Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АрхитектураБиологияГеографияДругоеИностранные языки
ИнформатикаИсторияКультураЛитератураМатематика
МедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогика
ПолитикаПравоПрограммированиеПсихологияРелигия
СоциологияСпортСтроительствоФизикаФилософия
ФинансыХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника

Глава 4. Она проснулась мокрым, дождливым утром

Опасные чары | Глава 1 | Глава 2 | Глава 6 | Глава 7 | Глава 8 | Глава 9 | Глава 10 | Глава 11 | Глава 12 |


 

Она проснулась мокрым, дождливым утром. За окном лило как из ведра. В половине восьмого мать принесла чашку чая.

— Как ты себя чувствуешь, дорогая? — спросила она. — В состоянии идти на работу или сегодня останешься дома? Я могла бы позвонить мисс Фадерстоун и сказать, что ты немножко прихворнула.

Джули с удовольствием бы согласилась с предложением матери, но она была не из трусливых и знала, что, кроме ощущения легкого недомогания где-то в области живота, она вполне в состоянии выполнять свои обязанности; остаться же дома означало бы — спасовать перед эмоциями.

Отрицательно качнув головой, Джули выпила чай и сказала, что скоро оденется и сойдет вниз.

Придя на работу, она была рада, что не уступила минутной слабости. Не явилась сильно простудившаяся Донна, и если бы еще и Джули отсутствовала, то Мерилин пришлось бы одной трудиться за троих.

День тянулся медленно, и, когда наконец наступило половина шестого и можно было идти домой, Джули испытала огромное облегчение. В этот вечер она ожидала Пола. Он обычно приходил по четвергам, и если мистер Кеннеди был дома, они играли в бридж. Джули эти вечера доставляли большое удовольствие. Она находила бридж захватывающей игрой и уже достигла довольно высокого уровня мастерства.

В пятницу вечером мистер и миссис Кеннеди где-то ужинали с друзьями, а Джули вымыла голову и занялась прической. Затем вновь наступила суббота, и она встретилась с Полом. На этот раз они отправились на вечеринку к Саманте. Знакомые супругов Барлоу были в подавляющем большинстве людьми искусства — художниками, скульпторами, артистами, — и всегда было интересно посещать квартиру друзей, ибо никогда никто не знал заранее, какая знаменитость там могла вдруг объявиться.

Саманта Барлоу была высокой стройной женщиной со светлыми длинными волосами, которые, как и у Джули, свободно падали на плечи, и голубыми глазами, обычно скрывавшимися за стеклами очков в роговой оправе. Из одежды она предпочитала брюки и свободные блузки, а поскольку в данный момент она была на шестом месяце беременности, то ей пришлось ограничиться специальным халатом с лиловыми, красными и зелеными узорами.

Когда Пол и Джули прибыли, в квартире уже собралось порядочно гостей. Саманта встретила Джули чрезвычайно радушно и сказала:

— Дорогая, где ты пропадала всю неделю, я ждала тебя, как всегда, в среду, но ты не пришла, потом я надеялась, что ты позвонишь, однако от тебя ни звука!

Пол, которого Бенедикт потащил знакомить с каким-то подающим надежды певцом, был далеко, поэтому Джули попросила:

— Сам, голубушка, не могли бы мы поговорить наедине. Мне нужно высказаться, иначе я сойду с ума!

Саманта с тревогой посмотрела на подругу.

— Но разумеется, дорогая... Бен! Займись гостями. Я пойду в спальню поболтать с Джули.

Бен, высокий и широкоплечий, с усами и бородой, как у Ван Дейка, кивнул и воскликнул:

— Хорошо, любовь моя!

 

Обе девушки прошли в спальню, которая сама по себе являлась достопримечательностью с обоями в лиловую и белую полоску, пушистым черным ковром и круглой кроватью.

Подруги устроились на ней, и Саманта с теплым участием сказала:

— Давай, цыпленок, расскажи все своей мамочке!

Джули вздохнула и, стараясь ничего не утаивать, откровенно поведала Саманте все, что с ней произошло с их последней встречи. Саманта слушала сначала с удивлением, затем не веря ушам своим.

