Pov Tom. Бешеный ритм надавил на сознанье

Бешеный ритм надавил на сознанье…

Смысл один - пресечь расстоянье…

Визг тормозов и полёт в никуда…

Вечность любовь сохранит навсегда…

(с) Арабелла

Что-то невероятно мягкое, теплое и приятно пахнущее вишней коснулось щеки, легкой рябью пронеслось над лицом и замерло на губах. Казалось, вишневое царство проникло в мозг и теперь разбегалось импульсами по клеткам. Оно хотело донести что-то важное до сознания. Было очень тихо, но секунда за секундой врывался в эту негу резкий шум. Вишня? Мобильник? Билл?

Открываю глаза и непроизвольно морщусь. Комната будто в состоянии невесомости, а голова налита свинцом. Пытаюсь понять, где нахожусь. Мутным взглядом обвожу комнату и понимаю, что лежу в собственной кровати.

- Отлично, Трюмпер! Напился до того, что уже не помнишь, как домой приехал.

Тело упорно не хочет двигаться хотя бы на сантиметр вперед. Бросив попытки встать, снова закрываю глаза и изо всех сил стараюсь вспомнить хоть что-то из ночного похода.

- Так, Трюмпер, анализируй, - отдал сам себе приказ, лихорадочно думая.

События ночи постепенно складывались в единую картину из множества частей. Воспоминания так похожи на витражи в старой церквушке, что спряталась в лесу, недалеко от города. Убогое, обветшалое здание до сих пор хранит в своих холодных стенах историю моего прошлого.

Мы приехали с Биллом в клуб, это я хорошо помню. По привычке занял место на втором этаже, в вип-секторе, и заказал алкоголь. Себе – традиционный «ХХХ». Вот только эффект слишком сильный и необычный. Ощущение, что бармен снова взялся за старое: подмешал легкую наркоту в коктейль. Пару месяцев назад он практиковал подобное, наблюдая за реакцией клиентов клуба. Руководство, конечно, сделало замечание парню, но само же тайно поощряло подобные делишки с целью, не ясной никому.

Ведь не мог же я осознанно сказать всех тех слов, что вылились на Билла подобно ведру ледяной воды. А услужливая память продолжала подкидывать новую порцию воспоминаний. Вот подходит Эмиль с какими-то девушками. Если не ошибаюсь, их было четверо. Две красотки облепили Оффа, словно мухи сели на банку с вареньем. Одна из девушек плавно переместилась ко мне на диванчик, а четвертая спутница друга запала на Каулитца.

А дальше смутные, обрывочные фрагменты, что проносятся перед глазами как кадры киноленты: брюнет что-то кричит. Кажется, ему не понравилось заигрывание девчонки. На этом всё. Последнее, что помню – Эмиль догоняет Билла с намерением проводить до такси. Страх за жизнь брюнета заставляет забыть об утреннем похмелье.

- Спокойно, Том. С ним всё в порядке, - повторяю, как мантру.

Остальной отрезок ночи превратился в сгусток черного, липкого тумана. Ни одного лучика света не пробивалось сквозь эту вязкую массу сознания, как ни старался что-либо припомнить.

Вытер капельку пота на лбу и плавно повернул голову вправо. На тумбочке рядом с телефоном лежала записка. На листке, вырванном из блокнота, размашистым почерком было написано:

«Если все же решишь продолжить ночь, позвони. Кристина». И далее несколько цифр телефонного номера.

- Так, штаны, трусы и то, что спрятано в них на месте, поэтому мысль о сексе отпадает.

Подумал об абсурдности таких идей и рассмеялся, тут же простонав от резкой боли в висках. Рядом с запиской стоял стакан с водой и таблетками аспирина. Выпил лекарство и снова прилег на подушку.

- Итак, что мы имеем? Каулитц вправе обижаться на меня. Я повел себя как самый настоящий кретин. Даже не представляю, как извиняться за столь ужасное поведение. Пригласил парня в клуб, а сам нажрался, как последняя свинья. Да еще и бросил на произвол судьбы. Фу, сам себе противен.

