ПРИЗРАК 6 страница

Я стояла как вкопанная, наверно, в этот момент у меня на волосах появилась первая седина.

- То есть, как родили для нее ребенка, я не понимаю? Вы родили для нее ребенка?

Тамара Васильевна взглянула на мое потрясенное бледное лицо, увидела, как дрожат мои плечи.

- Я не должна была тебе этого рассказывать. Что-то я расслабилась. Забудь все, что слышала.

- Если Ульяна Васильевна не могла родить, почему она не усыновила ребенка, например, из приюта. Почему? – Продолжала спрашивать я.

Тетя нахмурилась, ей не нравился этот разговор, она жалела, что начала откровенничать, да еще и с кем, с работницей своего ателье, и столь юной девицей, которая вряд ли поймет глубину ее семейной драмы.

- Полина, усыновление слишком гласное дело. Ее муж не должен был знать правду. И давай закончим обсуждение этой темы, тебя не должно это так интересовать.

По моей шее покатились холодные капельки пота, меня знобило, зубы стучали, словно на улице выпал снег, а на календаре был январь.

- Как такое возможно, как? Когда? Кто мой отец? Вы отдали родную дочь сестре, я не верю вам, не верю…

- Да что с тобой, Полина! Как ты смеешь меня осуждать? Не забывай, с кем ты ведешь беседу. Тебе никогда не понять мои чувства, я не могла смотреть на слезы сестры, да, я отдала дочь, но я не забывала про Анну ни на минуту. Сестра дала ей все: любовь, заботу, образование, ее муж носил ребенка на руках, забывая о родном сыне.

«… О родном сыне…» Из глаз хлынули слезы. Максим знал, что я не родная ему сестра, он говорил неоднократно: «…Ты мне больше не сестра, ты никогда не была ей и не будешь…».

- Отец Ани, – ее дядя? Станислав Григорьевич, ваш муж, верно? – В слезах спросила я. – Вы всю жизнь скрывали от него, что у него есть третья дочь. Значит, Люда и Карина мои родные сестры?

Тамара Васильевна рассердилась, подошла и размашисто ударила меня по лицу.

- Опомнись, что ты несешь? Впервые я рассказала кому-то правду, я рассказала это тебе лишь потому, что ты очень похожа на мою племянницу, ты очень похожа на мою Аню, но это не дает тебе права….

Тамара Васильевна не договорила, я закричала громче ее, я закричала то, что не должна была ни кричать, ни говорить, но мое сердце не могло больше вынести этого.

- Я и есть Аня! Я И ЕСТЬ АНЯ! – Слезы лились ручьем, ветер всколыхнул волосы, на деревьях закачались ветки. – Ваша тайна, убила меня!

Женщина окаменела в испуге, платок сполз с ее головы, она смотрела на меня, не моргая, потом замахнулась, чтобы отвесить мне повторную пощечину, но не решилась, когда увидела мои заплаканные глаза.

- Посмотри на себя! Прекрати истерику! Аня не была такой. Она была терпеливой и выносливой девочкой и никогда не показывала своих слез. Не сравнивай себя с ней. Ты не она. - Женщина повернулась к могиле, поправляя платок. Я стояла с красной щекой, рукавами вытирая слезы. – Она не любила фигурное катание, терпела агрессивного Александра, а когда я приходила к ней, она не ревела. – Тамара глубоко вздохнула. - Я хорошо к тебе отношусь, Полина, - продолжила говорить женщина, - но ты переходишь все границы. Я сожалею, что рассказала тебе то, что от всех скрывала, долгие годы. Я вообще не могу понять, что ты делаешь на кладбище в рабочее время? Почему ты сейчас не на работе? Я лишу тебя зарплаты, за нарушение трудовой дисциплины. Опять баламутишь коллектив!

- Прошу прощения. – Ответила я и попятилась в сторону ворот. – Я ухожу. Мне пора идти.

- Завтра тебя ждет серьезный разговор. – Ее голос эхом звенел в моей голове.

