Тропа уводит в Алай

Цепь адыров, возвышенностей, отделяет Ферганскую долину от подножья Алайского хребта. На север, в долину устремляются реки: Сох, Шахимардан, Абшир, Исфайрам-сай, Араван, Ак-Бура, Курбаш и Алай-Кель. Каждая из речных долин имеет свои достопримечательности. В верховьях ущелий, в их разветвлениях лежат перевалы через Алайский хребет.

Чем больше расспрашивали мы о верховьях Соха, тем сильнее хотелось испытать на себе его долгую и трудную дорогу. Еще бы, какие только страсти о ней не рассказывали. Говорили, что река течет в непроходимых теснинах, обходить их приходится по узким, вырубленным в скалах, тропам. Рассказывали и о пещерах, которые не так уж часто Алай преподносит спелеологам.

Дикостью ландшафта — вот прежде всего чем поражает Сох. Всегда выжженный и бесплодный, он громоздится к небу ошеломляющими кулисами, плоскими пятачками речных террас, многоэтажно нависших над сумрачной пропастью сохского каньона. Кишлаки и урюковые рощи на этих пятачках жмутся к устью боковых ущелий, к их родниковым ручьям. Путь наш лежит в Зардалы — село, расположенное в самом сердце Соха.

За Кызыл-Ташем и без того узкая дорога превратилась в тропу. Где-то внизу бушевал, метался Сох. Нестерпимо хотелось пить. Вот уж не думали, что на берегу мощной реки будем страдать от жажды. Тропа быстро бежала вдаль. Она- то закручивалась вокруг исполинских, могучих хребтов, то вгрызалась в скалы узкими шаткими карнизами. С надеждой на то, что она вскоре спустится к реке, пришлось расстаться, и, видимо, надолго.

О притоках говорят, что они «впадают». Притоки Соха не впадают, они падают в него, настолько высоко «подвешены» боковые ущелья. Первый приток из крутого бокового ущелья мы встретили, пройдя от Кызыл-Таша 16 километров, а еще через 500 метров, после очередного изгиба тропы, увидели отверстие пещеры. Отвесную белую стену известняка рассекали две мощные тектонические трещины, на стыке которых и был расположен вход. Он имел круглую и правильную форму, словно труба метрового диаметра. За входом труба делает поворот, затем изгиб в другую сторону, спуск, снова полость становится горизонтальной. Дневной свет растворяется во мраке. На серых гладких стенах такие же серые сталактиты, одетые в игольчатую шубу. Лучи фонарей с трудом борются с густым, настоявшимся за тысячелетия, мраком. Они выхватывают из темноты овал тоннеля, гладко отполированного водой и временем. Продвигаемся медленно и молча. На вопрос — почему молчали?— ребята после ответят: «Боялись, что пещера кончится».

Конец виделся за каждым поворотом, но пещера продолжалась, уводила нас все дальше и дальше в глубь горного массива.

Чем дальше, тем шире становилась полость. Высота ее оставалась прежней — около двух метров. Стены гладкие, лишь в нишах да боковых ответвлениях мы встречали небольшие сталактиты и кристаллы.

Но вот довольно просторный ход стал сужаться и вскоре превратился в узкую, едва заметную щель.

Что там, за этим скальным пережимом? Конец?

Снова поворот, наклон и опять подземная тропа крутит забавные петли, уводя нас все дальше и дальше. Сколько этих причудливых изгибов сделали мы? Наверное, множество — ведь прошло более двух часов, как мы движемся под землей. Выйдя за очередной поворот и убедившись в том, что пещера простирается дальше, мы поворачиваем обратно.

Факт существования здесь, в Сохе, такой пещеры нас радовал несказанно. Она вносила в наши планы существенные коррективы. Остаемся здесь, пока не добьем пещеру до конца — решили мы.

Пещера «Ашхона»

Промеры, сделанные на следующий день, показали, что накануне мы прошли 240 метров. Дальше лежали неизвестность, мрак и тишина.

