Глава 99

Бостон, апрель 2013

— Ты не спишь?

— Нет, конечно.

— Мне уйти?

— Как хочешь.

Дэниел ещё крепче сжал его в объятиях. Конечно, он останется…

Он приезжал ещё раз с тех пор, как они вместе ездили в Мэн, но в постели они оказались только сегодня. Астон объявился поздно вечером, уставший после долгих переговоров в Нью-Йорке, делового ужина и двух часов в самолёте. Они немного посидели с Джейсоном в гостиной, поделились новостями, помолчали…

Это было до боли похоже на то время, когда они вместе жили в Лондоне, и Джейсон ловил себя на мысли, что его чуть ли не с той же силой, как секс с Дэниелом, завораживают вот эта неспешная, уютная и тихая рутина и ощущение дома. Иногда морозом по коже накатывали воспоминания, и Джейсону хотелось закрыть глаза, чтобы не видеть больше этого… Не видеть Дэниела, человека, который причинял ему сильнейшую боль, и того единственного, с кем он мог быть так счастлив, пусть и на несколько часов. Слишком мимолётно…

Джейсону казалось, что он совершает большую ошибку — ещё одну в длинной очереди тех, которые он допустил из-за иррационального желания быть с Дэниелом. Ему казалось, что он отсёк это чувство… Он знал, что оно живо, но загнано глубоко, лишено всякой подпитки, ослабело от голода и замолчало наконец. Но страх потери выпустил его наружу, и оно распространялось, как лесной пожар, и отвоёвывало утраченные позиции, сминая на пути все разумные доводы.

В этом чувстве было слишком много боли и разочарования, но именно сейчас, словно чтобы преодолеть их, впервые появилась надежда. Они с Дэниелом смогут быть вместе по-настоящему, не ощущая себя преступниками, вступившими в незаконную связь. Впрочем, Астон наверняка и раньше не ощущал себя преступником… С другой стороны, не он несколько лет находился в положении подстилки.

После развода с Камиллой всё станет не сильно лучше, Джейсон не испытывал иллюзий по этому поводу, но его статус всё же будет существенно отличаться от статуса секретаря, которого трахает начальник.

Он опять ловил себя на мысли о том, что начинает представлять их будущее — и представлять таким, каким оно вряд ли будет: спокойным, идиллическим, достойным.

Камилла жила сейчас в Париже и с мужем практически не общалась: переговоры вели юристы. Условия развода были оговорены в брачном контракте, но Камилла, конечно, хотела больше положенного, и, так как требования были не откровенно безумными, Астон подумывал согласиться — и быстрее закончить с этим. Например, оставить ей особняк в Париже и оплачивать его содержание (у самой Камиллы средств на это не хватило бы).

Это всё Дэниел вкратце рассказал ему, пока они сидели вечером в гостиной. Потом, стараясь не шуметь, они поднялись в спальню Джейсона, и Астон, конечно же, не удержался от очередного ехидного замечания насчёт звукоизоляции и предложил поехать в «Four Seasons», где он уже несколько месяцев держал зарезервированный люкс. Джейсон отказался: завтра у Лори был выходной, и ему надо было бы очень рано, ещё до пробуждения Дилана, вернуться домой.

Они опять занимались сексом чуть ли не тайком, стараясь не шуметь, и на этот раз эта глупая ситуация их почему-то веселила.

— Ты всё-таки подумай о моём предложении, — сказал потом Дэниел.

— Каком?

— Во-первых, конечно же, о том, чтобы мы снова стали жить вместе, — об этом ты должен думать постоянно. А во-вторых, о том, чтобы съездить завтра посмотреть тот дом.

— В Честнат-Хилл?

— Да, я думаю, тебе понравится.

Джейсон вздохнул.

— Я знаю, что ты всё ещё сомневаешься, — сказал Астон, выпуская из объятий Джейсона, который откатился на безопасное расстояние — на свою половину кровати. — Не знаю, как убедить тебя. Я тут подумал, что мы могли бы заключить нечто вроде соглашения.

Встретив недоуменный взгляд Джейсона, он пояснил:

— У нас раньше были правила, ты же помнишь, но это были мои правила. Ты никогда не говорил, чего хочешь ты, что для тебя приемлемо, а что нет. Мне приходилось продвигаться на ощупь, а я так устроен, что если меня не останавливать, я захвачу всё доступное пространство: мне так спокойнее. Не знаю, можешь ли ты это понять.

— Могу, — кивнул Джейсон. — То есть ты хочешь правил? Я подумаю. Сразу могу сказать вот что: никакого рукоприкладства и никакой ревности.

— Над вторым я не властен, — тут же вставил Дэниел.

— Тогда никаких проявлений ревности, — уточнил Джейсон. — Я буду встречаться с кем хочу и когда захочу. Так же, как это делаешь ты.

— Надеюсь, ты не думаешь, что это условие позволит тебе изменять мне?

Джейсон подумал, что скучал даже вот по этим глупым спорам, когда Астон начинал разговаривать с ним чуть ли не как на деловой встрече и уточнять формулировки во избежание дальнейших недоразумений.

— Я не собираюсь этого делать, — ответил Джейсон. — Да и зачем бы я стал?

Дэниел лишь пожал плечами и спросил:

— Что-то ещё?

— Не лгать. Всегда говорить правду.

— Даже если будет больно?

— Даже так, — Джейсон опустил глаза и нерешительно произнёс: — Есть одна вещь… Я тоже обманывал тебя.

Дэниел помрачнел и на секунду отвернулся в сторону.

— Если это ещё один любовник, про которого я не знаю, то избавь меня от подробностей, — хмуро сказал он.

