Январь 1985.

Тори аккуратно свернула письмо и положила его назад в конверт. Она задумчиво смотрела на заснеженный пейзаж в окне. Это была хорошая идея, заставить Тэйлор поехать на работу на ее Чероки сегодня. В Мэйне всегда было белое Рождество. В этом году снег выпал раньше обычного.

Снег продолжал падать, пока Тори обдумывала полученное письмо. Она прочитала его раз двенадцать, но не могла заставить себя радоваться. Это письмо должно изменить ее жизнь, разумом она это понимала. Но сердцем не могла сделать такой сложный выбор. В этот момент она поняла, что как бы заманчиво не было предложение, она не может оставить Тэйлор. По правде, она не хочет ее оставлять. Она не хотела терять их отношения. Они не были любовницами, но они любили друг друга, что касается остального, на что она претендовала, Тори пыталась не думать об этом. Казалось, Тэйлор была всем довольна, но иногда Тори видела на лице художницы такое грустное выражение, что оно просто разрывало ей сердце.

В Чикагском университете справились бы и без нее. Еще раз Тори прочитала письмо. Профессор Джон Армистед, глава Английского литературного отдела, предлагал ей занять место его ассистента. Хорошая работа, приличный заработок, возможность продолжить учебу были очень заманчивы, но только если бы Тэйлор согласилась разделить все с ней. Тори помнила, как весело им было, когда она показывала Тэйлор достопримечательности Чикаго и водила по местам, где она выросла.

Все началось с возможности заработать немного денег и съездить для этого в Чикаго. Инспектор еженедельной группы авторов, где училась Тори, задумал проект, который осуществлялся прямо на родной улице блондинки. Его друг делал исследования по английской литературе и искал кого-то, кто смог бы посвятить ему пару выходных в качестве помощника. Тори схватилась за эту возможность и они с Тэйлор поехали вместе. Тэйлор с радостью согласилась смотреть за малышкой, и Тори могла полностью сконцентрироваться на работе. Должно быть, отлично получилось, если сейчас в виде доказательства в ее руках было письмо.

Зазвонил телефон и Тори подпрыгнула от неожиданности. Она тут же взяла трубку, чтобы Джессика не проснулась от громкого звука.

– Эй, коротышка, с Новым Годом. Я звоню спросить, нужно ли привезти что-нибудь домой? – раздался голос Тэйлор из трубки.

– Только себя, – Тори улыбнулась, узнавая звук автомобильного телефона. – Ты далеко?

– Не особенно, – Тэйлор растягивала слова.

Звук открывающегося гаража заставил Тори выглянуть в окно. Она увидела, как знакомый зеленый джип въехал на дорожку перед гаражом и скрылся за его дверью.

– Ты негодяйка, – засмеялась Тори, отключая телефон, поскольку услышала в коридоре громкий смех Тэйлор.

Тэйлор сняла перчатки и шарф, повесила на вешалку длинное кожаное пальто и вошла в гостиную.

– Не думаю, что моя калифорнийская кровь когда-нибудь привыкнет к такому морозу, – сказала художница, подходя к Тори, чтобы поцеловать ее в макушку.

– Неженка, – с усмешкой сказала Тори.

– Ах так… проверим, не неженка ли ты, – проговорила Тэйлор, подскакивая к подруге и дотрагиваясь ледяными руками до ее шеи.

– О, Тэйлор! – завизжала Тори, подпрыгивая и пятясь назад от наступающей женщины.

– Что такое? Кажется, ты сказала, что это я неженка? – Тэйлор надвигалась, угрожающе шевеля пальцами.

– Очень смешно. Нет…Нет, – снова завизжала Тори, чувствуя холодные ладони на своих щеках.

– Тэй…Тэй!»

– Видишь, что ты наделала! – женщины засмеялись, из спальни слышался нетерпеливый голосок Джессики.

– Тэй, Тэй, Тэй! – кричала Джессика, подпрыгивая в кроватке.

Как только Джессика свесилась наполовину с края кроватки, ее подхватили сильные руки темноволосой женщины.

– Привет, принцесса. Ты сегодня хорошо себя вела?

Тори стояла в дверях и наблюдала, как ее дочь и Тэйлор общались. Тэйлор не имела ни малейшего понятия, что лепетала малышка, но она отвечала на все ее реплики.

– Смотри, Джессика, снег идет, – Тэйлор показала на окно.

– Ооооох, – отвечала девочка.

