Заиграй-ка ту песню мертвой группы 1 3 страница

- Хотите, я пойду, поговорю с Ренни?

- Никакой пользы от этого не будет. Я вообще и не переживаю, что теперь свободна, но меня просто бесит, что меня выгнали. Теперь самая большая проблема - хорошо подумать о том, что состоится завтра ночью. Мне, вероятно, придется исчезнуть вместе с Барби. Остается надеяться, что найдется такое место, где мы сможем исчезнуть.

- Я не понимаю, о чем это вы говорите.

- Конечно, но я вам расскажу. Тут-то и начинаются риски. Если вы где-то, хоть словом об этом обмолвитесь, я тоже окажусь в подвальной клетке. Возможно, буду стоять рядом с Барбарой, когда Ренни будет строить расстрельную команду.

Пайпер внимательно на нее смотрела.

- У меня есть сорок пять минут, прежде чем придет мать Джорджии Руа. Вам хватит этого времени, чтобы рассказать все, что вы захотите мне рассказать?

- Вполне.

Джеки начала с осмотра тел в похоронном салоне. Описала следы от швов бейсбольного мяча на лице у Коггинса и рассказала о золотом мяче, который видел Расти. Набрав полную грудь воздуха, она рассказала о своем плане освобождения Барби во время общего городского собрания на следующий вечер.

- Хотя я понятие не имею, где мы можем его спрятать, если у нас получится его оттуда вытянуть. - Она отхлебнула чай. - Итак, что вы на это скажете?

- Скажу, что надо еще выпить по чашечке. Вы будете?

- Мне достаточно, благодарю.

Пайпер произнесла, наливая себе из чайника:

- То, что вы запланировали, страшно опасно (хотя сомневаюсь, что вас интересуют мои мысли по этому поводу), но, наверное, нет другого способа спасти невинную человеческую душу. Я и на секунду не имела веры в то, что Барбара виновен в тех убийствах, а после моего собственного близкого знакомства с местными правоохранителями мысль о том, что они могут казнить его, чтобы не допустить до власти, мне не очень удивляет. - А тогда, сама того не подозревая, она озвучила мысли Барби. - Ренни не смотрит на перспективу, и никто из копов также не думает наперед. Их беспокоит только, кто будет королем в нашем шалаше. Такой тип мышления прямо ведет к катастрофе.

Она вернулась к столу.

- Я поняла чуть ли не с первого дня, когда вернулась сюда, чтобы занять пасторат, - это было моей мечтой еще с тех времен, как я была маленькой девочкой, - что Джим Ренни монстр в эмбриональной стадии. Теперь, если вы извините мне такой мелодраматизм, этот монстр родился.

- Слава Богу, - отозвалась Джеки.

- Слава Богу за то, что родился монстр? - улыбнулась Пайпер, изумленно поднимая вверх брови.

- Нет… слава Богу, что вы это определили.

- Вы хотите еще что-нибудь сказать, разве не так?

- Да. Правда, если вы не желаете брать в этом участие…

- Дорогуша, я уже беру в этом участие. Если вас могут подвергнуть заключению за подготовку заговора, то меня за то, что я вас выслушала и не донесла. Мы с вами теперь те, кого наше правительство жалует называть «доморощенными террористами».

Джеки отреагировала на это определение безрадостным молчанием.

- Вы же имеете в виду не только освобождение Дейла Барбары, не так ли? Вы хотите организовать активное движение сопротивления.

- Наверное, да, - ответила Джеки, и прыснула беспомощным смехом. - Никогда не подумала бы, что я на такое способна после шести лет в армии США… я же всегда была девушкой того типа, который «всегда за мою страну, права она или не права»… А вам никогда не приходило в голову, что Купол может никогда не исчезнуть? Ни этой осенью, ни зимой? И в следующем году будет стоять, а может, и до конца нашей жизни?

- Да, - Пайпер оставалась спокойной, хотя с ее щек стерлись почти все цвета. - И такое может быть.

Думаю, эта мысль посещала каждого в Милле, пусть хоть бы и подсознательно.