— Нет, это другое.

— И что же?

Джейсон поднялся с подушки и сел на кровати, не глядя на Дэниела.

— Это касается не меня одного, — вздохнул он. — Тебе это не понравится. Обещай, что…

— Господи! Я ничего тебе не сделаю, не бойся, — поспешил успокоить его Астон.

— Обещай, что не сделаешь ничего с Эдером.

Дэниел смотрел теперь уже подозрительно, с опасным, хищным прищуром.

— Рассказывай. Я обещаю.

Джейсон провёл ладонями по лицу, словно не решаясь заговорить.

— Я не пытался застрелиться. Это был случайный выстрел. Я хотел забрать свои документы…

— Вы сговорились с Эдером?! — грянул рядом металлический, резкий голос Астона, на которого Джейсон не смел посмотреть. — Сговорились выдать это за самоубийство?

Джейсон уголком глаза успел заметить стремительное движение справа, но не успел даже обернуться.

Астон схватил его за плечи и опрокинул на спину. Его вес пригвоздил Джейсона к кровати, а сам Дэниел навис сверху, яростно, судорожно выговаривая:

— Ты представляешь, что я пережил? Ты… как ты мог…

Джейсон видел, как у Астона заходили желваки от злости, а в глазах загорелся жестокий звериный блеск.

Он смотрел на Дэниела открыто и выжидающе, без тени страха. Светлые глаза казались нереальными и призрачными. Дэниел вглядывался в эти осколки серого льда, и внутри у него смешивались восторг и страх. Джейсон не зря спрашивал о том, не боится ли он, что их жизнь превратится в ад…

Астон замер и тяжело сглотнул. Он разжал руку, стискивавшую до этого плечо Джейсона, и провёл большим пальцем по его губам.

Возможно, он рассказал о «самоубийстве», потому что не хотел, чтобы между ними снова стояла ложь, а возможно, потому лишь, что хотел увидеть его реакцию. Проверял… У него была своя игра…

— Я не жалею об этом, — не отводя пристального взгляда сказал Джейсон. — И не буду просить прощения. Ты бы не…

Астон выдохнул и тряхнул головой. Он прижал кончики пальцев ко рту Джейсона, не дав договорить.

— Я люблю в тебе всё, Джейсон. Всё.

Джейсон разомкнул губы, и Дэниел на секунду почувствовал на подушечках своих пальцев мягкое, сжимающее, почти ласкающее прикосновение зубов. А потом их коснулся язык, сначала быстро, точно пробуя, а потом смело, требовательно облизывая, вбирая пальцы в себя, и Астон почувствовал, как напрягается и дрожит под ним тело Джейсона.

***

Завтракали они в обществе Дилана. Джейсон накормил его до того, как они сами сели за стол, но оставил сидеть в высоком стульчике: если его отпустить, то позавтракать бы не удалось, пришлось бы ловить его по всему дому. Мальчик следил за ними, слушал их разговоры и колотил по столу игрушечным жирафом. Жираф был резиновым, стук получался не очень громким, но всё равно немного раздражал.

— Я вспоминал ту историю, — вдруг сказал Дэниел без всякого перехода: буквально полминуты назад они говорили о том, насколько прибылен издательский бизнес и, в частности, ежедневные региональные газеты.

— Какую историю? — не понял Джейсон. — Про то, выгодна ли подписка на электронные версии? — он посмотрел на сына: — Дилан, не стучи!

— Нет, про фортепиано, — пояснил Дэниел, которого непрекращающийся стук, казалось, совершенно не беспокоил.

— И что? — спросил Джейсон, наливая молоко в миску с кукурузными хлопьями. Он повернулся к Дилану и сказал: — Хватит стучать.

— Эта легенда очень мрачная, — продолжил Астон.

Джейсон мысленно поразился проницательности и оригинальности этого вывода, но удержался от повторного «и что?». Астон явно к чему-то вёл.

— Тем не менее, мне понравился выстроенный тобой ассоциативный ряд.

Джейсон воспользовался тем, что Дилан уронил жирафа на пол, и спрятал резиновое животное за коробкой с хлопьями.

Дэниел рассуждал дальше:

— Сравнение нас с супружеской парой выглядит обнадёживающим. Я имею в виду, что ты сравнил меня со смотрителем, а себя с его женой.

Джейсон, услышав это и увидев самодовольную и полную ехидства улыбку Астона, испытал невероятно сильное желание запустить в мерзавца жирафом.

— Как ты мог заметить, — язвительно сказал Джейсон, — их супружество было не очень долгим и не очень счастливым.

— Ты был на маяке Оулз-Хед? — поинтересовался Дэниел.

— Нет. Это дальше на север, туда я не добрался.

— Про него тоже рассказывают интересную историю. На скалы возле него села шхуна. На борту было три человека: помощник капитана, его невеста и матрос. Матрос вплавь добрался до берега, наполовину замерзший — дело было в декабре, и там его нашёл смотритель маяка. Он рассказал, что на судне осталось ещё двое…

— Можешь не продолжать, — махнул рукой Джейсон. — Я слышал историю о «ледяной» паре.

Смотритель маяка вместе с другими мужчинами бросился спасать оставшихся на шхуне. Когда они добрались туда, помощник капитана и его невеста не просто замёрзли: раз за разом заливаемые волнами, они оказались вморожены в цельный кусок льда, своего рода стеклянный гроб. Прибывшие с берега мужчины подумали, что люди внутри могут быть живы, и увезли ледяную глыбу с собой. В доме смотрителя они положили её в лохань с холодной водой и начали понемногу скалывать лёд и растирать тела. Через несколько часов спасённые начали подавать признаки жизни.