...Очередное узкое отверстие. Острые зазубрены каменных граней, как пилы, рвут одежду. Узкий ход тянется строго на восток. Вскоре он вливается в широкую низкую полость. Она ступенями поднимается вверх. Над головой немало узких, уходящих в неизвестность щелей. Гулко стучат по каменному полу наши тяжелые ботинки.

Поднявшись метров на двадцать, ступенчатый ход внезапно обрывается вниз и выводит в просторный зал, потолок которого украшен множеством трещин, словно таинственными фресками. Зал имеет мешкообразную форму, пол его несколько наклонен к северу. В дальней восточной части следы недавнего обвала. Хаос глины и глыб. Между ними отыскиваем ступенчатый лаз, который выводит нас в новый зал. На желтых каменных стенах отсвечивают блестками натеки.

И вот неожиданная находка. На высоте двух метров, на одном из карнизов мы увидели то, от чего не могли отвести взгляда. Там лежали два глубоко сработанных глиняных светильника-чирака.

Снимаем один из светильников. Он тотчас рассыпался, словно был из пыли.

Кто оставил их здесь? Что заставило смельчаков лезть по тесным каменным трубам? Что искали они в мрачном сыром подземелье?

Об этом могла рассказать только вековая тишина пещеры. Но она молчала.

Забегая вперед, скажем, что тайна светильников так и осталась тайной. Мы не нашли ничего такого, что могло хоть как-то пролить свет на нашу находку.

Пещерный коридор, сделав еще один поворот, устремился в северном направлении. Подземный лабиринт шел с небольшим уклоном. По дну ширина прохода составляла один-два метра. На полу валялись большие и малые валуны. Гравий и ил свидетельствовали ^ о том, что еще недавно здесь разгуливал водный поток.

Пройдя около двадцати метров, вышли в полость четырехметровой ширины. Пол был покрыт массой крупных обломков, упавших глыб известняка. За расширением хитро свернувшийся ход привел к НОЕОЙ щели.

Пещера «Сасык-Ункур»

Далее пол неожиданно проваливался вниз метра на два, после чего перешел в узкую непроходимую, плотно забитую обломками щель. Вместо известняка мы увидели здесь мокрый, рыхлый сланец. Что это значит? У входа сланца не было. Над головой известняк, шедший наклонно вниз. Под ним, образуя нижнюю часть стен, простирался слой сланца. Дело вот в чем. Пещера прошла в глубь толщи известняковых отложений и стала вгрызаться в сланцы, но, поскольку растворимость этих пород очень мала, продолжения она почти не имела.

Когда мы вышли на поверхность, стояла глубокая ночь. При свете единственного оставшегося в «живых» фонарика мы плотной цепочкой, шаг в шаг, шли по узкой, шаткой тропе. Далеко внизу, в глубокой пропасти ревел Сох.

Уже у костра, в лагере, предварительно подсчитав, данные топосъемки выяснили, что протяженность пещеры 510 метров.

На следующий день пещера провожала нас своим единственным круглым и черным глазом, пока мы не скрылись за поворотом тропы.

* * *

Вчера, когда мы уже подходили к пещере, откуда-то снизу налетел ветер. Он бил в каменные стены ледяными корками снега, свирепствовал, поднимал белые столбы пыли, сбрасывал их в ущелье, завывал в косых каменных щелях.

Экспедиция подходила к концу. Восемь дней мы изучали пещеры в Хайдаркане. Поражались их величию и красоте. И уже были бы на пути к дому, если бы не история о Дивайраме, услышанная в Сохской чайхане.

Дивайрам — священная пещера, обиталище злых духов. Однажды из небольшого кишлака, расположенного у подножья горы, исчезла красивая девушка. Следы вели к пещере... Однако спуститься в нее никто не решился. С тех пор каждую весну из небольшого округлого отверстия, расположенного на отвесной стене, появляется ручей. По преданию — это слезы красавицы, оплакивающей свою горькую судьбу.

