Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АрхитектураБиологияГеографияДругоеИностранные языки
ИнформатикаИсторияКультураЛитератураМатематика
МедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогика
ПолитикаПравоПрограммированиеПсихологияРелигия
СоциологияСпортСтроительствоФизикаФилософия
ФинансыХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника

ГЛАВА 11. (Переводчик:Галя Бирзул; Редактор:Дарья Галкина)

А. МЕРЕДИТ УОЛТЕРС | ГЛАВА 1 | ГЛАВА 2 | ГЛАВА 3 | ГЛАВА 4 | ГЛАВА 5 | ГЛАВА 6 | ГЛАВА 7 | ГЛАВА 8 | ГЛАВА 9 |


(Переводчик: Галя Бирзул; Редактор: Дарья Галкина )

— Клэй —

Диван начал убивать мою спину. Три ночи сна на жестких подушках, и я буду ходить, согнувшись, весь день. Хорошо, да, у меня есть идеально хорошая кровать наверху в моей комнате, но я еще не был готов туда подняться.

Поэтому, возможно, я был трусом, но я просто не был готов открыть дверь и столкнуться с тысячью воспоминаний в пределах этих четырех стен. Вернуться назад в Дэвидсон было достаточно трудно. Каждая улица, каждый магазин, каждое глупое дерево несло с собой дюжину воспоминаний о человеке, которого я оставил позади. И это, правда, отстойно. Я на самом деле хотел уехать. Это было намного сложнее, чем я думал, это будет.

Я знал, это будет трудно. Было тяжело смотреть на горе Руби. Она едва ела, и я знал, она не спит. Я слышал, как она ходит наверху всю ночь. Казалось, прошла вечность, прежде чем она оделась утром.

Моя чрезмерно усердная тетя уменьшилась до человека, который полностью лишился жизни. И если она не смирилась со смертью Лисы, какой у меня есть шанс?

Я разговаривал с доктором Тоддом каждый день, как и обещал. Он не звучал особенно обеспокоенно, когда я упомянул, какой сложной оказалась эта поездка. Он просто позволил мне проверить мои навыки преодоления на практике. Хотя вчера он предложил звонить два раза в день, а не один. Он также рекомендовал мне поговорить с Джином - моим консультантом в центре по злоупотреблению запрещенными веществами.

Я еще не сделал этого. Я чувствовал, что избегаю этого. И сегодня я должен сосредоточиться на Руби и похоронах, и пройти через это, не сделав ничего глупого.

Потому что каждую ночь я лежал на диване, слушал звуки шагов Руби и хотел кричать. Я был так чертовски зол. Зол из-за Лисы, которая заснула за рулем. Зол из-за Руби, потому что она разваливалась на части. Зол на себя за то, что все это чувствую.

Я так сильно хотел порезать себя, что практически чувствовал это. Были времена, когда я обнаруживал себя на кухне, мои пальцы болели от того, чтобы дотянуться до ножа или ножниц. Заставлять себя покинуть комнату и уходить от того, что издевалось надо мной, становилось все труднее и труднее. Обычно я заканчивал тем, что вытаскивал свой дневник и часам писал в нем. Хорошо, может, это и не было бесполезное упражнение, потому что оно помогало (в чем я никогда не признаюсь вслух).

Но я был истощен и плохо себя чувствовал. Я должен был столько всего сделать сегодня. Через несколько часов мне надо добраться до церкви и убедиться, что все готово. Директор похоронного бюро будет заниматься большинством договоренностей, но я хотел удостовериться, что все было так, как и должно было быть. После церкви будет служба захоронения, которую будут сопровождать друзья и семья.

Я надрывал задницу, убираясь здесь. Поставщик еды приедет позже, чтобы привезти ее. Я спланировал все до малейшей детали. Занятость помогала мне. У меня была возможность отключить эмоции, которые, в противном случае, съели бы меня живьем. Сейчас я действовал на автопилоте и был счастлив это делать.

У меня будет время позже, чтобы справиться с собственным горем. Прямо сейчас я должен заботиться о Руби и пережить этот день.

Я поднялся, вращая головой, чтобы расслабить судорогу в шее. Диван может быть использован как форма пыток. Я случайно столкнул очки Лисы на пол с их места на кофейном столике.