Я вышла за ворота кладбища, приложила руку к губам, всхлипывая и шмыгая носом. Увидела вдали под деревом скамейку и направилась к ней. Я плыла словно в тумане, не чувствуя под собой ни ног, ни дороги. Упала на лавочку и зарыдала, я не могу больше улыбаться, как та курносая Аня на фотографии, не могу быть сильной, какой была раньше. Как, в такой ситуации, быть сильной?

*****

Теперь я вспомнила ВСЕ; тайна двух сестер и любовь Максима к сестре стали причинами гибели Ани на льду. Звучит странно и неестественно, но это именно так.

Я сидела на лавочке в парке, напротив Петропавловского собора. Выжатая и опустошенная, слезы скапывают с моего подбородка одна за другой. Воспоминания мелькают перед глазами, словно рой мошек в чистом поле.

«Что ты вообще обо мне знаешь? Что ты знаешь о моей жизни?» (кричит Максим на Полину).

*****

«Значит, Максим стал отцом? Выходит, он наконец-то, отпустил Аню!?» (говорит друг Максима)

*****

«Аня, ты меня достала. Запомни, ты мне больше не сестра, ты никогда не была ей и не будешь, ясно?!»

Непонятные ранее вещи, сейчас понятны, как дважды два. Все становится на свои места.

«- О чем вы? Что странного в том, что сестра пришла к сестре?

- Она приходит регулярно каждый месяц, и в кабинете директора слышаться рыдания, то и странно. Совсем замучила нашу Тамару.

- А уборщица рассказывала, что Ульяна Васильевна стояла на коленях перед Тамарой и просила прощение.

- Просила прощения? За что?

- За смерть ее племянницы. – Ответила Катя».

Сарказм судьбы – тетя оказалась родной матерью, а мама оказалось родной тетей. Но, я не могу и не знаю, как расценить поступок тетушки. С одной стороны, из чувства сопереживания и великой любви к сестре, она пожертвовала собственным ребенком, с другой – она добровольно и осознано отдала собственного ребенка на воспитание в другую семью.

Моя голова шла кругом, а мысли путались и скакали наперегонки.

В принципе у меня было две любящих матери. Ульяна Васильевна любила меня, как родную. Она не повышала на меня голос, не била, и потакала моим мелким желаниям. Однако так же сильно она любила, а в большей мере боялась отца. Александру Петровичу мама не перечила и беспрекословно подчинялась. Он был глава, кормилец, бизнесмен, поэтому его слово – закон.

В то же время тетя, любящая и добрая тетя, которая приобрела в моем сознании статус «феи», приходила к нам в гости, и моя жизнь удивительным образом менялась. Занятия с репетитором английского языка отменялись, а иногда, в отсутствии отца, я могла пропустить даже тренировку на льду. Только теперь я понимаю, она приходила на особых правах – на правах матери. Тетя меня посвящала в азы швейного искусства, водила на выставки и модельные показы, другими словами воспитывала эстетический вкус и стиль. А когда было фигурное катание, она всегда присутствовала на моем выступлении.

Мне трудно это до конца осмыслить. Трудно понять. Знаю лишь одно, если бы тетя не отдала меня Александру Петровичу, я не пролила бы столько слез, надевая злосчастные коньки, и не получала бы столько оплеух, сколько получала от него.

Сестра у сестры выпросила и получила на воспитание ребенка, но она никак не ожидала, что ребенок погибнет. Чувство вины и сожаления вынуждали Ульяну падать перед Тамарой на колени и умолять о прощении.

«- Прекрати, я давно тебя простила. В этом нет твоей вины, что случилось, то случилось. Я сама виновата во всем, не казни себя. – Раздавались крики из кабинета директора. Слышался плач женщины. – Ей желали счастья все, никто не мог предсказать будущее, не плач Ульяна, не плач… Я знаю, что ты любила Аню, я знаю. И Александр ее тоже любил.

- Тамара, я не должна была просить тебя о таком, не должна была. Как мне теперь смотреть в твои глаза?

