Экспрессивные стили

Современная наука о языке выделяет наряду с функциональными стилями экспрессивные стили, которые классифицируются в зависимости от заключенной в языковых элементах экспрессии. Для этих стилей важнейшей является функция воздействия.

К экспрессивным стилям относятся торжественный (высокий, риторический), официальный, фамильярный (сниженный), а также интимно-ласковый, шутливый (иронический), насмешливый (сатирический). Этим стилям противопоставлен нейтральный, то есть лишенный экспрессии.

Основным средством достижения желаемой экспрессивной окраски речи является оценочная лексика. В ее составе можно выделить три разновидности.

1. Слова с ярким оценочным значением. К ним принадлежат слова-«характеристики» (предтеча, провозвестник, первопроходец; брюзга, пустомеля, подхалим, разгильдяй и др.), а также слова, содержащие оценку факта, явления, признака, действия (предназначение, предначертание, делячество, очковтирательство; дивный, нерукотворный, безответственный, допотопный; дерзать, вдохновить, опорочить, напакостить).

2. Многозначные слова, обычно нейтральные в основном значении, но получающие яркую эмоциональную окраску при метафорическом употреблении. Так, о человеке говорят: шляпа, тряпка, тюфяк, дуб, слон, медведь, змея, орел, ворона; в переносном значении используют глаголы: петь, шипеть, пилить, грызть, копать, зевать, моргать и т.п.

3. Слова с суффиксами субъективной оценки, передающие различные оттенки чувства: положительные эмоции - сыночек, солнышко, бабуля, аккуратненъко, близехонько и отрицательные - бородища, детина, казенщина и т.п.

Русский язык богат лексическими синонимами, которые контрастируют по их экспрессивной окраске. Например:

стилистически сниженные	высокие	нейтральные
лицо препятствие плакать бояться прогнать	морда помеха реветь трусить выставить	лик преграда рыдать опасаться изгнать

На эмоционально-экспрессивную окраску слова влияет его значение. Резко отрицательную оценку получили у нас такие слова, как фашизм, сепаратизм, коррупция, наемный убийца, мафиозный. За словами прогрессивный, правопорядок, державностъ, гласность и т.п. закрепляется положительная окраска. Даже различные значения одного и того же слова могут заметно расходиться в стилистической окраске: в одном случае употребление слова может быть торжественным (Постой, царевич. Наконец, я слышу речь не мальчика, но мужа. - П.), в другом - это же слово получает ироническую окраску (Г. Полевой доказал, что почтенный редактор пользуется славою ученого мужа, так сказать, на честное слово. - П.).

Развитию эмоционально-экспрессивных оттенков в слове способствует его метафоризация. Так, стилистически нейтральные слова, употребленные как тропы, получают яркую экспрессию: гореть (на работе), падать (от усталости), задыхаться (в неблагоприятных условиях), пылающий (взор), голубая (мечта), летящая (походка) и т.д. Окончательно определяет экспрессивную окраску контекст: нейтральные слова могут восприниматься как высокие и торжественные; высокая лексика в иных условиях приобретает насмешливо-ироническую окраску; порой даже бранное слово может прозвучать ласково, а ласковое - презрительно.

Эмоционально-экспрессивная окраска наслаивается на функциональную, дополняя ее стилистическую характеристику. Нейтральные в эмоционально-экспрессивном отношении слова обычно относятся к общеупотребительной лексике. Эмоционально-экспрессивные слова распределяются между книжной, разговорной и просторечной лексикой.

К книжной лексике принадлежат высокие слова, которые придают речи торжественность, а также эмоционально-экспрессивные слова, выражающие как положительную, так и отрицательную оценку называемых понятий. В книжных стилях используется лексика ироническая (прекраснодушие, словеса, донкихотство), неодобрительная (педантичный, манерность), презрительная (личина, продажный).

К разговорной лексике относятся слова ласкательные (дочурка, голубушка), шутливые (бутуз, смешинка), а также слова, выражающие отрицательную оценку называемых понятий (мелюзга, ретивый, хихикать, бахвалиться).

В просторечии употребляются сниженные слова, которые находятся за пределами литературной лексики. Среди них могут быть слова, выражающие положительную оценку называемого понятия (работяга, башковитый, обалденный), И слова, выражающие отрицательное отношение говорящего к обозначаемым ими понятиям (рехнуться, хлипкий, дошлый и т.п.).

В экспрессивных стилях широко используются и синтаксические средства, усиливающие эмоциональность речи. Русский синтаксис обладает огромными выразительными возможностями. Это и разные типы односоставных и неполных предложений, и особый порядок слов, и вставные и вводные конструкции, и слова, грамматически не связанные с членами предложения. Среди них особенно выделяются обращения, они способны передать большой накал страстей, а в иных случаях - подчеркнуть официальный характер речи. Сравните пушкинские строки:

Питомцы ветреной Судьбы,

Тираны мира! трепещите!

А вы, мужайтесь и внемлите,

Восстаньте, падшие рабы! -

и обращение В. Маяковского:

Гражданин фининспектор!

Простите за беспокойство...

Яркие стилистические краски таит в себе прямая и несобственно-прямая речь, восклицательные и вопросительные предложения, в особенности риторические вопросы.

Риторический вопрос - одна из самых распространенных стилистических фигур, характеризующаяся замечательной яркостью и разнообразием эмоционально-экспрессивных оттенков. Риторические вопросы содержат утверждение (или отрицание), оформленное в виде вопроса, не требующего ответа: Не вы ль сперва так злобно гнали Его свободный, смелый дар И для потехи раздували Чуть затаившийся пожар?.. (Л.).