Они все еще были здесь. Так же как и полупустая чашка кофе. На ободке уже начала расти плесень, но когда я попытался убрать ее, Руби сошла с ума. Так что я оставил ее в покое. Поднимая телефон, я проверил время.

Черт, уже одиннадцать тридцать. Я должен выдвигаться. Я открыл свой чемодан и вытащил серые штаны и черную рубашку на пуговицах. Повесил их на кухонную дверь и установил гладильную доску.

Я был занят глажкой, когда Руби, наконец, спустилась. Она была все еще в своем халатике; рыжие волосы казалось год не видели расчески. Темные круги под глазами, губы потрескались оттого, что она их грызла их.

— Доброе утро, — сказал я, наблюдая, как она открывает шкафчик и вытаскивает кружку. Она послала мне маленькую улыбку и начала перемалывать кофейные зерна. — Хочешь, чтобы я приготовил тебе завтрак? — спросил я, после того, как закончил гладить рубашку.

Руби покачала головой и ждала, пока сварится ее кофе. Тишина на кухне заставила меня нервничать. Я наблюдал, как моя тетя, казалось, едва функционирует, и больше не мог с этим мириться.

Я покинул ее, уставившуюся на кофейник, и вышел на задний двор. Воздух был холодный и начало моросить. Я втянул воздух в легкие и задержал его, пока мою грудь не начало жечь от потребности в дыхании.

Медленно выпуская воздух, я пожалел, что не развил вкус к никотину, потому что мне надо было что-то делать со своими дрожащими руками. Я не могу этого сделать. Черт, просто не могу. Я знал, я не мог быть нигде, кроме этого места, но в данный момент, оно казалось чистилищем.

Боже, я желал вернуться обратно во Флориду. Я вытащил телефон и набрал прямой рабочий номер доктора Тодда. Я все звонил и звонил. На одиннадцатом гудке я повесил трубку. Была суббота, конечно, его нет в офисе. Где-то в чемодане у меня был его личный номер, но у меня не было энергии искать его. Думаю, я мог бы позвонить по главному номеру и поговорить с другим членом персонала, но мне было не очень удобно.

Я стоял там, боролся с собой, когда почувствовал руку на плече. Я посмотрел вниз и с удивлением увидел Руби, стоящую во дворе, ее рука сжимала мой рукав.

— Спасибо тебе, Клэй. За все, что ты сделал, — прошептала она, ее голос звучал хрипло.

Я закрыл глаза. Я мог это сделать. Руби нуждалась во мне. Я должен перестать быть таким чертовски слабым. Я поднял руку, накрывая ее, и мы так и стояли на холоде. Два едва справляющихся человека, но отчаянно пытающиеся поддерживать друг друга.

— Мы должны начинать готовиться, — сказала Руби, сжимая мои пальцы, прежде чем отпустить. Кажется, она пыталась взять себя в руки, и я был несправедливо благодарен за это. Потому что снова, эта ужасная, эгоистичная часть меня нуждалась в ее силе для себя. Я был напуган, как ад, потому что если она будет так сильно зависеть от меня, я потяну ее вниз.

— Хорошо. Вероятно, в ближайшее время мы должны будем отправляться в церковь. Посмотреть, надо ли нам заняться завершающими деталями, — сказал я. Руби кивнула и зашла обратно внутрь. Я простоял там еще несколько минут, наконец, сфокусировавшись на собственных чувствах грусти и скорби.

Эта печаль была до боли знакомой. Тишина, страдание с открытым ртом - это было то, что я чувствовал большую часть своей жизни. Едва управляемое желание, избавиться от печали лезвием бритвы, было подавляющим, его сладкий поцелуй на моей коже. Я почти могу слышать темный шепот у себя в ухе, насмешливое поддразнивание потенциального освобождения.

Я знал, что в моем возвращении назад был риск. Я знал, что при этом воскреснут тысячи инстинктов причинять боль, калечить и уничтожать все, что есть во мне. Все, что я так усердно восстанавливал. Но прогресс был хлипкой вещью. А желание разорвать все в пух и прах, было сильным противником.