Так оказались мы в боковом просторном зале известной в долине реки Сох пещеры Дивайрам. В каменном «доме» тепло и сухо, здесь мы и поставили палатки. Часы показывают 12. Что сейчас, ночь или уже полдень? Так, чего доброго, можно сбиться со счета дней.

Сквозь стенки палатки видим колеблющуюся красную точку, огонек угасающей свечи. Кто-то подходит к палатке. Это Болот Ибраев, он стал колдовать над примусом. И вскоре тишина наполнилась приятной песней синего огня.

— Болот, что там на поверхности?

— Уже давно день, и снегу столько, что, думаю, придется зимовать здесь.

Кроме Болота Ибраева в нашей компании Александр Жуканин, Виктор Зайцев, Лариса Усть-Качкинцева и Людмила Гучева.

Пещера «Юбилейная»

Обследование пещеры решено начать от входа.

Снегу, действительно, насыпано много. Стоит морозный, солнечный день. Внизу, посреди широкой белой долины, узко сверкает река, зажатая кое-где черными щитами скал. В глубь горного кряжа шел круглый, вымытый потоком воды, канал. Постепенно он расширялся, а в тридцати метрах от входа и вовсе перешел в просторную треугольную полость.

Мы шли по руслу высохшего ручья. Весной здесь шумно от подземного потока. Вспоминаем таинственную историю об исчезновении в этом подземелье девушки, о слезах, которые ручьями бегут весной, обжигая скалы.

Мы живем в двух палатках на берегу восточного притока этого самого «святого» ручья. Вокруг высокие запыленные скалы. Редкие натеки потускнели и покрылись мертвенно-серым налетом; луч фонаря с трудом дотягивается до сводов, сплошь покрытых трещинами. Чем дальше мы шли, тем выше уходили своды. Здесь, в глубине зала, натеки становятся ярче. Камень играет и искрится от капель влаги.

Предварительный осмотр пещеры закончен. Теперь предстоит самое трудное — сделать топографическую съемку и подробно описать пещеру. Мы осмотрели каждую щель, каждый камень.

Пещера оказалась небольшой — ее протяженность около 140 метров. Зато какой простор! Какой сухой и теплый зал!

Пытаясь все же найти продолжение пещеры, мы вдоволь налазились по узким трещинам, простирающимся вдоль стенок главного зала. Поиски не принесли желаемого результата, и мы собрались в назначенное время у палаток. Ужин был готов. Сидя за каменным столом, мы походили на неандертальцев далекой эпохи и глядя на рыжую, всю в трещинах стену, на игру теней, видели страшный обряд жертвоприношения.

* * *

Река Шахимардан образуется из двух рек — большей Ак-Су и меньшей Кок-Су. Берегом Кок-Су можно подойти к хорошо известной пещере Калмак-Ункур. Огромный круглый зал, следующий сразу за входом, закопченные ровные стены и небольшой звонкий ручеек, бегущий по ровному полу полости, привлекают немало паломников.

В Шахимардане похоронен Хамза Хакимзаде Ниязи — узбекский прогрессивный деятель, писатель, композитор и художник, зверски убитый здесь в 1929 году по наущению мулл и баев. В память о нем кишлак переименован в Хамза-Абад, а на холме, над его могилой, построен мавзолей. Это традиционное место отдыха. Здесь турбазы, альпинистский лагерь, чарующая природа. Основные же спелеологические достопримечательности Шахимардана расположены в нижнем течении реки.

...Несколько минут ходьбы — и Кадамджай остается позади. Дорога втягивается в каньон. Становится совсем темно. Тропа ведет краем прорезанной родниками поймы. Из темноты выплывают контуры засыпающего кишлака Джи-далик...

Ночью в палатках холодно. Коченеет тело. Скорее бы попасть в Теплую. Это пещера, ради которой мы приехали. Вход в нее расположен недалеко — каких-нибудь сто метров по белесому зимнему склону. Он открывается неожиданно круглым, около метра в поперечнике, вертикальным колодцем.

