Глава XXXI

Я застал в гостиной Биче и Ботвеля. Увидев ее, я стал спокоен. Мне было

довольно ее видеть и говорить с ней. Она была сдержанно оживлена, Ботвель

озабочен и напряжен.

- Много удалось сделать, - заявил он. - Я был у следователя, и он

обещал, что Биче будет выделена из дела, как материал для газет, а также в

смысле ее личного присутствия на суде. Она пришлет свое показание письменно.

Но я был еще кое-где и всюду оставлял деньги. Можно было подумать, что у

меня карманы прорезаны. Биче, вы будете хоть еще раз покупать корабли?

- Всегда, как только мое право нарушит кто-нибудь. Но я действительно

получила урок. Мне было не так весело, - обратилась она ко мне, - чтобы я

захотела тронуть еще раз что-нибудь сыплющееся на голову. Но нельзя было

подумать.

- Негодяй умер, - сказал Ботвель. - Я пошлю Бутлеру в тюрьму сигар,

вина и цветов. Но вы, Гарвей, вы - неповинный и не замешанный ни в чем

человек, - каково было { вам } высидеть около трупа эти часы?

- Мне было тяжело по другой причине, - ответил я, обращаясь к девушке,

смотревшей на меня с раздумьем и интересом. - Потому, что я ненавидел

положение, бросившее на вас свою терпкую тень. Что касается обстоятельств

дела, то они хотя и просты по существу, но странны, как встреча после ряда

лет, хотя это всего лишь движение к одной точке.

После того были разобраны все моменты драмы в их отдельных, для каждого

лица, условиях. Ботвель неясно представлял внутреннее расположение помещений

гостиницы. Тогда Биче потребовала бумагу, которую Ботвель тотчас принес.

Пока он ходил. Биче сказала:

- Как вы себя чувствуете теперь?

- Я думал, что приду к вам.

Она приподняла руку и хотела что-то быстро сказать, по-видимому,

занимавшее ее мысли, но, изменив выражение лица, спокойно заметила:

- Это я знаю. Я стала размышлять обо всем старательнее, чем до приезда

сюда. Вот что...

Я ждал, встревоженный ее спокойствием больше, чем то было бы вызвано

холодностью или досадой. Она улыбнулась.

- Еще раз благодарю за участие, - сказал Биче. - Ботвель, вы принесли

сломанный карандаш.

- Действительно, - ответил Ботвель. - Но эти дни повернулись такими

чрезвычайными сторонами, что карандаш, я ожидаю, - вдруг очинится сам!

Гарвей согласен со мной.

- В принципе - да!

- Однако возьмите ножик, - сказала Биче, смеясь и подавая мне ножик

вместе с карандашом. - Это и есть нужный принцип.

Я очинил карандаш, довольный, что она не сердится. Биче недоверчиво

пошатала его острый конец, затем стала чертить вход, выход, комнату, коридор

и лестницу.

Я стоял, склонясь над ее плечом. В маленькой твердой руке карандаш

двигался с такой правильностью и точностью, как в прорезах шаблона. Она

словно лишь обводила видимые ей одной линии. Под этим чертежом Биче

нарисовала контурные фигуры: мою, Бутлера, комиссара и Гардена. Все они были

убедительны, как японский гротеск. Я выразил уверенность, что эти мастерство

и легкость оставили более значительный след в ее жизни.

- Я не люблю рисовать, - сказала она и, забавляясь, провела быструю,

ровную, как сделанную линейкой черту. - Нет. Это для меня очень легко. Если

вы охотник, могли бы вы находить удовольствие в охоте на кур среди двора?

Так же и я. Кроме того, я всегда предпочитаю оригинал рисунку. Однако хочу с

вами посоветоваться относительно Брауна. Вы знаете его, вы с ним говорили.

Следует ли предлагать ему деньги?

- По всей щекотливости положения Брауна, в каком он находится теперь, я

думаю, что это дело надо вести так, как если бы он действительно купил судно

у Геза и действительно заплатил ему. Но я уверен, что он не возьмет денег,

то есть возьмет их лишь на бумаге. На вашем месте я поручил бы это дело

юристу.

- Я говорил, - сказал Ботвель.

- Но дело простое, - настаивала Биче, - Браун даже сообщил вам, что

владеет кораблем мнимо, не в действительности.

- Да, между нас это так бы было, - без бумаг и формальностей. Но у

дельца есть культ формы, а так как мы предполагаем, что Брауну нет ни нужды,

ни охоты мошенничать, получив деньги за чужое имущество, - незачем

отказывать ему в формальной деловой опрятности, которая составляет часть его

жизни.

- Я еще подумаю, - сказала Биче, задумчиво смотря на свой рисунок и

обводя мою фигуру овальной двойной линией. - Может быть, вам кажется

странным, но уладить дело с покойным Гезом мне представлялось естественнее,

чем сплести теперь эту официальную безделушку. Могу ли я смутить Брауна,

явившись к нему?

- Почти наверное, - ответил я. - Но почти наверное он выкажет смущение

тем, что отправит к вам своего поверенного, какую-нибудь лису, мечтавшую о

взятке, а поэтому не лучше ли сделать первый { такой } шаг самой?

- Вы правы. Так будет приятнее и ему и мне. Хотя... Нет, вы

действительно правы. У нас есть план, - продолжала Биче, устраняя

озабоченную морщину, игравшую между ее тонких бровей, меняя позу и улыбаясь.

- План вот в чем: оставить пока все дела и отправиться на "Бегущую". Я так

давно не была на палубе, которую знаю с детства! Днем было жарко. Слышите,

какой шум? Нам надо встряхнуться.

Действительно, в огромные окна гостиной проникали хоровые крики,

музыка, весь праздничный гул собравшегося с новыми силами карнавала. Я

немедленно согласился. Ботвель отправился распорядиться о выезде. Но я был

лишь одну минуту с Биче, так как вошли ее родственники, хозяева дома -

старичок и старушка, круглые, как два старательно одетых мяча, и я был

представлен им девушкой, с облегчением убедясь, что они ничего не знают о

моей истории.

- Вы приехали повеселиться, посмотреть, как тут гуляют? - сказала

хозяйка, причем ее сморщенное лицо извинялось за беспокойство и шум города.

- Мы теперь не выходим, нет. Теперь все не так. И карнавал плох. В мое время

один Бреденер запрягал двенадцать лошадей. Карльсон выпустил "Океанию" -

замечательный павильон на колесах, и я была там главной Венерой. У Лакотта в

саду фонтан бил вином.. О, как мы танцевали!

- Все не то, - сказал старик, который, казалось, седел, пушился и

уменьшался с каждой минутой, так он был дряхл. - Нет желания даже выехать

посмотреть. В тысяча восемьсот... ну, все равно, я дрался на дуэли с

Осборном. Он был в костюме "Кот в сапогах". Из меня вынули три пули. Из него

- семь. Он помер.

Старички стояли рядом, парой, погруженные в невидимый древний мох;

стояли с трудом, и я попрощался с ними.

- Благодарю вас, - сказала старушка неожиданно твердым голосом, - вы

помогли Биче устроить все это дело. Да, я говорю о пиратах. Что же, повесили

их? Раньше здесь было много пиратов.

- Очень, очень много пиратов! - сказал старик, печально качая головой.

Они все перепутали. Я заметил намекающий взгляд Биче и, поклонясь,

вышел вместе с ней, догоняемый старческим шепотом:

- Все не то... не то... Очень много пиратов!

Дата добавления: 2015-09-04