Русская Православная Церковь в 1825-1855 гг.

Царствование Николая 1 началось подавлением декабрьского восстания на Сенатской площади. В 1848 г. русские войска по­могли разгромить революцию в Европе. Во внутренней политике в этот период но всем линиям усиливался охранительный курс. Всякая оппозиция правительству искоренялась в зародыше. По­литика эта распространялась и на Церковь. При Николае 1 в церковной политике правительства углублялись тенденции, на­метившиеся в последний год царствования Александра, когда с удалением Голицына усилилось влияние Аракчеева и Шишкова.

Реакция на недавнее засилие враждебных Православию ма­сонских кругов носила нетворческий, казенно-охранительный характер. Митрополит Филарет (Дроздов) назвал этот поворот “обратным ходом ко временам схоластическим”. Новый курс пра­вительства поддерживали митрополиты — Петербургский — Сера­фим и Невский — Евгений (Болховитинов), а у Московского архипастыря митрополита Филарета “обратный ход” вызывал го­рестные чувства., тревожил его, хотя в своих попытках проти­водействовать ему он проявлял предельную осторожность.

После закрытие. Библейского общества ревнители “обратно­го хода” добились прекращения работы над переводом Библии на русский язык. Усилия митрополита Филарета отстоять это дело не увенчались успехом. Некоторое время воспитанникам военно-учебных заведений запрещалось читать Библию “в предотвращение помешательства”, под тем предлогом, что два кадета уже поме­шались.

Для борьбы с инославными влияниями, с ересями и сектами устрожалась духовная цензура, и эти цензурные строгости были направлены против всякого проявления живой богословской мысли. Напуганные разгулом “оккультного” мистицизма, ревнители “об­ратного хода” с опасливым недоверием стали относиться и к аскетическому мистицизму, к творениям святых отцов Макария Великого и Исаака Сирина и, по словом митрополита Филарета^ “умная сердечная молитва” оказалась “уничтожена и осмеяна как зараза и пагуба”. Цензура не пропускала в печать бого­словских сочинений А. С. Хомякова. Под подозрением оказалось даже православие митрополита Филарета, который метко скарак-теризовал возобладавший тогда дух пугливого недоверия к бо­гословию словами “дым ест глаза, а они говорят — так едок солнечный свет”.

При Николае1 усилился обер-прокурорский надзор за ходом церковных дел. Обер-прокурор получил министерские полномочия. Несмотря на подозрительное отношение Николаевского двора к деятелям Александровского царствования, связанным с масон­скими кругами, в 1833 г. обер-прокурором вместо князя П.С. Мещерского был назначен тайный масон С.Д. Нечаев. К духовен­ству он относился презрительно и враждебно, и сразу повел настоящую войну против иерархов из Синода, причем в этой борьбе не брезговал и интриганскими методами. Он инспириро­вал ложные доносы на архиереев, в которых те обвинялись в политической неблагонадежности, а чтобы придать доносам ви­димость правдоподобия, подталкивал членов Синода выражать недовольство жандармским давлением на Церковь. Нечаев добился того, что под негласный надзор поставлен был митрополит Мос­ковский Филарет. Недовольство Нечаевым в Синоде стало столь велико, что иерархи решились просить государя о замене его другом лицом. И ходатайство это, поддержанное важным сино­дальным чиновником А. И. Муравьевым, возымело успех. После отставки Нечаев поселился в Москве, посвящая свой досуг за­нятиям астрологией в узком кругу интимных друзей.

Преемником Нечаева стал граф Н.А. Протасов. Это был один из самых энергичных и умных сановников николаевской эпохи. Он получил воспитание у гувернера-иезуита, и оттого, вероятно, несмотря на его искреннюю преданность Православ­ной Церкви, в его богословских воззрениях всегда был запле­тен сильный налет католицизма. По к Риму Протасов относимся недружелюбно, и в своих церковно-политических взглядах был далек от клерикальных латинских тенденций.

Протасов хотел сделать государство строго конфессиональным и отрицательно относился к политике широкой веро­терпимости, проводившейся при Екатерине и и Александре 1. Но на Церковь он смотрел прежде всего с точки зрения госу­дарственного интереса, государственной пользы, видел в ней одну из опор правительства, и в этом был верным продолжате­лем линии Петра 1 и архиепископа Феофана.

От своего покровителя Николая 1 Протасов усвоил убеж­дение во всесильных возможностях канцелярского способа уп­равления и в^ всемогуществе приказа свыше. Исполненный энер­гии, ^н свою деятельность в кресле обер-прокурора начал с прообраз ования канцелярской части — увеличил число чиновни­ков, повысил их ранги, разделил свою канцелярию на департа­менты с директорами и обер-секретарями, “усовершенствовал” бумажное делопроизводство до такой степени, что чиновники, сидевшие за соседними столами, вели переписку между собой через экспедицию. Протасов скоро подчинил себе учреждения, находившиеся прежде в ведении Синода — Духовно-учебное уп­равление, преобразованное из Комиссии духовных училищ, под­ведомственной Синоду; счетную часть Синода, которую он пре­образовал в Хозяйственный комитет.