Пещера «Пыльная»

Спускаемся вниз и оказываемся в просторной камере, переходящей в крутой наклонный лаз. Свет меркнет. Над нами мокрая, зеленая от водорослей кровля. Она вся в полусферах, выточенных когда-то водой. Далее лаз раздвигается. Оставляем справа гулко резонирующую трубу, еще более крутую, нежели только что пройденный участок. Прямой ход раздается и тут, собственно, начинается то, ради чего можно забыть длинную дорогу, холодную и влажную духоту этой действительно теплой пещеры.

Пещера «Бир-Уйя

Мы спускаемся по расселине. Ее стены густо обросли причудливыми наростами сахарно-белого арагонита. Слева по ходу открывается узкая трещина, ведущая в грот Снежинка. Он весь в каменном инее, в кустистых каменных мхах, тончайших кристаллических иглах и друзах. В задней части грота — ведущая вверх вертикальная труба.

Подъем. По ступенчатым уступам и при свете фонарей возникают гладкие коричневые своды Галереи котлов. Это длинная вереница абсолютно округлых ниш — фантазия природы. Все перевернутые котлы плотно врезаны в каменную кровлю.

Далее расположен комфортабельный, похожий на лежащий, на боку горшок, грот Столовый. Рядом — грот Акустический. Это такой же горшок, но с более длинным и узким горлышком. Отсюда — звуковые эффекты, заставляющие новичка цепенеть, поскольку даже заставляющие новичка цепенеть, поскольку даже малейший звук преображается здесь в громоподобные раскаты обрушившихся горных толщ.

Из Акустического по кольцевому ходу можно вернуться к наклонной трубе. Она ответвляется в средней части и круто устремляется вниз. Будь здесь пошире, спускаться без веревки было бы рискованно.

Метров восемь спуска по скользкому колодцу — и нас встречает грот Озерный. Вся длина грота — десяток метров. От его северной части уходят в неизведанную глубину прозрачные воды подземного озера. На дне — темные расселины, откуда выбиваются редкие пузырьки. Там, в недоступной глубине, что-то изредка и приглушенно вздыхает. Вода теплая, ее температура плюс 22 градуса. Вот почему в пещере так влажно и тепло. Грот мерцает и переливается. Он весь в полупрозрачных кристаллических щетках. Его угловатые своды усыпаны колючими, как ежи, друзами кристаллов.

Низкая горизонтальная щель ведет нас дальше. Приходится ползти. Вскоре щель выводит в низкий вытянутый грот Кукурузный, где и кончается пещера.

Кукурузный, Озерный, Акустический, Снежинка — все эти названия дал первооткрыватель полости Владимир Татаров. Он погиб при обследовании одной из пещер. Теплая по праву была его находкой. Он знал в ней каждый камень, каждый лаз.

Пещера Теплая занимает достойное место среди наиболее интересных пещер Киргизии. И пусть не поражает она своей величиной — общая длина ее ходов едва ли составит 150 метров, пусть нет здесь высоких залов с классическим набором сталактитов и сталагмитов. Зато какое богатство форм кристаллических образований открывается взгляду! Как не похожи друг на друга ее миниатюрные гроты!

* * *

Вот и все! Сегодня сборы — и домой, завтра опять за станки, за столы, за учебники, словом,— за работу. Итогами двух прошедших дней все были довольны. Погода подарила нам солнце, чистое небо, горы — хорошие маршруты и скалы, костер и песни.