- Тогда подумайте о таком. Вам бы хотелось прожить год, или даже пять лет под диктатурой готового на убийства идиота? Конечно, если у нас есть впереди эти пять лет.

- Конечно, нет.

- Тогда единственное время, когда его можно остановить, - это сейчас. Пусть он уже вышел из эмбриональной стадии, но то, что он строит, эта машина, пока что не имеет силы. Сейчас самое лучшее время. - Джеки сделала паузу. - Он в любой миг может приказать полиции отобрать личное оружие у обычных граждан, поэтому сейчас - единственное возможное время.

- Что я могу сделать для вас?

- Позвольте нам провести встречу здесь, в пасторате. Сегодня вечером. Будут эти люди, если все из них придут. - Она добыла из заднего кармана список, который они долго составляли вместе с Линдой.

Пайпер развернула блокнотный лист и внимательно прочитала. Там было восемь имен. Она подняла

глаза.

- Лисса Джеймисон, библиотекарша с хрустальным шаром? Эрни Келверт? Вы уверены в отношении

этих двоих?

- Разве есть лучшая кандидатура, чем библиотекарша, когда речь идет о противостоянии вновь созданной диктатуре? А что касается Эрни… в моем понимании, после того, что случилось вчера в супермаркете, если бы он увидел, что посреди улицы горит Джим Ренни, он даже не помочился бы на него, чтобы погасить.

- В препозитивном смысле сомнительно, но живописно.

- Я хотела, чтобы Джулия Шамвей прощупала Лиссу и Эрни, но теперь, наверное, займусь этим сама.

Похоже, теперь у меня будет много свободного времени.

Забренчал дверной звонок.

- Наверное, это осиротевшая мать, - произнесла, привставая со стула, Пайпер. - Боюсь, она уже успела хорошенько зарядиться. Обожает кофейный бренди, правда, я сомневаюсь, что он способен унять такую боль.

- Вы не сказали мне ничего о нашей встрече, - напомнила Джеки.

Пайпер Либби улыбнулась.

- Перескажите нашим доморощенным террористам, пусть приходят сегодня между девятью и десятью тридцать. Пешком, и по одному - это стандартное правило Французского движения сопротивления. Рекламировать то, чем мы занимаемся, нет потребности.

- Благодарю вас, - произнесла Джеки. - Очень.

- Не за что. Этот и мой город. Могу я предложить вам выйти через задние двери?

В углу кузова фургона Ромми Бэрпи лежалая куча чистых тряпок. Расти связал вместе две штуки, вышла бандана, которой он и прикрыл себе рот и нижнюю часть лица, хотя нос, горло и легкие все равно слышали смрад мертвого медведя. В его глазах, разинутой пасти и мясе раскроенного мозга уже поселились первые черви.

Расти встал в полный рост, отступил назад, немного покачнулся. Ромми подхватил его под локоть.

- Если он упадет в обморок, ловите, чтобы не упал, - нервно сказал Джо. - Возможно, эта штука на взрослых действует сильнее.

- Это просто запах, - произнес Расти. - Я уже в порядке.

Но даже дальше от медведя мир пах скверно: тяжелой копотью, так, словно весь Честер Милл превратился в большую запертую комнату. Вдобавок к запаху дыма и гниющих животных, он ощущал тленный аромат растительной жизни и болотный дух, который, вне всяких сомнений, поднимался с высыхающего ложа Престил. «Если бы это развеял ветер», - подумал он, но в воздухе, лишь изредка слышался слабенький порыв, с которым доносились те самые запахи падали. Издалека, с запада, двигались тучи – сильный дождь, наверняка, идет в Нью-Хэмпшире, - но, достигнув Купола, тучи расходились в разные стороны, словно река, которая натолкнулась на большую скалу посреди русла. Расти овладели еще большие сомнения в отношении возможности дождя под Куполом. Он напомнил себе не забыть заглянуть на метеорологические сайты, если когда-нибудь выпадет свободная минутка. Жизнь стала ужасно хлопотливой и неуправляемо беспорядочной.