Совпадающие по внешнему грамматическому оформлению с обычными вопросительными предложениями, риторические вопросы отличаются яркой восклицательной интонацией, выражающей изумление, крайнее напряжение чувств. Не случайно авторы иногда в конце риторических вопросов ставят восклицательный знак или два знака - вопросительный и восклицательный: Ее ли женскому уму, воспитанному в затворничестве, обреченному на отчуждение от действительной жизни, ей ли не знать, как опасны такие стремления и чем оканчиваются они?! (Бел.); И как же это вы до сих пор еще не понимаете и не знаете, что любовь, как дружба, как жалованье, как слава, как все на свете, должна быть заслуживаема и поддерживаема?! (Добр.)

Эмоциональную напряженность речи передают и присоединительные конструкции, то есть такие, в которых фразы не умещаются сразу в одну смысловую плоскость, но образуют ассоциативную цепь присоединения. Например: Есть у каждого города возраст и голос. Есть одежда своя. И особенный запах. И лицо. И не сразу понятная гордость (Рожд.). Я признаю роль личности в истории. Особенно если это президент. Тем более президент России (Черномырдин В. // Известия. - 1997. - 29 янв.).

Пунктуация позволяет автору передать прерывистость речи, неожиданные паузы, отражающие душевное волнение говорящего. Вспомним слова Анны Снегиной в поэме С. Есенина: - Смотрите... Уже светает. Заря как пожар на снегу... Мне что-то напоминает... Но что?.. Я понять не могу... Ах!.. Да... Это было в детстве... Другой... Не осенний рассвет... Мы с вами сидели вместе... Нам по шестнадцать лет...

Особую эксперссивность придают речи тропы (гр. tropos - поворот, оборот, образ) - слова, употребленные в переносном значении: метафоры (Земля - корабль. Но кто-то вдруг... В сплошную гущу бурь и вьюг ее направил величаво. - Еc.); сравнения (Я был, как лошадь, загнанная в мыле. Пришпоренная смелым ездоком. - Еc.); эпитеты (Отговорила роща золотая Березовым, веселым языком. - Еc.); метонимии (Пускай о многом неумело Шептал бумаге карандаш.- Еc.); аллегории (Отцвела моя белая липа. Отзвенел соловьиный рассвет. - Еc.) и другие образные выражения.

Лексические богатства русского языка, тропы и эмоциональный синтаксис создают неисчерпаемые возможности для экспрессивных стилей.

2. Стилистический энциклопедический словарь русского языка. — М:. "Флинта", "Наука". Под редакцией М.Н. Кожиной. 2003.

2.1 Стилистические средства – языковые единицы, тропы и фигуры речи, а также стилистические приемы, речевые стратегии и тактики, используемые при выражении стиля (см.).

Традиционно С. с. называют лишь такие языковые единицы, которые имеют

внеконтекстуальные стилистические коннотации (см.). Это связано с тем, что в лингвистической стилистике первой половины XX в. господствовало понимание стиля как некоторой совокупности однотипно окрашенных языковых единиц, т.е. как участка языковой структуры. При такой трактовке С. с. важнейшим их источником является синонимия (наряду со средствами словесной образности). Ср. многообразие стилистических коннотаций в синонимических рядах, напр.: пьяный, хмельной, подгулявший, косой, подшофе, под парами, под мухой, пишет ногами вензеля, выделывает ногами кренделя, языком не ворочает, лыка не вяжет, папа-мама сказать не может и т.д.

С. с. представлены на всех уровнях языковой структуры, наиболее богато – на лексическом. В

настоящее время они не образуют устойчивых, относительно замкнутых стилистических систем, а являются лишь рядами (пластами) слов, форм и конструкций.

В узуальной стилистике (см. работы Т.Г. Винокур) главным объектом изучения является

высказывание (акт речевой коммуникации). С. с. – это языковые единицы, приобретающие или видоизменяющие стилистические коннотации в высказывании при реализации некоторого экспрессивного задания, установки на определенный стилистический эффект. Способом актуализации задания выступает стилистический прием (см.), образуемый с участием С. с.

Иначе истолковывается понятие С. с. в функц. стилистике, что связано с трактовкой функц.

стиля как своеобразного характера речи той или иной социальной ее разновидности, создаваемого – под действием комплекса базовых экстралингвистических факторов – специфическим отбором, повторением, сочетанием, размещением, трансформированием разноуровневых языковых единиц. В выражении стиля участвуют не только и не столько коннотативно окрашенные языковые средства, сколько так называемые нейтральные. Последние, впрочем, во многих случаях актуализируют специфические функциональные значения, обусловленные единым коммуникативным заданием той или иной сферы общения, в результате чего возникает определенная макроокраска стиля.

В стилистике текста, являющейся одним из направлений функц. стилистики, принято более

широкое понимание стиля как способа осуществления текстовой деятельности (интегрального способа построения речевого произведения). Соответственно этому наиболее широким становится и понятие С. с. Так, согласно данной концепции, в выражении стиля участвуют не только языковые, но также тематические и тектонические средства – стилистические приемы, стратегии и тактики построения текста (текстотипа).

Т. о., при изменении трактовок стиля и подходов к его изучению меняется и содержание

понятия "С. с.".

Лит.: Виноградов В.В. Итоги обсуждения вопросов стилистики. – ВЯ. – 1955. – №1; Его же: Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. – М., 1963; Гвоздев А.Н. Очерки по стилистике русского языка. – М., 1965; Гаузенблас К. К уточнению понятия "стиль" и к вопросу об объеме стилистического исследования. – ВЯ. – 1967. – №5; Стилистические исследования. – М., 1972; Кожина М.Н. О соотношении стилистической окраски, стилистических средств и стиля // Исследования по стилистике. – Пермь, 1974. Вып. 4; Ее же: Стилистика русского языка. – М., 1993; Винокур Т.Г. Закономерности стилистического использования языковых единиц. – М., 1980; Одинцов В.В. Стилистика текста. – М., 1980; Сковородников А.П. Экспрессивные синтаксические конструкции современного русского литературного языка. – Томск, 1981; Петрищева Е.Ф. Стилистически окрашенная лексика русского языка. – М., 1984. В.А. Салимовский

2.2 Стилистическая коннотация - (окраска, стилистическое значение) обычно определяется как дополнительные по отношению к предметно-логическому и грамматическому значению языковой единицы ее экспрессивно-эмоционально-оценочные и функциональные свойства. В более широком смысле это любая субъективная (т.е. выражающая человеческий фактор) окраска языковых единиц, в том числе социально-политическая, морально-этическая, этнографическая и др.