- Ульяна, ты моя сестра, я хотела, чтобы ты была счастлива. Но если бы я знала, что все так кончится, я не совершила бы такую ошибку, не совершила. Ульяна, я боюсь за тебя, посмотри на себя, ты постарела, похудела. Нельзя так, нельзя. Скоро муж вернется из Болгарии, что он увидит, побеспокойся о Максиме, ему сейчас не просто».

Но Максиму было не просто на протяжении шести лет. Как он узнал правду? Когда? Я закрыта глаза, прокручивая свою жизнь, как видеозапись. Чтобы оформить ребенка на другую семью, нужно тщательно все продумать, замести следы, и уничтожить любые доказательства (для обеспеченных людей нет ничего невозможного). «Ты мне больше не сестра, ты никогда не была ей и не будешь…» - Когда впервые он сказал мне эти слова? Ему было то ли 18, то ли 19 лет, мне же на тот момент 14-15 (разница в четыре года). В любом случае он выяснил тайну, которая охранялась на протяжении пятнадцати лет.

Я посмотрела на собор. Плывущие по небу облака, отражались на позолоченных его куполах. А выше, над блестящими крестами, летали белые голуби. Глаза почему-то слипались, веки становились тяжелыми.

В 19 лет Максим сильно изменился, он стал отталкивать меня от себя и не хотел со мной общаться. Неужели, выяснив правду, он возненавидел меня, неродную сестру? Нет. Сейчас я вижу все насквозь, все было иначе. Он уже тогда меня любил, но не мог признать это даже для себя. Обижая меня, унижая, он убеждал самого себя, что вовсе не испытывает ко мне других, более теплых чувств.

Ко мне подлетела бабочка с бардовыми крыльями, села мне на коленку и медленно, то поднимая, то опуская тонкие крылышки, завладела моим вниманием. Она передохнула и вновь упорхнула по теплому летнему ветерку.

Но все же парню было не 15 лет, он осознавал, что от себя не убежишь. Он признал, что любит сестру, а, тут судьба делает подарок, и, оказывается сестра неродная. Дороги открыты, думал он, но на пути все же была преграда - мама Ульяна и ее тайна.

Мама заметила колебания и порывы сына к сестре, его любовь, грозила семейной катастрофой. Мама с братом запирались в кабинете и долго о чем-то беседовали. После каждой такой беседы, Максим выходил злой, как черт, а мама нервная и обеспокоенная. Раньше я терялась в догадках, о чем они могут так долго говорить, на мои вопросы, мне отвечали: «Анюта, это все дела бизнеса, ты не должна об этом волноваться». Мне врали в глаза, или, нет, по-другому, - оберегали от правды. На самом деле, каждый раз, запираясь в кабинете, Максим твердил маме, как любит меня и не желает впредь претворяться моим братом. На что Ульяна отвечала: «Не смей даже думать об этом. Представь, что будет с твоим отцом, когда он узнает правду. Он возненавидит Анну, он убьет меня в состоянии аффекта. Максим, он не позволит быть вам вместе, пойми же ты наконец. Если ты действительно ее любишь, забудь о ней».

На тот момент, я не понимала, что твориться в моей семье. Я как запрограммированная ходила на тренировки, в школу, занималась с репетитором английского и была слепа.

Звонок мобильного телефона прервал мои воспоминания.

- Алло, Полина, где ты пропала? Ты на работу собираешься идти? Ты видела, который час?

- Я не приду, девочки.

- Вообще не придешь, а ты Тамару Васильевну предупредила?

- Думаю, она догадывается об этом.

- Как это понимать «догадывается»? Полина, ты в своем уме, тебя же уволят.

- Значит, так тому и быть. – Ответила я и отключила телефон. Увидела, как напротив, через дорогу, продают квас на разлив, и сглотнула слюну. Встать и дойти до живительной влаги, не хватало силы воли.