- А не может ли так быть, док, чтобы братец мишка умер от бешенства? - спросил Ромми.

- Сомневаюсь. Думаю, здесь как раз то, о чем нам и говорили дети: чистое самоубийство.

Все залезли в фургон, Ромми медленно повез их по дороге Черная Гряда. Расти держал на коленях счетчик Гейгера. Тот равномерно жужжал. Он увидел, как стрелка поднялась до отметки +200.

- Остановите здесь, мистер Бэрпи! - вскрикнула Норри. - Не выезжайте из рощи! Если вам придется упасть в обморок, мне честно не хочется, чтобы это случилось, когда вы управляете машиной, пусть даже и со скоростью десять миль в час.

Ромми послушно затормозил.

- Выскакивайте, дети, я буду вас нянчить. Док дальше поедет сам. - Он обернулся к Расти. - Садитесь за руль, но отправляйтесь потихоньку и моментально останавливайтесь, как только стрелка радиации перескочить безопасный уровень. Или если почувствуете, обморочное состояние. Мы пойдем за вами следом.

- Будьте осторожны, мистер Эверетт, - сказал Джо, а Бэнни добавил: - Не волнуйтесь, если вилсонетесь вместе с фургоном. Мы вытолкнем вас назад на дорогу, когда вы очухаетесь.

- Спасибо тебе, мой искренний друг, - откликнулся Расти. - Возвеселимся все праведным сердцем.

- Чего?

- Да ничего.

Расти сел за руль и громыхнул водительской дверцей. На пассажирском сидении цокотал счетчик Гейгера. Тронулся - очень медленно - из рощи. Отсюда дорога Черная Гряда шла вверх к саду. Сначала он не замечал ничего чрезвычайного, на мгновение его даже укололо глубоким разочарованием. И вдруг яркая пурпурная вспышка резанула ему по глазам, и он поспешно ударил по тормозам. Конечно, что-то там есть, наверху, яркое что-то посреди зарослей заброшенного яблоневого сада. Сразу позади себя, в боковом зеркальце фургона, он увидел, как остановилась его пешая команда.

- Расти! - позвал Ромми. - Что там?

- Я вижу его.

Он сосчитал до пятнадцати, и пурпурный огонек вновь проблеснул. Он наклонился в сторону, чтобы взглянуть на счетчик Гейгера, когда через окошко с водительской стороны к нему заглянул Джо. Новые прыщи набухали у него на коже, словно стигматы.

- Вы что-то почувствовали? Обморок? Шум в голове?

- Нет, - ответил Расти. Джо показал рукой вперед.

- Вот там это место, где мы потеряли сознание. Прямо там.

На левой обочине Расти заметил в пыли следы, словно от лежбища.

- Пройдите туда, - предложил Расти. - Все вчетвером. Давайте посмотрим, потеряете ли вы вновь сознание.

- Иисусе, - пробормотал Бэнни, присоединяясь к Джо, - разве я лабораторная крыса?

- Мне кажется, что это Ромми сейчас выступает в роли лабораторной крысы. Вы не против, Ромми?

- Эй. - Ромми обратился к детям. - Если я упаду в обморок, оттянете меня оттуда сюда. Кажется, сюда оно не достает.

Квартет отправился к тому месту, Расти внимательно следил за ними из-за руля фургона. Они уже почти дошли, когда Ромми вдруг сначала замедлил ход, а потом покачнулся. Норри с Бэнни подперли его с одной стороны, чтобы поддержать, а Джо с другой. Однако Ромми не упал. Через минуту он вновь выпрямился.

- Не пойму, или это на самом деле что-то было, или только… как вы это называете… самовнушение, но сейчас со мной все хорошо. На секунду словно одурманилось в голове. А вы, детки, ощутили что-нибудь?

Они помотали головами. Расти это не удивило. Это похоже на ветряную оспу: кратковременная болезнь, которую переживают в основном дети, и только раз.

- Езжайте вперед, док, - посоветовал Ромми. - Зачем вам тянуть вверх все то свинцовое дерьмо на себе, если можно обойтись без этого, только осторожно.