Традиционное представление о дополнительности, второстепенности субъективного

компонента семантики языковой единицы (закрепившееся в номинациях "созначение", "обертон", "наслоение" и др.) в последнее время обоснованно подвергается сомнению. Факты говорят о том, что предметно-логические и эмоциональные элементы могут соединяться в содержании языковых единиц в разных пропорциях. Показательно, что у многих слов эмоционально-оценочная информация является основной (гуляка, канючить, дребедень), а у междометий, выражающих чувства, – единственной (ай-ай-ай, вот тебе раз, тьфу). По-видимому, указанные элементы могут расцениваться как потенциально равноправные.

Виды С. к. имеют разную природу, но при этом они тесно взаимосвязаны,

"взаимопроницаемы". Так, согласно наиболее распространенной точке зрения, экспрессивная окраска (усиленная выразительность, изобразительность) проявляется в отклонении от общепринятого стандарта, эмоциональная – в выражении эмоций, чувств, оценочная – в квалификации обозначаемого предмета как "хорошего" или "плохого" по отношению к социальной норме, образная – в эффекте прозрачной внутренней формы, собственно функц.-стилистическая – в отнесенности языковой единицы к обычной для нее сфере употребления, ср.: синтез, вакуум (научн.), недвижимость, получатель (оф.-дел.), спикер, кворум (публиц.). Часто экспрессивность, эмоциональность и оценочность слиты в содержании языковой единицы (что находит отражение в составных терминах "экспрессивно-эмоциональное" или "эмоционально-оценочное" значение) и выделяются лишь аналитически. Экспрессивно окрашенная единица может иметь и определенную функциональную окраску (см). Напр., слово драндулет выражает шутливость, оценку качества обозначаемого предмета и при этом используется преимущественно в разг.-бытовом общении. Негативно-оценочное слово приспешник функционально закреплено за книжной речью (преимущественно публицистической).

Языковые единицы, не имеющие устойчивой внеконтекстуальной С. к., тем не менее

обладают коннотативным потенциалом, актуализируемым в высказывании в ходе реализации выразительных намерений говорящего, обычно с использованием стилистического приема (см. Конструктивный прием): Осторожно, SOSлуживцы! (заглавие журнальной статьи).

В функц. стилистике при изучении коммуникативно целесообразной организации речевых

разновидностей как стилистически значимые рассматриваются все те языковые средства и особенности их употребления, которые способствуют наиболее эффективной реализации коммуникативных задач той или иной сферы. В каждой речевой разновидности активизируются и создаются специфические С. к., определяемые сферой и условиями общения, целенаправленностью речевого акта. Таковы, напр., значения форм настоящего времени глагола в различных стилях: настоящее вневременное – в научном, долженствования – в официально-деловом, настоящее репортажа – в публицистическом, живого представления – в художественном, момента речи – в разговорно-бытовом. Активизация С. к. происходит у всех единиц, в принципе обладающих такой возможностью, чем создается своеобразная макроокраска стиля (см.).

Лит.: Шендельс Е.И. Многозначность и синонимия в грамматике (на материале глагольных форм современного немецкого языка). – М., 1970; Скребнев Ю.М. Очерк теории стилистики. – Горький, 1975; Винокур Т.Г. Закономерности стилистического использования языковых единиц. – М., 1980; Говердовский В.И. Диалектика коннотации и денотации (взаимодействие эмоционального и рационального в лексике). – ВЯ. – 1985. – №2; Стернин И.А. Лексическое значение слова в речи. – Воронеж, 1985; Телия В.Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц. – М., 1986; Ее же: Коннотация // Энц. Рус. яз. – М., 1997; Шаховский В.И. Категоризация эмоций в лексико-семантической системе языка. – Воронеж, 1987; Кожина М.Н. Стилистика русского языка. – М., 1993. См. также лит. к ст. Стилистические средства. В.А. Салимовский

2.3 Стилистически окрашенная лексика – это лексические единицы (однозначные слова или отдельные значения многозначных слов), характеризующиеся способностью вызывать особое стилистическое впечатление вне контекста. Эта способность обусловлена тем, что в значении данных слов содержится не только предметно-логическая (сведения об обозначаемом предмете) информация, но и дополнительная (непредметная) – коннотации (см.). В непредметной информации, заключенной в лексических единицах, находят выражение не только экспрессивно-эмоциональные коннотации, но и отражается влияние различных экстралингвистических (стилеобразующих) факторов, таких как: сфера общения, специфика функц. стиля, жанр, форма и содержание речи, взаимоотношения между адресантом и адресатом сообщения, отношение автора к предмету речи и др. Вместе с тем непредметной информацией являются и содержащиеся в некоторых лексических единицах исторически сложившиеся характеристики самого слова как вульгарного, неприличного, устарелого и т.п., причем одна и та же лексема может совмещать разные характеристики.

Хотя в лексикологии нет единой классификации С. о. л., однако в качестве общепринятой

считается подразделение С. о. л. на экспрессивно-эмоциональную и функционально-стилистически окрашенную (соотнесенную с функц. стилями рус. языка). Более детальную систематизацию С. о. л. дает Е.Ф. Петрищева, выделяя три основные группы средств с их дальнейшей дифференциацией.