Неожиданно, по велению матери, брата отправили на учебу в другой город, и я не видела его два года. Мне объясняли, что ему, как будущему руководителю отцовской компании, эта учеба, крайне необходима. В первую очередь это необходимо было матери. Отдалив детей по разным городам, она надеялась, что сын переболеет любовной лихорадкой к Анне и успокоится, тем самым секрет двух сестер устоит и не раскроется.

Я покачала головой, не жизнь, а мыльная опера. И я плавала в этом мыле лжи и тайн. Задумка матери почти удалась. Максим за два года изменился, вырос, поумнел, а между мной и братом выросла невидимая стена, с запретным красным знаком «Осторожно – сестра!».

«Выброси образ той надуманной девушки, которую ты создал в своем сердце, и лишь тогда у тебя все наладится!»

Мама предвидела многое, кроме одного, я тоже росла. Максиму исполнился 22 года, мне 18. Парень видел во мне не только неродную сестру, измученную фигуристку, он видел курносую, светловолосую и стройную девушку. Табу на отношения с сестрой, страх перед гневом отца, сводили парня с ума. Максим стал заводить отношения с другими «кралями», вероятно, пытался утопить свое бессилие и слабохарактерность в сексе. Его партнерши сменялись, как дни календаря. Мама стала проводить с сыном разъяснительные беседы.

Где-то справа от меня засвистела и запищала автосигнализация, я вздрогнула от неожиданности. Поднялась с лавочки и почувствовала, как отекли и защипали ноги. А деревянные доски отдавили мне ягодицы и спину. Я доползла до ближайшего дерева и села под ним.

«- А где фотографии твоей сестры?

- Я спрятал их подальше. Мама постоянно смотрит на нее и плачет непрерывно. Да, и мне тяжело ее видеть, накануне ее смерти, мы сильно с ней поссорились».

Нет. Не так, это была не ссора. Это было недоумение с моей стороны. И длилось это недоумение полгода.

Вулкан взорвался и брызгал лавой, сжигая все на своем пути. Максим, втайне от мамы и отца, стал открыто проявлять ко мне знаки внимания. Он дарил мне цветы, обнимал, подвозил на машине, вел милые, так сказать «светские беседы» на темы: «Представь, что ты и я не являемся братом и сестрой»; «Может ли возникнуть любовь, между сводными братом и сестрой». Он стремился к общению со мной, как никогда, и это, естественно, удивляло.

Сейчас владея «картами правды» я знаю, как сильно он боялся меня спугнуть, не знал, как правильно найти ко мне подход и выразить свои чувства. Он мучился сам и приводил меня все в большее недоумение.

Однажды, когда родители уехали на корпоративный вечер, и мы с Максимом остались одни. Парень заговорил:

«- Ань, Анечка, выслушай меня, только внимательно. Мама скрывает от тебя, и боится, чтобы я не рассказал тебе. Но, молчать я больше не буду. Мы… не родные брат и сестра.

Это признание или открытие, вызвали у меня неудержимый смех. Я не поверила ни одному его слову.

- Максим, иди, попей водички, у тебя пересохла кора головного мозга. Что за бред ты несешь?!

Парень заметно нервничал.

- Это правда, Аня.

- Значит, тебя усыновили? Кто тогда твои родители? Ты пытался их найти? Ах, вот чем ты занимался целых два года. А мне говорили, ты учишься, а ты, видно, их разыскивал. – Подкалывала я его, не жалея красноречия.

- Это не смешно. Я видел документ, свидетельствовавший…

- Пуаро Агаты Кристи – отдыхает. – Перебила я его тогда. - Ты чего, в Интернете на мелодрамы подсел?

Своим смешком я довела парня до решительных мер.

- Не веришь, ну берегись тогда! – Сказал он, обхватил ладонями мою голову и поцеловал в губы. Поцелуй углублялся и затягивался. Наверно, я опешила, так как не сразу оттолкнула и меньше всего я ожидала такого порыва от БРАТА.

- Идиот, что ты творишь? – отскочила я, когда осмыслила суть происходящего.