Джейсон встал из-за стола и подошёл к кофеварке.

— В моей истории про пианино всё очевидно, но я не могу понять, что за ассоциативный ряд выстраиваешь ты, — повернулся он к Дэниелу.

Астон потёр лоб, хмыкнул и сказал:

— Они поженились, и у них было четверо детей.

— Рад за них, — сказал Джейсон, с грохотом ставя чашку под рожок кофеварки. — Но какое отношение это имеет к нам?

Дэниел поднял глаза к потолку:

— Это была единственная история про маяки в Мэне, где был хороший конец.

Джейсон ответил лишь коротким смешком, но потом подумал и спросил:

— Знаешь, что мне интересно? Откуда ты это узнал — историю про «ледяную» пару с Оулз-Хэд?

Астон на секунду скосился куда-то в сторону окна и сказал:

— Попросил Брента заняться этим. Он позвонил то ли в музей, то ли в какое-то общество.

Джейсон покачал головой будто бы осуждающе, но в глазах плясали смешливые искорки.

После завтрака Астон уехал по делам, а Джейсон начал собирать Дилана на прогулку. Когда ребёнок был уложен на дневной сон, он попробовал поработать, но в голову всё время лез Дэниел с его чёртовыми маяками. В конце концов Джейсон сдался — сегодня он в любом случае не планировал садиться за расчёты — и вышел на веранду. Участок позади дома был небольшим: выложенная камнем площадка для барбекю, немножко кустов и деревьев и газон. Листья появились уже давно, но всё равно сохраняли тот сочный и нежный оттенок зелёного, который бывает лишь ранней весной.

Он подошёл к ступеням, ведущим вниз, и так и остался там стоять.

Сзади послышался шум, и Джейсон обернулся: из дома вышел Дэниел.

— Я не слышал, как ты приехал.

— Не сразу тебя нашёл, — сказал Астон. — А если Дилан проснётся?

— Окно детской как раз над верандой: мы услышим, когда он начнёт возмущаться, не беспокойся.

Они долго молчали: Джейсон стоял всё там же, возле ступеней, а Дэниел присел на белые перила и смотрел на него.

— Ты разводишься с женой… А что будет с детьми? — спросил вдруг Джейсон.

Астон, до этого сидевший расслабленно, сразу же выпрямился и внутренне подобрался от неожиданного вопроса.

— Они останутся с ней. Конечно, у меня не будет никаких ограничений по встречам с ними, я могу проводить с ними выходные и каникулы, но они останутся с Камиллой. Мне это не очень нравится, по крайней мере, в отношении малыша, но… я не могу сейчас забрать Тео у неё… Ты понимаешь…

Голос Дэниела зазвучал напряжённо и глухо, и он замолк. Джейсон смущённо, как будто виновато кивнул:

— Да, конечно, понимаю.

— Я слишком полагался на Камиллу в воспитании Криса. Я давно это понял, и это моя вина, что я не уделял достаточно внимания детям, а не её. Я решил, что не повторю той же ошибки с младшим, но теперь, после всего, Тео будет расти с ней.

— Дэниел, он же не на Марс с ней улетает. Ты будешь постоянно видеться с ним.

— Это не то. И если мы будем жить с тобой, то Камилла, разумеется, будет против того, чтобы я забирал их к себе домой или чтобы мы проводили все вместе отпуск. Я не думаю, что ты об этом мечтаешь, — с грустной усмешкой добавил Дэниел, — но, тем не менее, это усложнит ситуацию.

— Она будет настраивать их против меня и против тебя тоже? — предположил Джейсон.

— Я не думаю, что она будет в явной форме настраивать их против меня. Она, в общем-то, неглупая женщина, но всё это в конечном итоге будет подрывать уважение ко мне…

Да, сложно прислушиваться к мнению отца и признавать его авторитет, когда мать с детства выставляет его глупцом, покинувшего достойную и любящую женщину ради презренного существа, заманившего его в свои порочные сети. Джейсон хорошо мог себе представить, какую игру поведёт Камилла.

— Джейсон, я хотел поговорить об этом позднее, когда мы определимся насчёт нашего совместного будущего, но раз уж мы начали…

Джейсону не понравилось это вступление, и он с лёгкой тревогой на лице повернулся к Астону.

— Мне нужен наследник. Конечно, я не буду лишать наследства Тео, но мне нужен тот, кто сможет занять моё место, кто будет разделять мои убеждения, как я разделял убеждения своего отца, и принять на себя ответственность за семейное дело. Боюсь, что Тео в этом отношении будет сыном Камиллы, а не моим.

Джейсон внимательно смотрел на него, но не задавал никаких вопросов — ждал.

— Может быть, это просто желание возместить потерю сына, найти ему замену… Хотя я знаю, замену невозможно найти… — Астон, сведя брови, глядел куда-то в пол, пока говорил это, но потом решительно дёрнул головой и сказал: — Я думаю о ребёнке от суррогатной матери.

Джейсон резко отвернулся в сторону. Дэниел не видел его лица — заметил лишь, как судорожно напряглись мышцы на щеках и шее и как часто и сильно начала вздыматься грудь.

— Джейсон, я надеюсь, ты сможешь меня понять. Мне нужен преемник, — твёрдо произнёс Астон.

— Ты можешь усыновить ребёнка, — возразил Джейсон, так и не поворачиваясь к Дэниелу.

— О чём ты говоришь?! — отмахнулся Дэниел. — Сколько лет я буду этого ждать? И терпеть эти бесконечные собеседования с социальными службами… К тому же, не факт, что они признают меня подходящим приёмным отцом.