Покинуть центр - это как покинуть теплый и безопасный кокон и броситься с головой в полный и абсолютный хаос. С того момента, как мой самолет коснулся Вирджинии, я изо всех сил боролся, чтобы напоминать себе, что я был под контролем этих предательских чувств. Что это мой выбор - справляться здоровым способом. Доктор Тодд вбил мне это в голову. Это мой выбор. МОЙ!

Но возвращение в Дэвидсон, особенно при таких обстоятельствах, доказывало истинное испытание моей новоприобретенной решимости. Таблетки помогали. Я принимал их по графику. Так что мог отметить это в списке ответственного Клэйтона Рида.

Все что я выучил на терапии, гремело в моей голове, напоминая мне дышать. Перестраиваться. Отводить себя от обрыва, если я был в опасной близости к падению.

Но, как я сказал раньше, Руби нуждалась во мне. И даже если из-за этого мое беспокойство становилось более острым, я должен это помнить. Но я всегда был тем, кто нуждался. Правда в том, что я нуждаюсь в Руби. Мэгги. Лисе. Даже если я всегда это отрицал.

Но теперь я был тем, на кого опирались, и не уверен, что мог справиться с давлением. Чем дольше это продолжится, тем тяжелее станет. Я был хрупким и чувствительным, и знал, опасения доктора Тодда насчет моего возвращения, были оправданными.

Я был на опасно скользкой дорожке. Неправильное движение, неправильная мысль, и я упаду на задницу. И приземление будет болезненным.

Но это не меняло того факта, что у меня были обязанности. И это превосходило все остальное. Должно превосходить.

 

* * *

 

Я делал это в течение дня. Едва. Дождь сменился на ливень. Даже погода была в трауре. Все ощущалось мрачным. Я сфокусировался на своем чертовом дыхании, даже если мои внутренности стянулись во мне узлом.

Вдох. Выдох. Клянусь, я мог написать собственную книгу обо всех способах дыхания.

Я должен был взять себя в руки. Должен был быть мужчиной, на которого Руби может рассчитывать, а не тем, кто впивается в прочность остальных. Твоя заслуга доказана в момент кризиса? Ну, у меня было чертовски много возможностей, чтобы доказать это себе и всем остальным, кто сомневался, могу ли я быть кем-то большим, чем сумасшедшим ребенком, готовым перейти черту.

Я был поглощен этим бешеным внутренним диалогом. Перескакивая туда-сюда между веселой зажигательной речью, которую я внушал себе, и мысленными криками на себя: быть мужчиной. Я был полностью поглощен этим, стараясь урезонить нервы, войти в церковь и сесть с Руби на скамью, где она тихо рыдала.

Я был в состоянии потерять себя во время последних приготовлений, когда мы приехали, но теперь начало службы уже близко, и я немного сломался. Хорошо, не немного... сильно.

Я наблюдал, как люди останавливались около Руби и разговаривали с ней. Она пыталась быть вежливой, но была так поглощена собственным горем, что не могла сделать ничего, кроме кивка. Я должен встать там и помочь ей, но я стоял как вкопанный.

Все это было слишком. Но я, правда, должен пройти через это. Было нечестно оставлять ее одну. Не сейчас. Она никогда не отказывалась от меня, когда я нуждался в ней. Но была часть меня, которая боролась за самосохранение, и я знал, вся эта сцена была началом моей собственной катастрофы.

Я был очень близок к тому, чтобы убежать через боковую дверь и никогда не оглядываться назад. Ехать прямо в аэропорт и запрыгнуть на первый возможный самолет, чтобы покинуть дерьмовую Вирджинию.

Я почти уговорил себя на это, когда почувствовал вибрацию в воздухе. Это был интенсивный гул, который застал мое тело врасплох. Волосы на шее встали дыбом, и я просто знал.

Она была здесь.

Мэгги.

И просто так, нечеткая темнота исчезла, и все встало на свои места. Мое сердце забилось, и ладони начали потеть, так что я вытер их в карманах своих серых штанов.

Конечно, она пришла. Я знал, что она будет здесь. И хотя я пытался не позволять себе надеяться увидеть ее, я не мог отрицать, что в то же самое время мечтал об этом.

И вот она, выглядела так же, только лучше. Ее темные волосы казались короче и были собраны в хвостик. На ней было черное шерстяное пальто поверх темно-зеленого платья. Она выглядела прекрасно и идеально и воплощала все, чего я когда-либо ждал.