— Но, милая, ведь это Мануэль Кортес! Просто невероятно! — Саманта буквально вытаращила глаза. — Ты очень красива, моя дорогая, а, как я слышала, Мануэль весьма неравнодушен к красивым женщинам.

— Я знаю, — с горечью заметила Джули. — Вот такая со мной приключилась история! Мне было необходимо кому-то излить душу. Последние дни я просто сама не своя.

— И ты встречаешься с ним во вторник?

— Наверное. Если он вовремя появится. В противном случае я не собираюсь ждать его, как в прошлую среду. И самое главное: я вовсе не уверена, что поступаю правильно, соглашаясь на свидание с ним.

— Дорогая, не знаю, что тебе и посоветовать, — вздохнула Саманта. — Он хорош, я бы сказала, довольно опасен! Ведь ты сама говоришь, что у него нет уважения к женщине. Да и откуда оно может появиться, если все женщины во всех городах цивилизованного мира сходят по нему с ума? — из кармана халатика Саманта достала сигареты и предложила Джули. — Не удивительно что его женитьба окончилась полным фиаско.

— Женитьба? — перебила Джули, внезапно побледнев.

— Да, Джули, женитьба. Я однажды прочитала его биографию в каком-то журнале. Кажется в «Лайф». Он женился, когда ему было шестнадцать лет, на мексиканской девушке. У нее родился ребенок, девочка. Не помню, как ее назвали. Мануэль уехал в Сан-Франциско, а став знаменитым, развелся. Или, может быть, она с ним развелась. Подробности я забыла.

— А ребенок? — спросила Джули тихо.

— Кажется, девочку он взял себе. С его деньгами он мог себе это позволить. Ей сейчас должно быть уже шестнадцать лет. Кортесу тридцать три или тридцать четыре года. — Саманта пожала плечами. — Я думаю, это был один из тех вынужденных браков. Неожиданная беременность и тому подобное. Они никогда не бывают прочными... или, по крайней мере, очень редко.

— Да, — с трудом сглотнула Джули. — Я не знала, что он был женат. И что у него есть дочь.

— Мало кому известно. Он старается не распространяться о своей личной жизни и не стремится, как некоторые звезды эстрады, к широкой рекламе.

— Знаю, — сказала Джули, вспоминая их поездку в ресторан «Белый дракон». — Он вообще не любит больших скоплений людей. У него чудесная квартира на самом верхнем этаже нового высотного дома, откуда открывается великолепный вид на Лондон.

— Знаешь, Джули, — дружески похлопала Саманта приятельницу по плечу. — На твоем месте я постаралась бы забыть Мануэля Кортеса. Он не для тебя. Его жизнь, вся окружающая среда, в корне отличаются от твоей жизни и той среды, в которой ты выросла. Как бы ты ни думала на этот счет, ты сама прекрасно видишь, что, судя по его поведению, у него в отношении тебя нет сколько-нибудь серьезных намерений. Если мужчина по-настоящему любит девушку, он не станет ее совращать, а будет обращаться с ней уважительно.

— Я знаю, Саманта, — вздохнула Джули, — все это правда, но почему-то я не могу не думать о нем. Как видно, прежде чем ему удалось добиться успеха, жизнь у него была страшно тяжелой. И мне кажется, здесь кроется причина, почему он относится к женщинам без достаточного уважения. А потом эта женитьба... — Джули тряхнула головой. — Это, может быть, странно, но у меня такое чувство, будто, несмотря на богатство и славу, Мануэль Кортес очень одинок.

— Ах, перестань, дорогая! — воскликнула удивленная Саманта. — Возможно, Мануэль Кортес действительно в чем-то и нуждается, но уж никак не в жалости.

Джули встала и, подойдя к окну, стала смотреть на улицу невидящими глазами. Саманта, быть может, и опытна, но она не знает Мануэля, не имела возможности разглядеть, что под светской маской скрывается обыкновенный страдающий человек.

— Словом, решай сама, Джули, — подняла брови Саманта. — Но мне кажется, я разбираюсь в мужчинах немного лучше, чем ты.

