|
Читайте также: |
– Один плюс два, нас будет три.
Нас будет три, ура, ура!
Приятель, веселей смотри.
Нам горы воротить пора.
– Вам горы? Горы?! Вы сильны.
Ну да, конечно, трое вас.
Но четверо сильней чем вы,
А пятеро... э, нет – я пас.
Где ваша цель? Сложить все числа
На этом крохотном листе?
Затем от скуки станет кисло
И вы разделитесь на те...
На те шальные единицы,
Которые, как я сейчас.
Предвижу ваши в скорби лица
И зря не стану тратить час.
А лучше хвостик подтяну.
Подкрашу скучные чернила.
Чтоб я сияла и луну,
Затмив в созвездиях парила.
Чтоб я была.., да что там "чтоб"?
Не стану ведь от вас таиться.
Хочу я вскинуть гордо лоб,
Под всплеск – смотрите. Единица!
***
Собаки. Люди, вы – собаки!
Носами тычетесь везде.
Собачьи свадьбы, псарни, драки.
Собачью песнь какой звезде
Вы пропоете в этот вечер?
А где Хозяин? Ждете встречи?
А будет, будет ли она?
Ведь ясноглазая луна,
Она ведь видит как собаки
Снуют повсюду между вас.
Собачьи свадьбы, псарни, драки –
Собак удел. Везде отказ.
Отказ всем тем, кто жаждет встречи.
Спиной к собакам. Так ведь? Так?..
Хотя вокруг гнилые речи
Разводит мудрости простак.
Так получайте! Отношенье
Рождает копию свою.
Что шлешь другим – через мгновенье
К тебе придет. Закон хвалю.
Хозяин вас тогда покинул,
Как перестали вы любить,
Любить собак. Он в бездне сгинул.
А ваш удел на звезды выть.
***
Родина, родина.
Вроде народ
Хрипом и сипом
И кровью юродствуя,
Тихо твердит:
– Чистота победит.
Эхо – на дно.
Эшафот.
У колодца я.
Был черный день,
Или светлая ночь?
Серость, туман,
Это есть, это будет.
Судеб затмение,
В путь, Бог помочь!
Эхо раздавим Космических буден.
Выдохся я, выдохся ты.
Щелкает кнут: "В стойло, скоты!"
Щелкнул затвором случайности шаг.
Мы затопили священный "Варяг".
Мы не взорвали. Бестии там!
Желтые бестии нашим снастям
Вновь позывные поднять не дадут.
Желтые бестии белых...
Белые бестии с криком "Ура!"
Гордо покинули грустный "Варяг".
Мы не взорвали, а только его
Мы опустили на вязкое дно.
Одно скажу:
– Не покажу
Варягов стяг!
Родина родила,
Родина родила.
Родина родила...
Дела, дела,
Дела, дела.
Ладила с милым –
Мы и сыны.
С милым не ладила –
Дни сочтены.
Почтенный президент...
Почтленный зент.
Презент, почтленный президент!
Презерватив альтернатив,
Славянской сперме опостыв,
Проколот будет. Вот те раз! –
Не хочет Ванька педераст.
В матке экономики
Поселились гномики –
Болики и Лелики,
Славные католики.
Опять на помощь звать варягов
И под пиратским, блядским стягом
Доить достойно тетку Русь?
Родится кто? Сказать боюсь.
В матке экономики
Поселились гномики –
Болики и Лелики,
Славные католики.
На паровоз – водку провез.
"Наш паровоз вперед летит".
Какая сторона "вперед"
В шестимерном пространстве?
Агентство, агентство,
Агент 007.
– Есмь аз, аз есмь.
– А я не буду, не съел.
– Подать посуду!
– Подать полссуды
На аванс?
Отработаешь, раб Божий.
Жий, жий, жий,
И не тужил
Жук Навозный.
Жемчужина.
Отыскать, чтоб обо...
Тьфу, ты! Обласкать.
Мать, мать, мать, мать.
Россия-мать.
Россия-мать
Да так за...
– Молчать!
Молчанья чалая печать –
"Мочалки" с вызовом печаль.
Россия, Россыпи росы.
То солнце – в пар.
То стужа – в льдинки.
Но Вы, Божественный нектар,
Все возвращаетесь с поминок
По этому хмельному миру.
Россия, не понять кумиру
Кто кум, кто сват,
Кто чертов брат.
Одной тебе лишь целовать
Стопы Бога...
Когда черт сзади пялит раком.
Группен-секс!
Конец.
***
Теоретики искусства,
Тео-реки... Вкусно, вкусно.
Текли реки. Тек... ли, ли?
И звезда... да-да – Лили.
Теоретики искусства.
Рети, рети, речитив –
На шальной штатив-мотив
Разложили да по нотам.
Нотам... Но – там, там ли "но"?
Но-ли... вай?! Вай! Вай! Вай! Вай!
Но-ли, мат... Матюк налей.
И давай, давай налей
Теоретикам искусства.
Чтоб вам пусто!
И"капуста"
На гноящийся чиряк.
И ползи на верх червяк,
Червяк-стержень нот искусства.
Будет так и только так,
Теоретики искусства...
Здравствуй, мудрости бардак!
***
Брат на брата –
Расплата?! Клич на клич –
Бесов кич?!
Грянул гром,
За грозой, за...
За грозой
На землю – слеза.
Лоза!
Лоза, на ней виноград.
Град.
Град вина,
Винный град.