Расти потихоньку тронулся. Он слышал, как ускорился цокот счетчика Гейгера, но в себе ничего особенного не ощущал. С верхушки холма с пятнадцатисекундным интервалом проблескивал «маяк». Он сравнялся с Ромми и детьми, потом обогнал их.

- Я не чувствую ничегошеньки … - начал он, но тут оно и навалилось: нет, не умопомрачение, а чувство причудливости и странной ясности. Пока оно продолжалось, собственная голова казалась ему телескопом, через который он мог увидеть все, что ему могло почудиться, каким бы далеким оно не было. Если бы захотел, он мог бы увидеть своего брата в Сан-Диего, как тот едет утром на работу[363]. Рядом, в соседней вселенной, он слышал, как вскрикивает Бэнни.

- Ой, доктор Расти вырубается!

Но он не вырубился; дорогу перед собой, как и вначале, он видел абсолютно ясно. Божественно ясно. Каждый камешек и чешую слюды. Если он и вильнул машиной, - а ему показалось, что да, - то только лишь для того, чтобы объехать человека, который стоял посреди дороги. Мужчина был долговязый, более того, ему добавлял роста совсем абсурдный красно-сине-белый колпак, еще и комично искривленный. На нем были джинсы и майка с надписью: МИЛАЯ РОДИНА АЛАБАМА, ЗАИГРАЙ-КА ТУ ПЕСНЮ МЕРТВОЙ ГРУППЫ[364]. «Да это же не человек, это же хэллоуиновское пугало». Да уж, конечно. Разве что-то другое могло стоять так, с зелеными садовыми лопатками вместо рук, головой из мешковины и глазами-крестиками, нашитыми белыми нитками?

- Док! Док! - это был голос Ромми. Хэллоуиновское чучело занялось пламенем.

А через мгновение исчезло. Теперь перед ним была только дорога, холм и пурпурный огонек, который проблескивал через каждые пятнадцать секунд, словно приговаривая: «Иди сюда, Иди сюда, Иди сюда».

Ромми рванул на себя водительскую дверцу.

- Док… Расти… как вы?

- Хорошо. Навеяло и прошло. Думаю, с вами было то же. Ромми, а вы что-нибудь видели?

- Нет. На минутку я подумал, что откуда-то тянет огнем. И думаю, это от того, что в воздухе смердит этим угарным парфюмом.

- Я видел костер из тыкв, - сказал Джо. - Я же вам об этом уже рассказывал, правда?

- Да.

Расти тогда не придал значение его рассказу, несмотря на то, что слышал что-то подобное раньше от собственной дочери. Вместо этого теперь он призадумался.

- Я слышал вопли, - сказал Бэнни. - Но остальное все забыл.

- Я тоже слышала, - сказала Норри. - Там был день, но стояла тьма. И эти вопли. А еще, кажется, сажа падала мне на лицо.

- Док, может, нам лучше повернуть назад? - усомнился Ромми.

- Ни за что, - возразил Расти. - Когда у меня есть шанс вывести моих и всех других детей из-под Купола.

- Спорим, кое-кто со взрослых тоже были бы не против пойти, - заметил Бэнни, получив при этом локтем в бок от Джо.

Расти посмотрел на счетчик Гейгера. Стрелка держалась на +200.

- Оставайтесь здесь, - сказал он.

- Док, - спросил Джо, - а что, если радиация усилится, и вы упадете в обморок? Что нам тогда делать? Расти поразмыслил.

- Если я отъеду еще недалеко, вытянете меня оттуда. Только чтобы без Норри. Одни только ребята.

- А чему без меня? - спросила девочка.

- Потому что тебе когда-то может захотеться иметь детей. И таких, которые имеют только по два глаза и чтобы конечности росли у них из надлежащих мест.

- Хорошо. Я отсюда ни на шаг, - пообещала Норри.

- Остальным из вас кратковременное облучение не угрожает. Я подчеркиваю - очень кратковременное облучение. Если я потеряю сознание на полдороги к вершине холма или уже в саду, не старайтесь меня спасать.