— Ладно, Сам, — улыбнулась Джули. — Я тебе верю. Но хотелось бы знать, как мне теперь поступить.

Здесь Саманта ничем не могла помочь. Она высказала свое мнение, утверждая, что Мануэль Кортес ей не подходит, что у него нет нравственных норм, что он был женат и разведен и у него есть дочь лишь не намного моложе самой Джули, но какой ей от всего этого толк. Он по-прежнему был красив и будоражил ее воображение.

Как следствие душевной раздвоенности, Пол начал раздражать Джули. Его аккуратность и благовоспитанность стали действовать ей на нервы. Уже не нравилось, как он водит машину с осторожной самонадеянностью, как курит, держа сигарету кончиками пальцев, как он избегает крепких напитков, довольствуясь пивом или, изредка, слабым коктейлем. Просто невыносимо. Джули чувствовала, что эмоции разрывают ее существо на части. Мягкие руки Пола так отличались от твердых пальцев Мануэля, его большое упитанное тело отталкивало. Никакого сравнения с гибкой силой, которую она ощутила, когда Мануэль обнимал ее. Ничего, кроме отвращения, не вызывали и пухлые губы Пола.

В воскресенье, когда Джули нужно было идти к Баннистерам обедать, она сказалась больной и провела весь день дома, в скуке и унынии; однако выдержать учтивую, бессодержательную болтовню в доме родителей Пола ей было не под силу.

Ее родители вновь ушли куда-то в этот вечер, и Джули, чтобы чем-то заполнить время, читала книгу и смотрела различные телевизионные программы. Казалось, все ее помыслы сконцентрировались на предстоящем вторнике, а о дальнейшем она не задумывалась.

И, когда наступил долгожданный вторник, она начала страшно нервничать, не могла ничего ни есть, ни пить и думала только о Мануэле. Джули отчетливо осознавала, что приближалась к тому опасному душевному состоянию, когда все утрачивает свое значение, кроме данного момента, когда внутренний голос нашептывает, что следует использовать предоставленную благоприятную возможность, крепко ухватиться за нее обеими руками, пока она не ускользнула навсегда.

В этот день Джули надела темно-голубое платье, тесно облегавшее ее фигуру, и опять красное кожаное пальто. В своем наряде она выглядела такой юной и беззащитной и совершенно не осознающей воздействие собственной красоты.

И вновь ее ожидало разочарование. Выйдя на улицу, Джули не увидела ни Мануэля Кортеса, ни его автомашины. Было холодно. Ноябрь предъявлял свои права, и легкий туман окрасил все в серые тона.

Хотя она помнила, что поклялась не ждать, тем не менее продолжала беспомощно кружиться на месте, моля об избавлении. Оно пришло в образе человека небольшого роста в сером пальто и сером костюме. Это был Хосе.

— Мисс Кеннеди, — проговорил он, улыбаясь одними глазами. — Наконец-то нашел вас. Извиняюсь, что заставил ждать, но сеньор... он болен. Не в состоянии прийти вечером. Попросил объяснить.

Английский язык Хосе не был таким хорошим, как у Мануэля, но Джули даже не обратила на это внимания. Все ее существо сосредоточилось на содержании его речи.

— Он болен? — переспросила она, нахмурившись. — Как болен? Вы вызывали врача?

— Нет нужды в докторе, мисс Кеннеди, — покачал головой Хосе. — У сеньора лихорадка. Была и прежде. Она... как вы говорите... возвращается время от времени. Хосе знает, что нужно делать.

Джули не сводила глаз с посланника.

— Но я хочу сказать... Не кажется ли вам... — проговорила она и остановилась. — Могу я с вами пройти к нему?

Пожав плечами и разведя руками, Хосе ответил:

— Но думаю, сеньору не понравится.

— Не имеет никакого значения, понравится это сеньору или нет, — заметила Джули, приняв решение. — Я иду с вами. У вас машина?

— Нет, мисс Кеннеди. Я приехал на метро.

— Очень хорошо. Идем.

Хосе вновь пожал плечами, не очень обрадованный ее решением, но и не в состоянии воспрепятствовать. От станции метро и до «Лебанон-корт» они прошли пешком, и Хосе пришлось поручиться за Джули перед швейцаром, прежде чем тот пропустил ее в здание.