Тори достала свежую одежду для девочки, поскольку Тэйлор начала раздевать ребенка.

Футболка и новая пеленка.

– Я могу это сделать, длинная, – сказала Тори.

– Не, я не против, – ответила Тэйлор, подмигивая подруге.

По правде, Тэйлор действительно не возражала. Блондинка с улыбкой наблюдала, как Тэйлор управляется с ребенком. Тэйлор всегда любила ухаживать за Джес. Это был ее любимый момент дня, входить домой и на ее руки тут же прыгает маленький бесенок. А еще Тэйлор обожала укладывать спать малышку. Она сидела в кресле-качалке и читала вслух детские книжки, пока девочка засыпала у нее на коленях.

Голос Тэйлор прервал размышления блондинки.

– Боюсь, нам придется отменить столик в ресторане, я не думаю, что миссис Грин сможет выйти из дома такую погоду, чтобы посидеть с Джессикой, – извиняющимся тоном сказала художница.

– Ничего, длинная. Я тебя опередила. Я уже позвонила миссис Грин и сказала, чтобы она даже не пыталась сюда добраться. Я сделала целую сковородку моей знаменитой лазаньи и поставила ее в духовку буквально за минуту до твоего появления здесь. И если ты будешь хорошо себя вести, я поделюсь с тобой твоим любимым десертом, – улыбнулась Тори.

Тэйлор удивленно посмотрела на подругу. Она думала, что Тори расстроится, узнав, что их новогодние планы отменяются.

– Ты приготовила пудинг? – в изумлении спросила Тэйлор.

– Думаю, если немного подождать, ты все увидишь сама, – ответила Тори с хитрой усмешкой.

– Ты в очередной раз превзошла себя, Тори. Я просто не знаю, что ответить моей маме, когда она в следующий раз спросит меня, кто лучше готовит. Знаешь, ты меня избалуешь, – подмигнула Тэйлор подруге, относя на кухню десертные тарелки.

Тори налила по еще одной чашке кофе и наслаждалась видом того, как Тэйлор расставляет тарелки в посудомоечной машине не кухне. Художница потянулась к шкафчику и достала оттуда два бокала под шампанское, и вытащила из холодильника бутылку искрящегося сидра, которую привезла с собой.

Тори смотрела, как Тэйлор аккуратно открывала бутылку. Начался новый год, а она все еще чувствовала безответную любовь к женщине, которая сейчас стояла на кухне. Прошло пять лет, с тех пор, как они впервые встретились, так много, по сравнению с временем, сколько она влюблена в свою лучшую подругу. Она спрашивала, почему Тэйлор не видит ее чувства. Она больше ни разу не ходила на свидания, за исключением прогулки со Стефаном. Тори задумалась. А когда Тэйлор последний раз выходила с кем-то?

Девушка нахмурилась. Неужели Тэйлор останется одинокой, потому что думает, что Тори не сможет жить без нее? Тори ранила эта мысль. «Я мешаю ее личной жизни? Неужели я такая эгоистка?»

Тэйлор вошла в столовую с открытой бутылкой и стаканами.

– Надень пальто. У меня появилась идея, – с усмешкой сказала художница.

Женщины оделись и вышли в сад. Снег все еще падал, вокруг не было ничего, кроме тишины.

– Как красиво, правда, длинная? Как будто можно разговаривать только шепотом, – тихо сказала Тори.

Тэйлор смотрела на девушку. Внимание Тори было сосредоточено на хлопьях снега, падающих с неба. Тэйлор заметила, что щеки и нос блондинки быстро краснеют, ее зеленые глаза сверкали. Она почувствовала волну тепла, сбежавшую сверху и остановившуюся где-то в районе бедер.

– Вот, – Тэйлор протянула девушке стакан с пузырящимся напитком. – За новый год… Тэйлор чокнулась своим стаканом с Тори.

– Как мы узнаем, когда? – спросила Тори, обнаруживая, что оставила часы в доме.

– Мы узнаем, еще пара минут, – загадочно сказала Тэйлор.

– Длинная… почему ты собиралась встретить эту ночь со мной?

– А? – Тэйлор спросила в замешательстве.

– Я имею в виду, должна же быть какая-то женщина, может быть, с твоей работы, с кем бы ты хотела сегодня пойти куда-нибудь, – продолжила Тори.

– Да, есть, но ни одна из них не готовит пудинг, – пошутила Тэйлор.