— И будут совершенно правы, — добил Джейсон. — Я бы тоже не доверил ребёнка беспринципному негодяю, который сможет уделять ему в лучшем случае семь часов в неделю.

— К тому же, остаётся вопрос генетики. Никогда не знаешь наверняка, что там были за родители, — проигнорировал этот выпад Дэниел. — Я был бы рад воспитывать Дилана, как своего собственного сына, но, боюсь, ты мне этого не позволишь.

— Уж будь уверен, — сквозь зубы произнёс Джейсон, который совершенно точно не хотел, чтобы Астон начал лепить из его сына собственное деспотичное подобие.

— И что мне остаётся? Только этот вариант. Не жениться же мне теперь второй раз! К тому же, так я могу быть уверен, что будет мальчик.

Джейсон сделал шаг в его сторону и, смерив холодным злым взглядом, произнёс:

— Да, это как раз по тебе — выбирать детей, как в магазине.

— Я предполагал, что это тебя заденет, но не думал, что настолько.

— Да, меня это задевает. Я чувствовал себя вещью, которую продали. И я до сих пор не могу избавиться от ощущения, что я нечто такое… сделанное по заказу отца. И совершенно не нужное матери.

— Возможно, усыновлённые дети чувствуют себя ненужными обоим родителям, — предположил Астон. — Так что этот вариант ничем не гуманнее.

— Не надо, — попросил Джейсон. — Ты даже не представляешь…

— Нет, Джейсон, — оборвал его Дэниел, — это ты не представляешь. Ты жил с отцом, который считал тебя чем-то средним между учеником и подопытным кроликом. С моим ребёнком этого не будет. Он получит всё, чего ты был лишён: внимание, заботу, чувства и любовь. У него будут друзья и родные, и — по крайней мере, я надеюсь на это — у него будете вы с Диланом.

— Ты сошёл с ума, если думаешь, что будешь разъезжать по всему свету, а я буду нянчиться с двумя детьми! — отчеканил Джейсон, развернулся на каблуках и ушёл с веранды в дом, не очень громко, но весьма красноречиво захлопнув за собой дверь.

— Я готов серьёзно пересмотреть своё расписание, — бросил ему вдогонку Дэниел и улыбнулся.

Он не возлагал на Джейсона больших надежд в плане воспитания детей: тот вряд ли сможет построить настоящие тёплые и доверительные отношения даже с собственным сыном… И Астон мог предположить, какая будет расстановка сил, если они станут жить вместе. Дилан будет обниматься, делиться смешными детскими переживаниями, секретами и мечтами с Лори и с ним, у них он будет плакать на плече, у них искать поддержки. Отец же будет вызывать в нём, скорее, восхищение, уважение и любовь, которую смертные испытывают к богам: сильную, отчаянную, но, по большому счёту, безответную.

Астон теперь уже почти не сомневался, что Джейсон к нему вернётся и они будут жить вместе в красивом и уютном доме 1907 года постройки.

Вчера, когда они лежали, прижавшись друг к другу, перед тем, как уснуть, Джейсон сказал:

— Я не знаю, буду ли я счастлив с тобой, но без тебя точно не буду.

Потом он, как обычно, откатился на свою половину кровати и завернулся в одеяло. Дэниел бесшумно пододвинулся к нему, приподнялся на локте и увидел, как Джейсон, отчаянно зажмурив глаза, тихо, одними губами шепчет:

— Люблю, люблю, люблю, люблю, люблю…

«Я дождусь, я буду рядом, и ты скажешь это, глядя мне в глаза», — подумал Дэниел.

Он ещё долго смотрел на него, на дорогого и нужного ему человека, так властно и больно держащего в руках его сердце и душу.

Эпилог

Сингапур, сентябрь 2014

Этот дом после смерти отца достался ему, но Алекс Чэн не чувствовал себя в нём хозяином. Здесь, как и прежде, царила Лиза. Мэй встретил Алекса возле дверей и проводил в маленькую светлую гостиную, где ждала мачеха.

Он первым делом извинился за то, что его жена не смогла приехать на обед, на который Лиза пригласила всю семью. Лиза снисходительно кивнула, но Алекс понимал, что она терпит неуважение к собственной персоне лишь до поры до времени. Сейчас у его жены действительно был предлог уклониться от приглашения — плохое самочувствие во время второй беременности. Не будь у неё этого оправдания, он бы не позволил ей остаться дома, да и она сама не рискнула бы вызвать неудовольствие свекрови. Мишель знала своё место и не была амбициозна, но её не могло не уязвлять то, что её положение было гораздо более незначительным, чем положение Лизы Чэн, которая была даже не матерью главы семьи, а мачехой, к тому же — иностранкой. После смерти мужа Лиза не уступила ни пяди своего влияния.

Лян на правах тестя пытался ограничить её вмешательство в дела, действуя в том числе через Мишель, но Алекс видел все эти манипуляции и не поддавался. Он уважал и даже по-своему любил мачеху, но ещё более важны и ценны для него были её ум, решительность и изворотливость. Он нуждался в ней, и она была достаточно мудра, чтобы делать вид, что не знает об этом. Она никогда не давила на нового главу семьи: только давала советы или делилась своим видением ситуации.

Поприветствовав Алекса, Лиза села в кресло и пригладила и без того аккуратно уложенные тёмные волосы.