- Это вагвагство, док.

- Я имею ввиду сразу, - объяснил Расти. - У вас же есть еще запасы свинца в магазине, так?

- А то. Надо было больше привезти.

- Согласен. Но все предусмотреть невозможно. Однако если случится самое плохое, заберете остатки свинцового полотна, завесите им окна той машины, в которой будете ехать, и вытянете меня оттуда. Черт, я к тому времени, возможно, уже и сам приду в чувство и буду идти вам навстречу.

- Чудесно. Или будете лежать без памяти после летальной дозы.

- Послушайте, Ромми, мы с вами сейчас, возможно, вообще спорим о ерунде. Я подозреваю, что обморок (а если вы ребенок, то и настоящая потеря сознания) - это лишь очередной, связанный с Куполом, феномен. Вы его переживаете один раз, а дальше все в порядке.

- Вы хотите подтвегдить это, гизкуя собственной жизнью?

- В какой-либо момент приходится начинать рисковать.

- Удачи вам, - произнес Джо и протянул через окно руку со сжатым кулаком. Расти легонько стукнулся с ним, а потом и с Норри, и с Бэнни. И с Ромми тоже, когда тот протянул ему свой кулак.

- Что детям хорошо, то и мне.

В двадцати ярдах от того места, где Расти увидел пугало в колпаке, цокот счетчика Гейгера превратился в грохочущую трескотню. Он увидел, что стрелка двинулась на +400, дойдя до красного поля.

Он затормозил и вытянул костюм, который предпочел бы не одевать. Посмотрел назад, на товарищей.

- Предупреждаю. В частности вас, мистер Бэнни Дрэйк. Если начнете смеяться, немедленно пойдете отсюда домой.

- Я не буду смеяться, - пообещал Бэнни, но вскоре смеялись они все, включая самого Расти. Он снял джинсы, потом поверх своих трусов натянул тренировочные футбольные панталоны[365]. В специальные карманы на бедрах и попе, где раньше лежали вынутые из них защитные пластиковые пластинки, он вставил заранее вырезанные куски свинцового полотна. Потом нацепил себе на голени кетчерские защитные щитки и их тоже обмотал свинцовым полотном. Дальше наступила очередь свинцового ворота для защиты щитовидной железы и свинцового фартука для прикрытия гениталий. Он выбрал самый большой из тех, что нашлись, и тот свисал у него до ярко-оранжевых щитков. Сначала Расти собирался повесить на себя еще один фартук, сзади (смешно выглядеть - это одно, а умереть от рака легких - совсем другое, думал он), но теперь передумал. Он и так уже добавил к собственному весу лишних триста фунтов. Да и радиация все же лупит прямо, без отклонений. Если он все время будет оставаться обращенным к ее источнику лицом, все будет хорошо.

Ну, наверное.

До этого момента у Ромми с детьми получалось ограничиваться хмыканьем и, изредка, сдавленным хихиканьем. Терпение лопнуло, когда Расти достал купальную шапочку размера XL с двумя кусками свинцового полотна и нацепил ее себе на голову, но только после натянутых им предлинных, по локоть, перчаток и нацепленных на нос пучеглазых очков контроль было утрачен полностью.

- Оно живое! - завопил Бэнни, похаживая с растопыренными, как у Франкенштейновского монстра, руками. - Хозяин, оно живое!

Ромми качнуло на обочину, где он и упал на камень, захлебываясь от смеха. Джо с Норри и сами попадали на дорогу, катаясь, словно цыплята, в пыли.

- Прочь домой, вы, все, - завопил Расти, однако, залезая назад в кабину фургона, он улыбался. Огонек вдали перед ним проблескивал, словно маяк.

Генри Моррисон пошел из участка, когда радостная возня новых рекрутов в помещении для дежурных офицеров стала совсем невыносимой. Все здесь покатилось коту под хвост, совсем все. Ему казалось, он понял это еще до того, как Тибодо, этот головорез, который теперь стал охранником Джима Ренни, появился с подписанным им приказом выгнать Джеки Веттингтон - замечательную полицейскую, и еще более замечательную женщину.