В С. о. л. совр. рус. лит. языка Е.Ф. Петрищева выделяет следующие типы: а) лексика,

сообщающая о сфере своего употребления; б) лексика, сообщающая об отношении говорящего к предмету речи; в) лексика, характеризующая говорящего.

К лексике, сообщающей о сфере своего употребления, относятся слова разговорные и

книжные. Разговорно окрашенная лексика характеризует сферу своего употребления как обиходно-бытовую (напр., бывало, ведь, видно в значении вводного слова, высыпать ‘появиться толпою’, дедушка, застрять ‘плотно попасть во что-н. так, что трудно высвободить’, кладовка, мама, морковка, натянуть ‘надеть с усилием, надвинуть что-н.’, папа, примоститься ‘поместиться в неудобном для этого месте’, тетя, чуть и др.). Книжно окрашенная лексика характеризует сферу своего употребления как возвышающуюся над уровнем бытовой повседневности, напр., возложить, впоследствии, вследствие того что, вышеназванный, ибо, конфигурация, опознать, потреблять, предварительно, проживать, произрастать, с тем чтобы, супруги, указанный, явление и др.

Второй тип С. о. л. составляют слова, сообщающие об отношении говорящего к предмету

речи. Этот тип С. о. л., в свою очередь, можно подразделить на т.н. рассудочно-оценочные слова (обозначающие отрицательные или положительные предметы, действия и вызывающие у адресата речи определенное эмоциональное отношение к объекту высказывания) и эмоционально-оценочные слова (характеризующиеся способностью сообщать адресату речи об эмоциональном состоянии адресанта). В словах последней подгруппы информация об эмоциональном отношении к предмету речи может наслаиваться на рассудочную оценочность (напр., в словах писака, рифмоплет) либо слово может содержать только какой-то один из названных видов оценки.

К рассудочно-эмоциональным относятся такие слова, как безапелляционный, безвозмездный,

благоухание, даровой, демонстративный ‘подчеркнутый’, дилетант, зачинщик, коновал ‘врач’, насаждать, наукообразный, обелить ‘оправдать’, обречь, пустяк, рассадник, сговор, слишком, чрезмерно и др. Эмоционально-оценочная лексика, сопровождаемая в словарях стилистическими пометами бран., ирон., шутл., неодобр., пренебр., презрит., укор., торж., ритор. по признаку особого стилистического впечатления, указывает на чувства, которые обычно вызывают предметы или явления, соответствующим образом оцениваемые обществом.

В подгруппе эмоционально-оценочной лексики выделяются слова, содержащие

отрицательную или положительную эмоциональную оценку предмета речи (напр., верзила, вытворять ‘совершать какие-то отрицательные, нежелательные поступки’, гнусный, миндальничать ‘проявлять излишнюю мягкость’, модничать ‘франтить’, необъятный, прихвостень ‘чей-н. приспешник’, счастливчик) и слова, которые эмоционально возвышают или принижают предмет речи (такие, напр., как вершитель, грядущий, злодеяние, изгнанник, мерещиться, озираться, плюхнуться, стяг, уставиться). Кроме того, к эмоционально-оценочной лексике относятся слова, выражающие фамильярное, ироническое, шутливое, ласковое или снисходительное отношение к предмету речи (напр., баловень, бедняга, благоверный, верхотура, глупышка, горемыка, допотопный, душещипательный, егоза, заморыш, капризуля, карапуз, мордашка, ребятня). Разновидностью эмоционально-оценочной лексики является и бранная лексика.

Третью группу С. о. л. составляют слова, заключающие в себе характеристику самого

говорящего, т.е. слова, которые не содержат в себе информации ни о форме речи, ни о сфере общения, но сообщают сведения о самом говорящем субъекте, в частности – о его принадлежности к определенной категории носителей совр. рус. лит. языка. Так, напр., лексические единицы типа воротиться (ср. вернуться), к примеру (ср. например), нынче (ср. теперь), покуда (ср. пока), сперва (ср. сначала) вызывают впечатление стилистической сниженности, т.к. сферой преимущественного употребления этих слов является обиходно-бытовая речь. Лексемы этого типа характеризуют говорящего либо как представителя интеллигенции с невысокими уровнем образования, либо как выходца из народной среды. В то время как слова впоследствии (ср. потом, после), игнорировать (ср. пренебрегать), импульсивный (ср. порывистый), обитать (ср. жить), полагать (ср. считать, думать), утомление (ср. усталость), утрировать (ср. преувеличивать), экстраординарный (ср. необыкновенный) свойственны главным образом текстам, содержание которых возвышается над уровнем обыденности. Такие слова свидетельствуют о принадлежности говорящего к высокообразованной или потомственной интеллигенции.

При широком понимании стилистической системы лит. языка к стилистически маркированной

лексике (в частности – лексике, характеризующей говорящего) относят слова, не входящие в состав совр. лит. языка (просторечные, диалектные, жаргонные).

Несмотря на выявленные отличия, названные группы С. о. л. объединяют общие

существенные признаки – наличие непредметной (дополнительной по отношению к основной, предметно-логической) информации и способность этих слов вызывать в сознании носителей лит. языка особое стилистическое впечатление. Эту способность стилистически маркированные слова приобрели, "вобрав" в себя содержащиеся в специфических контекстах сведения о тех или иных экстралингвистических обстоятельствах, не связанных с признаками самого обозначаемого словом предмета или явления.