В этом граде вино,
Но...
Выпил город вино,
Суждено
В этом городе вновь брат на брата.
Расплата?!
***
Порыв пера... Прервать его
Безбожно. Душно и тоскливо.
Поникло гордое чело
И Овод настигает Ио...
По свету за лазурный цвет
Гонимы мы.
Жаль, безнадежность!
От этих пирровых побед
Слабеет силуэтом грешность.
От этих пирровых побед.
По миру ряженных кошмар,
Девятый вал – гнев Посейдона.
Приди скорей девятый вал!
Но нет, не надо... Эта зона,
Земная зона всех грехов...
Ее очистить силой горя.
Низов не надо... и верхов!
А лучше – лучезарность моря.
Низов не надо и верхов.
Нетленность, хрупкость бытия –
В который раз опять на Землю.
О, мать скорбящая Земля,
На этот раз ты дар приемли.
Приемный дар чистейших глаз
Несем к тебе мы неустанно.
Не отвергай в тревожный час
Того подарок, Кто незвано
Пришел к тебе на тайный зов.
Под твой ласкающий покров.
***
Того, Кто был тебе милей
И Кто покинул тень ветвей.
Пленившись красотою звездной.
Прости Его пока не поздно.
Вевышнему прости измену,
Не разорви надежды вену,
О, мать скорбящая Земля!
Твои, Его, но все же дети...
Мы ждем подарков каждый раз
И жаждем радостных проказ
На этом злополучном свете.
Земля, ты плачешь пеной волн
И, гневом скорби упиваясь,
Готовишь свой земной Содом.
Кипучей лавой разрастаясь –
Взорвешь? Удушишь ли себя?
А вместе нас, Его любя?!
Но мы то, мы... Сотворены!
Твои, Его, но все же дети.
***
Земля и Небо...
Дети как?
Развод,
Разрыв
Земли и Неба.
Земля навзрыд:
– А дети как?
И Небо плачет.
Чья победа?
Победа чья?
И дети как?
Насущным хлебом,
Но не Фебом...
Не возвеличит и победа
Землю и Небо
– Дети как?!
***
Веселый поселок висел "на лесах",
Хранители Храма на мудрых сносях.
А Храм охраняла янтарная блажь,
Роняя ракеты на хрупкий пейзаж.
Строители троли, а может быть трели
В свирели сирени Сиренами пели,
И Сому не пили, а пили Сурью.
И вот, так случилось... Увы, не пойму!
Завистливы боги, гром грянул в ночи,
И звездною песнею птица кричит,
Что храмом когда-то была та скала,
Что песней звалась золотая пора,
О том, что поселок висел "на лесах",
И строили Храм чудаки в небесах.
И что разбежались друзья-чудаки,
Боясь Громовержца ревнивой руки.
Пройди по тропинке ты, путник, к скале
И ласковой ночью в божественной мгле,
Веселый поселок увидишь дружок.
И ветра волшебно-весенний рожок
Сигнал чудаков вновь тебе протрубит.
(Он сердце тоскою давно теребит):
Что вместе собраться давно уж пора
Настала друзья Чудаки-Мастера.
Возьмем адамант, рубанем абонит...
И быть тебе Храмом суровый гранит!
***
Кровать, постель... Пером пастели
Как передать грядущий сон?!
А завтра – будничность недели,
А завтра – новый приговор
За день прожитый как не надо.
Ночной, пастельный приговор.
***
Дом построен на песке,
Дом на камне. Дует ветер.
Я опять приду к тебе,
Пусть сиянье мне "не светит".
Все равно, увы, уйду
Я из каменного дома.
***
Кол осиновый вбиваю
Другу давнему во сне.
И во сне вдруг замираю:
«Не приснилось ль это мне?!»
Кол подобен костылю.
Неужели я УБЬЮ
Друга давнего?.. ВО СНЕ?!
***
Как мир прикрыт сияньем дня,
Так я сокрыт в ночи желанной
От спящей мудрости. Меня
Пленили звуки самозванной
Пленительницы всех сердец.
И в танец – тишина как в вальсе.
И целомудренный венец
Надет на всех дрожащим пальцем
Той безысходной и шальной.
От стражников, в чертогах спящих,
Сбежавшей в радости немой
Ко всем пропащим и... гулящим!
В предутренней просторной зале,
На склонах гор и на бульваре,
При свете свеч, под шорох печь,
Хранительница тайны милой.
***
Ночной сверчок,
Бокалы - "чок"!
И вновь поет ночной сверчок.
Сурово-мудрый Карадаг,
С улыбкой грустной на губах,
Нам шлет позывы лунным оком.
И так тоскливо, одиноко...
Бокалы – "чок"! Поет сверчок.
А ну сыграй в шальной молчок!
Шальной молчок...
Бокалы – "чок"!
Вращает ласковый волчок
Предгорье, горы и Луну,
И эту светлую тюрьму
Из лиц знакомо-незнакомых,
И звезд, Селеной вновь ведомых.
Бокалы – "чок"!
Молчит сверчок. (Гармония в обильной влаге).
Бокалы – "чок"! А ну в сачок
Поймаем звезды. Быть отваге!
Посадим в клетки, в ту тетрадь,
И будут трепетно плясать
В соленовато-звездной влаге.
Бокалы – "чок"!
Теперь молчок –
Бродяги бродят в бренной браге!
***
Снотворное - притворное,
Не надо сон-травы!