Генри воспринял это как первый шаг к тому, что воплотится в поголовном освобождении из полиции старших офицеров, тех, которых Ренни, вероятно, считает партизанами Дюка Перкинса. Следующим может стать он. Фрэдди Дентон и Руперт Либби, скорее всего, останутся; Руп умеренного уровня засранец, Дентон - конченный. Линду Эверетт освободят. И, скорее всего, Стэйси Моггин тоже. И тогда, если не принимать во внимание эту безмозглую Лорен Конри, департамент полиции Честер Милла вновь превратится в сугубо мужской клуб.

Он медленно ехал по почти полностью пустой Мэйн-стрит, похожей на улицу города-привидения в каком-то вестерне. Под козырьком «Глобуса» сидел Неряха Сэм Вердро, и бутылка, которая торчала у него между колен, едва ли содержала пепси-колу, но Генри не остановился. Пусть старый пьянчуга сосет свою дозу.

Джонни с Керри Карвер забивали досками передние витрины «Топлива & Бакалеи». Оба с голубыми повязками на руках, которых все больше начало всплывать по городу. У Генри от этого мурашки поползли по телу.

Лучше бы он принял тогда предложение перевестись в полицию Ороно[366], когда его туда звали в прошлом году. В смысле карьеры это не было шагом наверх, да и управляться с обдолбанными или пьяными студентами - он это хорошо знал - говно работа, но зарплату там обещали повыше, и Фрида говорила, что школы в Ороно самые лучшие.

А завершилось все тем, что остаться Генри уговорил Дюк, пообещав на следующем городском собрании пробить ему повышение ставки на пять тысяч и. поведав (абсолютно конфиденциально), что собирается выгнать Питера Рендольфа, если Рендольф не подаст в отставку сам: «Ты станешь моим заместителем, а это еще дополнительных десять тысяч в год, - говорил Дюк. - А когда в отставку пойду я, ты подымишься на самый верх, если захочешь. Конечно, есть альтернатива - развозить обрыганных студентов УШМ по их общежитиям. Посуди хорошенько».

Ему понравилась такая перспектива, и Фриде эта перспектива показалась, ну, очень уж хорошей и, конечно, это сняло напряжение у детей, которым самая мысль о переезде казалась ненавистной. Вот только теперь Дюк был мертвым и Честер Милл оказался под Куполом, а местная полиция превратилась во что-то такое, что выглядело неважно, а пахло еще хуже.

Он повернул на Престил-Стрит и увидел Джуниора, который стоял перед желтой полицейской лентой, натянутой вокруг дома Маккейнов. На Джуниоре были пижамные штаны и домашние тапки и больше ничего. Его сильно качало, и первое, что подумал Генри: между Джуниором и Неряхой Сэмом сегодня много общего.

Вторая мысль была о (и за) репутацию городской полиции. Пусть он еще недолго будет оставаться в ее рядах, однако же, сейчас он еще офицер, а одним из главных правил Дюка Перкинса было: Чтобы я никогда не видел имени офицера из департамента полиции Честер Милла в колонке «Правонарушители» в

«Демократе». А Джуниор, нравилось это Генри или нет, все-таки был офицером.

Он остановил экипаж № 3 возле бордюра и пошел туда, где стоял и раскачивался вперед-назад Джуниор.

- Эй, Джунс, поехали, я подвезу тебя в участок, налью тебе кофе и… - «ты отрезвеешь», хотел он закончить предложение, и вдруг обратил внимание на мокрые пижамные штаны парня. Джуниор обмочился.

Встревоженный не менее чем напуганный (никто не должен этого увидеть, Дюк в своей могиле будет переворачиваться), Генри положил руку Джуниору на плечо.

- Идем, сынок. Не делай из себя посмешища.

