Кратко.

«Москва - 3й Рим» - полит. теория 16 в. в России, обосновывавшая всемирно-историч значение столицы Русского государства Москвы как полит. и религиозн. центра. Теория «М. – 3й Рим», изложенная в хар-ной для средневек. мышления религ. форме, утверждала, что историч. преемницей Римской и Визант империй, павших, по мнению создателей этой теории, из-за уклонения от «истинной веры», является Московская Русь — «3й Рим». Начав складываться в сер. 15 в., теория «М — 3й Р» была полностью сформул-на в 1523г. в послании псковского монаха Филофея к моск. великому князю Василию III Ивановичу: «Блюди и внемли, благочестивый царю, яко вся христианская царства снидошася в твое едино, яко два Рима падоша, а третий (Москва) стоит, а четвертому не быти".

Теория «М — 3й Р» была подготовлена предшествующим развитием полит. мысли на Руси, ростом национального самосознания в годы воссоед. русских земель, окончат. освобождения от татаро-монгольского ига и утверждения независимости Русского государства. Она сыграла значит. роль в оформлении офиц. идеологии Русского централизованного гос-ва и в борьбе против попыток Ватикана распространить своё влияние на русские земли; в 16-17вв. в славянских странах Балканского полуострова теория «М – 3й Р» служила обоснованием идеи славянского ед-ва и имела большое значение в борьбе южного славянства с турецким гнётом. Вместе с тем теория «М – 3й Р» содержала и реакционные черты - «богоизбранности» и национальной исключительности.

Из учебника:

Митрополит Зосима в своём «Изложении пасхалии» 1492г. назыв Москву «новым градом Константина», а Ивана III – «новым Константином», подчёркивая идею перех мирового значения «второго Рима» - Константинополя – на Москву. Эта идея получ. вопл. в акте торжествен. венчания на царство внука Ивана III Дмитрия в 1498г. (на самом деле, видимо, ошибка в источнике, ибо никакого Дмитрия, внука Ивана III, в 1498 г. там нет!!!)

Нормально.)

Предпосылки (почитайте для общего развития).

Куликовская битва. Подготовленный исподволь разрыв с Ордой поставил Русь перед опасностью всеобщего разорения. Рязань думала отвратить разгром покорностью, Москва приготовилась к защите, остальные "великие княжества" и "господин Великий Новгород" выжидали. Под "высокою рукою" Дмитрия Донского собрались только его служебные князья да удельная мелкота с выезжими литовскими князьями. Со своей ратью Дмитрий по стратегич. соображениям - чтобы не дать соединиться татарам с Литвой - выдвинулся не только за пределы своих земель, но и за пределы русской оседлости вообще, в "дикое поле", и встретил татар на верховьях Дона, в местности, носившей название Куликова поля. Битва, принятая русскими в дурных условиях, окончилась, однако, их победой. Татары и литовцы ушли, и таким образом Донской заслонил собой и спас не только Москву, но и всю Русь. И вся Русь почувствовала, кто именно оказался ее спасителем. Только московский князь имел силу и желание стать за общенародное дело в то время, когда Новгород и прочие княжества притаились в ожидании беды.

(Внимательнее!)

С этих пор Дмитрий из князя московского превратился в "царя Русского", как стали называть его в тогдашних лит произведениях, а его княжество переросло в национ. гос-во Московское. "Оно родилось на Куликовом поле, а не в скопидомном сундуке Ивана Калиты", - метко и красиво сказал о нем В.О.Ключевский. Древнерус. письм-ть в XV в. отметила нам и эту перемену в фактах, и перелом в народном сознании. Многочисленный редакции повестей о Куликовской битве предст. её как нац. подвиг ("Сказание о Мамаевом побоище", "Повесть" о нём, "Слово о Задонщине"). "Слово о житии Димитрия Донского" проникнуто национ. сознанием; церковн. проповеди конца XIV и нач. XV вв. на москов. князей указывают как на национ. государей. Мало того, что народность осознала своё ед-во, она вскоре затем почувств. свою силу, оценила, быть может, даже выше меры свои полит. успехи и стала смотреть на себя, как на Богом избранный народ, "новый Израиль", которому суждено играть первенствующ. роль среди др. правосл народов и в этом отнош. занять место умирающей, теснимой турками, подчинившейся папам (на Флорентийском соборе) Византии. Такие тенденции начинают проглядывать в письменности того времени, в рассказах (Серапиона) о Флорентийском соборе, в повествовании о пребывании на Руси апостола Андрея Первозванного, в легенде о происх. моск. князей от Пруса, брата имп-ра Августа, в преданиях о передаче на Русь из Греции "белаго клобука", который носили новгородск. архиепископы, Мономах. венца и прочих "царских утварей" и др. святынь, увозимых из Византии и появл. на Руси. (Как раз «Сказание о князьях Владимирских»)
(А вот и гвоздь программы!) Все эти сказания о святынях церковных и о символах политич главенства имели целью доказать, что политич первенство в правосл. мире, ранее принадлежавшее старому Риму и "Риму новому" (Roma nova - Византия), Божьим смотрением перешло на Русь, в Москву, которая и стала "третьим Римом". В то время, когда турки уничтожили все православные монархии Востока и пленили все патриархаты, Москва сбрасывала с себя ордынское иго и объединяла Русь в сильное гос-во. Ей принадлежала теперь забота хранить и поддерживать православие и у себя, и на всем Востоке. Московский князь становится главой всего православного мира - "царем православия".