Тори улыбнулась, но все же хотела услышать ответ на вопрос. Ей нравилась компания Тори или просто она чувствовала свое обязательство к ней?

– Я подумала, что ты хотела бы иногда, ну ты знаешь, ходить на свидания, – наконец выговорила Тори.

Тэйлор посмотрела в зеленые глаза подруги и ответила так честно, как могла себе позволить.

– Мне не нужны свидания… у меня есть ты, – сказала Тэйлор, мягко ущипнув Тори за кончик носа.

Художница подумала, что сказала что-то не то, когда боль промелькнула в глазах Тори. Тэйлор не успела ничего сказать, в воздухе взорвался салют, и еще один, и еще, соседи запускали фейерверки. Звуки взрывов приглушались падающим снегом.

– Видишь, – с усмешкой сказала Тэйлор, – Я же говорила, мы узнаем.

Тори засмеялась, с удовольствием глядя на разукрашенное огнями небо. Слова, готовые сорваться с ее губ, забылись на мгновение. Тэйлор наблюдала и знала, что есть еще кое-что, способное конкурировать с тем, что она сейчас имела в жизни.

– С Новым Годом, коротышка, – прошептала художница.

Тори повернулась, чтобы посмотреть на подругу, ее глаза утонули в неповторимой синеве глаз Тэйлор.

– Счастливого Нового Года, длинная, – прошептала Тори в ответ.

Тэйлор нежно коснулась пальцами холодной щеки подруги, наклонившись, она осторожно накрыла губы девушки своими. Она целовала Тори и до этого, и после, и всегда это было лишь выражение чувств, когда Тэйлор не находила слов, чтобы описать эмоции. В этот раз каждая из них в душе желали нечто большего, может быть, поэтому поцелуй продолжался на одно биение сердца дольше, чем подсказывал здравый смысл.

Тэйлор пришла в себя и отстранилась за секунду до того, как она испустила бы стон от удовольствия. Сердце Тори рвалось из груди. В смущении, они не могли смотреть друг другу в глаза, не сейчас.

Если бы мировой баланс зависел от степени желания чего-либо, то этой ночью вся гармония пошла бы под откос.

Тэйлор лежала в кровати, сложив руки за головой и нервно покачивая ногой взад вперед. Она не могла поверить в то, что почти случилось сегодня. Это был почти любовный поцелуй. Она не могла бы дать руку на отсечение, но, казалось, Тори ответила на ее прикосновение. Тэйлор подумала, что, скорее всего, ей бы хотелось, чтобы так было. Она должна знать. Самое важное, должна ли она позволить Тори узнать, что она чувствует к ней?

Тэйлор улыбнулась одним уголком губ, коснувшись их рукой. Она и раньше целовала Тори, но никогда так. Ее губы все еще сохранили ощущение губ Тори. Она должна была сказать ей, наконец, но никогда не подвергла бы риску их дружбу. Даже если и есть шанс, один шанс на миллион, что Тори ответит на ее любовь, разве это не риск?

Снег наконец прекратился и Тори села в кровати, прислушиваясь к звукам из детской. Луна вышла из-за облаков и обливала комнату серебристо-голубым светом. Свет отразился в слезинке, которая катилась по щеке девушки.

Сегодня она почувствовала, как в ее душе столкнулись горе и удовольствие. В один момент она подумала, какая она эгоистка, как она может удерживать возле себя женщину, которую любит, не давать возможности ей встретить человека, в которого она действительно бы влюбилась. А в следующий момент Тэйлор поцеловала ее, и она все еще могла ощущать сладкий вкус поцелуя темноволосой женщины на своих губах.

Тори подтянула колени к груди, обнимая их руками. Она прижалась лбом к ногам, чтобы заглушить сотрясающие ее рыдания. Тэйлор навсегда осталась бы с Тори, отвергая свое собственное удовольствие, свое счастье, чтобы заботиться о ней. Это было слишком для молодой женщины, она не могла отнять у Тэйлор шанс стать счастливой.

Тори плакала над решением, которое ей предстояло принять, с которым ей придется жить всю свою оставшуюся жизнь. Она плакала о своей дочери, которая будет расти без любви обеих женщин, к которым она привыкла, но больше всего слез упало о любви, которую она никогда не разделит с Тэйлор. Ей придется закрыть свое сердце, это будет невыносимое мучение, но она сделает это ради любви.