- Они были моими потрушками, - произнес Джуниор, не оборачиваясь. Он начал раскачиваться еще быстрее. Его лицо - та часть, которую было видно Генри, - было восхищенно-замечтавшимся. - Я их полюпил, и мог в них спускать. Не противно. По-французски. - Он хохотнул, потом сплюнул. То есть попробовал. Ряд густой белой слюны повис на его подбородке, раскачиваясь, словно маятник.

- Все, довольно. Я отвезу тебя домой.

При этих словах Джуниор обернулся, и Генри увидел, что тот не пьян. Левый глаз у него было ярко- красным. И зрачок был очень увеличенный. Левая сторона рта опустилась книзу, даже было видно несколько зубов. Эта застывшая гримаса на мгновение заставила Генри вспомнить «Мистера Сардоникса»[367], фильм, который когда-то, в детстве, ужасно его напугал.

Джуниор не нуждался в кофе в участке полиции, и домой ехать, чтобы отоспаться, ему было лишним.

Джуниору надо было срочно в больницу.

- Идем, мальчик, - позвал Генри. - Пошли.

Сначала Джуниор повел себя достаточно послушно. Генри довел его уже почти до машины, и вдруг тот вновь остановился.

- Они пахли одинаково, и мне это нравилось, - произнес он. - Горе, горе, горе, скоро пойдет снег.

- Ты прав, абсолютно.

Генри хотел было обвести его вокруг капота машины, чтобы посадить на переднее сидение, но тут ему показалось, что это было бы непрактично. Назад уместнее, хотя задние отсеки их патрульных крузеров пахнут довольно специфично. Джуниор оглянулся через плечо на дом Маккейнов, и его перекошенное лицо прониклось печалью.

- Потрушки! - всхлипнул он. - Мы кончили! Не противно, по-французски! Только по-французски, трах- бах! - Он высунул язык и начал быстро им телепать себе между губами. Издавая звук, похожий на тот, который воспроизводил Марафонец прежде чем, поднимая тучу пыли, броситься наутек от Увальня Койота[368]. После этого Джуниор рассмеялся и вновь отправился к дому.

- Нет, Джуниор, - позвал Генри, хватая его за пояс пижамных штанов. - Мы должны…

Джуниор с удивительной скоростью развернулся назад. Куда и девался тот смех; его лицо стало сгустком ненависти и злости. Размахивая кулаками, он бросился на Генри. Закусив клацающими зубами высунутый язык. Из его горла вырывались звуки какого-то странного языка, в котором не существовало гласных.

Генри сделал первое, что ему пришло на ум: отступил в сторону. Джуниор пропер мимо него и начал лупить кулаками по мигалке на крыше крузера, разбил один фонарь, разодрав себе костяшки пальцев. Уже и люди начали выходить из соседних домов, посмотреть, что здесь происходит.

- Гтхн бннт мнт! - говорил Джуниор. - Мнт! Мнг! Гтхн! Гтхн!

Он отступил от бровки и попал одной ногой в водосток. Покачнулся, но на ногах удержался. С подбородка у него теперь вместе со слюной стекала кровь; обе руки были сильно разбиты и тоже кровоточили.

- Она просто бесила меня своим бла-бла-бла, - заверещал Джуниор. - Я ударил ее коленом, шоп заткнуть, а она откинула копыта! Обосрала все кругом! Я… я… - Он замолчал. Словно задумался. Произнес:

- Помогите мне. - А потом сделал губами громкий звук, похожий на выстрел посреди тишины из пистолета 22-го калибра и упал ничком между припаркованным полицейским автомобилем и тротуаром.

Генри с мигалкой и сиреной отвез его в больницу. Чего он не сделал, так не позволил себе думать о последних словах, сказанных Джуниором, в которых явным образом просматривался смысл. Туда он не желал заглядывать.

Ему и без этого хватало проблем.