— Надеюсь, после рождения малыша, — они все уже знали, что второй ребенок Алекса и Мишель будет долгожданным сыном, — вы будете чаще бывать у меня. Я хочу сделать в саду детский бассейн, чтобы Ли могла там купаться. А там и её брат подрастёт…

— Да, думаю, ей понравится, — согласился Алекс, думая про себя, что Мишель это понравится гораздо меньше.

— Проект уже готов. Хочешь посмотреть? — спросила Лиза. — Возьми планшет. У нас как раз есть пятнадцать минут до обеда.

Алекс, до этого ходивший по комнате, подошёл к столу и, не беря планшета в руки, включил его.

Через пару секунд он поднял изумлённый и рассерженный взгляд на Лизу.

— Судя по всему, ты не только сейчас это увидел, — с лёгкой улыбкой произнесла она. — Думаю, ты знаешь о нём гораздо больше, чем тут написано.

— Какое тебе до этого дело? — резко спросил Алекс.

— Это слабость, Алекс, — с лёгким разочарованием в голосе пояснила Лиза. — Некоторые слабости совершенно безопасны, но эта не из них.

— Я не считаю это слабостью.

— Зря — тем она опаснее. И стыдиться тут совершенно нечего. Слабости есть у всех.

Алекс посмотрел на неё исподлобья:

— Мне не нравится, что ты лезешь в мою жизнь.

— Это не твоя жизнь, Алекс, — покачала она головой. — Я хочу тебе только добра. Ты мне как сын. Я люблю тебя, как собственного ребёнка. Но в отличие от моих детей, которые одно сплошное разочарование, тобой я горжусь.

Алекс знал, что Лиза тяжело переживала неспособность её собственных детей стать достойными наследниками Чэна Шэньбо.

— Джей неплохо справляется в Гонконге, — начал Алекс.

Лиза отмахнулась:

— Я прекрасно знаю, как и что он там делает. Я пригласила тебя не для этого. Я хочу рассказать тебе одну вещь. Мы должны знать о слабостях друг друга, Алекс, чтобы один из нас не дал другому совершить ошибку. Я буду следить за тобой, а ты — за мной.

— Я пока не очень хорошо понимаю…

— Я поясню. Я обманывала твоего отца, скажем так, частично обманывала. У меня были на то свои причины. Если бы он узнал правду, он никогда бы на мне не женился, а я очень хотела выйти за него замуж, не буду скрывать, по расчёту. Потом пришла и любовь, но в тот момент это был просто расчёт.

— Ты считаешь, что мне это нужно знать? — чуть нахмурился Алекс и отошёл от стола, когда экран планшета погас, и смотреть стало не на что. — Это ваши с ним личные дела.

— Так получилось, что эти дела в определённый момент перестали быть личными, — Лиза сделала глубокий вдох, а потом решительно сказала: — Ещё до нашей свадьбы я сказала твоему отцу, что у меня был ребёнок, это невозможно скрыть, сам понимаешь… Но я сказала, что он умер. На самом деле, он жив.

Она закрыла лицо руками. Алекс впервые в жизни видел, чтобы Лиза боялась чего-то до такой степени, чтобы ей пришлось прятаться за этот жест.

— Ты хочешь его найти или что? — нахмурился Алекс, который не чувствовал удивления, скорее, раздражение из-за того, что Лиза зачем-то втягивает его в историю столетней давности.

— Неужели ты не догадываешься?! — с отчаянной злостью спросила она, убирая руки от лица. — Неужели мне придётся говорить это самой?

Алекс непонимающе мотнул головой.

— Извини, но я…

— Значит, придётся, — решительно сказала Лиза. — Это худшая минута в моей жизни, Алекс. Все мои дети — сплошное разочарование. И он не лучше. Он, конечно, кое-чего добился в жизни, но его достижения очень сомнительны. Шлюха. Очень дорогая. Ты всё ещё не догадываешься? — горько усмехнулась Лиза. — Про него говорили, он не спит с теми, у кого нет миллиарда.

Алекс застыл. Он даже не дышал. Он смотрел на Лизу с ненавистью и ужасом в глазах.

— Нет, — сказал он, наконец. — Я не верю. Этого не может быть.

— К сожалению, это так.

— Как ты могла?! — выдохнул Алекс. — Ты знала? Знала с самого начала?

— Конечно, я знала, — отвернулась в сторону Лиза. — Как я могла не знать собственного сына? Но не стоит драматизировать. Я никогда не испытывала к нему никаких материнских чувств. Я могу назвать тебя своим сыном, его — нет.

Алекс провёл рукой по лбу и покачал головой. Он был в ступоре, у него не было даже сил злиться.

— Я не могу поверить, что можно быть настолько… настолько бесчеловечной! Хотя, ты знаешь, теперь я понимаю, откуда это у Джейсона. Очень узнаваемо! — язвительно бросил он. — Видимо, ваша фамильная черта.

Он рассерженно отвернулся от Лизы, всё так же спокойно восседавшей в кресле, и направился к выходу из комнаты.

— Подожди, Алекс! Дай мне объяснить. Я это всё рассказала не ради мелодраматического эффекта.

Её властный и уверенный тон заставил его остановиться.

— Да, мне интересно будет послушать, как можно было дойти до такого…

— Сядь, пожалуйста, — Лиза указала на кресло напротив своего. — У меня были причины так поступить.

Когда Алекс сел, она сказала:

— Если ты думаешь, что я забеременела от случайного любовника и бросила сына, то ты сильно ошибаешься. Ты ведь знаешь историю про Стива и моего отца?

