Четырнадцатое июня. Под оберткой

переводчик Ирина_Ийка_Маликова

- Вот это всё?

На столе лежали три стопки коричневых бумажных свертков, Мэриан поставила на последнем из них знакомый штамп окружной библиотеки Гатлина. Она всегда проштамповывала дважды и перевязывала все одной и той же белой бечевкой.

- Нет, захвати еще эту стопку тоже, - она показала на вторую стопку, лежавшую возле тележки.

- Я думал, что в этом городе никто не читает.

- Нет, они читают. Просто они читают не свои собственные книги, поэтому помимо доставок из библиотеки в библиотеку у нас есть и поставки из библиотеки на дом. Но только на срок действия абонемента. Допускается, конечно, еще два-три дня на доставку.

Отлично. Я даже боялся спросить, что в этих коричневых бумажных свертках, и я был уверен, что знать не хочу. Я поднял первую стопку книг и застонал:

- Там что, энциклопедии что ли?

Лив взяла бирку с верхнего свертка:

- Именно. Энциклопедия амуниции, в частности.

Мэриан махнула нам в сторону двери.

- Лив, иди с Итаном. У тебя еще не было возможности посмотреть наш прекрасный городок.

- Я справлюсь.

Лив вздохнула и толкнула тележку к двери:

- Пошли, Геркулес. Помогу тебе разгружаться. Не могу заставлять леди Гатлина ждать их…, - она прочитала еще одну бирку. – Поваренную книгу выпечки доктора Королины.

- Каролины, - поправил я машинально.

- Я так и сказала. Королины.

Два часа спустя мы уже доставили почти все книги, прокатавшись туда-обратно от Джексона Хай до Стоп энд Стил. Когда мы объезжали Генерала Грина, я понял, почему Мэриан с такой радостью наняла меня на работу в библиотеку, которая всегда была пуста и не нуждалась в летних работниках. Мэриан хотела, чтобы я стал для Лив гидом-ровесником на все время ее пребывания. Моей работой было показать ей Дар-и Кин, и объяснить ей разницу между тем, что люди здесь говорят и что думают на самом деле. Моя работа была быть ее другом. Интересно, как к этому отнесется Лена. Если заметит.

- Я не понимаю, зачем ставить в центре города статую военному генералу Юга, проигравшему войну, которой вся страна, в общем, должна стыдиться.

Конечно, она не понимала.

- Местные почитают павших. У нас тут целый музей в их честь, - не стоило упоминать, что музей Павших Солдат был так же сценой спровоцированной Ридли попытки самоубийства моего отца несколько месяцев назад. Сидя за рулем Вольво, я взглянул на Лив. Не помню, когда последний раз какая-либо другая девушка кроме Лены сидела на пассажирском сиденье рядом со мной.

- Ты ужасный экскурсовод.

- Это и есть Гатлин. Тут не на что смотреть, - я взглянул в зеркало заднего вида. – Или тут не так много, что я хотел бы тебе показать.

- Что это значит?

- Хороший гид всегда знает, что стоит показывать, а что стоит утаить.

- Тогда я уточню. Ты катастрофически неправильно направляющий гид, - она вытащила из карману резинку.

- Ага, я значит заблудо-вод? - у меня уже авторское право на дурацкие шутки.

- Могу поспорить и с твоим юмором, и с твоей философией гида в целом, - она заплетала волосы в две косы, ее щеки румянились от жары. Она не привыкла к влажности Южной Каролины.

- И что тебе показать? Может отвезти тебя пострелять банки за старой хлопковой мельницей в конце Девятого шоссе? Или показать, как расплющиваются монетки на железнодорожных рельсах? Или может последовать за мухами в промасленную дыру «ешь-на-свой-риск», которую мы называем Дар-и Кин?

- Да, все вышеперечисленное, особенно последний пункт. Умираю от голода.

***

Лив положила последнюю бирку в одну из двух стопок:

- … семь, восемь, девять. Я выиграла, ты проиграл, руки прочь от этих хлопьев. Они теперь мои, - она перетянула пачку моих чипсов с чили на свою сторону красного пластикового стола.

- Ты хотела сказать от чипсов.

- Я хотела сказать от добычи.

Ее половина стола уже была завалена: луковыми кольцами, чизбургером, кетчупом, майонезом и моим сладким чаем. Я знал, где чья сторона, потому что она провела границу, выложив посередине стола от края до края палочки картошки фри, как Великую Китайскую Стену.

- Хорошие заборы – добрые соседи.

Я вспомнил стихотворение с урока английского:

- Уолт Уитман.

Она покачала головой:

- Роберт Фрост. А ну не лезь к моим луковым кольцам.

Я должен был догадаться. Сколько раз Лена цитировала стихотворения Фроста и переделывала его строчки под себя?