Тори сидела на кухне и пила чай, когда Тэйлор подошла к кофеварке. Как обычно, блондинка заварила кофе для Тэйлор и чай для себя. Тэйлор каждое утро задавала себе вопрос, что бы она делала без Тори. Пробормотав приветствие, Тэйлор развернулась к столу и замерла, увидев лицо девушки. Прожив столько времени с Тори, Тэйлор могла точно определить, когда ее маленькая подруга провела ночь в слезах.

– Милая, что случилось? – беспокойно спросила Тэйлор.

– Я… – Тори начала было, но резко остановилась, протянув женщине листок бумаги.

Тэйлор посмотрела на девушку и быстро пробежала глазами письмо из Чикагского Университета. Такого она не ожидала. Конечно, Чикагские зимы не могли быть намного хуже, чем зимы в Мэйне, да? Все время, что они были вместе, они везде были семьей.

– Это хорошо, да? В смысле, этот парень, с которым ты работала, дает тебе отличные рекомендации. Хорошо, черт, то над чем я работаю, я могла бы работать над этим где угодно, если мы…

Когда Тэйлор заглянула в глаза Тори, девушка отвела их, в этом взгляде она успела прочитать ясное «НЕТ».

Она почувствовала слабость в коленях и тяжело опустилась на стул напротив Тори.

– О, – все, что в этот момент мог выжать из себя ее мозг.

Женщина опять посмотрела на листок в ее руке. Ее пальцы скользнули в волосы, взъерошивая их, чтобы дать себе время понять, что происходит. Единственное, что она ощущала, это бешеный приток крови к голове. Она вспомнила вопрос, который Тори задала ей прошлой ночью. «Захотела бы Тори уехать, если бы знала, что я люблю ее?»

– Тори, если это из-за того, что ты меня спрашивала, о свиданиях… – начала Тэйлор, но Тори ее резко перебила.

– Я встретила одного человека, – четко сказала девушка.

Тэйлор почувствовала, как будто ее ударили в живот. Она медленно глубоко вздохнула, чтобы побороть ощущение тошноты.

– Что? – Тэйлор спросила, не веря своим ушам.

– В Чикаго, в Университете, – объяснила Тори, не в состоянии посмотреть Тэйлор в глаза.

Тори не хотела врать, но Тэйлор знала ее слишком хорошо. Она не смогла бы возразить против убедительных аргументов художницы, если бы та захотела ее остановить. Она смогла придумать единственный способ. Заставить Тэйлор почувствовать, что она будет стоять на пути к ЕЕ счастью. Тори понимала, что Тэйлор не будет заботиться о том, чтобы найти кого-то для себя, но она будет беспокоиться о нежелании Тори найти себе спутника. Так что Тори выкинула свою козырную карту в виде несуществующего любовника.

Тэйлор почувствовала, что хочет умереть. Слова ее матери вспомнились ей, и они были правдой. Она никогда не открывала Тори своего сердца, и если у нее и был шанс когда-то, то теперь его не стало. Сердце Тори нашло себе кого-то другого.

Она посмотрела на девушку напротив нее. Ее голова была наклонена и слезы капали из уже распухших глаз. Как всегда, эти слезы полоснули по сердцу Тэйлор так сильно, как ничего до этого. Тэйлор молча проклинала себя. Тори расстроилась, не зная, как Тэйлор воспримет новость. Наверное, она думала, как Тэйлор справится без нее. «Господи, эта женщина когда-нибудь думает о себе?»

Тэйлор решила для себя, что плакать она не будет, ни одной слезинки, только не перед Тори. Она будет сильной и постарается облегчить эту ситуацию для девушки. Она поддержит ее и заставит думать, что это самая замечательная идея в мире. Девушка имела шанс на любовь, и это самое лучшее, что Тэйлор могла желать для нее. Ради Тори она будет держаться, рыдать и рвать на себе волосы она будет потом, когда все закончится.

– Тори, милая, – Тэйлор придвинулась ближе и обняла ее. – Не грусти, ты должна быть счастлива. Эта работа – награда за то, что ты работала так усердно все это время, ты заслужила это. Ты заслужила всю любовь и счастье в этом мире. Этот парень, он сделает тебя счастливой?

Тори заплакала еще счастливей, но все же сказала «да».

– Тогда и я буду счастлива, – соврала Тэйлор, поднимая подбородок девушки, чтобы заглянуть в ее глаза.