И тьма, земле покорная,
Бессильем не ори!
Мы сильные, мы гордые,
Мы встретим смерть в глаза.
А вам, траве покорные,
Туда, увы, нельзя.
Снотворное-притворное,
Не надо сон-травы.
И зелье чудотворное
Для труса сохрани.
Мы сильные, мы гордые,
Пощады не прося,
Плюем в бесовы морды мы
У черта на сносях!
Мы сильные, мы гордые!
***
Ко мне все ходят марсиане.
Приятно слышать монолог?
Но бросьте горести тревог –
Рассудок трезв, судите сами:
От бога Марса марсиане,
Подскажут все, произошли.
Как от Земли – мои земляне,
Что счастье в космосе нашли.
И марсиане ходят важно
В фуражках, в чистых сапогах.
И в грудь бьют желчию отважно,
Глаголя о земных врагах.
Прав Дарвин был – земные дети
Произошли все от Земли.
И правы те, кто принесли
Идеи бреда о ракете,
О перелете на рассвете.
Рассвете жизни всей Земли.
Все правы, все. И я прав тоже!
Сравните воинов вы рожи
С поэтов пылкими чертами.
Сравните ангелов с чертями.
И неужели предок общий Был волей случая у них?
***
Чернила синие, чернила красные.
Цвета веселые, цвета прекрасные...
И вместе с тем, палитра знает:
Цвет черный – боли тяжкий цвет.
А рядом угольком чертает
Одетый в черное поэт.
На том же стротчатом заборе
Расплещет солнечный желток
Поэт любви, познавший вскоре
Похвал пленительный поток.
Еще есть место на заборе.
Морской поэт поет о море,
И видели должно быть вы
Те строчки – строчки синевы.
Предавшись в детстве скуке праздной
И сторонясь от чьих-то книг,
Поэт с повязкой ярко-красной,
Дерьмом напишет красный стих.
Но вы сложите вместе всех:
Веселых вечно, вечно скучных.
Любителей шальных утех
И правосудию послушных...
И что же выйдет? Серый цвет.
Смешав в единое все краски,
Не слыша важных уст подсказки –
Получен правильный ответ.
***
Бизнес – Без нас.
Бизнес – Без нас.
В каюте уюта
Коммерции класс.
В каюту уюта
Проник почему-то.
А кто кочегары?
А кто рулевой?
А кто в миг пожара
Кормящей "кормой"
К огню повернется?
А кто капитан?
А кто улыбнется
Обилию ран?
А кто будет пьян?
А кто упадет
В щадящий туман
За спасительный борт?
Кингстоны открыть
Кому предстоит?
Кому позывные
Подать Бог велит?
И кто усмехнется
И будет стоять
На палубе смерти?
Кто будет бросать
Круги для спасенья,
Все те же круги,
Взывая в смятенье:
"Господь, помоги!"
Кто в час тот последним
Покинет корабль,
Когда голос медный,
Да скрежетом грабль,
По сердцу, по мозгу.
Цедя протрубит:
"Закончилось время
Вам всем вместе плыть"?!
На рее гниющей висит капитан,
В каюте уюта коммерции клан...
Боясь с ней расстаться,
На дно, в никуда!
(Исчадия Ада забрала вода.)
И кто-то плывет на веселом плоту,
И что-то поет, и слова на лету
Смеющийся ветер опоры – Борей,
Гроза мерзкой гнили, любимец морей.
По миру разносит... Удачи, друзья!
А, может быть, с вами и песня моя.
***
Когда погасли фонари
И черной ночи страх хохочет –
Ты не ори и не кори
ЕГО всевидящие очи.
Он свои веки в этот век
Не закрывал и не закроет.
Покайся, кайся человек!
Ведь это ты, лукавый воин.
Закрыл глаза свои. Молись!
Молитва вновь тебе откроет
ЕГО небесный лик. Уймись!
Уймись Гордыня. Не позволит
Ранимость сердца – темноты.
И в огнедышащем ударе
Приди прозрение, приди!
И быть сиянью в звездной каре,
Которое карает боль.
***
Понять, принять, но не простить.
"Прости! Простят тогда тебя ведь".
Прощу других, такому быть.
Ну, а тебя... тебя едва ли.
Тебя едва ли я прощу.
Любя, взор в землю опущу,
И от себя не отпущу.
Но вот простить... Я не прощу.
Как в темноту из темноты
Две молнии... Проклятье грома!
В тоске достигли высоты.
Я не желаю быть ведомым.
И ты такой не сможешь быть.
Возможно ли тебя любить?
Возможно ли тебя простить
И снова к звездам отпустить?!
Тебя пойму, тебя приму,
Рукой искрящей обниму
И криком скорби прошепчу:
"Нет, дорогая, не прощу".
***
Коктебель, Коктебель...
Неразлучность идей,
Безразличье людей,
Путы пробных путей.
Карадаг за спиной,
За спиной тишина.
И в тоске в мир иной
Ухожу в полночь я.
Этот мудрый сверчок
Вновь со мной говорит.
И Луны пятачок
Бесовством ворожит.
Коктебель, Коктебель...
Вновь бельмом на глазу
Эта бледная дверь
В звездно-прудном тазу.
Надо жить, надо жать.
Надо пить, надо петь,
Руку бездне пожать
И идти не смотреть.
"За тобой в бой пойдем..."
Этот бой не к чему,
Лучше вечности бой
В сердце будит вину
О потерянных днях,
О пропитых летах.