Вскоре аспирин подействовал и головная боль немного притупилась. Тишину нарушил отвратительный звук сотового. «Пора сменить мелодию звонка», - подумал и схватил мобильник.

- Алло, - хмуро приветствовал лучшего друга, чье имя успел прочитать на дисплее.

- Привет, детка, - невесело отозвался Эмиль. Очевидно, и его физическое состояние оставляло желать лучшего. – Живой?

- Почти, - ответил и устало прислонился головой к подушке.

- Здорово вчера погуляли. Жаль, что после хорошей попойки бывает зверское похмелье, - сетовало на жизнь недоразумение под названием «мой лучший друг».

- Слушай, Эм, что вчера было? Ты хоть помнишь, как домой добрался?

- Смутно. Тебя мы с девчонками еле затолкали в квартиру. Весь дом слышал, как ты матерился, - и он рассмеялся.

- Шутишь? – спросил, в тайне надеясь, что позора удалось избежать.

- Неа. Если не веришь, спроси у Кристины. Она единственная смогла с тобой справиться.

- Твою мать! – выругался, сжимая руку в кулак.

- Да ладно тебе. С кем не бывает.

- А что с Биллом? – задал главный вопрос.

- Всё в порядке. Отправил на такси домой.

- Спасибо, - облегченно выдохнул.

- Только он…очень зол на тебя, - из трубки послышался немного напряженный голос Оффа. – Я…это… - запнулся и умолкнул.

- Эм, спасибо, что извинился за моё скотское поведение. Сегодня поеду просить прощения.

- А, ну да…конечно, - все так же рассеянно пробормотал ди-джей, но я не придал этому большого значения. Эм с похмелья еще и не так умеет мычать.

- Ты не забыл, что мы договаривались о встрече с Пиксом? – спросил друг после паузы.

- С кем? – не понял вопроса.

- С моим приятелем, которому нужна информация про Каулитца. Забыл?

Точно! Сегодня же пятница.

- Кароче, в шесть вечера собираемся в нашей кафешке. Слышишь меня, Том?

- Да, да, - отмахнулся словами и постарался скорее закончить разговор.

Это было необходимо. Ситуация мне не нравилась. Общаясь с Биллом, я очень изменился. Стал спокойнее, добрее, научился ценить маленькие радости и восхищаться окружающим. Сцена в клубе выбила из колеи. Что на меня нашло? Ведь никогда не считал Каулитца скучным. Напротив, он очень интересная личность. Парень был приятным собеседником, способным поддержать разговор на любую тему.

Бесспорно, брюнет очень красив. Но эта красота не вызывает чувство холода и пустоты. Парень мягкий, домашний, родной. Одна смущенная улыбка чего стоит.

Он ценит душу, а не тело. Видит слепыми глазами сущность человека. Каждый раз, глядя на него, подавляю желание подойти и обнять. Откуда эти порывы нежности? Только ли стремление помочь как другу вызывает подобные эмоции? Быть может, всему виной симпатия?

Окончательно запутавшись, иду в душ. Контрастная вода бодрит, а чашка крепкого черного кофе, выпитого на кухне, приводит сознание в порядок. Но покрасневшие веки ничем не скрыть. В такие минуты благодарю судьбу за то, что работаю не на телевидении. В студии никто не видит моего лица – только голос из динамиков раскрывает суть той или иной музыкальной композиции.

До встречи в кафе оставалось все меньше и меньше времени, а я никак не мог принять нужное решение. Ответ на мучавшие вопросы появился сам собой. Одевшись и захватив мобильный, спустился к машине.

Только одно место способно помочь расставить все чувства по полочкам. И именно туда сейчас гнал ауди, любуясь заснеженным городом. Выехав за пределы Берлина, двинулся на северо-запад. Через несколько десятков километров увидел знакомую проселочную дорогу и свернул направо. По обе стороны росли деревья, покрытые пушистым белым снегом. Они стояли так плотно друг к другу, что дневной свет едва проникал сквозь хвойную крону. Я называл это место «природный коридор». За ним и стояла та самая церквушка. Почти два года назад я приехал сюда впервые в отчаянье и тоске.