Теперь, когда они были у цели, Джули начала колебаться. Как в конце концов поступить, если окажется, что Мануэль специально послал Хосе с ложным сообщением, чтобы самому не встречаться с ней? Подобная мысль прежде совсем не пришла ей в голову, и Джули с беспокойством смотрела на Хосе, когда они поднимались в лифте, но тот, погрузившись в свои думы, молчал.

Все выглядело так, как в первый раз, и Джули опасаясь, что решимость покинет ее, резким движением сбросила пальто и сказала:

— Где он? В какой комнате?

Сперва Хосе было запротестовал, но потом, как бы признавая свое поражение, подошел к двери, распахнул ее и проговорил:

— Спальня сеньора. Но я...

Джули, не слушая его, прошла мимо в комнату и услышала, как Хосе притворил сзади дверь. Она оглянулась и увидела, что он последовал за ней, и у нее мелькнула мысль: уж не думает ли Хосе, что она может причинить Мануэлю вред?

Комната была обставлена мебелью из темного дерева и вообще выдержана в темных тонах, за исключением ярко-оранжевого ковра. От центрального отопления исходило приятное тепло. На большой кровати беспокойно метался Мануэль, покрытый до пояса простынями и одеялами, на лбу и на смуглой обнаженной груди виднелись капельки пота.

Хосе поспешил снова укрыть его, что-то бормоча под нос на непонятном языке. Джули приблизилась с другой стороны к кровати. Очевидно, Мануэль не брился несколько дней, на щеках и подбородке выросла густая щетина, сквозь природную смуглость проступало посеревшее лицо.

— Хосе, — прошептала Джули, — ты уверен, что делаешь все правильно?

— Я люблю сеньора, мисс Кеннеди, — сверкнул глазами Хосе. — Иначе меня бы здесь не было. Я дал ему лекарство. Он поправится. Нужно время.

— Сколько времени? Было бы вернее применить антибиотики. — Джули вздохнула, заметив, что Хосе принял надменную позу. — Вы смыли с него пот? Меняли простыни?

— Конечно, мисс Кеннеди. Менял сегодня утром.

— Ну что ж, мне кажется, их нужно опять сменить, — сказала Джули, ощупывая простыни. Они были немного влажными, а Мануэль — таким горячим. Для надежности следовало постелить все сухое.

— Хорошо, я позабочусь об этом.

— Я вам помогу...

— Хосе, — внезапно простонал Мануэль. — Ты ходил к «Фардему»? Видел Джули?

— Да, сеньор. Я все передал, как вы велели.

— Хорошо.

Веки Мануэля, затрепетав, на мгновенье приоткрылись и затем вновь опустились.

Джули взглянула на Хосе, который лишь пожал плечами.

— Иногда у него наступают моменты просветления, но большей частью он без сознания, пока лихорадка не кончится.

Джули недовольно покачала головой, повернулась и пошла к двери, которая, как она надеялась, вела в ванную. Убедившись, что не ошиблась, Джули нашла губку, отжала под струей холодной воды и, вернувшись в спальню, положила ее Мануэлю на лоб. Почувствовав холод, он вновь задвигался.

— Вам не следует беспокоиться, мисс Кеннеди, — поджал губы Хосе. — Если вы оставите нас одних, я сменю постельное белье.

— Я помогу.

— Нет.

— Но почему? — удивленно взглянула Джули на Хосе. — Я вполне в состоянии помочь вам.

— Нет. Сеньору это не понравится.

— Ну, хорошо. — Джули повернулась и вышла в гостиную, прикрыв за собой дверь.

— Готово, — заявил Хосе, появляясь через несколько минут. — Сеньор заснул. Будет спать некоторое время, и, когда он проснется, кто знает, возможно, лихорадка уже пройдет.

— Мне кажется, вы полагаете, что теперь мне следует уйти, — нахмурилась Джули.

— Вы сами должны решить, мисс Кеннеди, — расправил плечи Хосе. — Едва ли сеньор сможет узнать вас сегодня.