Алекс кивнул: он эту историю хорошо знал. Стив, брат Лизы, и её отец сильно пострадали во время пожара задолго до того, как Лиза вышла замуж за Чэна. У её отца было хобби: он мастерил деревянную мебель. Когда он вместе с сыном лакировал её в гараже, каким-то образом возник пожар — очень сильный из-за распылённого лака. Оба выжили, но ожоги были ужасными. Алекс не знал отца Лизы, тот никогда не приезжал в Сингапур и уже давно умер, а Стив, даже пройдя через сотни часов пластических операций, пересадок кожи и волос, всё равно был сильно обезображен. Он винил во всех своих жизненных неудачах тот пожар и изуродованное лицо, довольно успешно спекулируя на этом и вытягивая у Лизы помощь и деньги. Алекс считал это её единственной слабостью…

— До этого случая всё в нашей жизни было прекрасно, — продолжала Лиза. — У нас был хороший дом, Стив заканчивал школу, я — аспирантуру. И вдруг отец и брат оказываются в больнице в ужасном состоянии, половина дома выгорает… И просто непонятно, как жить дальше. Я не стала возвращаться домой, а стала искать работу в университетах и колледжах, потому что страховка покрыла только часть лечения. Очень небольшую часть. А уж косметические операции она точно не покрывала. Я крутилась, как могла, но денег не хватало. Один кредит я уже взяла, а моя мать была способна только на то, чтобы ныть, — раздражённо добавила Лиза.

Она замолчала, поднялась на ноги и подошла к окну. Ухоженный сад за окном был затянут лёгкой дымкой.

— Я устроилась преподавателем микробиологии в Беркли. Вернее, даже не преподавателем: я не читала лекции, только вела практические занятия. Однажды — я хорошо помню тот вечер — задержалась в лаборатории позже обычного, чтобы подготовить культуры для опытов на завтра, и на выходе вдруг увидела Дэвида Линдхельма. Он ждал меня. Я знала, что он приезжал прочитать несколько лекций, но мы с ним не встречались. Я и до этого-то видела его раз пять, не больше. Он откуда-то знал моего научного руководителя, так мы с ним и познакомились. Я хоть сколько-нибудь долго разговаривала с ним только один раз — на пикнике, который устраивал мой профессор. И он вдруг пригласил меня на ужин, не подумай, что романтический. Он сделал мне деловое предложение: родить ему ребёнка. Линдхельм по каким-то одному ему известным причинам решил, что я идеально подхожу на роль матери. Он думал об этом раньше, но не решался предложить, а когда узнал, что мне нужны деньги, решил, что я соглашусь. Он в этом не сомневался. Сказал, что знает меня, — Лиза прикусила губу. — Он был прав. Я сказала, что согласна, и назвала цену. Сто двадцать тысяч долларов: столько мне было нужно для лечения. Я только через неделю узнала, что женщинам за это платили не больше сорока тысяч, обычно — десять-двадцать. Я не имела никакого представления о суррогатном материнстве и расценках, такие контракты всего несколько лет как начали заключать. Линдхельм согласился на мои условия, хотя этих денег хватило бы на десятерых детей от других матерей. Вот и всё.

Алекс смотрел на неё неверящим взглядом:

— И всё? Ты вот так просто взяла и родила ему ребёнка? И отдала потом?

— Это не было просто, Алекс. Один юридический контракт чего стоил, а отдать ребёнка… Я приучала себя к мысли, что он не мой, что это просто работа. В клинике медсёстры сказали мне, что не нужно смотреть в глаза, в смысле, после родов не нужно брать на руки и смотреть в глаза. Якобы если посмотреть, то расстаться с ребёнком будет очень тяжело и потом всю жизнь будешь вспоминать. Сомневаюсь, конечно… Я, естественно, не стала смотреть.

— Всё равно это как-то… я даже слов не могу найти… неправильно, — покачал головой Алекс.

— Поэтому я и сказала твоему отцу, что ребёнок умер. Он бы осудил меня, — Лиза заглянула пасынку в глаза. — Он бы не женился на женщине, которая сделала такое. И даже если бы женился… Ребёнок — это потенциальное слабое место, возможность шантажировать. Муж бы потребовал, чтобы я забрала его с собой в Сингапур. А я дала Линдхельму слово. Алекс, я знаю, что это выглядит некрасиво, но я сделала это не для того, чтобы накупить себе платьев и поехать отдыхать на Гавайи… Мой брат смог хотя бы пальцами на руках двигать после операции! Это была жизнь для моих отца и брата.

Алекс спросил:

— Они знали об этом? Твой отец и Стив.

— Нет. Я не приезжала домой под конец.

— Может, тебе следовало бы рассказать Стиву? — не удержался Алекс. — Может, тогда он научился бы хоть что-то ценить? Ты отдала своего ребёнка, сломала ему жизнь — и чего ради? Чтобы Стив просаживал деньги в казино?

— Ты имеешь право меня осуждать, — произнесла Лиза с таким видом, что сразу становилось понятно: ей плевать, осуждает её Алекс или нет. — Я рассказала это не для того, чтобы ты меня пожалел, а чтобы ты знал, где моя слабость.

— Твоя слабость? — не поверил сказанному Алекс и тут же остановился. Он многое понимал теперь. И то, почему, Лиза потребовала от Астона на переговорах, чтобы Джейсону сохранили жизнь, и то, зачем она подстроила тот разговор наедине…

— Если бы не это, ты бы никогда не встала на мою сторону, да? — спросил он. — Ты бы не позволила мне забрать Джейсона, если бы он не был твоим сыном?

— Конечно, нет, — дёрнула плечами Лиза. — Разве что для того, чтобы вытрясти из него всё, что он знал. Это было абсолютным безумием… увозить любовника у такого человека, как Астон. Неужели ты был настолько наивен, что подумал, что я делаю это из сострадания к твоей нелепой влюблённости?