Вспомнился тот день предательства Чарльза. Была середина осени, и листва уже приобрела характерные ярко-багряные краски. Я мчался по трассе на предельной скорости, пытаясь убежать от разочарования, обиды, от той боли, что огненной стрелой пронзила сердце. Когда, наконец, очнулся от раздирающих душу мыслей, заметил поворот и зачем-то свернул на узкую дорожку. Казалось, это место выбрало меня.

Предательство некогда любимого человека опутало с головы до ног своими сетями. Но здесь, в некогда ухоженным храме, я нашел утешение. Просто ходил, кричал, рассказывал себе что-то, яростно размахивая руками. Крошечная церквушка вобрала в себя всю горечь, подарила покой и надежду на лучшее.

И сейчас я снова приехал к немой помощнице и слушательнице. Расскажи я Эмилю об этом, друг постебался бы вволю. Еще бы – известный ди-джей верит в Бога и прочую ерунду. Однако, это не вера, а нечто другое. Необъяснимое, странное, но отнюдь не пугающее.

Полянку перед церковью занесло толстым слоем снега. Выйдя из авто, направился к входу, с трудом передвигаясь по колено в снегу. Ржавые петли дубовой двери протяжно скрипнули, словно приветствовали старого знакомого. В самом помещении царил полумрак. Через разбитые кое-где витражи окон пробивался дневной свет. Покрытые слоем пыли, иконы и лавочки прихожан выглядели безжизненными. Смахнув сор, сел на излюбленное место у самого алтаря.

Здесь телефон не ловил сигнал сети, звуки окружающего мира не проникали в сознание. Я остался наедине с собой, и церковь говорила моим внутренним голосом. В этом месте я не мог лгать, пытаясь убежать от проблем. Холодные доски лавки, на которой я сидел, заставляли ежиться. Но вскоре и это отошло на второй план. Раз приехал за ответом, нужно его отыскать.

«Что гложет тебя, Том?», - спрашивал сам у себя, потирая ладони одна о другую.

«Не знаю. Все слишком запутанно. Как могу предать человека, доверившегося мне? Билл не заслуживает подобного отношения, а жизнь и так часто била его, не давая подняться и идти вперед. Он впустил меня в свой мир, надеясь на искренность. А я.. разве смогу разрушить ту тонкую ниточку доверия, что соединила нас? Нет, и еще раз нет. Да и не хочу этого делать. Пора признаться, что вовсе не договор заставлял проводить с Каулитцем почти всё свободное время. И уж тем более не деньги удерживали возле постели во время его болезни. Да, мне хотелось и хочется быть рядом с парнем, заботиться о нем.

Почему я столько времени гнал от себя такие мысли? Да я боялся. Элементарно испугался эмоций. После истории с Чарли я закрыл сердце от любого проявления симпатии, от всех сильных чувств. Слишком тяжело было тогда, и чтобы избежать ошибок в будущем, я отгородился от всех. Но Билл моментально нашел дорожку в мою душу. Дал понять, что не стоит закрываться от него на засовы. Мне кажется, рядом с ним любой человек становится чище и честнее.

Что я испытываю к нему? Хотелось бы знать. Странный коктейль из нежности, умиления, сопереживания, опеки и тихой грусти. Даже сейчас, здесь, мне его не хватает. Может, пришло время выбросить прочь все сомнения и сказать ему? Интересно, кто я для него? Друг или…?

Проще всего поехать и спросить прямо. Поднимаюсь с лавочки и еще раз осматриваюсь по сторонам. Я не знаю историю церкви, когда и почему она была закрыта. Но мне искренне жаль, что это произошло.

***

В кафе вошел в начале седьмого. Эмиль с Пиксом уже сидели за столиком. Поздоровавшись с Оффом и его спутником, остался стоять.