— Если я останусь, вы дадите мне пару сандвичей? Я ничего не ела с самого обеда.

— Конечно, — ответил Хосе с явным неодобрением и удалился на кухню.

Джули прокралась на цыпочках обратно в спальню. Как и сказал Хосе, Мануэль крепко спал и выглядел моложе и уязвимее. Она села рядом с кроватью в мягкое кресло и, не отрывая глаз, стала смотреть на спящего. Видеть его здесь таким близким и вместе с тем таким недосягаемым наполняло ее душу какой-то сладостной болью. Жар как будто спал. Хосе вместо губки положил ему на лоб мешочек со льдом, который он, должно быть, держал где-то под рукой и который она не заметила. «Бедный Хосе, — подумала Джули. — Я, конечно же, нарушила весь его распорядок».

Вернувшись, Хосе жестом показал Джули, что кушать ей следует в гостиной, и Джули, вздохнув, последовала за ним.

На подносе она нашла половину цыпленка, салат, холодные маринованные овощи, ломтики жареного картофеля и бисквит со свежими фруктами и взбитыми сливками.

— О Хосе, — воскликнула Джули. — Я вовсе не ожидала такой роскошный ужин. Мне, право, неудобно. Я причинила вам столько хлопот.

— Чепуха. — Хосе изобразил на лице подобие улыбки. — Кушайте на здоровье. Позовите, когда захотите пить кофе.

Уходя, Хосе включил телевизор, и Джули, рассеянно, без всякого интереса, смотрела скучную телевикторину и второразрядный ковбойский боевик. Затем она выпила несколько чашек кофе. И, отказавшись от вина, еще раз поблагодарила Хосе. Помыв посуду, он вернулся и сказал:

— Извините, мисс Кеннеди, могу ли я попросить вас об одном одолжении?

— Разумеется, Хосе, в чем дело?

— Ну, я пообещал сегодня вечером посидеть с приятелем за бутылочкой вина, и теперь я не смогу пойти. Не взялись бы вы передать ему от меня послание? Отсюда недалеко место встречи, но мне не хотелось бы заставлять его долго ждать.

— Но, Хосе, — сдвинула Джули брови. — Почему бы вам самому не сходить к приятелю. Это ведь совсем несложно. Я останусь здесь в течение примерно часа, и вы можете провести время с вашим другом. Вы все равно ничем сейчас не в состоянии помочь мистеру Кортесу. Вы же сами сказали, что он теперь будет долго спать.

Хосе вовсе не ожидал такого поворота. Очевидно, подобная идея не пришла ему в голову. Не исключено, однако, что он просто искал подходящего предлога отделаться от Джули.

— Я не знаю... — нерешительно проговорил он. — Могу понадобиться сеньору.

— Вздор! — твердо сказала Джули. — Я дочь доктора. Немного понимаю в первой помощи. Уверена, что не произойдет ничего, с чем я бы не могла справиться.

— Хорошо, мисс Кеннеди, — уступил Хосе. — Я пойду, но только, чтобы сказать другу, что у меня сегодня нет времени сидеть за бутылочкой вина. Через полчаса я вернусь.

— Не торопитесь, — чуть улыбнулась Джули. — Я не собираюсь удирать со столовым серебром.

— Неужели я намекнул на такую возможность, — в свою очередь, улыбнулся Хосе. — Очень извиняюсь. Слишком тревожусь за сеньора. Вы, конечно, понимаете.

— Разумеется. Но все-таки побудьте с другом и выпейте с ним стаканчик вина, Хосе. Я действительно не имею ничего против, честно.

— Там посмотрим, — ответил Хосе. — Пойду надену пальто.

После его ухода Джули почувствовала себя совершенно свободно. Приятно побыть хозяйкой этих роскошных апартаментов хотя бы на короткое время. Растянувшись на кушетке, она взяла роман Иэна Флеминга «Жить и позволить умереть» и приготовилась читать. Ей было тепло, уютно и как-то особенно спокойно от сознания, что Мануэль здесь, рядом.