Лит.: Ахманова О.С. О стилистической дифференциации слов // Сборник статей по языкознанию. Профессору Московского университета академику В.В. Виноградову. – М., 1958; Галкина-Федорук Е.М. Об экспрессивности и эмоциональности в языке // Сборник статей по языкознанию. Профессору Московского университета академику В.В. Виноградову. – М., 1958; Панов М.В. О стилях произношения (в связи с общими проблемами стилистики) // Развитие современного русского языка. – М., 1963; Денисов П.Н., Костомаров В.Г. Стилистическая дифференциация лексики и проблема разговорной речи. По данным Словаря русского языка С.И. Ожегова // Вопросы учебной лексикографии. – М., 1969; Шмелев Д.Н. Проблемы семантического анализа лексики. – М., 1973; Его же: Русский язык в его функциональных разновидностях (к постановке проблемы). – М., 1977; Петрищева Е.Ф. Стилистически окрашенная лексика русского языка. – М., 1984. Е.М. Крижановская

2.4 Нейтральный стиль – стиль, характерный для текстов, лишенных стилистической маркированности, и выделяемый в ряду: высокий – нейтральный – сниженный стили. Восходит к понятию стиля ("штиля"), которое появилось в рус. языке в XVII в., когда зародилась система стилей как двух полярных и среднего между ними – система "трех штилей", получившая законченный вид в учении М.В. Ломоносова (см. Трех стилей теория). Н. с. не является функциональным стилем (см.), т.е. стилем с разнообразным составом средств, но единым по семантико-функциональным признакам языковых единиц, выполняющих единое коммуникативное задание в соответствующей сфере общения. Говоря о Н. с., имеют в виду стиль в традиционном его понимании, т.е. стиль, единый по составу языковых средств, в данном случае – стилистически не окрашенных (в отличие от высокого стиля, обладающего общей стилистической окраской торжественности, возвышенности, или сниженного с разговорной, просторечной окраской средств).

Применительно к совр. рус. лит. языку высказывается точка зрения, разделяемая многими

учеными, согласно которой в наст. время Н. с. не существует. Признавая Н. с. как своего рода вспомогательный методологический конструкт, служащий исходной точкой для описания других стилей, эти ученые отрицают Н. с. как реальное явление, как свойство определенного класса текстов, поскольку живые тексты не могут состоять из одних лишь нейтральных средств. Даже короткие высказывания часто не свободны от стилистической маркированности. Ср. пример К. Гаузенбласа: "Если взять высказывание типа "Последний поезд уже ушел", то неэксплицированность выражения некоторых данных (какой поезд? в каком направлении?) сигнализирует о том, что речь идет о высказывании из простого информационного функционального стиля, а не делового или научного". След., такое высказывание в целом нельзя считать стилистически нейтральным. Единственный общественно значимый тип текста, который (по мнению К. Гаузенбласа) может быть признан нейтральным, – это адаптированный учебный текст, где стилистически маркированные средства или устранены, или заменены нейтральными. Однако и в данном случае можно говорить о Н. с. лишь условно, поскольку это искусственные, вторичные тексты, выполняющие роль грамматического примера, в силу чего в них аннулирована предметно-прагматическая функция языковых средств (примеры побудительных предложений учащийся не воспринимает как побуждение к действию и т.п.).

Живого Н. с., существовавшего во времена "трех стилей" в рамках "старой" стилистики, в

совр. языке нет, он представлен лишь как пласт стилистически нейтральных языковых единиц разных уровней.

Нейтральные стилистические языковые средства (слова, словосочетания, фразеологические

единицы, синтаксические конструкции, морфологические формы) являются общеупотребительными, могут использоваться в любом функц. стиле, в устной и письменной форме речи, в любой коммуникативной ситуации, обеспечивая единство лит. языка как системы. В иной терминологии они называются межстилевыми. Понятие стилистической нейтральности соотносимо с понятием нормативности/ненормативности. Категория нейтральности языковых единиц изучается теорией литературного языка (см.) и стилистикой ресурсов (см.), в которой понятие нормы обычно связано с представлением о единстве стиля – недопустимости смешения в тексте средств с контрастными стилистическими маркировками (см. Стилистическая норма).

Нейтральные единицы языка образуют синонимические ряды со стилистически окрашенными.

Ср. синтаксические конструкции: По возвращении на родину… (книжн.) – Когда я вернулся… (нейтр.); морфологические формы: в отпуске (нейтр.) – в отпуску (разг.); словообразовательные варианты: оштрафовать (нейтр.) – штрафануть (разг.); фразеологизмы: ни за какие блага (книжн., высокое) – ни за что на свете (нейтр.) – ни за какие коврижки (разг.); лексические единицы: изрекать, шествовать, вкушать, лик (книжн., высок.) – говорить, идти, есть, лицо (нейтр.) – болтать, плестись, лопать, рожа (сниженное). В ряду стилистических синонимов нейтральные единицы являются семантической доминантой, своеобразной осью, на которой выстраивается парадигма "шкалы экпрессивности". Границы нейтральных средств языка исторически изменчивы: стилистически маркированные единицы могут переходить в нейтральные (возможен и обратный процесс). Так, состав нейтральной лексики постоянно пополняется за счет книжной и разг. (живописец, действительно, огрех, расческа, напарник и др.).

Понятие нейтральности чаще всего применяется к области лексики и является исходным для

квалификации единиц словарного состава как стилистически маркированных. В лексикографической практике стилистическая квалификация лексики осуществляется с помощью специальных помет (разг., прост., высок. и др.). Нейтральные слова не снабжаются пометами, что и подчеркивает их противопоставленность стилистически окрашенной лексике. Нейтральная лексика лишена экспрессии, эмоциональных и социальных оценок, предназначена для констатирующего обозначения предметов и явлений.

Нейтральные слова являются производящей основой словообразовательных гнезд (вода –

водица, водичка и т.д.) и семантической базой для производных значений, коннотативных, прежде всего переносно-метафорических, с различным стилистическим статусом, разной экспрессивной окраски (напр., вода – о бедности мысли: в докладе много воды), а также терминологических значений (свеча – приспособление для воспламенения горючей смеси в двигателе внутреннего сгорания, волна – распространяющиеся в пространстве колебания вещества или поля).