Мы остановились пообедать в Дар-и Кин, которая была дальше по дороге от двух наших последних доставок: миссис Ипсвич (Руководство по прочищению толстой кишки) и мистер Гарлоу (Классические плакаты красоток времен Второй Мировой), посылку пришлось отдать его жене, потому что его самого дома не было. Впервые я понял, зачем нужна коричневая оберточная бумага.

- Поверить не могу, - я скомкал свою салфетку. – Кто бы мог подумать, что в Гатлине столько романтиков? – я ставил на церковные книги, Лив на романы. Я проиграл восемь к девяти.

- Не просто романтиков, а благочестивых романтиков. Удивительная комбинация, такая…

- Ханжеская?

- Вовсе нет. Я бы сказала, американская. Ты заметил, что «Слово Божие» и «Божественно аппетитная Делайла» были доставлены в один и тот же дом.

- Я думал, это была книга рецептов.

- Ну, только если Делайла готовит что-то, куда острее этих хлопьев с перцем, - она помахала одним в руке.

- Чипсов.

- Именно.

Я покраснел, вспоминая, какой взволнованной была миссис Линкольн, когда мы доставили эти книги к ее двери. Я не стал говорить Лив, что получатель Делайлы был матерью моего лучшего друга и самой беспощадно благочестивой женщиной в городе.

- Значит, тебе понравилось в Дар-и Кин? – я сменил тему разговора.

- С ума по нему схожу, - Лив откусила кусок от своего чизбургера, такой большой, что Линк мог бы позавидовать. Я уже был свидетелем ее волчьего аппетита, свойственного среднестатистическому игроку баскетбольной команды за обедом. Похоже, что ее не очень-то волновало, что я о ней думаю в том или ином случае, что было заметным облегчением. Особенно, учитывая, что в последнее время все мои поступки относительно Лены были ошибочными.

- И что же мы найдем под твоей коричневой оберткой? Церковные книги, романы или и то и другое?

- Не знаю, - у меня было больше секретов, чем я мог бы справиться, но делиться ими я не собирался.

- Давай. У всех есть секреты.

- Не у всех, - соврал я.

- Так что, под твоей бумагой ничего нет?

- Нет. Разве что еще больше бумаги, - в каком-то смысле я хотел, чтобы это так и было.

- Значит, ты вроде как лук?

- Скорее обычный старый картофель.

Она взяла палочку картошки фри, рассматривая ее:

- Итан Уэйт – это не обычный старый картофель. Вы, сэр, картошка фри.

Она сунула палочку себе в рот и улыбнулась. Я засмеялся и согласился:

- Ладно. Я - картошка фри. Но никакой оберточной бумаги, нечего рассказывать.

Лив отпила свой сладкий чай через трубочку:

- Что доказывает одно – ты определенно в списке ожидающих «Божественно аппетитной Делайлы».

- Подловила.

- Ничего не могу тебе обещать, но скажу, что я знакома с библиотекарем. Довольно хорошо, как выяснилось.

- Значит, замолвишь словечко?

- Замолвлю, чувак, - Лив рассмеялась, и я засмеялся вместе с ней. С ней был так легко, как будто я знал ее целую вечность. Мне было весело, но, когда мы отсмеялись, я почувствовал себя виноватым. И где логика? Лив вновь переключилась на свою картошку фри.

- Я считаю, что вся эта секретность довольно романтична, как думаешь?

Я не знал, что ответить, учитывая, как глубоко уходят корни секретов в этом городе.

- В моем городе закусочная на одной улице с церковью, и вся паства перемещается из одной в другую. Иногда даже воскресный обед мы едим здесь, - я улыбнулся. – Разве это не божественно аппетитно?

- Едва ли. Точно не так горячо. А напитки должны быть не такие холодные, - она показала палочкой картошки на свой бокал сладкого чая. – Лед должен на земле попадаться чаще, чем в стакане.

- У тебя претензии к знаменитому сладкому чаю округа Гатлин?

- Чай должен быть горячим, сэр. Из чайника.

Я своровал у нее картошку фри и показал на ее чай:

- Что ж, мэм, для рьяных южных баптистов это напиток дьявола.

- Потому что холодный?

- Потому что чай. Без кофеина.

Лив была шокирована:

- Нет чая? Я никогда не пойму эту страну.

Я стащил еще картошки:

- Поговорим о богохульстве? Тебя здесь не было, когда в «Завтраки и Выпечка Милли» ниже по Главной улице стали продавать замороженные полуфабрикаты. Мои двоюродные бабушки, Сестры, так взбеленились, что чуть не разнесли там все. Стулья летали, серьезно.

- Они монашки? – Лив укладывала луковые кольца в свой чизбургер.

- Кто?

- Сестры? – еще одно луковое кольцо.

- Нет. Они действительно сестры.

- Понятно, - она прихлопнула сверху второй половиной булочки.