Она зашла в церковь, окруженная родителями. Я едва их заметил, или тот факт, что Рэйчел и Дэниел следовали рядом. Мой взгляд был только на ней. Я знал, что должен пойти к Руби. Но не мог заставить себя двигаться. Стоял там, прикованный к месту, неуверенный, хочу ли, чтобы Мэгги заметила меня, даже если в своей голове кричал ей посмотреть на меня.

Пожалуйста.

Так же сильно, как я мечтал об этом моменте, я был напуган. Слишком многое изменилось. Тем не менее, видя ее, мое сердце и тело реагировало на нее так же, как и всегда. Она была моей поддержкой, а теперь она была абсолютно иным, болезненным напоминаем того, что я все разрушил. Но наблюдая, как моя прекрасная девочка двигается через толпу людей, я видел лишь человека, на которого возлагал свое будущее. Это было и волнующим, и ужасающим.

Но Боже, я любил ее. Она была кусочком, который отсутствовал последние три месяца. Она была всем, чего я хотел в своей жизни, но все еще был не уверен, что заслуживаю ее. И вот почему, я не был хорош для нее. Мои чувства к Мэгги Мэй Янг были слишком интенсивными, слишком всепоглощающими, и они угрожали поглотить меня целиком.

Но затем она подняла взгляд и встретилась с моим, и все остальное исчезло. Ее глаза были яркие, и я заметил, как ее грудь начала подниматься и опускаться быстрее. Прежде чем я осознал, что делаю, я двинулся к ней в тот же момент, когда она начала свое путешествие вниз по проходу церкви.

За ее плечом я увидел Рэйчел, ее глаза распахнуты, а ее рука потянулась, чтобы остановить Мэгги. Но ничто не могло задержать ее. Наши глаза не покидали друг друга, пока мы преодолевали физическую дистанцию между нами.

Как и всегда, когда мы были вместе. Наши тела двигались по орбите вокруг друг друга, притягиваемые невидимой силой, которую мы не могли контролировать.

Я хотел этого. И хотел убежать. Хотел притянуть ее к себе и никогда не отпускать. И при этом хотел оттолкнуть ее.

Две минуты. Вот все, что потребовалось моей голове для короткого замыкания.

Мэгги остановилась в пяти футах от меня, и мы стояли там. Я не знал, что сказать. О чем надо болтать, когда ты увидел любовь всей своей жизни после того, как разбил ей сердце? И тем более, когда ты на похоронах.

Я видел, она боролась так же, как и я. И ненавидел это. Ее лицо пылало, и я заметил, как бьется пульс на ее шее. Я хотел попробовать ее кожу, и чувствовать, как ее сердце бьется под моими губами.

Вместо этого, я повел себя противоположно.

— Привет, — сказал я мягко. Мэгги закрыла глаза, будто от боли, и когда она снова их открыла, они были мокрыми от слез.

— Привет, — ответила она, едва слышно для всех остальных. Но я услышал ее. Я всегда ее слышал. Хотел потянуться и коснуться ее, мои пальцы дрожали от нетерпения. Будто они уже составляли план, как сделать это. Мое дыхание стало поверхностным, и я почувствовал легкое головокружение.

Эмоционального удара в кишки было достаточно, чтобы оставить меня шататься. И, видимо, Мэгги чувствовала то же самое. Мы стояли там, смотря друг на друга, не заботясь об остальных людях в комнате.

Мои глаза упивались тем, что видят ее через столько месяцев. Я тонул и иссушался в одно и то же время. Мои чувства отчаянно нуждались в том, чтобы смотреть, пробовать, прикасаться к каждому дюйму Мэгги Мэй Янг. Но при этом я был поражен ее присутствием. Потому что с ней пришел поток воспоминаний, с которыми я не был готов мириться. Те, которые оставят меня разбитым и разорванным.

В последний раз, когда я ее видел, я лежал на больничной кровати, ее лицо было красным и пятнистым от слез. Звон того, что я думал, будто она предала меня, гремел у меня в ушах. Я обвинял ее. Обвинял себя. И почти утащил нас обоих в свои заблуждения.