- Аня, выслушай меня. Я бы никогда не поцеловал родную сестру ТАК, но ты мне не сестра.

- Максим, ты ненормальный и я почти смирилась с этим, но теперь… Ты!.. Сначала ты не хочешь со мной разговаривать, избегаешь меня, потом даришь цветы, потом снова кричишь на меня, встречаешь на улице, теперь твердишь, что я тебе не сестра. Максим, ты псих, обратись к специалистам.

- Да, я псих. Влюбленный в тебя псих. – Крикнул он, у меня расширились глаза. - Два года мама лечила меня расстоянием. Три с половиной года мне запрещают говорить тебе правду и не подпускают меня к тебе ближе, чем на три метра. Скоро начнут давать пилюли с подписью «от сестры». Ты права, так и свихнуться не долго».

Я покачала головой и откинулась в стволу дерева, подняла глаза к густым ветвям, с большими листочками. Я сидела под большим каштаном.

Моя жизнь превращалась в дурдом. Отец настаивал, чтобы я продолжала заниматься фигурным катанием, тренировки, как и прежде, меня не радовали. А так же, Игорь, очередной поклонник, не скрывающий, что у него на сердце, и его мечты, где я была его невестой.

«- Когда мы прославимся и станем знаменитыми фигуристами в Европе, нет, во всем Мире, я прилюдно объявлю о нашей помолвке, и ты не посмеешь мне отказать. Обещаешь?

- Игорь, какая глупость. – Засмеялась я.

- Разве любить – это глупость? Аня, ты нравишься мне. Нашему дуэту завидует целый спорткомплекс. Говорят, мы лучшая спортивная пара».

*****

«- Это большая разница, кататься одному или в паре, на тебе лежит ответственность за твоего партнера, и я не оправдал ее доверие. Я любил ее.… Любил так сильно, и, вдруг, ее не стало на моих глазах. Я должен был рвануться к ней, схватить, удержать. Я не успел даже отреагировать, не успел протянуть руку».

Игорь, не вини себя, ты здесь ни при чем.

Возвращаясь домой, я сталкивалась с любовью брата. Он смело мог подойти ко мне, в отсутствии родителей, поцеловать меня, обнять, играть моими волосами. Попытки оттолкнуть и убежать, срабатывали не всегда. Максим глядя в глаза говорил, что любит меня и сделает все, чтобы мои чувства стали ответными. Я решила поговорить с мамой, она нервно засмеялась и ответила: «Ну что ты Анечка, Максим шутит с тобой, вы родные с ним, не слушай его».

Я запуталась, не знала, кому верить. К Максиму я относилась, как к брату, к Игорю относилась, как к партнеру по катанию. Я не испытывала Великой любви ни к одному ни к другому парню, и в их любви тоже не нуждалась.

«В тот день на репетицию Аня пришла какой-то рассеянной и взволнованной. Я спросил ее: «Аня, с отцом поругалась?». Она подняла замученные глаза и нервно прокричала: «Игорь, если бы тебе сказали, что ты не человек, а помидор, ты бы поверил? Вот и я не знаю – верить ли?». Так она мне ответила, и я до сих пор не знаю, что она хотела этим сказать».

Накануне генеральной репетиции я выяснила правду. Максим специально подстроил ситуацию так, чтобы мне удалось подслушать разговор между мамой и братом.

«- Ты погубишь жизнь своего отца, Максим. Он ждал этого ребенка, словно на свет должен явиться Ангел. Его хватит удар, когда он узнает правду. Ты разрушишь жизнь Ани, разрушишь семью Тамары Васильевны. Послушай меня, сын, твои отношения с Аней невозможны. Не мучь ее и себя. Прекрати ей рассказывать о секрете, который я берегу на протяжении всей ее жизни. Не вини меня, ради твоего отца я готова пойти на многое, ты не можешь представить, как сильно я его люблю.

- Мама, вы могли обратиться к услугам суррогатной матери, для чего вся эта муть с переоформлением младенца, я не могу понять!