...Лагерь просыпался. Палатки наполнились голосами, хохотом и движениями. Кто-то уже колдовал у костра, и скоро вся поляна ожила. Мелькали кеды, кроссовки, разноцветными флагами маячили куртки и ковбойки. Чуть ниже, прямо перед нами рассыпалась долина Охны. Бесконечные тополя, давно отдавшие свои листья, напоминали теперь забавные белые кисточки, поставленные с ног на голову. Еще ближе, там, где сливаются охнинские родники с Шахимардан-Саем, торчат два резко выделяющихся скальных останца: северный — Кола-Чоку и южный — Узун-Чоку. Господствуя над освещенной долиной и прилегающим холмогорьем, они напоминают грозные сторожевые башни, в качестве которых, видимо, и использовались когда-то. Не случайно так много в осыпях обломков керамики, а на вершине и склонах Кола-Чоку, что, кстати, в дословном переводе означает крепость-скала, сохранились полуразмытые руины каких-то сооружений из сырцевого кирпича и сланца. У подножья Кола-Чоку приютился небольшой кишлак Кызыл-Булак, от которого дальше, к юго-востоку от крепостной скалы бегут речные извивы реки Шахимардан, вороненая стрела асфальтки на Хамза-Абад и колоссальный частокол сиреневых скал, подпирающих на горизонте низкое утреннее небо.

Пещера «Кастанье»

В другую сторону панорама не видна. Ребро невысокой выступающей гряды скрывает на дальнем плане карабкающиеся по склонам поселки Кадамджай и Джидалик.

Возбужденный шум вернул нас от далеких панорам в лагерь. Ребята собрались у основания скального склона.

Помнится, там располагалось небольшое отверстие, которое мы считали лисьей норой. Но все оказалось гораздо фантастичнее, чем думалось.

Кому-то взбрело на ум просунуть туда голову. За отверстием нора расширялась. Слегка расчистив щебень, удалось пролезть вовнутрь. Тут в лицо ударило холодом и влагой, а через десять метров расширившаяся полость привела на край подземного обрыва.

Вот и не верь после этого в то, что чудес на свете не бывает..

В пещеру хотят идти все. Наконец, договариваемся, что все позже обязательно посмотрят ее, а пока что уходит штурмовой отряд из наиболее опытных спелеологов.

Подземный провал оказался лишь трехметровым уступом. Он выводил на закругленный гребень, от которого в обе стороны круто падали в неизвестность невысокие трещины. Десятиметровый спуск по скользким, отлитым из розового камня, скалам оканчивается расширением. Дно его — это, по сути дела, завал, из-под которого пробивается едва заметное движение воздуха. К сожалению, свободного прохода здесь мы не обнаружили, поэтому возвращаемся наверх, к развилке.

Правый колодец оказался значительно интересней. Полукруглой формы, он ввинчивался штопором все глубже и глубже в известняковую толщу.

Так как размеры колодца не велики, продвигаться по нему легко. Принцип такой — ноги упирались в одну сторону, поясница — в другую. Так, заклиниваясь между близкими стенками, мы довольно легко опускались все ниже и ниже. Веревка же, закрепленная у начала колодца выполняла скорее роль своеобразной измерительной ленты. Вскоре конец нашей веревки повис над головой, и это означало, что мы прошли 30 метров вертикали.

Спуск продолжался. Колодец незаметно стал сужаться и вскоре превратился в узкое отверстие. Все это можно было бы представить в виде глубокой воронки.

Нижнее отверстие воронки в диаметре метр-полтора, причем, выходило прямо в потолок горизонтального, низкого зала. Учитывая это обстоятельство, мы специально оставили одного из наших товарищей наверху, у начала отверстия, остальные спустились.

Зал, простиравшийся более чем на 30 метров, был неописуемо красив. Янтарные, литые стены были почти прозрачны, в них, купаясь в каплях влаги, сверкали тончайшие трубочки сталактитов. Пол украшали кустарники каменных кораллов, сростки причудливых кристаллов кальцита и арагонита. Попадались и массивные сталагмиты, колонны, пагоды, занавеси, словом, весь набор пещерных красот скрыла здесь природа от глаз людских.

Не беремся описывать все те трудности, которые нам пришлось испытать, чтобы вновь втиснуться в горлышко воронки: снизу это было задачей куда более трудной, чем нам думалось. При помощи веревки оставшегося наверху товарища нам это все-таки удалось.