— Клэй, я так сожалею о твоей потере, — сказала Мэгги после нескольких ударов сердца. То, как она произнесла мое имя, заставило меня дрожать изнутри. Я вел себя как маленькая девочка. Будь мужиком! Резко сказал я себе. Не позволяй ей увидеть твое разрушение.

Но ее голос, гладкий и полный эмоций, ударил меня прямо в грудь. Мягкий тон ее голоса, исходящий из ее рта, как пугал, так и успокаивал меня. Смотря на нее, я не увидел девушку, которая двигается дальше. А увидел кого-то, кто желал меня так же, как и я ее.

Больше не мог этого терпеть. Я потянулся и схватил ее за руку, мягко потянув ее вперед. Она подошла, как будто безвольно. Носки нашей обуви соприкоснулись, и мы были так близки, что я чувствовал мяту в ее дыхании. Ее глаза расширились от моей наглости, но я заметил, что она не отстранилась.

Я крепко держал ее руку в своей, и она нерешительно сжала ее. И все внутри меня начало рушиться. Мой страх, паника, все это просто отошло на второй план. Она была всем, что я видел. В чем нуждался. Как и всегда.

— Клэй, я так сожалею о Лисе, — голос вырвал меня из этого момента. Мэгги несколько раз моргнула и, казалось, вдруг поняла, как близко мы стоим. Она забрала свою руку, и я сжимал лишь воздух. Она отошла на несколько шагов назад и начала застенчиво смотреть в пол.

Мое сердце болезненно сжалось, и я провел руками по волосам. Посмотрел на человека, который прервал нас, и старался не оторвать ее гребанную голову.

— Спасибо, Рэйчел. Рад видеть тебя, даже при таких обстоятельствах, — сказал я вежливо; мои глаза снова вернулись к Мэгги, которая отказывалась на меня смотреть.

— Мы думаем о тебе, парень, — встал рядом с Рэйчел Дэниел Лоу, и я заметил, как его рука властно легла ей на спину. Вау, рад видеть, что они все еще держатся. Что некоторые отношения выживают. Это сделало мой пессимистический взгляд немного ярче.

— Спасибо, — сказал я искренне, бросив скупой взгляд на лучших друзей Мэгги. Я пытался уделить им внимание, но моим центром внимания была темноволосая девушка, которая теперь смотрела куда угодно, только не на меня.

Мы вчетвером неловко стояли. Я знал, что выглядел немного как сталкер, так рассматривая Мэгги. Но я не мог отвернуться. Я потратил слишком много дней, фантазируя о том, чтобы снова увидеть ее лицо. Не думал, что когда-либо смогу так смотреть на что-то еще.

Мэгги отодвинулась еще дальше, и я чувствовал расстояние как физическую боль. Она, казалось, вдруг занервничала, и мне не пришлось гадать, отчего на ее лице появилась тревога.

— Привет Клэйтон, — теплая рука коснулась моей, и я отвернулся от своей девочки, чтобы увидеть, что ее мама стоит рядом со мной; выражение на ее лице обеспокоенное, но благожелательное. Она смотрела между мной и Мэгги, и я знал, она была обеспокоена тем, что мое неожиданное возрождение значило для ее дочери.

И не в первый раз я ненавидел себя, что был тем парнем, кто заставил их волноваться. Я не хотел быть тем, кого они опасаются. Но я был им, и знал, вероятно, это не изменится, не важно, как сильно я старался быть другим.

Миссис Янг обняла меня, и я постарался не показать, как это удивило меня. Но находиться с мамой Мэгги всегда было проще, чем с ее отцом. Как по команде, мистер Янг оказался около жены, с опаской наблюдая за мной.

— Нам было жаль услышать такое о Лисе, — сказал он резко, неловко почесывая бороду. Я ничего не ответил. Мистер Янг заставлял меня чувствовать себя двухлетним и высотой всего лишь в два фута. Будто меня экзаменовали, и я показывал плохие результаты.

Миссис Янг взяла Мэгги под руку и увела в сторону. Отец последовал за ними, оставляя меня стоять с ее лучшими друзьям-защитниками. Я засунул руки в карманы, снова чувствуя необходимость убежать.