О, Величия Прах,
Не бывать впредь в мечтах
Новолунных тебе.
Покоряясь судьбе.
Птицей влет прокричу:
"Бесконечность хочу!
В бесконечность лечу!"
Плачу и клокочу.
***
Вон отсюда, тоска,
Лярвы, стервы – все вон!
Неземное, друзья,
Мы поставим на кон.
Этот выигрыш наш,
Мы с тобой победим,
И янтарный наш кряж
Будет в сердце един!
Вон отсюда, тоска.
Смерти Демон – уйди.
Твой звериный оскал
Далеко позади.
Через горы, туда.
Где в бездумье ночи
Серебрится вода,
Вышиною кричит.
Вон отсюда тоска.
Вон, проклятая, вон!
И величья куска
Нам не надо, уволь.
Мы с тобой победим,
Мы с тобой все возьмем,
Этот смертный предел
Чистотою убьем!
Здравствуй, звездный наш час.
Здравствуй, радости лик!
И бес скорби угас,
Головою поник.
Вон отсюда, тоска!
Здравствуй звездный наш час!
***
Как, как-будто, куда,
Как, куда-то, ни с чем,
Мы предстанем, друзья,
Перед тем палачом.
Перед строгим, с бельмом,
Бесноватым таким.
С тонкострунным ярмом
Будем мы перед ним.
Но свистящий булат
Сочным взмахом в ночи
Не разрубит никак
Пустоту величин.
***
Благодарю за эту полночь,
За полоумный вой ветров.
Благодарю за эту помощь,
За темноты седой покров.
Благодарю за то, что было,
Ну, и за то, что никогда...
Благодарю! Меня любила
Твоя любимая звезда.
Благодарю тебя за счастье
Сейчас сидеть перед свечой
И ждать в тиши ночи причастье.
Благодарю, что ни о чем
Мечтать, увы, уже не надо,
Благодарю, что мой балкон
Прикрыли грозди винограда.
Благодарю!
***
Ушедшие в вечность.
Витавшие здесь.
Прозрачная честность,
Не призрачна здесь!
Ушедшие в вечность,
Напевы храня.
Пары, неизвестность
И рядом я... Я!
И буду я рядом,
И рядом все вы.
Следят нежным взглядом
Добра колдуны.
Дадите ль вы силу
И этот напев?
И будет тоскливым
Взгляд всех верных дев.
И в этом сиянье
Бездонных очей
Увижу я снова
Отсвет юных дней.
Увижу преданье
И свет старины,
Предел мирозданья,
Двуличье Луны.
Ушедшие в вечность,
Вы рядом, вы здесь.
Прыжок в неизвестность –
Опять звездам цвесть.
Опять сединою
Укутывать миф.
Опять стороною
Пройдет тихий стих.
Опять быть покою,
Опять возгорать
На чистой бумаге –
Священная рать!
Опять стороною,
Роняя слова,
Проходит в покое
Мое Чудо-Я!
31 августа 1992 г.
П оследний день лета...
Лета, Лета.
Марина... О, нет. Недолета.
Марину морскую в карету,
В карету-комету. Тоскую.
И дым папирос не в мирскую,
А в мерзкую дрожь –
Не убьешь!
Марины комета –
И нету.
И где-то, и где-то... И где ты
В последний день лета
К нам вновь упадешь?
И почерком рваным и рьяным убьешь
Хулителей хладных и ладных, и... Нем.
Все пытки воскреснут вечерних измен.
Да с силой воспрянет материи тлен!
Пульсация вен, закончился плен.
Марина морская,
Кровавый оскал
Таская, лаская,
Туда не пускал.
Тебя не пускал
Пульс тоски неземной.
Зеленое зелье,
Змеиный покой...
Но в этот день лета –
Комета!
Пусть море седеет, поэты!
Не вам и не нам...
Не допета.
В последний день лета –
Карету!
31 августа 1902
***
Цвета морские... Цвета моря.
Там блики солнца, тьма пучин.
Как шум прибоя с ветром споря,
Твой голос мужеству учил.
Твой шепот – мужества почин!
Тоска всевышнего прибоя...
В аду ль гореть в воде морской?
Виток петли... Кто не достоин:
Христос тебя, иль ты Христа?!
Одна ты в поле. Здравствуй, воин
Безумно чистого листа,
Холодной яростью спокойный.
Ты – воин чистого листа.
31 августа 1992 г.
***
Заткнитесь, истерички! Не вытянуть вам.
Не гоже ходить по морским тем цветам.
Поморяне?
По Марине?!
Нет – по мору. Мордой рыли
Те морские поросята
То, что свято и проклято!
Заткнитесь, истерички. Не вам
Плыть по рыдающим волнам.
Она жива, я знаю, я...
Заткнись визжащая свинья!
Заткнись, молчи
Пока в ночи...
В ночи молчи –
Там "буквы чертаны".
***
Пройдя прозрачный призрак призмы,
Прообраз прелых профилей,
Горящим гневом укоризны,
В Тар-тара-ры пошлем людей
Продажных прелестям порока.
***
Ничего, ничего.
Ничего ведь не надо.
Ничего, ничего,
Только гроздь винограда,
Только эта тетрадь.
Папиросы и чай,
Только ночь коротать,
Неземную печаль.
Ничего, ничего,
Только песня лугов.
Ничего, ничего,
Завыванье богов –
На шальное перо.
Ничего, ничего.
Ничего, ничего.