И все же радость была огромная. Радость за удачу, за победу, за красоту, за эту сотню никем нехоженых метров.

* * *

Полдень. Лучи ласкового апрельского солнца дробились в завивах речных струй, вскипающих на частых перекатах. Прозрачные брызги взметались ввысь, бликами отражаясь на черном срезе береговой скалы.

Исфайрам-Сай - река бурная. Взяв начало на ледниках Кичик-Алая, она, прежде чем спуститься в долину, перерезает Алайский хребет, образуя узкое глубокое ущелье, которое протянулось более чем на 50 километров. Где-то здесь должен быть поворот в урочище Арпалык, где расположены уникальные пещеры со сталактитами и сталагмитами ярко-красного цвета.

...Когда-то здесь геологи вели разведку и при проходке штольни вскрыли пещеры. Затем они ушли, а пещеры так и остались неизвестными и неизученными. И лишь теперь, почти 20 лет спустя, услышав совершенно случайный рассказ об уникальных пещерах, мы поспешили в дорогу.

От поворота до Арпалыка шли еще километров пять. Дорога петляла меж серых, неприветливых холмов, от которых поднимались струи теплого воздуха.

Пещера «Большая Сояная»

Внезапно дорога оборвалась, а перед нами предстали безжизненные, облитые солнцем, скалы. Слева от пыльной дороги возвышались остатки редких строений, а еще дальше, у подножья хребта, отвалы из штолен. Ничего примечательного, но это и был Арпалык. Неприветливая местность. Однако с этим пришлось мириться, так как воды в другом месте мы не нашли. Да и до штолен отсюда рукой подать.

Их две. В которой из них пещеры?

— Завтра разделимся на две группы и осмотрим сразу обе штольни. А пока отдыхать,— сказал наш руководитель Виктор Евгеньевич Рейс.

В штольне, куда попали мы, было мрачно, сыро и неприветливо. Первое ответвление к югу встретилось после того, как мы прошли около ста метров. Светившийся маленьким ярким экраном вход, скрылся за поворотом. Под ногами поваленные, покрытые плесенью бревна, служившие когда-то крепью, куски поржавевших железных брусков, обломки каких-то деталей...

Снова ответвление. На этот раз через два десятка метров тупик. Идем по основному тоннелю. Ответвления отходят то слева, то справа. Однако, они все оканчиваются тупиками.

Еще полчаса поисков — и вот одна из стенок штольни проваливается в темноту. Под низкую кровлю уходит широкий ход. Он сразу же приводит в неправильной формы зал. Его пол — это хаос наваленных друг на друге каменных глыб. На потолке — обломки крупных сталактитов. Литые, сферические натеки. Сомнений нет, мы в естественной полости. Есть ли у нее продолжение? Да, в северной верхней части зала замечаем ход. Он поднимается круто вверх. Кажется, здесь медленно стекало время, постепенно застывая, превращаясь в разноцветную массу. В ярких лучах фонариков камни играют янтарным светом. Это оникс — камень таинственный и прекрасный.

Продолжаем путь по тоннелю. Он протянулся на добрых 60 метров — высокий и достаточно широкий, украшенный щетками сталактитов. Среди них немало так называемых эксцентрических. Красные и лишь изредка молочно-белые, светящиеся в лучах фонаря, они напоминали то каменный цветок, то абстрактную скульптуру.

Но до чего, же красиво в самой дальней, самой укрытой части пещеры! Тут не высились огромные колонны и причудливые кальцитовые статуи, которые так поражают воображение в знаменитых крымских пещерах, но зато бесчисленным было разнообразие мелких форм, натеков ювелирной тонкости. Серебристые, искрящиеся каменные кружева — порой даже волнистые, как складки платья, а рядом с ними золотые, ощетинившиеся иголками кристаллов, ежа. Куда-то в сторону, под низкий потолок направился взвод причудливых сталагмитов-солдатиков, одетых в ярко-красные мундиры. Чем дальше по узкому коридору, тем богаче и многообразнее становятся натеки.