- Том, ты чего стоишь? Хочешь рассказывать так?

- Извините, Пикс, но я ничего не могу Вам сообщить, - обратился к рыжеволосому мужчине, игнорируя реплику друга.

- Трюмпер, ты чего? Заболел? – глаза Оффа сделались еще больше от удивления.

- Нет, я в полном порядке. Просто не могу предать человека, которого… который стал другом.

«И который, кажется, мне очень нравится», - продолжил мысль про себя.

- Жаль, конечно, но Ваше право, - спокойно ответил Пикс.

Зато Эм просто буравил меня взглядом, полным непонимания.

- Том, не шути так. Что ты задумал? – он тоже встал со стула.

- Поеду к Биллу и расскажу всё как есть. Уверен, что смогу добиться его доверия.

- Поздно, - приятель закусил губу и отвел взгляд.

- Что ты сказал? – я снова повернулся к другу, хотя секунду назад был на пути к выходу.

- Вчера ночью я всё рассказал Биллу. По пьяни, - он виновато опустил голову.

- Не может быть.

- Прости, Том…

Я уже было занес руку для удара, но вспомнил, кто стоит передо мной, и опустил её. Стиснув зубы, развернулся и молча покинул кафе, не оглядываясь.

Единственное, что сейчас имело значение – разговор с Каулитцем. Он должен поверить, что все было искренне. Даже Оффа не могу винить, ибо сам хорош. Если бы не напился, друг не стал бы разговаривать с парнем. К тому же, я прекрасно знал привычку друга рассказывать обо всех тайнах в нетрезвом состоянии. Когда мы отрывались вместе, то частенько заставлял его помалкивать о чужих секретах. Да и разве знает он, что для меня дружба давно сала искренней и необходимой? Конечно, нет.

- Черт! Черт! – ругался, стуча рукой по колену. До дома Билла добрался в рекордные сроки. Не вызывая лифт, поднялся на нужный этаж и позвонил в дверь. Как в самый первый день встречи, долго ждал ответа.

- Кто это? – тихий, знакомый голосок.

- Билл, это я, Том. Пожалуйста, открой.

- Мне не о чем с тобой разговаривать. Уходи, - твердо ответил парень из-за двери.

- Билли, пожалуйста. Это очень важно, - настаивал на своём.

- Пришел рассказать, сколько денег заплатили? Или, может, поделиться решил? Забудь обо мне и никогда не приходи сюда, - с надрывом, на одном дыхании выпалил брюнет.

Я услышал звук удаляющихся шагов и крикнул:

- Билл, постой! Билл!

Напрасно. Он больше не поверит мне. Рано или поздно правда о договоре открылась бы. Но не при таких обстоятельствах.

До начала рабочего эфира оставалось мало времени, поэтому пришлось в срочном порядке спешить в студию. Но для себя решил завтра приехать вновь и не уходить до тех пор, пока не поговорю с Каулитцем.

Однако всё нарушил внеплановый дневной эфир, и к дому брюнета я смог приехать только вечером следующего дня. Звал его, стучал в дверь – всё зря. Звонок на мобильный тоже ничего не дал: он просто отключил аппарат. И все же я знал, что хозяин квартиры слышит меня. Сел прямо на пол у двери.

- Билл, послушай, я знаю, что ты дома, - начал разговор. – Мне очень нужно, чтобы ты выслушал меня. Все не так, как ты думаешь. Да, в самом начале нашего общения я согласился на дурацкую сделку. Но уже черед пару дней понял, что ты интересен мне как человек. И сейчас я не вру. Ты стал мне близким другом…

Казалось, я слышу за дверью его дыхание, поэтому продолжал говорить. Я рассказывал обо всех сомнениях, о чувствах и эмоциях. Говорил только правду, порой сбиваясь с мыслей, так как слишком много их сейчас было в голове.