Лит.: Щерба Л.В. Совр. рус. лит. язык // Избр. работы по рус. языку. – М., 1957; Гвоздев А.Н. Очерки по стилистике рус. языка. – М., 1965; Гельгардт Р.Р. О стилистических категориях. – ВЯ. – 1968. №6; Петрищева Е.Ф. Стиль и стилистич. средства // Стилистич. исследования. – М., 1972; Скребнев Ю.М. Очерк теории стилистики. – Горький, 1975; Шмелев Д.Н. Рус. язык в его функц. разновидностях. – М., 1977; Гаузенблас К. Существует ли "нейтральный стиль"? // Функц. стилистика: теория стилей и их языковая реализация. – Пермь, 1986; Бельчиков Ю.А. Лексическая стилистика: проблемы изучения и обучения. – М., 1988; Его же: Нейтральная лексика // Рус. яз. Энц. – М., 1997; Салимовский В.А. К понятию стилистически нейтральной лексики // Функц.-стилистический аспект различных типов текста. – Пермь, 1991; Кожина М.Н. Стилистика рус. языка. – М., 1993. Т.Б. Трошева

2.5 Стилистическая норма – совокупность исторически сложившихся и вместе с тем закономерно развивающихся общепринятых реализаций заложенных в языке стилистических возможностей. С. н. подразделяются на экспрессивно-стилистические, связанные с созданием выразительного эффекта высказывания, и функционально-стилистические – наиболее целесообразные в каждой сфере общения реализации принципов отбора и сочетания языковых средств, создающих определенную стилистико-речевую организацию. Лит. язык представляет собой систему функц. стилей, каждому из которых присуща особая нормативность (см. функциональный стиль; научный; официально-деловой; публицистический; художественный; разговорный стиль).

Различаются норма языковая (основополагающая категория культуры речи) и норма

стилистическая (категория стилистики). Языковая норма – общепринятое употребление, регулярно повторяющееся в речи говорящих и признанное на данном этапе развития лит. языка правильным, образцовым. Общелитературные нормы охватывают все стороны (уровни) языковой системы и поэтому сами представляют собой определенную систему: лексических, фразеологических, морфологических, синтаксических, словообразовательных, орфоэпических, правописных норм. В отличие от С. н., языковые нормы лит. языка не связаны с ограничением сферы их применения. Языковая норма, т.о., обладает качествами правильности и общеупотребительности.

Понятие языковой нормы включает как статический аспект (систему языковых единиц), так и

динамический (функционирование языка). Важным условием признания употребления языковых средств нормативным является их функциональная целесообразность, соответствие целям общения и др. характеристикам коммуникативной ситуации. Эта точка зрения восходит к взглядам И.А. Бодуэна де Куртенэ, Е.Д. Поливанова, Л.П. Якубинского. С функциональной природой нормы связано наличие вариантов, синонимических способов выражения. Вариативность языковых средств обеспечивает функционально-стилистическую дифференциацию лит. языка.

Динамический характер нормы, ее обусловленность целями и задачами общения, ее

творческое начало (последнее заключается в том, что понятие нормы не ограничивается реализованной частью, оно включает и потенциальную) – все это базируется на функциональном аспекте лингвистики и перекликается с функц. стилистикой. Такое понимание языковой нормы сближает ее с нормой стилистической.

Вопрос о соотношении стилистической и языковой нормы тесно связан с проблемо

взаимоотношений стилистики и культуры речи как научных дисциплин. Границы этих дисциплин не определены достаточно ясно. Если предметом культуры речи считать не только правильность, но и в известном смысле искусство речи, то оказывается, что на высшем своем уровне культура речи пересекается со стилистикой, ее проблематикой (см. Культура речи; Стилистика). Элитарная речевая культура предполагает владение всеми функц. стилями. В соответствии с концепцией Г.О. Винокура о двух ступенях культуры речи (низшей, связанной лишь с правильностью речи, и высшей, смыкающейся со стилистикой, состоящей в разнообразном применении языковых средств в каждой функц. разновидности языка), стилистические нормы – это цель и вершина речевой культуры, т. о., С. н. не противопоставлены общеязыковым лит. нормам.

Функционально-стилевые нормы (как и системно-языковые) охвачены кодификацией –

отражены в лингвистических описаниях функц. разновидностей лит. языка, хотя кодификация здесь не столь строгая и всеобъемлющая, т.к. С. н. имеют более свободный характер, чем общеязыковые. Правда, свобода эта относительна. Степень допустимости отхода от сложившихся правил организации речи меняется в зависимости от того, какое место – центральное (наиболее близкое к специфике данного функц. стиля) или периферийное, "межстилевое" – занимает данное высказывание (текст) и какие функционально-стилистические категории и стилевые черты при этом реализуются. В случае, если текст тяготеет к центру функц. стиля, нормы строже и определеннее, к периферии – свободнее, вариативнее.

