драко отцепил он себя Паркинсон, пожал руку Блейзу, кивнул Крэббу и Гойлу. – Что здесь интересного произошло?

- Дафна поцапалась с младшей Уизлей! – взахлёб начала рассказывать Пэнси. – Так и не поняла из-за чего, хотя интересно было бы узнать. Жаль, их успела эта придурошная с Рейвенкло растащить, рыжая наказание не получила. А ещё…

- Пэнс, замолчи, а? – досадливо поморщился Драко. – Я у тебя не спрашивал.

Девушка обиженно надула губки и принялась демонстративно рассматривать ногти. Блейз покачал головой:

- Ну а что здесь может произойти? Последний сюрприз здесь был на четвёртом курсе, когда Поттер стал участником Турнира. А сплетни тебя вряд ли интересуют…

- Понятно, – Драко повернулся к Теодору Нотту. – А знаешь, я твоего отца видел. В поместье. Он совершал дружеский визит.

- Что сказал?

- Мало чего приятного, – голос Малфоя стал жёстким. – Вот что именно – он тебе сам как-нибудь расскажет. Если доживёт.

Нотт-младший равнодушно пожал плечами и уставился в окно. Драко оглядел профиль однокурсника – а ведь прав был Люциус, говоря, что молодёжь гораздо опаснее своих отцов. Вот Нотт – по фигу, что будет с отцом, идёт по головам, стремясь занять высокое место. «Друг – это тот, кто не направит палочку тебе в спину.»

- Ты сейчас куда? – спросил Блейз.

- Отдыхать, – отрезал Драко. – Думать не хочу ни о чём.

Он коротко кивнул Забини и направился по коридору к башне Старост. Следом за ним рванула Пэнси.

- Я с тобой!

- Паркинсон! – Драко резко остановился и развернулся к девушке. – Когда я говорю «отдыхать», это значит отдыхать, а не ебаться. Поспать, почитать книжку, сделать домашнее задание по заклинанием. А не выслушивать тебя.

- Бывает, – с притворным понимаем вздохнула Паркинсон. – Заглядывай вечером.

- Непременно, – ляпнул Драко и рванул по коридору, мечтая как можно быстрее остаться одному, и не задумываться ни о дуре Паркинсон, ни об угрозах Нотта-старшего, ни об отце. Вообще ни о чём, кроме того, что он наконец вернулся в Хогвартс. Впервые за семь лет учёбы Драко подумал о том, что Хогвартс, возможно, и правда даёт ученикам защиту, хотя бы от самих себя. И пусть для него Хогвартс не столько школа, сколько испытательный полигон, но всё равно здесь он чувствовал себя увереннее, чем дома с отцом, от которого непонятно чего можно было ожидать.

Кто может сидеть в воскресенье днём за уроками? Разумеется, только гриффиндорская грязнокровка. Устроилась за столом, заткнув уши руками, и зубрила какой-то текст, шевеля губами.

Дата добавления: 2015-10-24