Обыкновенная комната.

Боб. Э-э-эй! Тише! Да что здесь за балаган?? ( Трясёт за плечи. (Боб в эпатажной, эксклюзивной одежде; с яркими волосами, в цветных очках) ).

Юра. Что вы делаете?

Боб ( через плечи Тани ). Ты кто такой?

Таня. Боб? Это и правда ты?.. А зачем ты здесь?

Боб. Вопрос на пять баксов, Линда. Пришёл к тебе после смены. Так иногда случается. Ты не замечала?

Таня. Юра… как же это?.. а что с ними стало?.. Их можно спасти?

Боб. Что это за клоун?

Таня. Надо вернуться и спасти их. Зачем я стояла, как замороженная? Надо было делать хоть что-нибудь. Мы можем вытащить их? Позвать на помощь?

Боб ( бросает Таню и хватает Юру ). Тогда ты объясняй, что здесь творится. Приступай.

Таня. Да не трогай его!

Боб. А попустилась? Повторяю вопросы. Раз. Что за клоун? Два. Что творится? Allez.

Таня ( говорит быстро, чтоб покончить с формальностями ). Познакомься. Юрий. Великий химик. Доказал, что таблица Менделеева верна.

Юра. О господи, да не то.

Таня. И совершил ещё что-то. Невероятное.

Боб. Загоняешься.

Юра. Нет, не стоит. Преждевременно. Не надо бы пока…

Боб. Сейчас тебя не спрашивают. Ты по делу будешь рот открывать.

Таня ( оттесняя Боба от Юры и ненавязчиво Юру загораживая ). А это Боб. Мой брат.

Боб. Фак. Ну так и запишем.

Таня. Он работает тут неподалёку. Иногда заходит и сейчас уйдёт. Бобби, я ведь редко у тебя о чём-нибудь прошу, правда? А вот теперь прошу: уходи. Завтра поговорим, если хочешь. Мне нужно, чтоб ты немедленно, слышишь, немедленно ушёл, вместе со всеми вопросами и наездами.

Боб. Так. Так. ( Заставляя себя стать предельно спокойным ). Начнём с «неподалёку». Это ты живёшь неподалёку. От vip-клуба «Эпикуреец», где я работаю. На бульварном кольце живёшь на минуточку. И произошло так волшебным образом потому, что я тебе согласился одолжить денег, чтоб снять эту комнату. А с какого такого ахтунга я это сделал? Не потому ли, что мне удобно заходить сюда временами? А ты меня гонишь…

Таня. Замолчи!

Юра. Таня, это не брат, да?

Боб. Допер! И какая Таня? С какого перекура ты опять этим чмошным именем представилась?

Таня. Настоящим.

С одной стороны в стену начинают стучать соседи.

Таня ( автоматически переходя на шёпот ). Прекрати оскорблять меня. И Юру. Как ты можешь так говорить?.. Юра имеет право тебя выгнать. Он хозяин этой комнаты.

Боб. Хозяин комнаты? Отлично, сестричка! Ты пошла в гору. Я могу только поздравить тебя с таким выгодным знакомством. Только вот, девочка моя, не ты ли говорила, что хозяин комнаты сидит в психушке? Забыла? Нестыковочка. Что он чёртов шизофреник и идиот, и не выйдет ещё года три.

Таня. Он не идиот!

Юра. Да, понимаете, я …

Таня. И он не сбежал.

Боб. Тогда я чего-то не врубаюсь, дети мои.

Юра. Видите ли, Бобби…

Боб. Для тебя, дружище, пока вы ещё не обвенчались, только Боб – извини.

Юра. Да, так вот, я совсем не шизофреник, просто в результате одного не совсем удачного химического опыта я немного заболел и некоторое время действительно был несколько болен. А теперь вполне здоров. Меня выписали. Только, видите ли… я волнуюсь… Есть повод волноваться. Мы здесь проводили один эксперимент…

Боб. Офонареть. Это я заметил.

Юра. И если всё так оставить, то могут быть нехорошие последствия. Негативные. Нужно в течение десяти минут принять… ну противоядье – чтоб вам было понятнее. Вам правда надо уйти.

Боб. Ну, чувак, поздравляю, ты меня реально удивил. Линда, я не понимаю: он все-таки идиот или меня идиотом считает? Слушай, терпение – всё – кончается.

Таня. Время, время уходит.

Юра. Надо возвращаться. Таня!

Боб. Фак. Эту куклу зовут Линда. И, если на то пошло, у меня на неё некоторые планы. И я на неё, скажем так, потратился. А тут являешься ты, весь в белом прямиком из дурдома, и эксперименты с ней проводишь. И она, оказывается, согласна. Ты не врубаешься, что ещё пара таких загончиков, и ты у меня этот дым, которым всё здесь загажено, будешь глотать, пока весь воздух не прочистишь.