- Александр не желал и слышать об усыновлении чужих детей, он сильно любил меня, лечил, в надежде, что однажды я смогу родить для него малыша. Он мечтал о нашем совместном плоде любви. Но лечение не помогало, и его мечты на счастливую семью стали рушиться. Тогда я решилась на отчаянный шаг.

- Неужели для отца меня было мало? Зачем ему нужен был второй отпрыск? – Простонал брат.

- Какой ты глупый, он любит тебя, он видит в тебе свое отражение, он имеет на тебя далеко идущие планы. Смотрит на тебя и видит свою первую жену, первую любовь. Максим, мне очень жаль, что твоя родная мама утонула, плавая на байдарках, она бы тобой гордилась.

- Я даже не помню свою маму, вы заменили ее полностью, я очень рад, что отец женился именно на вас, но, мама, что мне делать, я люблю ЕЕ, я не могу на нее спокойно смотреть. Но так же, не могу развеять тот счастливый миф, что вы создали для отца. Я ненавижу эту палку в двух концах.

- Максим, в мире обязательно найдется девушка похожая на Аню, не копия, но однажды ты встретишь девушку с похожим характером с похожей улыбкой, не зацикливайся на Ане».

И мама была права, Максим встретил Наташу.

«- Наташа, ты права, я не готов еще стать отцом – это правда. Я не могу даже этого представить. Но, я точно знаю, мне нужна ты. Послушай, я потерял сестру… она была очень мне дорога, однажды я тебе расскажу семейные тайны. Эту боль, эту рану потери только тебе удается лечить. Я не знаю как, но, Наташа, ты тот огонек в моей жизни, рядом с которым я спокойно дышу…» (Слова Максима Наташе).

«- Полина, с тобой было сложно, помнишь, мы постоянно с тобой спорили, я даже злилась на тебя, за твой несносный характер. Сейчас ты изменилась, ты другая, теплая, душевная, ты… как я, - Наташа улыбнулась. - Ты стала похожа на меня…»

Раньше я не задумывалась над этим, но Наташа, действительно имеет схожие черты характера с Анной. Единственное, ей бы подкорректировать модель поведения и научиться светским манерам, думаю, Максим этим займется.

К дереву подбежала чья-то собака и стала обнюхивать ствол и меня заодно, выбирая лучшее место, где можно было бы пометить территорию, и выбор собаки остановился на мне. Я поднялась и отошла от дерева, хозяин собаки, мужчина лет сорока, позвал своего любимца к себе.

- Круч, Круч, ко мне, ко мне, малыш.

Имя собаки заставило меня улыбнуться и опять вспомнить подругу.

«- Это моя Ялю, эту собаку мне подарил крестный на шестнадцатилетние, порода «шелти».

- Ялю? От имени Юля в обратном чтении?

Наташа засмеялась.

- Смешно, что тебя это удивляет. Если вспомнить всех моих питомцев, у них у всех были человеческие имена. Например, моего волнистого попугая звали Ашас, а Кошку – Агни, ведь это необычно и оригинально! – Подруга засмеялась».

Да, подруга неординарный человек.

Я снова села на лавочку и погрузилась в воспоминания. Подслушанный разговор брата и мамы, вызвал во мне бурю эмоций, Максим говорил правду, а я ему не верила. Мама, у которой я спрашивала ответы на волнующие вопросы, давала мне ложные ответы. Единственное, что я не поняла из разговора, так это роль моей доброй тети, они упоминали ее, но я так и не выяснила, в чем замешана и ее персона. В тот вечер я заперлась в своей комнате и никого не желала видеть, не спустилась к ужину, ни реагировала на стук двери.

Я думала всю ночь, не смыкая глаз, пыталась сложить свои мысли и вывести новую линию поведения. Я не осуждала мать и сочувствовала брату, который оказался между двух огней. Я не ужинала вечером, не спала всю ночь, утром, была немногословна, выпила стакан молока и по привычке отправилась в спорткомплекс. Мама заметила перемены в моем настроении, при этом трудно было не заметить синяки под красными, замученными глазами.