— И так, Клэй, как долго ты будешь в городе? — спросил Дэниел, он старался, чтобы вопрос прозвучал непринужденным, но я знал, что он вытягивает информацию. Он не хотел, чтобы я был здесь, это очевидно. Раньше мы с Дэниелом были близки, чтобы стать друзьями. Но так ими и не стали. Потом я сбежал с Мэгги, а он был там, чтобы расхлебывал мои проблемы, после того, как я уехал.

Так что я без сомнения знал, я не был его любимым знакомым.

— Эм, не уверен. Думаю, посмотрю, как справляется Руби. Не хочу просто оставлять ее, понимаешь? — я заставил себя встретить его взгляд и сжал губы. Я хотел сказать ему, что это не его чертово дело. Я не нуждаюсь в его осуждении.

Но ради равновесия, я держал рот закрытым. Это была Рэйчел, кто с пониманием кивнула.

— Ну, не все сразу, — она говорила так, будто судила по собственному опыту, и это заставляло меня задуматься, что еще скрывается в лучшей подруге Мэгги. Я никогда не уделял ей много внимания, только как продолжению Мэгги. Но ее глаза светились скрытой болью, и я знал, она понимает.

— Ага, — пробормотал я, не зная, что еще сказать. И, видимо, они тоже, поэтому ушли вниз по проходу, чтобы занять свои места рядом с Мэгги. Я наблюдал, как они втроем прижимаются друг к другу. Дэниел и Рэйчел с одной стороны, ее родители - с другой. Они окружили ее своей поддержкой и любовью, и я понял, что необоснованно ревную.

Не от того, что она получала безусловную любовь, а от того, что не я был тем, кто дает ей ее. Она должна быть на моей стороне. Со мной. Мы должны поддерживать и опираться друг на друга. Но я отказался от этого права, когда оставил ее. Когда написал это дерьмовое письмо, которое на тот момент казалось правильным.

Теперь я видел, что это была огромная ошибка. Потому что я фактически лишил себя единственной вещи, которая делала меня счастливым.

Наконец я очень хорошо понял, что люди имеют в виду, когда говорят, что путь в ад выложен благими намерениями. Потому что я застрял в центре личного чистилища.

Люди начали рассаживаться по своим местам, и я понял, что служба уже начинается. Так что я пошел, чтобы присоединиться к родителям Руби и Лисы в начале церкви. Она потянулась и схватила мою руку, когда я сел, и мы держались друг за друга, когда священник начал свою проповедь о красоте рая и Лисе, входящей в королевство Бога. Что за куча ханжеской ерунды. Лиса возненавидела бы каждую минуту этой снисходительности, пошлой глупости.

Но похороны для живых, а не для умерших. Они созданы для того, чтобы дать оставшимся утешение. Но я ничего не нашел. Лишь пустоту.

Посмотрев на Руби, стоящую с низко опущенной головой, волосы заслоняли ее лицо, и я понял, что она чувствует то же самое. Как можно продолжать жить, когда любовь всей твоей жизни ушла?

Я посмотрел через плечо на ряд за рядом людей, которые пришли отдать дань уважения. Семья Лисы, ее друзья, ее коллеги. И мои глаза остановились на Мэгги. Она слушала священника с непроницаемым выражением на лице.

Будто чувствуя мой взгляд, она посмотрела на меня. Ее глаза были мокрые, даже отсюда я это видел. Но одно точно: ее глаза всегда были моей погибелью.

Мне пришлось отвернуться. Сердце было слишком заполненным в груди, и я едва мог дышать. Так что я попытался сфокусироваться на остальной части службы. Прежде чем я понял, она закончилась, и люди начали выходить из церкви. Руби схватилась за мою руку, когда я выводил ее через боковую дверь к машине.

— Как ты держишься? — тихо прошептал я ей на ухо, открывая пассажирскую дверь. Руби покачала головой, издавая приглушенный всхлип, и опустилась на кожаное сиденье. С мягким щелчком я закрыл за ней дверь и обошел машину до водительской двери.

И потом мы поехали на кладбище, где опустили Лису в землю. Руби ничего не говорила, потерявшись в собственном мире. И я никогда не чувствовал себя более одиноким.

 


Дата добавления: 2015-09-04; просмотров: 32 | Нарушение авторских прав


<== предыдущая страница | следующая страница ==>
ГЛАВА 10| ГЛАВА 12

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.018 сек.)