- Ничего тебе не понятно.

Она подняла бургер и откусила от него кусок.

- Совершенно.

Мы опять рассмеялись. Я не слышал, как сзади подошел мистер Джентри.

- Наелись? – спросил он, вытирая руки об тряпку.

Я кивнул.

- Да, сэр.

- Как там эта твоя девчонка поживает? – он спросил таким тоном, будто надеялся, что я, наконец, образумился и бросил Лену.

- Ээээ, в порядке, сэр.

Он кивнул, разочарованный, и вновь отправился к себе за стойку.

- Передай привет мисс Амме от меня.

- Мне показалось, что он недолюбливает твою девушку, - она сказала это с вопросительной интонацией, но я не знал, что ей ответить. Можно ли считать девушку все еще своей, если она уезжает от тебя с другим парнем? – Профессор Эшкрафт, кажется, упоминала ее.

- Лена. Мою… ее зовут Лена, - надеюсь, я не выглядел так же неловко, как себя чувствовал. Лив, похоже, не заметила. Она отпила еще чая.

- Может, как-нибудь встретимся с ней в библиотеке.

- Не знаю, придет ли она еще в библиотеку. Последнее время все как-то не так, - не знаю, почему я это сказал. Я был едва знаком с Лив. Но мне стало легче, когда я произнес это вслух.

- Уверена, что вы все выясните. Когда я приезжала домой, я постоянно ругалась со своим парнем, - она говорила весело и спокойно, хотела, чтобы я почувствовал себя лучше.

- Как давно вы вместе?

Лив взмахнула рукой, странные часы соскользнули вниз на ее запястье:

- Мы уже расстались. Он был немного снобом. Ему не нравилось, что его девушка умнее его.

Я хотел сменить тему бывших и нынешних подружек.

- А это что такое? – я кивком показал ей на часы, или что там это было.

- Это? – она вытянула руку через стол, показывая мне массивные черные часы. На них было три цифры и серебристая стрелка на прямоугольнике с изображенными зигзагами на нем, как на тех аппаратах, что измеряют баллы при землетрясении. – Селенометр.

Я непонимающе смотрел на нее.

- Селена – богиня Луны в Древней Греции, Метрон – «измерение» по-гречески, - она улыбнулась. - Запустил свое знание греческой этимологии?

- Немного.

- Он измеряет притяжение Луны, - она задумчиво повернула одну из цифр, под указателем появились числа.

- И зачем тебе притяжение Луны?

- Я астроном-любитель. Больше всего мне интересна Луна. У нее невероятное влияние на Землю. Приливы, отливы и все остальное. Поэтому я сделала его.

Я чуть не подавился своей колой:

- Ты его сделала? Серьезно?

- Не надо так удивляться. Это было не трудно, - щеки Лив опять вспыхнули. Я ее смущал. Она потянулась за еще одним чипсом. – Эти хлопья просто великолепны.

Я представил себе Лив, сидящую в британском подобии Дар-и Кин и измеряющую притяжение Луны над горой чипсов. Это было лучше, чем представлять себе Лену на сиденье Харлея Джона Брида.

- Расскажи-ка мне о своем Гатлине. Том, в котором чипсы называют хлопьями, - я никогда не был нигде дальше Саванны. Я себе даже представить не мог, какой может быть жизнь в другой стране.

- О моем Гатлине? – краснота на щеках отступила.

- Откуда ты?

- Я из города севернее Лондона. Кингс-Лэнгли.

- Откуда?

- Это в Хартфордшире.

- Не полегчало.

Она откусила еще один кусок от бургера:

- Может, это поможет. Там изобрели Овалтин. Ну, знаешь, напиток? – она вздохнула. – Его добавляют в молоко, и оно становится вроде как шоколадным.

У меня глаза на лоб полезли.

- Ты имеешь в виду шоколадное молоко? Типа Несквика?

- Точно. Удивительная штука, правда. Попробуй как-нибудь.

Я рассмеялся в свой стакан колы, капли полетели на мою потертую футболку Атари. Девочка-Овалтин встретила мальчика-Несквик. Я хотел было сказать это Лив, но подумал, что она может неправильно меня понять. Хотя мы были знакомы всего несколько часов, а я уже считал ее другом.

- И что же ты делаешь, когда не пьешь Овалтин и не изобретаешь научные штучки, Оливия Дюранд из Кингс-Лэндли?

Она скомкала обертку чизбургера:

- Ну, в основном я читаю книги и хожу в школу. Я учусь в школе, которая называется Харроу. Школа для девочек.

- И как оно?

- Что именно? - она сморщила нос.

- Также мучительно, как звучит?¹ – М.У.Ч.И.Т.Е.Л.Ь.Н.О., десять по вертикали, что значит сидеть годами на одном месте и не рассчитывать на большее, чем эти мучительные годы, Итан Уэйт.