Она, должно быть, крепко заснула. Ее разбудили громкий звонок у входа и неистовый стук в дверь. Соскочив с кушетки, она, не надевая туфель, помчалась к двери, ожидая встретить на пороге Хосе. Тем сильнее было ее удивление, когда она увидела женщину — маленькое изящное создание с венцом из золотых волос и сверкающими глазами. Испанскими глазами! Джули мгновенно вспомнила рассказ Пола. Никаких сомнений, это Долорес Арривера.

Танцовщица была ошеломлена встречей не меньше, чем Джули. Какое-то время она с вызывающим видом рассматривала растрепанную внешность Джули, затем прошмыгнула мимо нее в квартиру.

— Мануэль! Где Мануэль? — резко повернулась она.

— Он в постели. Болен, — ответила Джули, неловко сцепив пальцы рук.

— Болен? Мануэль?

Запахнув полы пальто, Долорес Арривера уверенным шагом направилась прямо к двери, ведущей в спальню Мануэля. И Джули подумала с холодеющим сердцем, что Долорес прекрасно знала, где находится эта спальня, хотя в помещении несколько дверей.

— Пожалуйста, — протянула руку Джули. — Он заснул. Не будите его. Я... я лежала на кушетке и, должно быть, задремала.

Долорес остановилась, держась за ручку двери.

— Кто вы такая? — почти прошипела она с ненавистью.

— Меня зовут Джули Кеннеди, а вы — мисс Арривера.

— Мануэль рассказал вам обо мне, не правда ли?

— Нет. Мне... известно!

Долорес криво усмехнулась.

— И зачем вы здесь? — проговорила она визгливо и, отпустив ручку, шагнула навстречу Джули. — Вы сиделка?

— Нет, — покраснела Джули. — Хосе нужно было выйти, и я сказала, что подожду его возвращения.

— В самом деле? Вы, наверное, подружка Хосе?

Джули заломила пальцы. Долорес Арривера выглядела очень агрессивно, и ей не хотелось оказаться втянутой в ссору.

— Некоторым образом, — проговорила Джули, нервничая. — Если вам нужно повидаться с мистером Кортесом, то я советую прийти завтра.

— Действительно?

Долорес подошла поближе, и Джули обдало густой волной духов. Не нежным и тонким ароматом «Желания», а навязчивым запахом, призванным притупить всякие чувства. «Тем не менее она очень изящна», — с болью подумала Джули. С миниатюрными руками и ногами, стройная и легкая как пушинка и вместе с тем неистовая и страстная как цыганка, чья кровь текла в ее жилах.

Внезапно дверь в спальню Мануэля распахнулась, и он сам появился на пороге в темно-синем шелковом халате. Слабо покачиваясь, он сказал:

— Боже мой, что у вас за гвалт, Долорес! Джули! Что вы здесь делаете?

Долорес бросилась к нему, обняла и забормотала:

— Дорогой, дорогой, ты болен! Почему не позвал меня? Я примчалась бы со всех ног и стала бы ухаживать за тобой.

Глаза Мануэля через голову Долорес встретились со взглядом Джули, и она была готова поклясться, что хотя его глаза от высокой температуры немного остекленели, в них тем не менее при виде ее вспыхнула радость.

— Долорес, пожалуйста! — слегка оттолкнул он ее. — Где Хосе?

— Он пошел встретить друга, — ответила Джули. — И я пообещала побыть здесь до его возвращения.

— Теперь, как вы видите, в этом нет необходимости, — повернулась к ней Долорес. — Я здесь позабочусь о моем бедненьком Мануэле.

— Нет, Долорес, — мотнул головой Мануэль. — Уходи ты. И с какой стати ты вообще пришла? Ты ведь знаешь: между нами все кончено.

Джули охватила дрожь. Если когда-нибудь он скажет подобные слова ей, она свернется калачиком, не сходя с места, и... умрет. Однако Долорес, по-видимому, привыкла, потому что и бровью не повела, а, пожав плечами, проговорила:

— Итак, ты все еще на меня сердишься. Ай, яй, яй! Это пройдет, — засмеялась она, но, встретив холодный взгляд Мануэля, медленно пошла к двери, насмешливо посматривая на него. — Я ухожу, но ты меня непременно позовешь, не так ли?