Расти медленно ехал вверх по холму, частенько посматривая на счетчик Гейгера, который теперь ревел, словно средневолновой радиоприемник со сбитой настройкой. Стрелка поднялась от +400 до отметки

+1000. Расти мог поспорить, что, когда он достигнет вершины, она залезет на +4000. Он понимал, что хорошего в этом мало - его «антирадиационный костюм» - всего лишь самодельное произведение, - но не останавливался, напоминая себе, что радиация имеет кумулятивный эффект; если он будет ехать быстро, летальной дозы не наберется. «Возможно, я потеряю на некоторое время волосы, но летальной дозы я не наберу. Думай об этом, как об авианалете: прилетел, сделал свое дело и назад, на базу».

Он включил радио, поймал «Мощные тучи радости»[369] на РНГХ и сразу же выключил. Пот заливал ему глаза, а он его смаргивал. Даже с кондиционером, включенным на полную мощность в кабине фургона, было к чертям жарко. Он взглянул в зеркало заднего вида и увидел своих друзей, которые стояли тесной кучкой. Очень маленькие отсюда.

Рев Гейгера стих. Он поглядел туда. Стрелка упала до нуля.

Расти едва не остановился, и своевременно понял, что тогда Ромми с детьми подумают, что с ним беда. Кроме того, возможно, это лишь проблема с батарейками. Но, взглянув вновь, увидел, что огонек питания на счетчике горит так же ярко.

На верхушке холма дорога заканчивалась разворотной площадкой перед длинным красным сараем. Перед ним стоял старый грузовик и еще более старый трактор, последний опирался только на одно колесо. На вид сарай сохранился в довольно хорошем состоянии, хотя несколько окон были разбиты. За ним стоял покинутый фермерский дом, часть крыши которого провалилась вовнутрь, вероятно, зимой под весом снега.

С торца сарая зияли раскрытые настежь ворота, и даже с закрытыми окнами и мощным кондиционером Расти ощутил пьянящий аромат сгнивших яблок. Он остановил машину возле крыльца. Поперек ступенек висела цепь с табличкой, на которой было написано: ВТОРГНУВШИЕСЯ БУДУТ НАКАЗАНЫ. Табличка была старой, ржавой и, очевидно, неэффективной. Жестянки из-под пива валялись по всему крыльцу, где когда-то, вероятно, любило организовывать посиделки семейство Маккоя летними вечерами, подставляясь ветру, созерцая широкие панорамы: полностью город Честер Милл по правую сторону, и все направление вплоть до Нью-Хэмпшира, если посмотреть налево. Кто-то аэрозолем написал на стене: УАЙЛДКЕТС РУЛЯТ, краска, которая когда-то была красной, выцвела до розовой. На дверях краской другого цвета было выведено: ДЕПО ОРГИЙ. Расти подумал, что так, вероятно, была высказана неосуществленная мечта какого- то сексуально озабоченного тинэйджера. А может, это было название какой-то хэви-металл группы.

Он взял в руки счетчик Гейгера и постучал по нему. Стрелка подпрыгнула, и аппарат несколько раз щелкнул. Похоже было, что он полностью работоспособен; просто никакой радиации здесь нет.

Расти вылез из фургона и - после короткой внутренней дискуссии - сорвал с себя большинство защитного костюма, оставив только фартук, варежки и пучеглазые очки. Потом он пошел вдоль сарая, выставив перед собой сенсорную трубку счетчика и обещая себе, что побежит назад, за остальной частью своего «антирадиационного костюма», если стрелка лишь немного вновь вздрогнет.

Но, когда он вынырнул из-за угла сарая и увидел ярдов в сорока перед собой проблеск того огонька, стрелка даже не шелохнулась. Это казалось невероятным, если радиация, - а как еще иначе? - связана с этим огоньком. Расти нашел единственно возможное объяснение: генератор создает радиационный пояс, чтобы отпугивать от себя таких исследователей, как он. Для самозащиты. Тоже самое касается прочувствованного им обморочного состояния и полной потери сознания детьми. Это самозащита, как иглы дикобраза или

«духи» скунса.

«Впрочем, не похоже ли это все же на неполадки со счетчиком? Именно в эту секунду ты можешь получать летальную дозу гамма-излучения. Этот чертов счетчик всего лишь наследие холодной войны».

Дата добавления: 2015-09-02