Тэйлор слегка коснулась губами лба девушки, уводя ее за собой в гостиную. Тори не сказала ни слова, пока Тэйлор села на кушетку, почти полулежа, и усадила рядом Тори. Тори прислонила голову к широкому плечу подруги, ее нежные руки бережно обнимали ее. Тэйлор успокаивающе поглаживала волосы девушки, девушки, которой скоро в ее жизни уже не будет.

Тори крепко зажмурила глаза, но слезы все равно сочились сквозь веки. Она пыталась запомнить это ощущение тела Тэйлор рядом с собой, ее кончики пальцев, нежно скользящие по коже головы. Она сохранит эти воспоминания в своем сердце и бережно пронесет через всю жизнь. Она не знала, бывает ли больнее. Тот факт, что она уезжает и что, возможно, скоро эта женщина будет ласкать кого-то другого, разрывал ей сердце.

– Когда ты планируешь уехать? – нарушил тишину хриплый шепот Тэйлор.

– Я должна начать работать в первой неделе Февраля, – ответила Тори.

Тэйлор глубоко вздохнула, успокаивая себя. Единственное, что она хотела сейчас сделать, это прижать к себе Тори и не отпускать никогда, кричать и плакать, умолять ее, обещать, что будет любить ее всю жизнь, если только она останется. Пять лет жизни вместе, и все это закончится через какие-то несколько недель. Все происходит так быстро.

– У тебя все будет замечательно, коротышка, просто жди и смотри. Я тебе обещаю, что когда-нибудь все твои мечты сбудутся, – прошептала Тэйлор.

Тори снова начала плакать, она знала точно, одна мечта навсегда останется несбыточной.

Университет обо всем позаботился. Они нашли хорошую квартиру, которая соответствовала заработку ассистента профессора, нашли ей машину, даже предложили приехать за их счет, просто чтобы убедиться, что ей там понравится. От последнего она отказалась, она не хотела терять ни одной драгоценной минуты, проведенной с Тэйлор, тем более, если бы они поехали в Чикаго вместе, то Тэйлор непременно захотела бы увидеть ее воображаемого любовника.

Тэйлор взяла срочный отпуск на следующий месяц в Даймонд и Ален, чтобы подольше побыть в последний раз с Тори и Джессикой. Это было самое тяжелое. Девочка была слишком мала, чтобы объяснить ей скорое исчезновение Тэйлор, поэтому женщина просто пыталась проводить с ней как можно больше времени. У Тэйлор лились слезы, как только она отходила на безопасное расстояние от Тори, особенно, когда она играла с Джессикой. Она думала обо всех тех вещах, которые она не увидит в жизни девочки, которую уже считала своей дочерью, как будто сама родила ее.

Тори услышала низкий голос и остановилась в дверях комнаты Джессики, она всегда так делала, просто наслаждаясь голосом Тэйлор, читавшей малышке сказки на ночь, и тоненьким голоском дочери, задающей вопросы.

– Тэй, что это? – спрашивала Джессика, тыкая пальчиком в картинку в книге.

Тори стояла за спиной Тэйлор. Женщина удобно расположилась в кресле-качалке, а Джессика сидела у нее на коленях.

Тэйлор продолжала читать, Джессика перебила ее вопросом, женщина ответила и начала щекотать девочку, заливающуюся веселым смехом, затем весь процесс повторялся снова. Тори услышала, что Тэйлор остановилась, и глубокий вздох женщины, нарушивший тишину, разорвал сердце Тори. Затем опять послышался голос Тэйлор.

– Ты должна заботиться ради меня о маме, Джес. Она сильная и иногда может быть упрямой как черт, но она хорошая. Она теперь будет слишком далеко от меня, и я не смогу заботиться о ней, так что ты должна помочь мне, девочка, – сказала Тэйлор роняя слезы.

– Хосе, – ответила Джессика. Тэйлор усмехнулась, малышка понятия не имела, о чем говорила Тэйлор, но ответила правильным словом в нужном месте.

– Я люблю тебя, Джес. Пожалуйста, не забывай обо мне, ладно… хорошо? – спросила женщина.

– Хосе, – снова согласилась Джес. – Люлю тея, – девочка встала на коленях Тэйлор и обняла ее за шею.

– И я люблю тебя, малышка. Я так сильно буду скучать по тебе, Джес. Веди себя хорошо с мамой, ладно?

Джессика кивнула и устроилась на коленях Тэйлор. Тори тяжело прислонилась к стене за дверью комнаты. Она вернулась к себе в спальню, не в силах унять слезы, которые уже стали частью ее распорядка дня.