- Анюта, ты выглядишь неважно. Что случилось?

- Ничего. – Прозвучал мой односложный ответ, а мысленно я добавила: «Ничего плохо и ничего хорошего».

Уже в дороге, в машине, без посторонних ушей Максим сказал:

- Теперь ты знаешь правду, ты все слышала за дверью, знаешь мои истинные чувства и тайну матери. Что ты намерена делать?

- Намерена сохранить. – Ответила я. Максим молчал некоторое время, а когда остановил автомобиль на красном свете светофора, произнес:

- Я тебя люблю, Ань.

- Но это не взаимно.

- Это из-за отца, ты боишься отца? – Я отвернулась к окну, по стеклу медленно сползали капли дождя. В декабре, вместо снега, срывался серый дождь. – Я поговорю с ним. Он все поймет, и мы сможем любить открыто.

- Я же сказала, моя любовь к тебе братская и ничего больше. Не смей рассказывать отцу всякие глупости.

- Врешь. – Сказал парень и впился в мои губы. Моя реакция была запоздалая и противоречила моим же словам. Я не понимала, что со мной происходило; мне нравился его поцелуй, и одновременно я боялась «отравиться» этим наслаждением. Оттолкнув его, я выбежала из машины и до спорткомплекса дошла пешком, сквозь ветер и холодный дождь.

На льду я встретилась с влюблёнными глазами Игоря, его вопросы о моем самочувствии и бледности моего лица, рассердили меня, и я сорвалась на крик. Я была рассеянная и несобранная, тренеру приходилось несколько раз повышать на меня голос и повторять мое имя, чтобы я обратила на него внимание, чтобы отработала тот или иной фигурный элемент. От бессонной ночи, болела голова, он недоедания, та же голова еще и кружилась. Глаза чесались и пекли, и мысленно я была далеко от тренировки. Не смотря на мое самочувствие, тренер заставлял репетировать вновь и вновь, оттачивать все движения.

Я и не заметила, когда тренер включил музыку, и мы с Игорем закружились в ледовом танце. Перед глазами я видела дверь, а вместо музыки слышала разговор брата и мамы и переживала вчерашние эмоции. Игорь поднял меня над головой, я вытянула шпагат, потом согнула и свела колени вместе. Мне все равно, что я неродная дочь Макаренко, меня любят, как родную, и это самое главное. Но, как быть с братом, и его любовью? Для Максима я должна ИСЧЕЗНУТЬ… Игорь подкинул меня вверх, в воздухе я сделала оборот и стремительно приземлилась на лед, лезвие коньков стало неправильно, сильно проскрежетало, ногу слегка подвернуло, и я падаю спиной назад, голова закружилась в очередной раз, в глазах поплыло, удар головы об лед был невероятной силы. И я… исчезла…

*****

Слезы вновь покатились по щекам, в груди щемила тоска.

«- Тамара Васильевна своими руками сшила для племянницы красивейшее свадебное платье, лежала Анюта, словно Белоснежка в хрустальном гробу, осыпанная цветами. Бедная Ульяна, все боялись, что ее удар хватит, как же она рыдала о дочери».

Простите меня, простите. Я не хотела умирать. Я наклонилась к коленкам и выла волчьей тоской. Сквозь горестный туман, почувствовала, как чья-то ладонь коснулась моего плеча, я подняла глаза.

Рядом со мной, на скамейке сидела бабушка в синей косынке, в руках она держала одноразовый стаканчик с квасом. Та самая бабушка-старушка из больницы, которая ведала о моей жизни после смерти и сообщила о «миссиях», которые предстоит мне выполнить, как плату за возвращение к жизни.

- Бедная девочка, - сказала она, - возьми, выпей, нельзя же так изводиться, совсем не бережешь себя.

- Вы. Это же вы… тогда в больнице…

Старушка кивнула.