Ничего, ничего,
Петухов звонкий крик,
Ничего, ничего,
И в окошко проник
Лик Небесный Его –
Ничего, Ничего.
***
В ногу с Богом –
С Богом, с Богом!
В светлом рубище убогом,
По столицам и по весям,
Сатанинский клич: "Повесим!"
С Богом в ногу –
С Богом, с Богом!
Кровь размыта по дорогам
Вновь соленою слезой.
Прорастет опять лозой,
В светлом рубище убогом,
Та, которая вновь в ногу,
В ногу с Богом –
С Богом, с Богом!
По убийственным порогам,
К тем, к заблудших все порогам,
Постучится...
С Богом, с Богом!
***
Janna,
Слышен Божий Дух.
В сердца дверцу –
Тук-тук-тук.
И откроет эту дверь
Углехладный перст потерь.
И аркан,и ненароком
Затянул на сердце...
Кто?!
Растворился этот стук,
Пустотою дышит звук.
Не восполнит вопль разлук
Купидона новый лук...
Janna.
***
Прибой преображения,
Прибор преображения.
Прообраз поражения
Весящих всех голов!
Приди при возрождении,
При лунном ограждении,
При звездности брожении,
Небесный наш покров!
***
Пока пишу – молчу,
Когда молчу – кричу.
Так каждый раз. И раз паяц,
Кривляясь, сыплет все остроты –
Его покинули те ноты
И без него пустились в пляс,
Заворожив (что изгаляться?)
Другого милого паяца.
***
Допился... Белый черт в бреду
С повязкой красного креста,
С повязкой красного Христа.
Допился... От себя уйду
В повязку красного креста. В повозку демона уста
Забросили... И скрежет зубьев,
И плач, тоскливый волчий плач,
И глубина. И влагу губью
Я пью. И алчности калач
Мне на закуску вечно светит.
Допился я... Ну, получай!
***
К Христу приходит импотент
(Он ловеласом был когда-то),
К Христу придет опальный "мент".
Старуха, вольница разврата,
В былые чудо-времена
Придет к Христу. Начнем сначала?
Но чем начать? Все семена
Давно уж сгнили. Сил уж мало.
А может, просто нету сил?
И он просил... И Бог простил.
И вот "стоит" у импотента,
И новый кабинет у "мента",
И "уксус," пьяный в драбадан
Старуху тянет на диван.
Зачем вам эта сила свыше,
Чтоб вновь быть кошками на крыше?
А через день опять к Христу?
Эн, нет, друзья – пошли в...
***
Гордыне "в дыню" я задвину
Мой беспробудно блудный мозг.
И рубану наполовину
То зелье – зелье грез и слез.
А половину я оставлю
И выпью половину ту,
Когда к виску себе приставлю
Ночи палящей пустоту.
А половину я оставлю.
***
Как просто убегает страх.
Когда забытую тетрадку
Я открываю. Козни – в прах!
И нет незримому упадку
В чертогах скорбящей земли.
Мой дух, ты в буквах воспари
К тому, кто, может, все же примет
Свое заблудшее дитя.
***
Упиваясь дивным чаем,
Ветви тополей качая,
Часто думаю о том,
Что проходит мимо днем.
Мимо стороной проходит,
Напевая песнь в ночи.
И безумие находит
Свою жертву. И кричит
Своевольно эта жертва.
И готова вам жратва,
Бесы, демоны и стервы.
Жрите, жрите! И молва
Вновь злословит стороною,
И собачий скорбный вой.
И лишь снится мне порою
Незаслуженный покой.
***
Снег. Камин и белый снег.
Жар и хлад, и сила счастья.
И безудержный побег
Вновь из мира сладострастья
В мир, в котором сила льда
Согревает. Чем? Не знаю.
Затвердевшая вода,
Как прекрасно ты сияешь
Мириадом вечных звезд.
И к тебе мой мозг прирос.
И стремлюсь к тебе, к тебе!
Видно, чертано в судьбе
В этот год уйти от жара.
Словоблудство, ярым паром
Ты мой разум не затмишь!
Демон гордости – уймись,
Песня радости – проснись
В этом хладном, хладно-яром...
Песня радости, проснись!
***
Балкон, завесом виноград.
И прядь луны, седая прядь,
Свечи коснувшись, отскочила.
И божества ночная сила
Опять покинула меня.
Пред завыванья изваяньем.
Под серебристым колыханьем –
Пустое все... И мне, храня
Трамвая шум и вопль сверчковый.
Собаки лай и стон ночи,
И взгляд величия пудовый,
Когда безмолвие кричит.
Быть одному под солнца светом
На этом свете завтра днем.
Согретым песней недопетой,
В бездумье думать все о нем,
О нем согрето-недопетом,
О шелестящем сентябрем,
О Повелителе Поэтов.
О нем я, нем я, нем...
о Нем!
***
Барабан. и ствол пробань!
Басурманы на пороге.
К черту все, дружек – табань!
Вытирайте, гости, ноги
О российский славный флаг!
***
Кому молиться? Суета.
Христос во мне и... эти лица!
Плаксивые глаза, уста.
Кому молиться? Мне ль молиться?!
Застыть как идол на века,
Пантерой злобной притаиться,
Чтобы в прыжке наверняка
Я разорвать смог эти лица.
Глаза ублюдков... Один, Фрейр!
Христу Вас в жертву. На кресте ли?
Я не пойму. Ну, круговерть!