Юра ( машинально ). Он так не очистится.

Боб. Че-го??

Юра. Вы не понимаете, что очень рискуете. Время дорого. Если сейчас же не продолжить, всё пойдет прахом. Линда!

Таня. Не называй меня так.

Юра. Таня, надо вернуться.

Боб вот-вот сорвётся.

Таня. Боб, пожалуйста, не бей его, пожалуйста, дай я тебе два слова скажу. Два слова, а потом всё решишь. ( Торопливо шепчет ему на ухо ). Послушай, теперь начистоту: он удивительный… офигенный химик, он сделал такой наркотик, о котором тебе и не снилось. Я такое чувствовала…

Боб. Ты не заговаривайся. Чувствовала она! Почему-то когда я тебе дунуть предлагаю, не говоря уж о скорости, ты всегда отказываешься.

Таня. Ты же слышишь, он говорит, что мне будет очень плохо, если я не приму противоядие. Я боюсь. Пожалуйста, оставь нас сейчас в покое, поезжай к себе. Поезжай. Пожалуйста. ( Пауза ). Ну ты что думаешь, он мне нравится?

Боб. Ты тронулась?

Таня ( после небольшой паузы ). Ну вот видишь. А я его потом уговорю, чтоб он дал тебе много этого Алефа, и ты его продашь у себя там в «Эпикурейце» клиентам за бешеные деньги. Как там? Эксклюзив.

Боб. Ты что спятила совсем? Чтоб я таким людям какую-то сомнительную хрень втюхивал? Ты хоть воображаешь, что они могут сделать, если не понравится?

Таня ( с расстановкой ). Мне кажется, прямо в эту минуту ты теряешь свой золотой шанс, за которым всю жизнь так гонишься.

Боб ( после минутного колебания Юре ). Так, ты, человек из пробирки, план меняется. Давай ей своё противоядие, и сделай мне сейчас то, что курила она. Я должен знать, что за товар. Только без фокусов. Потом поговорим. Если дело – считай, тебе повезло. Буду твоим хм… продюсером. Ты без меня на такой рынок сбыта в жизни не выйдешь.

Юра. Это не товар. Это не товар. Это не товар.

Боб. Вот придурок.

Юра. Впрочем… Сейчас… сейчас… минуточку.

Боб. О, вот это уже ближе.

Юра. А вот, курите это. Вдыхайте неглубоко – потихоньку. Вдох-выдох. Вот так.

Боб. На что будет эффект похож? ( Начиная вдыхать ).

Юра. Боюсь, что ни на что.

Боб. Всё-таки идиот.

Юра. Я пока буду готовить для Тани.

Боб. Её зовут Линда. ( Довольно быстро скрывается в клубах дыма ).

Таня. Ну, скорее, пожалуйста!

Юра ( после паузы ). Ты сказала ему, что это наркотик.

Таня. Пришлось. Ну поскорей. И объясни, как мне вытащить их? Ты дашь мне для них противоядье?

Юра. Ты не поняла. Тебе им всё равно не помочь. Они погибли сто лет назад. Считай, что ты видела миражи. Миражи во времени, как ты там говорила: тени, упавшие на твоё сердце… Но вернуться всё равно надо.

Таня садится на пол в изнеможении.

Юра ( после паузы ). Ты правда думаешь, что это наркотик?

Таня. Они всё равно перед глазами. Прямо вот так – всё время. И нельзя помочь…

Юра. Это не наркотик. ( Пауза ). Тебе – помочь можно. Тебе. Но для этого надо выкурить вторую дозу.

Таня. И я вернусь на поле, на котором их тела?

Юра. Нет, этого не будет. Будет что-то другое. Таня, время уходит. ( Он подсаживается к ней, аккуратно обнимает её и протягивает шнур ). Послушай, другого выхода нет. Ты же сама согласилась. Обязательно надо выкурить ещё. Тогда-то я и смогу помочь тебе.

Таня. Да?

Юра. Да.

Таня. Как хорошо это звучит: «я смогу помочь тебе; тебе помочь…». А им очень больно было от этого газа?

Юра. Очень. Сто лет назад. Постарайся не думать об этом сейчас. Ну! не затягивай.

Таня долго смотрит на Юру. Берёт у него шнур, вдыхает.

Юра ( оживляется ). Ну вот и прекрасно. Вторая стадия туманней. По той части пути, которую ты проделала в прошлый раз, проскочишь почти незаметно; вспоминая себя. Минуты через четыре приблизишься к заслону, и тогда дотянешь до конца.

Таня. Объясни мне.

Юра. Что?

Таня. Куда ведёт та пропасть, в которую я падаю?

Юра. Разве ты не чувствуешь сама?

Таня. Мне чудится, что через жерло вулкана я лечу… в сердце мира?

Юра ( довольный; жестом напоминает Тане о трубке ). А точнее?