Тщательно изучив полость, мы пришли к выводу, что пещера уникальна. Однако, в настоящее время существует лишь верхняя часть этой полости. Нижняя, по признакам, более протяженная и интересная, засыпана породой и глыбами. Конечно, жаль, что в свое время с уникальным памятником обошлись так жестоко.

Под впечатлением увиденного, мы молча, брели по сырой штольне. Глядя на голые неприветливые стены, не верилось, что рядом, в глубине этой горы природа создала удивительный уголок — пещеру «красных цветов».

На поверхности мы встретились с товарищами и узнали, что в соседней штольне они тоже нашли интересную пещеру.

* * *

Как большинство горных речек, Исфайрам-Сай принимает множество притоков. По берегу одного из них — Тегермача — проложена крутая каменистая тропа, ведущая к одноименному перевалу, расположенному почти на пятикилометровой высоте. Отсюда открывается величественная панорама Алайских гор. Чуть ниже перевала — озеро Верхний Тегермач, от которого веет холодом и туманом. Питается оно талыми водами ледника, а еще ниже в Тегермач впадает небольшой приток Кашка-Су, вытекающий из живописнейшего озера Яшил-Куль. Звонкий ручеек реки выведет на перевал Катын-Даван. А оттуда можно попасть и в верховья Абшира. Весело бегущая под уклон вдоль живописного, зеленого ущелья тропа у самого выхода в долину выводит к неожиданной картине.

... Природа словно специально искала место. Перед нами устье целой подземной реки. Неблизкий путь проделали ее струи по дну пещерных пустот, прежде чем эффектной, грохочущей, как товарный состав, дугой выбиться из каменного плена. Река срывается с порога пещеры, падает на прислонившуюся к подножью отвеса зеленую от водорослей глыбу, скатывается по ее верхней грани и вновь падает вниз, вдребезги разбиваясь и смешиваясь с водами обычной наземной реки Абширсай.

Сидим на высокой мокрой скале прямо напротив выхода. Всматриваемся в живой падающий поток, но уже ничего не видим, кроме грохочущей воды и пены. Встает в воображении картина: разбуженная этим грохотом река протискивается в кромешной тьме сквозь узкие каменные щели, бежит по просторным, прекрасным тоннелям, сталактитовым залам, разрушает и созидает подземные дворцы.

Истоки водопада скрыты каменной толщей. Откуда берется вода? Гигантский карстовый грифон скрывает пока от людей эту тайну.

* * *

Дорога, летевшая навстречу, втягивалась в ущелье. Позади остались голубая гладь Папана, цепь желтых адыров. Алай встречал серыми, вздымающимися стенами хребтов и утесов. Дорога, круто петляя, точь- в точь повторяла изгибы руки.

Мосты... Сколько их? Крыши маленьких кишлаков, заросли барбариса, облепихи в пойме реки, густая растительность, обилие водопадов, образующих каскады.

У подножья экзотических скал в ущелье Кыз-Коргон расположилась знаменитая Кожокеленская пещера — цель нашей поездки. Это розовый грот с полулунным входом, высотою около трех метров. Пол подземного храма на две трети занят голубым водоемом с кристально чистой водой. На потолке мы не увидели привычных сталактитов, хотя тонкие звенящие струйки стекают с гладкого потолка.

К ночи настиг холодный дождь, от которого мы скрылись в чабанской юрте. Сидя у гостеприимного чабанского достархана при тусклом свете керосиновой лампы мы неспеша говорили о нашей судьбе, об Алае.

Сколько раз вот так приходилось жить у чабанов, разделять очаг с охотниками и добытчиками мумие, беседовать у костра с геологами и учеными, альпинистами и рыбаками, скрываться от лютого ветра в гротах и заброшенных землянках?! Все они, эти разные, встреченные нами люди, по-разному смотрели на жизнь, на вещи, на мир, по-разному мыслили, но в одном — в любви к Алаю — были едины.

Дата добавления: 2015-09-01