Степень вариативности зависит и от характера самого функц. стиля. Вариативность,

наблюдающаяся в рамках функц. нормы, разновелика в различных стилях. Напр., если рассматривать тексты рассуждающего характера, легко обнаружить, что наибольшей четкостью, а след., максимальной близостью к композиционно-смысловому инварианту отличаются построения науч. речи – основной сферы функционирования рассуждения. На другом полюсе книжных стилей находится в этом отношении худож. речь. Рассуждение характеризуется здесь наименьшей степенью функционально-семантической и структурной стабильности. Худож. речь демонстрирует многовариантность, большое разнообразие в способах построения и оформления рассуждения, высокую степень проявления авторской индивидуальности в пределах функц.-стилевой нормы. Ср. такое по внешним признакам ненормативное синтаксическое построение: "Гаражи, сооруженные из лифтов, потому что. По трамвайной линии прошел последний трамвай, а потом пошел поезд" (В.С. Нарбикова. План первого лица. И второго). Употребление причинных союзов в высказываниях с нарушенной логикой подчеркивает абсурдность изображаемого. Отсюда функционально обусловлены и, следовательно, нормативны соответствующие синтаксические конструкции в данном худож. произведении. Тот факт, что функц. норма по-разному проявляет себя в различных функц. стилях, может быть подтвержден и другими примерами. Если для худож. речи нормативной является словесная образность (стилевая черта – художественно-образная речевая конкретизация), то для др. функц. стилей – в большей степени необразность. Различные требования существуют в отношении лексических повторов. Если в газетно-публиц., худож. речи во избежание повторов рекомендуется использовать синонимы, местоимения, то применительно к научн. речи нормативным как раз является повтор слов (терминов), что позволяет реализовать такую стилевую черту ее, как смысловая точность (однозначность). Точность, не допускающая инотолкования, ограничивает возможности синонимических замен и в оф.-дел. текстах, типичной особенностью которых является поэтому широкая повторяемость одних и тех же слов, преимущественно терминов.

Функц. норма исторически изменчива. Претерпевают эволюцию состав и частота

употребления лексико-грамматических средств в каждом функц. стиле. В процессе становления и развития стилей, по мере эволюции средств выражения специфических стилевых черт той или иной разновидности лит. языка более существенными становятся различия между функционально-стилевыми вариантами единиц текстового уровня – функционально-смысловых типов речи, развернутых вариативных повторов (см.) и др.

В традиционной стилистике ресурсов (см.) понятие нормы обычно связано с

представлением о единстве стиля – недопустимости смешения в тексте средств с контрастными стилистическими маркировками. Для совр. речеупотребления такая строгость стиля имеет весьма относительный характер, хотя в качестве общего правила она не утратила своей силы. Напр., известно, что в бытовой речи неуместны канцеляризмы или книжные слова и конструкции. Однако применительно к конкретной речевой ситуации следует, оценивая соответствие или несоответствие высказывания стилистическим нормам, учитывать фактор коммуникативной целесообразности, обусловливающий возможность взаимодействия стилевых единиц разного порядка (ср. мнение о том, что "узуально-стилевая норма – это в некотором смысле антинорма". – Т.Г. Винокур).

Исходя из того, что каждый речевой акт осуществляется в русле определенной функц.

разновидности языка и в рамках конкретного жанра, лингвистами делаются обобщения относительно допустимости иностилевых вкраплений в тех или иных контекстах. Так, намеренное столкновение разностилевых элементов издавна (со времен посланий Ивана Грозного) является одним из эффективных стилистических приемов публиц. речи. Такое употребление языковых средств является нормативным, в частности, для совр. фельетона. Нарочитое смешение контрастных по стилистической окраске единиц встречается и в худож. литературе. Напр.: "Пробовали тут прижиться вновь посаженные елки и сосны, но дальше младенческого возраста дело у них не шло – елки срубались к Новому году догадливыми жителями поселка Вэпэвэрзэ, сосенки ощипывались козами и всяким разным блудливым скотом, просто так, от скуки, обламывались мимо гулявшими рукосуями до такой степени, что оставались у них одна-две лапы, до которых не дотянуться… Всегда тут, в парке, стояла вонь, потому что в канаву бросали щенят, котят, дохлых поросят, все и всякое, что было лишнее, обременяло дом и жизнь человеческую" (В.П. Астафьев. Людочка). Соединение в этом тексте сниженной лексики (блудливый скот, рукосуи, вонь, дохлые поросята) и книжной, высокой (обременять жизнь человеческую, младенческий возраст) порождает комический эффект, помогающий читателю осознать вырисовывающийся за видимым комизмом глубинный смысл произведения – опасность уничтожения всего живого, вечного чем-то преходящим и ужасным. Использование разностильных языковых средств характерно и для разг. речи. Последней вообще присуща бóльшая по сравнению с другими функц. стилями свобода в сочетаемости различных стилистических элементов (преимущественно как выражение эмоциональности устно-разг. речи). Для речи оф.-деловой (основных ее жанров) и научной отмеченное явление нехарактерно, т. о., при наличии более или менее типичных и устойчивых словоупотреблений в том или ином функц. стиле встречаются и отклонения от этого, нестрогое употребление языковых единиц. Контрастные стилевые средства, используемые в некоторых стилях и жанрах, могут быть квалифицированы как нормативные, но только в том случае, если они оправданы функционально-стилистически: коммуникативным заданием, сферой, ситуацией общения и т.д. Стилистически нормативным является то, что оказывается стилистически уместным для данной сферы общения, функц. стиля, жанра.

Лит.: Винокур Г.О. Культура языка. – М., 1925; Виноградов В.В. Проблемы культуры речи и некоторые задачи рус. языкознания. – ВЯ. – 1964. – №3; Костомаров В.Г., Леонтьев А.А. Некоторые теоретические вопросы культуры речи. – ВЯ. – 1966. – №5; Ризель Э.Г. Проблемы лингвистической стилистики. – М., 1969; Кожина М.Н. О речевой структуре функц. стиля и методах его изучения // Науч. конференция по проблемам лингвистической стилистики. – М., 1969; Ее же: Стилистика рус. языка.– 3-е изд. – М., 1993; Винокур Т.Г. Закономерности стилистического использования языковых единиц. – М., 1980; Головин Б.Н. Основы культуры речи. – М., 1980; Скворцов Л.И. Теоретические основы культуры речи. – М., 1980; Кожин А.Н., Крылова О.А., Одинцов В.В. Функц. типы рус. речи. – М., 1982; Едличка А. Типы норм языковой коммуникации // НЗЛ. – М., 1988. Вып. 23; Купина Н.А., Матвеева Т.В. От культуры речи к новой рус. риторике // Вопросы стилистики. – Саратов, 1993. Вып. 25; Захарова Е.П. Коммуникативные нормы речи (там же); Лаптева О.А. Стратификация лит. нормы, "Stylistyka-III". – Opole, 1994; Вепрева И.Т. Разг. норма: в поисках новых критериев // Рус. разг. речь как явление городской культуры. – Екатеринбург, 1996. Т.Б. Трошева