Таня. В себя? Но разве во мне это? ( Ещё раз вдыхает ). Во мне может отыскаться многое, слишком многое: зимняя скука приморской деревни, стук поездов по ночам, шипы акаций, запах загара, мглистая пыль, белые яхты на горизонте (далеко – далеко – далеко!), заплаты красивых журналов под партой (шуршащая пестрядь), белые катера, не останавливавшиеся у нашего пирса никогда; засоленные изумруды бутылочного стекла, белые пароходы (как ракушки с нездешней жизнью), скелет маяка, тело дельфина, выброшенного на камни, белые скутеры, что, носились над водами; грубые руки того человека, хребет обрыва, монетка в воздухе – прыгнуть не прыгнуть – и снова стук, стук, стук; другие грубые руки, едкий запах колючего щебня, боль в глазах от ускользающих, рыбьим жиром и солнцем намазанных рельс (вены страны, по которым иные добирались до сердца). Стук моего поезда. Само сердце. Каменное. Каменное. Каменное. Рельсы теперь никуда не скользят. Уперлись в асфальт. Тупик. Та монетка в памяти, перед глазами. Отчего не орёл? Лунный отблеск веселья на горлышке разбитой… жизни(?). И подкожная жажда выйти из круга грубых рук впереди. Вот, что можно было бы встретить. И всё это понятно, подъемно, так…

Юра. Заурядно?

Таня. Да. Да! Заурядно. Но откуда этот кратер безудержной боли, это дым, этот мир, этот Ипр? Как всё это во мне?

Юра. Пока лучше не думать. Не думай.

Таня. Как всё это во мне? Как все это во мне? Как все это во мне?

Юра. Так, хорошо. Я объясню, пока есть время ( автоматически переходит на холодный лекторский тон ). Коротко: ты проваливаешься в себя, как в Страну Чудес, через кратер, в который можно упасть, благодаря Алефу (такой возник, когда упал Мефистофель – знаешь?). Сейчас пролетаешь по тем местам, где уже была в прошлый раз. Это безопасно. Там у тебя внутри завесы, пласты боли – самые густые трудно преодолеть – ускорение, которое позволяет развить Алеф, недостаточно. В обычной жизни они заблокированы, но когда летишь, ты застреваешь в них, как в растянутой паутине. И они отбрасывают тебя назад (это и случилось с тобой у внутреннего Ипра). Поэтому одного приема Алефа недостаточно. Эти плотные пласты можно преодолеть с двух раз. Пока впадина, которую ты пробила при падении, не затянулась, тебе надо упасть вновь, и тогда истончившаяся пленка боли прорвется и ты полетишь дальше, до следующей преграды. ( Вероятно, к этому моменту он уже начертил где-нибудь примерно такую схему ).

Теоретически рассчитать, за сколько облако затягивается, невозможно. Это зависит от коэффициента ранимости испытуемого.

Таня ( оцепенело, эхом ). ис-пы-туемого… испы-ту-емого… ( пробует слово на вкус ).

Юра. Первый кордон муки у меня и у тебя воплотился в образах Первой мировой войны.

Таня ( автоматически ). Почему?

Юра. Можно сделать предварительный вывод, что он един для всех современных европейцев, подходящих для эксперимента. Первое зверство новейшей цивилизации. Как это в тебе? Видно, твоим мёртвым дельфинам не перевесить предсмертных корчей миллионов, даже если о них не пишут в глянцевых журнальчиках под партой… Извини, я просто нервничаю. Короче, теоретически я рассчитал, что особо плотных сгустка боли два. В этот раз ты должна преодолеть первый и пробить брешь во втором. В таком случае, в третий раз, добив его, ты, наконец, провалишься в себя.

Таня. И что тогда?

Юра. Сейчас об этом говорить ещё рано. Тебе надо сосредоточиться на втором облаке. ( Пауза ). Я не знаю, какое оно. В прошлый раз произошёл срыв, я не выдержал – но это от того, что я ставил эксперимент на себе, а нужен контроль извне. У тебя получится лучше.

Таня ( после паузы, разбито ). Ты сказал, что помогаешь мне! Сказал, что поможешь, а сам готовишь новый заслон боли. Как я выдержу? Почему ты так?

Юра. Таня, это для науки. Если б ты знала, что ты для меня делаешь! Ты просто подарок. Идеальный испытательный объект.

Таня ( эхом ). Объ-ект.

Юра. Ты спасаешь моё открытие. Это неоценимо. Да не бойся. Я же рядом. Я буду с тобой.

Таня ( спокойно ). А не надо, знаешь.

Быстро вдыхая остаток дыма, Таня отворачивается и крепко зажмуривается. Юра вскакивает, подбегает к ней, заглядывает в лицо, но уже поздно.

Дата добавления: 2015-09-04