Алексу вдруг стало её жаль:

— Ты хотела увидеть его?

Лиза по-прежнему смотрела в окно, словно не замечая, что Алекс подошёл ближе и теперь стоял у неё за спиной:

— Да, хотела. И у меня не было других приемлемых способов вот так с ним встретиться. Отчасти, я хотела ему помочь… Я же сказала тебе: это опасная слабость. Я не испытываю к нему сильных чувств, скорее, чувствую себя виноватой перед ним. Но вина порождает не менее сильную привязанность. Астон наверняка знает об этом лучше других, — усмехнулась Лиза.

У Алекса это просто не укладывалось в голове.

— А до того? — спросил он. — Неужели ты не пыталась встретиться с ним раньше?

— Я обещала Линдхельму. Хотя… вскоре после того, как я вышла замуж за твоего отца, я приезжала в Америку и пыталась найти его. Только посмотреть… Ничего больше. Но Линдхельм узнал, и они переехали в другой штат. Я не могла себе позволить гоняться за ними по всей стране: если бы твой отец заподозрил что-то… он бы никогда мне не простил этой лжи. Я хотела встретиться с Джейсоном после смерти Линдхельма и даже запланировала поездку в Бостон — придумала какой-то предлог. Я решила, что разумнее подождать неделю, а не объявляться на похоронах, как в дурном фильме, но не успела. Он сбежал из дома. Я наняла детективов, и они проследили его до Чикаго, но потом потеряли. Когда Джейсон снова появился, то был уже связан с американскими спецслужбами. ФБР проверяет все контакты, всех родственников и знакомых даже при начале учёбы, и для меня риск был слишком велик. Был момент, когда я решила, что так и надо — забыть и никогда больше не вспоминать, но потом… Это было… Не знаю, как описать. В меня словно молния ударила. Я слышала, что у Астона есть новый любовник, но поинтересовалась тем, кто это такой, только когда он продержался при нём полгода или около того. И когда я прочитала фамилию… Мне даже фотографии не надо было смотреть, я знала, что это он.

Лиза сложила ладони домиком перед собой и поднесла к губам.

— Это был конец. Я знала, что теперь уже никогда, никогда в жизни я никому не расскажу правду, — она слепо глядела перед собой. — Он родился до моего замужества, но я — часть семьи. Разве я могла позволить, чтобы люди говорили, что Астон трахает сына Лизы Чэн? Это был бы не его позор и даже не мой, а позор всей нашей семьи.

Лиза прижала ладонь ко рту.

— Теперь ты всё знаешь, Алекс. Возможно, я должна была сделать это раньше…

— Да, — жёстко сказал он. — Возможно, до того, как я решил привезти его в Гонконг. Тебе нужно было остановить меня.

— Я хотела увидеть его. А ещё я подумала, что для тебя это будет полезно. Во многих отношениях.

— В каких ещё отношениях?! — лицо Алекса посерело. — Каких?

— В твоей заинтересованности им изначально было что-то нездоровое. Ты ведь не станешь этого отрицать? Он, пусть и не сильно, но похож на меня. Думаю, мало кто заметил, но Лян это видел. Возможно, твой отец тоже.

Алекс не смог выдержать пронзительного взгляда Лизы.

— Если ты намекаешь, что я…

— Я не намекаю, — уверенно сказала она. — Я говорю тебе открытым текстом, что он напоминал тебе меня в молодости. Поэтому я и подумала, что это будет полезно для тебя: поможет преодолеть сомнения и позволит выйти из тени отца, от которого тогда только и осталось, что тень, — Лиза грустно улыбнулась. — Отнять любовника, внешне напоминающего мачеху, у человека, такого же властного и жестокого, как твой отец, довольно символично, ты не находишь?

— Я не знаю, что я чувствую сейчас к тебе, Лиза, — отвращение или восхищение.

— Конечно же, восхищение, — сказала она. — Ты всегда мной восхищался. А теперь серьёзно, Алекс. Эти двое могут сколько угодно делать вид, что Джейсон выращивает цветочки и стирает пыль со своих тридцати часов, но я абсолютно точно знаю, что он оказывает влияние на решения Астона. Наши интересы редко пересекаются, но всё же этого не избежать. Нам придётся столкнуться с Астоном, и вот тут ты должен следить за мной, а я — за тобой, чтобы наши решения были продиктованы здравым смыслом и необходимостью, а не желанием вывести из-под удара Джейсона. Мы оба, и ты, и я, уже допустили много ошибок из-за него. Я не хочу повторения. И помни, он нас не пощадит.

Алекс презрительно усмехнулся:

— Откуда такая уверенность? Ты видела его один раз в жизни.

— Мне этого хватило, и, как ты теперь знаешь, он мой сын, — равнодушно сказала Лиза, но на этот раз у неё плохо получилось изобразить безразличие: Алекс видел, как ей тяжело и неспокойно внутри.

— А ведь то, что о тебе говорят, правда, — сказал он, подумав, — у тебя нет сердца.

— Я считаю это основанием для гордости, — заносчиво и холодно ответила она, вздёрнув подбородок. — У тебя есть сердце, Алекс, и что? Ты до сих пор не можешь забыть человека, который никогда не будет твоим. Который не был твоим ни на секунду, даже когда ты его трахал. Ах, и у Джейсона тоже есть сердце! И где он теперь? После всего, что было, он… Даже сказать противно… — Лиза, насколько позволяла ей ограниченная из-за пластических операций мимика, пренебрежительно сморщилась: — Как собака, лижет руку, которая его бьёт. Так что лучше я останусь без сердца.