Эта пышная литературно-политич фикция в XVI в. овладела умами моск. патриотов, стала предметом национ. верования и освещала москвичам высокие, мировые задачи их национального существования. Как идеал, она стала руководить моск. политикой и привела моск. власть к решимости сделать Московское княжество "царством" через официальное присвоение моск. князю титула "цезаря" - "царя" (1547). Немного позднее (1589) и моск. митрополит получил высш церковный титул патриарха, и таким образом московская церковь стала на ту же высоту, как и старейшие восточные церкви.

Бонус(:

Версии историков о причинах византизации (внимание, этого термина может и не существовать! J)) русской лит-ры:

Милюков: Лит. формы, в каких выразилось умств. возбуждение москвичей, - это плод лит. заимств от Византии через балканских славян, а сама конструкция моск. политич теорий - не что иное, как перенесение на Москву нац-полит стремлений южн славян, совершенное юго-славянскими выходцами в Москву.

Жданов: "Содержание сказаний объясняется кругом тех историко-полит представлений, к-рые стали обращаться в нашей лит-ре после Флорентийской унии и особенно после падения Кон-поля. Какое же значение имели все эти памятники старомосковской публицистики, в к-рых повторялось на разные лады, что истинное благоверие удержалось только в Москве, что Москва - 3й Рим, а моск. князь - наследник власти римск. имп-ров и т.п.? В этой публиц-ке нужно разл. её живой историч. смысл и условную лит. оболочку. Смысл сказаний об Августе и Прусе, о византийском венце, о 3м Риме представится нам вполне ясным, если припомнить то значение, к-рое получает Моск. княжество при Иване III и Василии Ивановиче. Рядом с московским князем не стало на Руси таких представителей власти, которые могли бы считать себя равными ему, не зависимыми от него. Силы, к-рые стояли выше московского князя, исчезали: пала власть византийских царей, пало "иго" Золотой Орды. Моск. князь поднимался на какую-то неведомую высоту. Нарождалось в Москве что-то новое и небывалое. Книжные люди позаботились дать этому новому и небывалому опред. форму, стиль к-рой отвечал историч кругозору и лит вкусу их времени. Придавать этой форме самостоят значение, видеть в этих сказаниях о Прусе и о 3м Риме указание на византийское начало, вносившееся в русскую гос. жизнь, утверждать, что моск. князь действительно преобр-ся в "кафолического царя", значило бы придавать слишком мало цены русским историч преданиям — государственным и церковн. Можно ли думать, что среди русских людей откроется какое-то особен увлечение визант. идеалами как раз в то время, когда гос. строй, их воплощавший, терпел крушение, когда визант. "царству" пришлось выслушать суровый историч. приговор? Наши предки долго и пристально наблюдали процесс медленного умирания Византии. Это наблюдение могло давать уроки отрицат. значения, а не призывать к подражанию, могло возбуждать
отвращение, а не увлечение. И мы видим, действительно, что как раз с той поры, когда будто бы утверждаются у нас визант. идеалы, наша государств. и обществ. жизнь медленно, но беспов-но вступ. на тот действ-но новый путь, к-рый привёл к "реформе Петра".

Объясняю популярно: Жданов считает, что идеи «византизации» русского об-ва, к-рыми полна публицистика того времени, - это лишь форма, условная литературная оболочка, в к-рую «книжные люди» облекали социально-историч изменения тех лет. В основе развития Руси на тот момент лежал небывалый подъём Московкого княжеста.

II. «Сказание о князьях Владимирских».

В основе – попытка установить генеалогич. связь моск. князей с основателем Римской империи Августом-кесарем. Подробный рассказ о том, как знаки царского достоинства попали на Русь.

По просьбе новгородского воеводы Гостомысла из «Прусской земли» в Новгород приходит княжить Рюрик (с братьями Трувором и Сенеусом и племяшем Олегом). Рюрик происх. из рода Прусова; а Прус – это брат Августа => политич права на единодержавную власть моск. князья унаследовали от своих «прародителей» - от самого Августа-кесаря.

Затем «Сказание» сообщ о даре греч. имп-ра Константина Мономаха киевск. князю Владимиру Всев-чу (Мономаху) – царского венца, скипетра и державы. Этим венцом Владимир венчается и нарекается «царь великия Росия». С тех пор – все цари венчаются им. На самом деле Конст. Мономах умер, когда Владимиру было 2 года. (Хаха, раскусили)))

+ В «Сказании» говорится о том, что, поскольку Москва – наследница Киева, все земли русские принадлежат Москве (а по какому это завещанию Москва — наследница?).:р:р:р

Эта легенда, а ей в то же время был придан хар-тер истории.ч достоверности; служила важн. политич ср-вом обоснования прав моск. великих князей на царский титул и самодержавн. форму правления гос-вом, содействовала укрепл. внутриполитич. авторитета этой власти и способств-ла упрочению междунар престижа Моск. гос-ва.

---

Дата добавления: 2015-09-04