Мануэль отвернулся, и взбешенная Долорес, выскочив за дверь, с силой захлопнула ее за собой.

Заметно ослабевший Мануэль прислонился к дверному косяку, и Джули, вовсе ни о чем не думая, подошла к нему и, обхватив рукою, сказала:

— Вы должны лежать. Вам никак нельзя подниматься.

— Я не такой уж больной, — заметил он сухо, но тем не менее тяжело навалился на ее руку, когда она повела его назад к постели со сбитыми и скомканными простынями. Усадив его в кресло рядом с кроватью, Джули проговорила:

— Сейчас я перестелю постель, и вам будет удобнее.

Мануэль пожал плечами, но возражать не стал. Помогая ему встать, Джули скомандовала:

— А теперь снимите ваш халат.

— Мне кажется, что мой вид не доставит вам удовольствия, — усмехнулся он.

— Вы хотите сказать... вы... понимаю! — Щеки Джули сделались пунцовыми. Так вот почему Хосе отказался от ее помощи. — Во всяком случае, ложитесь!

Мануэль послушно проскользнул между простынями.

— Хосе скоро придет, — сказала Джули. — Быть может, вы еще что-нибудь хотите?

— Тебя, — пробормотал он ласково, притягивая ее к себе.

Его губы были теплые, и Джули почувствовала, как в ней пробуждаются и усиливаются прежние желания. Это был ее Мануэль, а эти требовательные, настойчивые губы принадлежали ему. Никто, кроме Мануэля, никогда ее так не целовал.

Неохотно, против собственного желания, она наконец все-таки освободилась от его объятий и строго проговорила:

— Вам нужно отдыхать. Это какое-то сумасшествие!

— Я отдыхаю, Джули, и это не сумасшествие.

Джули приложила ладони к своим пылающим щекам.

— Мне действительно следовало бы удалиться, — прошептала Джули, сознавая тот факт, что они одни в квартире и она полностью в его власти. Невозможно было предугадать, позволит ли ей Мануэль в своем возбужденном состоянии так же свободно уйти, как на прошлой неделе. Она сделала большую глупость, что пришла, но он притягивал ее, как пламя притягивает бабочку, и она была не в силах противостоять.

Мануэль сильными руками опять привлек Джули к себе, и она что-то бормотала, вяло протестуя. Но вдруг дверь отворилась, и на пороге показался Хосе с красным лицом.

— Сеньор! — испуганно выдохнул он, прижимая ладонь к губам. — Прошу прощения. Думал, мисс Кеннеди уже ушла!

Мануэль перевернулся на другой бок, а Джули во второй раз быстро поднялась, поправляя платье и приглаживая волосы. Она видела устремленный на нее взгляд Хосе и с виноватым видом мысленно корила себя за собственную глупость. Почему Мануэль Кортес всякий раз заставлял ее, забывая обычную осторожность, вести себя так безнравственно? Она знала и более красивых мужчин, но ни один из них не обладал столь сильным личным обаянием.

Мануэль тоже встал, запахивая полы шелкового халата.

— Все в порядке, Хосе, — сказал он с легкой усмешкой. — Ты, вероятно, предотвратил то, о чем мы оба потом пожалели бы. — Коротко взглянув на Джули, он вздохнул.

— Время возвращаться домой, Джули. Уже поздно... Возьми машину и отвези ее! — приказал он Хосе.

— Да, сеньор.

— Нет необходимости, — покачала головой Джули. — Я предпочитаю поехать на автобусе и немного отдышаться.

Она поспешно вышла из спальни, быстро накинула пальто и, не слушая больше никаких возражений — лишь крикнув: «До свидания» — выбежала из квартиры.

Всю дорогу до автобусной остановки Джули бежала и села в первый подвернувшийся автобус, не разбирая, куда он направляется. Когда же пришла в себя и стала узнавать окрестности, то обнаружила, что находится на Фаррингдон-стрит за много миль от дома.

 


Дата добавления: 2015-09-02; просмотров: 40 | Нарушение авторских прав


<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Глава 3| Глава 5

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.028 сек.)