Пошло по кругу. И висели
По сторонам и боль, и страх,
И страх обмана, боль дурмана.
На полусогнутых ногах
Мелькает идол деревянный.
Он говорит:
Не верь, не верь, а верь...
– Чему же?
– Я не знаю.
Но тихо, тихо. Сердца дверь
Открыта в полночь. Замираю.
И притаился в тишине.
Пантерой злобной притаился.
Христос в тебе, Христос во мне,
И... мирный атом поселился!
***
У забытых порогов ворогов
Как собак недорезанных – тьма!
Отрок, гридень и мечник в острогах.
И свинцом оседает земля.
Где князья? Расскажи, милый голубь.
Где князья? Бог ведь есть, их ведь нет.
(И горлицей ответила молодь)
Плеть бичует, татарская плеть.
Где та сила? Где меч тот булатный,
Что разрубит ненастную плеть?
Но в ответ глаз сверкнул окаянный –
Голубь стал на глазах моих тлеть.
***
Вселенские глаза, ресницы.
От солнца важно прикурил.
Снял ремень. Бляха со звездой.
Да так несильно – по Земле.
А след – на заднице России,
И вонь поднялась до небес.
– Кто это сделал, дети? – Ленин!
***
Рассказ китайский в переплете.
Там лисы в призрачном полете
Все строят козни, гонят страхи,
И снова потные рубахи
Читают козни этих лис.
Но вот другой листок – он чист,
Хотя в кровавом переплете.
Ну, что еще вы пропоете?!
Все спето, спето уж давно,
И хор ваш чванно поостыл,
Как низкопробное вино –
Тоска и рвота в век унылый.
***
Пришел однажды в день один
Волшебник к девице Людмиле,
И молвил:
«Святостью храним,
В ее могущественной силе,
Я послан девица к тебе
Служить достойно и исправно,
Твои капризы, что в судьбе –
В деянья превратятся славно!
Так получилось – мудрый спор
Я проиграл былому другу.
И в наказанье с этих пор
Я твоему служу досугу.
Ты говори чего желаешь,
О ком мечтаешь и вздыхаешь,
А я капризы твоих грез
И от мечтаний сладость слез –
Все в жизнь исправно приведу.
Благодари свою судьбу
За то, что волей злого рока
Тебе служу я, сын пророка.
Так говорил седой волшебник,
Чье имя Человека-Брат.
И обещал, добра посредник,
Людмиле всех наземных благ.
Людмила изумилась:
– Право,
Не знаю, что тебе сказать.
В речах твоих любви отрава.
Все верно ли? Желаю знать!
Подумав, прошептала дева:
– Я б жизни многого хотела,
Но старость пощажу твою
И посему я повелю...
Я только повелю достать мне
Супруга – копию мою!
Чтобы в венчальном белом платье
Мы шли к земному алтарю.
Чтоб был супруг мой – бог супругов,
Чтоб счастлива я с ним была,
Чтоб в жизни не искала другое,
Когда с любимым жизнь мила.
Чтоб... Ладно, ты уж верно понял,
Одно желание, одно –
Чтоб он меня навеки обнял,
И мы на вечности бы дно
Поднялись или опустились,
Чтобы сердца на целый век
Молились, звездной дрожью бились,
Чтобы достался ЧЕЛОВЕК.
Тогда тебя я отпускаю,
Тогда тебя боготворю,
Тогда жестоко проклинаю
Твоих врагов, друзей – хвалю!
Задумался мудрец белесый
И молвил:
– Ну, приступим же.
Каков твой идеал: серьезный
Иль скоморох? Каким уже
Твой пыл безудержных фантазий
Нарисовал его портрет?
И будь он сам, как бог прекрасен –
Его доставлю! Спору нет.
Но отвернулась вдруг Людмила,
Вся покраснела, не дыша
Лишь прошептала:
Сердцу мила Героя пылкая душа.
Как только девица сказала,
Мудрец тот час же в мир исчез.
И был там долго или мало,
Но был, как должен быть купец,
Товар достойный выбиравший.
Вернулся – божий блеск в очах,
И весь торжественно-уставший.
Людмила задрожала...
Ах! Волшебник к ней привел Героя,
Усы и шпага, все при нем.
В глазах безумия отвага
И бесовским шальным огнем
Героя сила – в дрожь Людмилы
Передалась. И напилась
В ту ночь с безумно-чистым милым,
Смеялась, плакалась, клялась
В ту ночь счастливая Людмила.
Ну, а Волшебник, усмехаясь,
На тучах в горы улетел.
Но дни прошли, прошли недели,
И что же видим мы, друзья?
Усы Героя надоели.
Ему геройствовать нельзя.
Ведь бравым, доблестным геройством
Он томный девичий досуг
Все нарушает. Беспокойство?
В глазах у девицы испуг.
Боится девица Людмила:
За боем бой, сплошной скандал!
И вот уж храбрость ей не мила,
И рай их… Вряд ли это рай.
Боится девица Людмила...
И говорит она тогда:
– Герой, какая-то беда!
Что получается, послушай,
Ведь ты же вовсе не герой,
А просто хам. Как призрак скучный.
Дерешься только, а собой
Ты ничего не представляешь.
Как зверь лесной в боях дичаешь.
Ну, посмотри... Вокруг, вокруг...
Что, кроме этих заварух?!
Ведь рядом музыка и пляс,
И сказок дивный пересказ.