Неизбежно приблизился день отъезда. Это было слишком скоро для обеих женщин. Фургон для вещей приехал еще с утра. Тори наотрез отказывалась брать с собой мебель, но Тэйлор привела весомые аргументы. Тэйлор объяснила, что раз она переезжает, то не стоит еще сильнее усложнять себе жизнь. Были вещи, которые она просто обязана была взять. Автомобиль был Тори, она могла либо оставить его себе, либо продать, как сказала ей Тэйлор. Женщина вложила в руку Тори небольшую чековую книжку, сказав при этом, что ни за что не возьмет ее назад, как бы не отказывалась Тори.

Тэйлор несла детское сиденье в машину. Тори намеренно держалась чуть позади, чтобы дать подруге попрощаться с ребенком. Тэйлор нежно обняла девочку, тихо что-то говоря ей на ухо. Девочка начала хихикать и Тэйлор посадила ее на заднее сидение Чероки.

Погода последние несколько недель была теплая, дни были ясные, так что движение не должно быть сильно затруднено, объяснила Тэйлор. Женщины обошли машину, Тори обняла Тэйлор за талию, а Тэйлор прижимала к себе Тори за плечи. Тори согласилась звонить из мотелей каждый вечер, и по приезде в Чикаго.

Слезы заблестели в глазах девушки, когда она остановилась, чтобы взглянуть в синие глаза подруги. Брови художницы были нахмурены, поскольку она пыталась сдержать собственные эмоции.

– Мне так страшно, – призналась Тори и слезы потекли по ее щекам.

Тэйлор заключила девушку в объятия, в последний раз ее сильные заботливые руки обнимали маленькую женщину, пытаясь вселить в нее уверенность, которую на самом деле она не испытывала.

– Все так не просто, – согласилась Тэйлор, – Мне тоже страшно, – прошептала она надломившимся голосом.

Отстранившись, она хотела последний раз поцеловать девушку. Она наклонилась и поцеловала Тори в губы так нежно, что они едва почувствовали контакт. Потом, не заботясь о том, что кто-то может смотреть, они поцеловались еще раз. На этот раз поцелуй был сильнее, Тэйлор взяла в руки лицо девушки, и задержала их так.

– Я люблю тебя, коротышка, – мягко сказала Тэйлор.

– О, длинная, и я люблю тебя, – ответила Тори, обвивая руками шею темноволосой женщины.

Тэйлор не помнила отчетливо, что случилось после этого. В ее памяти навсегда останется только вид уезжающей машины, которая увозила из ее жизни любимую женщину и ее дочь.

Соседи, знавшие девушку, уже поняли, что произошло. А те, кто не понял, не должны были далеко ходить за объяснениями. У обычной пары или гомосексуальной, они знали, как выглядит разрыв. Всем нравились обе женщины, они так нежно относились друг к другу, и с такой любовью и самоотверженностью заботились о своем ребенке, как никто не заботился. Многие с грустью смотрели, как высокая художница просто стоит на обочине дороги и смотрит в сторону, где скрылась машина. Когда она наконец очнулась, то поняла, что войти в пустой дом выше ее сил. Она села на первую ступеньку, подтянула к груди колени и обняла их руками. Стемнело, прежде чем она набралась смелости снова войти в дом. Она сказала себе, что теперь ей больше незачем сдерживать свои эмоции.

Наши дни…

Тори повесила картину и отошла посмотреть, ровно ли. Она тронула еще раз уголок и сделала шаг назад, чтобы насладиться видом. Конечно, это не первый рисунок ее дочери, но это первая работа, сделанная ей в подарок и с таким значением. Эта картина была сделана с фотографии, которую они обе, Тори и Джессика, хранили в своих бумажниках. Тэйлор сделала эту фотографию, сразу после того, как Джессика научилась ходить. Она схватила момент, когда девочка подбежала к улыбающейся матери, коснулась указательным пальцем кончика носа Тори и радостно засмеялась. То, что Джессика выбрала именно эту фотографию, чтобы сделать подарок на день матери, говорило больше, чем слова. Это было как напоминание об их счастливой жизни вместе с Тэйлор.

Она вспомнила день матери много лет назад. Писательница почувствовала себя одинокой и нелюбимой, а потом в памяти всплыл день рождения Тэйлор, и Тори расстроилась еще сильнее.

Дата добавления: 2015-09-02