2.6 Стилистическая ошибка, недочет – вид речевых ошибок, состоящих в употреблении слов, словосочетаний, конструкций, которые не соответствуют стилю данного текста, нарушают требование коммуникативной целесообразности высказывания. С. о. возникает вследствие выбора слова, не соответствующего по своей дополнительной (функц. или экспрессивной) окраске условиям и задачам речи. Нарушение стилевого единства текста ослабляет его выразительность. Напр., лексика терминологического характера, а также конструкции и обороты, свойственные науч. или офиц.-дел. стилю, отяжеляют ткань худож. описания или разг. повествования и лишают речь яркости (Болконский храбро сражался на войне, согласно желанию отца. Или отец своему ребенку: Пожалуйста, можешь гулять, но поставь в известность меня и маму).

Различают лексико-стилистические ошибки, напр.: неоправданное употребление диалектизмов, архаизмов, жаргонизмов, вульгаризмов, канцеляризмов (Попечитель богоугодных заведений подмазывается к Хлестакову; Девочка, ты по какому вопросу плачешь?), морфолого-стилистические, проявляющиеся, напр., в неоправданном использовании слов с уменьшительно-ласкательными и другими оценочными суффиксами и приставками в офиц.-дел. и науч. тексте (На стенках колбы появляются капелюшечки воды), синтаксико-стилистические ошибки, напр., неоправданное употребление предложений с причастными оборотами в разг. речи (Человек, назвавший этот факт, казавшийся большим знатоком вопроса…), и логико-стилистические ошибки. Известна и другая классификация С. о.: стилистические недочеты, связанные со слабым овладением ресурсами русского языка (немотивированное повторение в узком контексте одного и того же слова или однокоренных слов, плеоназмы и тавтология, штампы, слова-паразиты, нелитературная лексика); стилистические ошибки, обнаруживающие недостаточно развитое языково-стилистическое чутье (погоня за красивостью, смешение разностильной лексики, неблагозвучие); ошибки, связанные с нарушением норм функц. стилей (злоупотребление канцеляризмами, специальными терминами в тексте ненаучного характера). Последнюю группу составляют ошибки, заключающиеся в нарушении стилистических требований, связанных с широким контекстом, в отличие от указанных выше стилистических недочетов (обычно узкоконтекстных).

В школьной практике нередко любые речевые ошибки называют С. о., что неверно, поскольку

С. о. – одна из разновидностей речевых ошибок. С. о., не связанные с нарушением грамматических норм, могут квалифицироваться не как ошибки в строгом значении этого слова, а как недочеты (отсюда условный характер термина "стилистическая ошибка"). В школе проводится специальная работа над стилистическими ошибками (недочетами) учащихся, при этом исходят из того, что залог успешной работы по предупреждению подобных ошибок – в точной квалификации ошибки и верном определении ее лингвистического механизма. Работа по предупреждению и исправлению стилевых смешений направлена на развитие языкового чутья, воспитание речевого вкуса учащихся. При этом не следует забывать, что "большинство эффектов литературной речи основано на тонкой игре стилями" (Л.В. Щерба), что совмещение разностилевой лексики служит иногда стилистическим приемом, напр., создания комического, иронического эффекта (Ксендз! Перестаньте трепаться! – строго сказал великий комбинатор. – Я сам творил чудеса. Не далее как четыре года назад мне пришлось в одном городишке несколько дней побыть Иисусом Христом. И все было в порядке. Я даже накормил пятью хлебами несколько тысяч верующих. Накормить-то я их накормил, но какая была давка. – И. Ильф, Е. Петров).

Лит.: Алгазина Н.Н. Предупреждение ошибок в построении словосочетаний и предложений. – М., 1962; Чуковский К.И. Живой как жизнь: Разговор о русском языке. – М., 1962; Воронин М.Т. Предупреждение и исправление стилистических ошибок в школе. – М., 1963; Пленкин Н. А. Предупреждение стилистических ошибок на уроках русского языка. – М.; Л., 1964; Сулименко Н.Ф. Стилистические ошибки и пути их устранения. – М., 1966; Галь Н. Слово живое и мертвое. – Л., 1972; Писатели о литературном языке. – М., 1974; Горбачевич К.С. Нормы современного русского литературного языка. – М., 1981; Цейтлин С.Н. Речевые ошибки и их предупреждение. – М., 1982; Ладыженская Т.А. Живое слово. – М., 1986; Оценка знаний, умений и навыков учащихся по русскому языку. – М., 1986; Граудина Л.К., Миськевич Г.И. Теория и практика русского красноречия. – М., 1989; Панфилов А.К. Сборник упражнений по стилистике русского языка. – М., 1989; Капинос В.И. Культура речи // Методика развития речи на уроках русского языка / Под редакцией Т.А. Ладыженской. – М., 1991; Капинос В.И., Сергеева Н.Н., Соловейчик М.С. Развитие речи: теория и практика обучения. – М., 1991; Кожина М.Н. Стилистика русского языка. – М., 1993; Костомаров В.Г. Языковой вкус эпохи. – М., 1994; Иванова Т.Б., Баженова Е.А., Дускаева Л.Р. Орфографические, пунктуационные, речевые нормы русского языка в таблицах и тестах. – Пермь, 1998. Т.Б. Иванова

Дата добавления: 2015-10-24