А ты, добычу вдруг почуяв,
Все рвешься в бой, лихой такой!
И не живешь, дружок, – кочуешь.
Пора, любимый, на покой.
"Ну что ж, поэзии пора
Придет на смену за скитаньем..."
– Так рассуждал Герой:
"И знаньем
Умножу силы я свои
И о своей, своей любви
Я буду петь. Добьюсь признанья.
Наверняка она права,
Из всех людей она меня
Избрала, выбрала, любила.
Ну, а теперь я изменюсь,
Ну, а теперь я лучше стану
И из священных недр достану
Стихов накал, и я вольюсь
В безумный омут вечной страсти...»
Итак, Героя Марс покинул,
А лучезарный Аполлон
Все не спешил прийти, накинув
Венки сонета на себя,
Смеялся, храбрых не любя,
Глядя на жалкую картину.
И третий лишний – выйди вон!
И третий лишний был героем.
Бедняга суп варил в стихе.
И в этой жалостной ухе
Лишь чешуя из рифмы, кости,
Соленый пот приправой был.
И на Парнасовом погосте
Он чашу до конца испил.
Принес стихи к своей Людмиле.
Та промурлыкала: "Как мило."
Еще чего-то там сказала
И вслух стихи перечитала.
Места нещадно повторив,
Где пыл героя рифму сбил.
Мой Бог! Любви есть имя - Глупость.
Герой ушел опять писать,
Но Аполлона злая скупость!..
Он груди Музам пососать
Не разрешил, увы, Герою.
И доски в гроб себе, не спорю,
Вколачивал он с каждым словом.
Под неудачников покровом
Находятся, увы, все те,
Кто слепо верует мечте.
Мой Бог! Любви есть имя – Глупость!
Но вот на сцену под свирели.
Выходит чамарный Поэт.
Читает пылкий свой сонет,
В котором трели свиристели,
В котором дар небес. И солнца
Открыто светлое оконце,
И Бог, и Бес... Какой балбес.
Кто был рожден, увы, Героем.
Не знав еще Поэта толком,
Она сравнит его стихи
С Героя чертаньем неловким,
В боях грубевшей все руки.
Сравненье в пользу не Героя,
И по течению его...
Девичья память – речка Лета.
Туда Героя своего!
Седой Волшебник восседает
И пьет чудной нектар... как вдруг
Раздался в сердце крик! Испуг.
Людмилы голос?! Он ведь знает
Тот глас подобный рока гласу.
Летит к Людмиле.
– Здесь я, здесь!
Случилось что?
– Увы, Пегасу
Я сердце отдала. Болезнь,
Болею сердцем.
– Так ли это?
– Ну да, влюбилась я в Поэта.
В Поэта? Ладно я лечу
И принесу тебе Поэта...
В ладоши светлые хлопки
И озарение Людмилы,
И шаловливый жест руки.
"Раз лики творчества ей милы,
То будет ей и лик Поэта!"
И вот взошла опять Луна,
И появилась с полотна
Ночной картины Лик Поэта...
Ну как, вот этот?
– Этот, этот!
Стоит счастливая Людмила,
Избранника ласкает Муз
И их божественный союз
На небесах в веках воспет он.
Ну, а Герой – в тар-тара-ры!
Теперь из глубины ори
На месяц Муз, на это небо,
Но это, мой дружок, победа –
Опять ты есть каким ты был.
И Марса неустанный пыл
В тебя войдет, как было прежде.
И нет – безумиям надежды.
Ну как Людмила там с Поэтом?
И к Музам не ревнует? Нет?!
Иль может все же... Не об этом,
Наскучил в ссоре ей Поэт.
Ты, мой любимый,– неудачник.
Стихи? Зачем тебе стихи?!
Рай в шалаше? Твои грехи
Должно быть все же были в жизни.
Да не смотри ты с укоризной,
А лучше за гончарный стол
Садись работать... Деньги – дрянь!
Но в шалаше, увы, не рай.
Нет, я не жадная, поверь.
Но надо же, дружок, трудиться,
Чтоб хоть чего-нибудь добиться.
Иди работать... Верь мне, верь –
Так будет лучше. И теперь,
Когда ты стал чуть-чуть мудрее,
Мы будем счастливы вполне.
А вечерами, при Луне,
Писать ты будешь еще лучше.
Ведь труд людей веками учит
Законам жизни и добру...
И счастье – нашему шатру!
(Глупец наивный полагал.
Что в лавке у скупых менял.
Он будет счастлив.) Быть беде –
Когда изменишь ты себе!
А Аполлон умчался в гневе.
Он не прощает, Аполлон.
Как ты ребенок не умен.
В Меркурия родиться чреве.
Чтоб быть менялой надо было.
А как Людмила? Разлюбила?!
Не разлюбила – охладела.
И вот теперь с трудом терпела
Творение своих же рук.
Повеял ураган разлук.
Надул он парус бригантины,
И вот приплыл седой Купец.
Он перстень подарил старинный
И предложил ей под венец.
Людмилу он назвал Мариной,
Но не заметила она –
Была картина ей видна.
Ей увлеклась: над морем синим
Хрустальный замок, дивный сад,
Сокровищ сказочный каскад,
Да в сундуках плескал старинных.
И ключ в руках... теперь Марины.
А как же славный чародей,
Знаток любви, знаток людей?
Томим предчувствием тяжелым,
Он задремал над темным склоном
Людских потерь, людских обид.