С членами Синода граф Протасов обращался заносчиво, грубо, позволяя себе кричать на них и даже пытался по-во­енному командовать ими. При этом он однако заботился о пре­стиже Святейшего Синода и не позволял главам смежных минис­терств вмешиваться в церковные дела. Считая Русскую Правос­лавную Церковь своим ведомством, Протасов брал на себя ини­циативу в решении чисто церковных дел и даже вопросов бого­словского характера.

В конце 1830-х годов он поднял вопрос об исправлении “Катехизиса” митрополита Филарета, в котором усмотрел про­тестантский оттенок, заключавшийся будто бы в отсутствии 9 церковных заповедей; заимствованных митрополитом Петром Мо­гилой в “Православное Исповедание” из католических катехизи­сов. “Православное Исповедание” Протасов ставил так высоко, что ввел обязательное изучение его во всех Семинариях и нас­таивал на том, чтобы оно было объявлено “символической кни­гой”.

Обер-прокурор решительно возражал против перевода Биб­лии на русский язык и предлагал Синоду объявить славянский перевод каноническом, подобно тому как Вульгата является канонической книгой для католической церкви. Этому намерению воспротивился Московский митрополит Филарет. Предложение Протасова было отвергнуто Синодом, но вскоре после этой не­удачи, в 1842 г. Протасов добился удаления из Синода в свои епархии Филарета.. митрополита Московского, и Киевского мит­рополита Филарета (Амфитеатрова).

Московский святитель однако и после удаления из Петер­бурга, никуда не выезжал из Москвы, продолжая оставаться средоточием церковной жизни. Русские иерархи смотрели на него как на своего вождя и, приезжая в Москву, шли к нему за со­ветом и руководством.

В 1843 году скончался митрополит Петербургский Серафим, который умел поддерживать хорошие отношения с самовластным обер-прокурором, потому что вполне сочувствовал протасовской церковной политике. Его преемником стал переведенный из Вар­шавы митрополит Антоний (Рафальский), который привлек внима­ние жителей столицы торжественностью и красотой совершавших­ся им Богослужения. После его смерти в 1848 году на его место пришел митрополит Никанор (Клементьевский).

По инициативе обер-прокурора был разработан Устав духов­ных консисторий, утвержденный в 1841 г., по Уставу епархиаль­ные консистории являлись совещательными и исполнительными органами при епархиальных архиереях. Члены консисторий назна-чались архиереями из числа наиболее заслуженных священников. Кроме них в консисторских штатах состояли светские чиновники во главе с секретарем, которого назначал и увольнял обер-прокурор. Любое решение епархиального архиерея могло быть опротестовано секретарем, и в этом случае его исполнение приостанавливалось. В сущности, эти секретари были своеоб­разными местными “обер-прокурорами”, практически независимы­ми от архиереев и имевш.ими огромное влияние на ход епархи­альных дел. Постановлением Синода упразднялиоь промежуточные звенья между епархиальной властью и благочиниями — уездные духовные правления, которые по-старинному именовались протопопиями, потому что во главе их некогда стояли протопопы.

При Протасове границы епархий были приведены в соответ­ствие с административным делением страны на губернии. За годы царствования Николая 1 открыт был ряд новых епархий — Оло­нецкая, Саратовская, Новочеркасская, Симбирская, Томская, Херсонская, Варшавская, Камчатская, Кавказская, Рижская, Самарская, Полоцкая и Литовская.

Конец царствования совпал с неудачной для России Крым­ской войной, когда на стороне мусульманской Турции против России, выступившей в защиту порабощенных Портой христиан, воевали христианские государства Европы — Великобритания, Франция, Сардинское королевство. Православная Церковь оду­шевлена была в эти годы патриотическим духом и самоотвер­женно служила Родине. Воодушевляло духовенство в войсках и в местах боевых действий, бойцов и жителей, заботилось о раненых, утешало их, напутствовало умиравших. Соловецкий мо­настырь мужественно выдержал двухдневную бомбардировку анг­лийской эскадры. Корсунский женский монастырь под Севастопо­лем был обращен в лазарет, и инокини служили в нем сестрами милосердия. Женские обители по-всей России готовили корпию и бинты для раненых. Многие из воспитанников Духовных школ записались в ополчение и отправились в действующую армию. Немало семинаристов сложило головы в боях с неприятелем. Епархиальные архиереи, монастыри, духовные школы, церковные причты собирали средства на военные нужды, на помощь ране­ным, инвалидам, вдовам и сиротам убитых воинов. Некоторые из архиереев пожертвовали свое жалование за все время войны.

В разгар Крымской кампанни в 1855 году скончался импера­тор, Николай 1. Обер-прокурор Святейшего Синода граф Н.А. Про­тасов умер на месяц раньше монарха, которого он глубоко по­читал.

Дата добавления: 2015-09-04