Молчание за дверью продолжалось и я просто ждал, пока Билл даст знать о себе. Закрыв глаза, слушал тишину. Наверное, я заснул, потому что вдруг почувствовал, как кто-то тихонечко трясет за плечо. Открыв глаза, увидел перед собой старушку в теплом пальто и шапке, в больших очках с роговой оправой на пол лица. Она рассматривала меня со смесью удивления и жалости во взгляде.

- Сынок, ты чего здесь сидишь? – спросила она.

- К Биллу пришел, - честно ответил, смотря в её серые глаза.

- Так он уехал с подругой несколько часов назад.

- А вы не знаете, куда? Это очень важно.

Один раз я был в доме Марси и Андреаса, но точного адреса не запомнил. Почувствовал невероятную усталость и стыд. Ведь я был уверен, что Билл слушал мою речь.

- Знаю-знаю. У меня есть адресок на всякий случай. Ты ведь его друг?

- Да.

- Я часто видела в окно, как вы вместе куда-то ездили, - продолжала она, доставая из кармана ключи. – Погоди-ка.

Старушка открыла соседнюю дверь, порылась в комоде и вытащила сложенный пополам листок.

- Вот, держи, сынок, - морщинистые пальцы протянули бумагу.

- Спасибо огромное, - схватил адрес и в порыве радости обнял соседку Каулитца.

- Да не за что. Только вот поезжай завтра. На улице такая метель поднялась – за метр ничего не кругом не видно. Да и поздно уже.

- Спасибо, но я не могу ждать.

- Тогда будь осторожнее.

Кивнув еще раз в знак благодарности, спустился по ступеням и выбежал из подъезда. Погода и правда резко испортилась: снег кружился в воздухе большими хлопьями. К скользкому дорожному покрытию прибавилась вьюга. Но я готов был идти пешком, лишь бы увидеть Билла.

Мне нужно было проехать в другой конец города, а потом еще несколько километров на запад. Марсия с братом жила в пригороде Берлина. Преодолевая расстояние, заметил, как сильно бьется сердце в груди.

«Оно подобно водопаду, - однажды сказал мне Каулитц. – Оно стучит независимо от погоды и нашего настроения. Водопаду тоже нет дела до того, что происходит вокруг. Грохот воды, срывающейся с огромной высоты, будет слышен и в грозу, и в пекло. Он неизменен весной и осенью. Подчиняется только власти природы. Его не остановишь, не заставишь водяную струю течь в обратном направлении.

Сердце тоже нельзя остановить по взмаху руки. И если вдруг это произошло, человек умирает. Так странно. Холодная вода водопада и горячее сердце. Но они оба нужны, чтобы выжить: сердцу необходима водяная стихия. Без воды в этот самый важный орган человека не сможет попасть кровь – его живительная сила. Вода здесь как песок. Почему? Да просто она течет по сосудам, но не выходит за их пределы, подобно маленьким частичкам в песочных часах. И если вдруг вода-кровь из организма вырывается наружу, весь тонкий механизм жизни рушится. Точно так же и в часах: песок высыпался, и счет времени остановился».

Не знаю, почему именно эти слова брюнета вспомнились сейчас. Наверное потому, что время утекает как песок. Стремительно, быстро, заставляя спешить за ним.

И я точно так же спешу, оставляя позади километр за километром. Вот и поворот, за которым начинается пригород. Вдруг на встречную полосу вылетела ярко желтая машина. Резко поворачиваю руль вправо, избегая столкновения. Но ауди заносит на ледяной дороге, кружит словно волчок. На большой скорости машина врезается в бетонное ограждение. И только темнота вокруг…

Ветер ревет, забрасывая улицы хлопьями снега. Настоящий снежный вихрь окутал город, заставляя людей спешить домой. Трагедия на дороге не останется незамеченной. Уже спешит на помочь машина службы спасения. Но пока смятая ауди безжизненно лежит на холодной земле. А внутри, под грудой осколков, мобильный телефон нарушает тишину ночи. И на фоне темного салона неестественно ярко выделяется имя на дисплее… Четыре буквы, складывающиеся в простое имя «Билл»…

Дата добавления: 2015-09-02