Но святость он свою хранит:
Коль слово дал служить Людмиле–
Останется бессилье в силе!
Раздался в сердце голос:
"Друг, Приди сюда, опять ошиблась,
Опять мечта с мечтою сшиблась.
Ведь ты меня не бросишь вдруг?!"
Стоит пред ней мудрец белесый
И грозно хмурит гордый лоб.
– Но кто тебя опять поймет?
Поэт тот был как ангел грезный.
И в мире не было Поэта
Достойнее чем этот, этот!
И он тебя, он ведь любил.
Неужто пыл твой поостыл?
Людмила в страхе закричала,
Сверкнув очами величаво:
Ты ведь. Волшебник, служишь мне!
И не гореть мне в том огне,
И не сидеть на сковородке...
Я не причем. Так исполняй!
Довольно мелких мне менял
Топящих горе в горькой водке.
(Увы, забыли мы сказать,
Что пил Поэт, расставшись с Музой.
И в этом, но земном союзе
Сумел себя он наказать
Довольно призрачным стаканом.)
Всегда так было, будет так:
Стихов не пишет лжи батрак.
Хочу Купца...
Хочу, чтоб был он
Купцом, но вовсе не скупцом.
Хочу, чтоб на фрегате плыл он
Под парусами, за венцом
Из благочестия и мирны.
Жестоким был, и был он смирным,
Со мною смирным. Так хочу!
Ну да, Людмила, я лечу.
Купца доставил он в мгновенье.
Купец... ну, в общем, как купец.
И под рубиновый венец
Повел счастливую Людмилу.
Что дальше было там? – Бог весть.
Не знаю... Даже и не нужно.
Но вовсе не благая весть
Летит к Волшебнику радушно.
Приди сюда, приди, Волшебник.
Чего же хочешь ты,...
Богаче не было купца,
Чем тот, которого, звезда.
Доставил я тебе!
Конца,
Конца истории не видно.
Волшебник вечный будет раб.
(Мечтания девичьи – ад,
Как не было бы нам обидно.)
В слезах Людмила прокричала
(Конец венчает ведь начало)
Ошиблась я, я не спорю.
Хочу опять, опять Героя!
***
Ты где же был, смешной чудак,
Когда глаза всем раздавали?
Сугдея, Сурож иль Судак...
Теперь припомню я едва ли.
Но ты не видишь ведь, простак,
Не замечаешь ничего ты.
В стране твоей бардак.
Бардак! И кроме этой жгучей рвоты...
Ты где же был смешной чудак?
Сугдея, Сурож... или как?!
***
Между землей и звавшим небом,
На койке бережной лежал.
И звал друзей дрожащим бредом
И ждал чего-то, ждал и ждал.
Я верил в сказки. Было чудо –
Ведь та, которую я ждал.
Вдруг не пришла. И не забуду
Тот разрушительный пожар.
Когда друзья, как головешки,
Сгорели в памяти моей.
Я – неудачник, вам же пешки,
Ползущие в ряды ферзей,
Желаю сладостную роль.
А я..! Ведь я король,
Но на своем больничном троне.
***
Я не пойму, чье это тело,
Чья это нервная рука?
И чье оно закончит дело,
И кто во мне издалека
Тоскливо смотрит на бумагу?
Перо гусиное? Вранье.
Стакан отвагу, эту брагу –
До дна! И к черту воронье!
Как странно, глупо и как странно:
Шум ветра, мягкая постель
И я в плену. Обмана манна
Меня на несколько недель,
Запеленав, к груди прижала.
Я ложь лижу из лжи сосков,
И тяжелее нет оков,
Чем те, которые из жала
Глупышки горя-языкf
Ковала жесткости рука.
Вот занавеска – цвет небесный,
И небо синее над ней,
И мир уместно-неизвестный
Пригнал из хмурых стран Борей.
Предвижу Музы пробужденье,
Реальность вновь стучит в висках,
И божества стихотворенье
Дрожит в материи тисках.
Страх испугался серой тени,
Своей же. Здравствуй,солнца луч!
Ведь ты, добряга, вездесущ,
А я, глупец, дрожу от лени.
***
Глаза в узоре, я в узоре.
Сплетенье мыслей в этом взоре.
Шум ветра? Нет, листвы хлопки.
Я фотокопией руки, моей руки
Запечатлю! Печать Господнюю куплю
На миг один за ворох нервов.
Я заплачу. Готов пожар.
Пылай, терзай, в сто тысяч жал
Вонзайся в мысли силой перлов!
Чудак какой-то молотком
Да по каменьям смачно лупит.
А если словом, как кнутом?
Чья пострадает счастья купель?!
Морфей, Морфей, Морфей, приди,
В чужие страны уведи.
Осточертело все стократ.
Карат, карать и кары рать.
Реальность ревностью жива –
Жужжит двужильная молва.
Пройдоху теребили плохо
"Терибл", "Вэльент" и "Формодэбл".
Пройдохи лакомые крохи –
Да всем нам в рот. В один момент
Мы превратились все в пройдохи.
Блевать, блевать назад те крохи –
Когда пройдохе снова быть.
Осточертело водку пить.
Осточертели эти бредни
(И это плюс – мой мир не беден).
Плюс превратился в нудный флюс.
Молчать! Себе я приказать
Смогу ли? Кто бы мог сказать?!
Дата добавления: 2015-09-05; просмотров: 55 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| ФИЛОСОФ и поэт | | | ОДА АЛЧНОСТИ |