- Могила, обрекла тебя на адские муки, именно там ты получала запретные знания, не нужные знания, которые испепеляют сейчас твое сердце.

- Мне ежедневно… еженочно снились сны, я видела эту могилу во снах.

- Эти сны призывали тебя к молитве. Тебе нужно было всего лишь молиться, и сны ушли бы.

- Я не догадалась, не знала, мне некому было подсказать. Где вы были все это время? Почему вы не сказали этого раньше, в больнице?

- А разве тебе не говорили молиться, вспомни, не ты ли посещала церковь и пасхи святила?

Я задумалась над ее словами, вспоминая разговор с Любовью Даниловной.

«- Мама, Бог, Он ведь Всемогущий?

- Конечно.

- Тогда, почему Он отнял у меня память?

- Полина, Бог сотворил чудо – сохранил тебе жизнь, ты бы молилась ему почаще, просила прощения и благодарила за спасение. Почему он отнял у тебя память, считай, что Бог наказал тебя за твой проступок, вернул тебе жизнь и отнял у тебя то, что мешало бы тебе жить.

- Воспоминания мешали бы мне жить, мама, о чем ты?»

- Я оказалась в семье, где мама очень верующий человек, она молилась за меня ночами. – Прошептала я старушке, и она ответила:

- Благодаря ее молитвам, Бог смилостивился над ней и вернул ей дочь в образе тебя. – Старушка поправила платок на голове. - Если бы ты не искала могилу, насколько проще бы тебе жилось. Сначала ты узнала о своей смерти и кто ты есть на самом деле, второй раз ты узнала семейные тайны и причину своей гибели, - зачем тебе эти знания, воспоминания прошлой жизни, они лишь сжигают твою душу. – Старушка посмотрела в сторону собора и вздохнула.

- Вы настоящая ведьма, вы видите меня насквозь. Вы знаете все о моей жизни, как такое возможно? Как вы нашли меня?

- Бог меня к тебе послал, видит твой грех, в каком уныние ты прибываешь, несчастная душа. – Старушка перекрестилась и что-то прошептала себе под нос. – Но, пришла я вовсе не утешать или веселить тебя, пришла в очередной раз предупредить. Ты ослабла, прекращай ныть. Если ты не возьмешь себя в руки, то это может плохо кончиться. Жизнь, дарованную небесами, нужно восхвалять, живи и радуйся белому дню и красному солнцу, иначе, ты рискуешь потерять свой дар. - Моя реакция огорчила бабушку, по моим щекам бежали реки отчаяния с новой силой. – Ну что ты, девочка, что ты, не плачь.

- Я рискую умереть еще раз, это вы хотели сказать?

- Прошлое оставь в прошлом и живи тем, что имеешь сейчас. Береги свое сердце, ты его сильно потрепала, оно в большой зоне риска. И еще; ты под наблюдением освободившейся души, она с тобой везде, где бы ты не была. Даже сейчас призрак рядом с тобой. Но ты не бойся, помни одно - есть люди, которым ты очень нужна, и сейчас ты в этом убедишься.

У меня зазвонил телефон. Я достала его из кармана и взглянула на дисплей; это был Женя. Старушка меня поражает, ее сила, ее способности видеть все: тайны души, прошлое и будущее, сны и мысли, - я должна ее спросить…

- Ребенок видит и разговаривает… - Подняла я глаза на скамейку, но старушки рядом не оказалось. Я посмотрела вперед и увидела, что она шла в сторону церкви, просто встала и ушла даже не попрощавшись.

Телефон зазвонил повторно.

- Полина, где ты? – Спросил Женя, едва сдерживая крик. – С тобой все в порядке?

- Нормально. – Еле выговорила я.

- Где ты сейчас?

- На улице.

- У-точ-ни.

- Женя, я скоро вернусь домой. Все в поряд… - Вдруг собор разразился колокольным звоном, зовущий православных жителей к вечерней службе. Точно такой же звон я услышала через динамик телефона.

Дата добавления: 2015-09-04