- Ты не можешь удержаться от своих дурацких каламбуров, да? – улыбнулась Лив.

- А ты не ответила на вопрос.

- Нет. Не мучительно. Не для меня.

- Почему?

- Ну, для начала, я гений, - она сказала таким тоном, будто говорила, что она блондинка или англичанка.

- И почему тебя занесло в Гатлин? Мы не похожи на магнит для гениев.

- Ну, я участвую в программе обмена одаренными учениками между учебными заведениями, между Дюком и моей школой. Передай мне маянез.

- Май-о-нез, - проговорил я по буквам.

- Я так и сказала.

- И зачем Дюк отправил тебя в Гатлин? Ты могла бы заниматься в колледже Саммервиля.

- Нет, глупый. Так я могу заниматься с куратором моей диссертации, знаменитой Мэриан Эшкрофт, действительно единственной в своем роде.

- О чем твоя диссертация?

- Фольклор и мифология, в контексте становления общества после Гражданской войны в Америке.

- Люди здесь все еще называют ее Войной между штатами, - сказал я.

Лив весело рассмеялась. Я рад, что хоть кто-то считал это забавным. У меня это вызывало ощущение неловкости.

- А правда, что люди на Юге иногда наряжаются в одежду гражданской войны и заново проигрывают все битвы, для развлечения?

Я встал. Я и сам мог бы так сказать, но мне не хотелось слышать подобный вопрос и от Лив тоже.

- Думаю, нам пора идти. Мы еще не все книги доставили.

Лив кивнула, забирая чипсы.

- Это мы тут не оставим. Прибережем для Люсиль.

Я не стал говорить, что Люсиль привыкла к тому, что Амма кормит ее жареным цыпленком и остатками слоеных запеканок, которые она выкладывает на ее личную фарфоровую тарелку, именно так, как проинструктировали Сестры. Сомневаюсь, что Люсиль стала бы есть жареные чипсы. Люсиль была привередливой, как сказали бы Сестры. Хотя Лена ей нравилась.

Когда мы направились к двери, краем глаза я увидел машину через мутные замасленные окна. Фастбэк разворачивался на краю гравийной парковки. Лена демонстративно не захотела ехать мимо нас. Супер.

Я стоял и смотрел, как машина исчезает на повороте на Дав Стрит.

Ночью я лежал в своей кровати, заложив руки за голову, и смотрел на свой голубой потолок. Несколько месяцев назад мы бы с Леной сейчас, находясь в разных спальнях, читали бы, смеялись и болтали, как это было каждую ночь. Я почти что забыл, каково это засыпать без нее. Я повернулся и посмотрел на свой старый, поцарапанный мобильник. Он толком не работал после Лениного дня рождения, но все-таки принимал звонки от звонивших мне. Если бы кто-нибудь собрался позвонить.

Она не очень-то любила пользоваться телефоном.

Прямо сейчас я вновь вернулся в свои семь лет, когда я перемешал все паззлы в моей комнате в одно гигантское безнадежное месиво. Когда я был ребенком, мама садилась рядом со мной и помогала мне собирать из этого месива картинки. Но я больше не был ребенком, и мамы больше не было. Я вертел в голове кусочки мозаики так и сяк, но они не складывались в картинку. Девушка, в которую я был безумно влюблен, была все еще той же самой девушкой. Это не изменилось. Но только вот теперь девушка, в которую я был безумно влюблен, скрывала что-то от меня и едва ли разговаривала со мной.

А еще были видения.

Абрахам Равенвуд, Кровавый инкуб, убивший родного брата, знал мое имя и мог меня видеть. Мне надо выяснить, как эти кусочки складываются, чтобы понять хоть что-то, увидеть хотя бы основу. Этот паззл не уберешь в коробку. Уже слишком поздно. Я был бы рад, если бы мне подсказали, куда положить хотя бы один кусочек. Бездумно я встал и распахнул окно спальни. Я лег обратно и вдыхал запах ночи, когда услышал отдаленное мяуканье Люсиль. Амма, наверно, забыла запустить ее внутрь. Я хотел было крикнуть ей, что сейчас спущусь, и тут увидел их.

Под моим окном, на верху крыльца, в лунном свете рядышком сидели Пышка Люсиль и Страшила Рэдли.

Страшила колотил по земле хвостом, а Люсиль мяукала ему в ответ. Так они и сидели летней ночью на верхних ступенях крыльца, как будто вели непринужденный разговор двух приятелей. Не знаю, о чем они там сплетничали, но, видимо, новости были важными. Лежа в кровати и слушая тихий диалог собаки Мэйкона и кошки Сестер, я заснул.

1. Harrow – название школы Лив, harrowing – горестно, мучительно. Итан скаламбурил, спросив так ли в школе мучительно, как говорит ее название.

Дата добавления: 2015-09-05