Алекс покачал головой. Он, даже хорошо зная Лизу, не мог поверить, что она настолько безжалостна и равнодушна. Сейчас за неё говорили боль и сожаление.

— Я понял тебя, спасибо, — вежливо сказал он и пошёл к выходу из комнаты.

На полпути он остановился и свернул к столу, где лежал планшет. Он вновь включил его и бросил взгляд на статью и маленькую фотографию в верхней части страницы. Лиза была права: он это уже читал. И он знал гораздо больше, чем здесь было написано.

А ещё он знал, что журналистке, наваявшей эту статью, сильно не поздоровится. Астон будет в бешенстве. А Джейсон… Джейсон прочитает её, равнодушно улыбнётся и тут же забудет.

Дата: 20 сентября 2014

Рубрика: Новые лица

ПОБЕГ ОТ ГОРОДСКОЙ СУЕТЫ: ПРЕКРАСНОЕ УЕДИНЕНИЕ В МАРШАЛ ПОЙНТ

Колумнист: Бетси Олмстед [52]

КЕННЕБАНКПОРТ — Постоянные читатели «Йорк Каунти Уикэнд», конечно же, знают, что в рубрике «Новые лица» обычно публикуются интервью с теми, кто лишь недавно присоединился к дружелюбному сообществу нашего графства. В сегодняшнем выпуске я сделаю исключение. Во-первых, в этом номере не будет привычного интервью; во-вторых, речь пойдёт не о постоянных жителях Кеннебанкпорта, а о приезжающих на летние месяцы.

«Почему же столько исключений?» — можете поинтересоваться вы.

Потому что те, о ком я собираюсь рассказать сегодня, за последние несколько месяцев сделали по-настоящему существенный вклад в улучшение жизни в Кеннебанкпорте и графстве Йорк. Герои нашей колонки — Дэниел Астон и Кайл Ирвинг (на фотографии слева и справа соответственно), проживающие в одной из самых уединённых частей города — на мысе Маршалл Пойнт. Для читателей нашей газеты, не знакомых с географией Кеннебанкпорта, сообщу, что это район, отделённый от основной части города бухтой Сэмпсона. Там находится всего около двадцати поместий.

В начале этого года от имени мистера Ирвинга были сделаны существенные пожертвования на реставрацию зданий в историческом центре Кеннебанкпорта и на ремонт и частичную перестройку общественного центра. В нём сейчас проходит выставка, посвящённая маякам нашего штата. Выставка пользовалась большой популярностью у отдыхающих и, по словам Ларри Фрэнка из Управления по туризму штата Мэн, способствовала росту популярности туров по маякам. Выставка была организована совместно с библиотекой Макартура (Биддефорд) и Музеем маяков (Рокленд). Музей маяков так же пользуется финансовой поддержкой мистера Ирвинга, как и Музей при Портлендском маяке.

Я была бы рада встретиться с Кайлом Ирвингом и задать ему несколько вопросов, в том числе и о причинах его особого интереса к маякам, но, к сожалению, ни Ирвинг, ни Астон не дают интервью. Об этом нам сообщил персональный ассистент последнего, Генри Брент.

Дом в Кеннебанкпорте был куплен Дэниелом Астоном в декабре 2013 года и существенно переделан. Как можно понять, его обитатели больше всего ценят уединение — поэтому они и предпочли тишину и удалённость Маршал Пойнт гораздо более популярным районам города поблизости от «Буш Компаунд» [53]или же приятному дружественному обществу Оганквита [54]. Дом стоит в центре большого участка на самом берегу океана. Его обитатели ведут весьма замкнутое существование и редко покидают дом, всегда в сопровождении охраны.

Дэниел Астон возглавляет несколько крупных финансовых компаний, преимущественно европейских, включая частный швейцарский банк. По оценкам «Форбс» его личное состояние составляет 1,4 миллиарда долларов, однако многие склонны полагать, что оно на деле значительно больше. Кайл Ирвинг, как мне удалось выяснить, работает финансовым аналитиком. В прошлом Ирвинг — житель Биддефорда.

Начиная с июля Астон и Ирвинг живут в Кеннебанкпорте и, похоже, оказались одними из немногих отдыхающих, кто не покинул город после Дня труда [55]. Постоянно же они проживают в Честнат-Хилл, районе исторической застройки в черте Бостона, также часто уезжая в Лондон.

Пара воспитывает сына Ирвинга, Дилана. Многим жителям графства, возможно, памятна история, связанная с похищением ребёнка и смертью его матери, Рэйчел Ирвинг. Как видите, история эта получила весьма неожиданное развитие. Астон и Ирвинг не состоят ни в браке, ни в гражданском союзе и, по словам того же мистера Брента, не имеют намерений официально регистрировать свои отношения в обозримом будущем.

По словам очевидцев, несколько недель назад в доме на Маршал Пойнт появились новые обитатели: маленький ребёнок и молодая женщина, очевидно, няня. Её теперь часто можно видеть гуляющей с коляской по прилегающему к дому саду. Можно предположить, что это приёмный ребёнок, но, как и ожидалось, наверняка этого узнать не удалось: на мои расспросы ничего не ответили, сославшись на неприкосновенность личной жизни.

Как бы замкнуто ни жила эта пара, я от лица всех жителей графства рада поприветствовать их здесь, выразить благодарность Дэниелу Астону и Кайлу Ирвингу за их деятельность на благо нашего округа и пожелать, чтобы их пребывание в Кеннебанкпорте оставило лишь приятные впечатления.

Дата добавления: 2015-09-05