Читайте также:
|
КПСС уже не было. Но началось формирование Российской коммунистической партии. У нее появился достаточно внятный лидер – Геннадий Зюганов. Место коммунистической идеологии заняла более приемлемая для оппозиционных депутатов парламента державно-патриотическая эклектика. Впрочем, такой идеологический сдвиг начался еще в перестроечную эпоху.
Политический разгром ельцинскогайдаровских либералов был неминуем.
Но было совершенно ясно, что и они сами, и стоявший за ними Запад не собираются вести честную политическую игру. Что никакие сдвиги умонастроений в депутатской среде и в обществе, никакие новые политические блоки и вытекающая из их создания новая расстановка сил, никакие результаты депутатских голосований не приведут к политическим изменениям, отвечающим требованиям большинства депутатов.
Оставшись в меньшинстве, Ельцин продолжал гнуть свою линию, опираясь на тот слой, который впоследствии гордо стал называть себя «малым народом».
Оказавшись у власти, этот «малый народ» стал жадно пользоваться попавшим в его руки административным ресурсом – и для обогащения, и для удерживания ускользавшей власти.
Тот самый уличный протест, который еще недавно был средством, используемым «малым народом» для попадания во власть, теперь неминуемо становился средством, с помощью которого всяческое (депутатское, народное) большинство только и могло противостоять произошедшей узурпации власти.
Патриотическая улица сложилась достаточно быстро на основе широчайшей коалиции. Это был антиельцинистский, антилиберальный союз, называвший себя Фронтом Национального Спасения.
Одним из сопредседателей Фронта был руководитель российских коммунистов Зюганов. Но он тогда был «одним из многих», ибо в ФНС входили и русские националисты, и неоголтелые, нормальные демократы, и центристы-прагматики, и ультранационалисты, и ультракоммунисты. Колоссальная разношерстность порождала идеологическую невнятицу. Но она же позволяла надеяться на то, что уличные акции протеста будут и массовыми, и энергичными. А ведь это и впрямь имело тогда решающее значение.
Ни о какой своей автономной уличной или даже политической (партийной) активности я и не думал – по понятным причинам.
Создание чего-то коммунистического, отдельного от Зюганова, было бы воспринято как раскол, проявление несвоевременных политических амбиций. Что же касается уличного протеста, то я просто вливал свою небольшую колонну «Постперестройки» (так тогда назывался мой политический клуб) в широкий общий протестный поток. Поскольку ни тогда (ни, кстати, сейчас) никаких кондово-политических амбиций у меня не было, то нельзя даже было сказать, что я этим «наступал на горло собственной песне». Кроме того, события разворачивались стремительно. Я метался между Приднестровьем, Таджикистаном, Курилами и Москвой. Срыв первого ельцинского мятежа... недопущение абсолютного экономического коллапса, организованного Гайдаром и послушным ему председателем Центробанка Матюхиным... назначение Геращенко... парламентские войны... правительственные кризисы... борьба за интерпретацию результатов референдума, на основе которого Ельцин выпустил потом свой преступный Указ №1400... И, наконец, борьба за сдерживание тех ельцинских порывов, которые в итоге привели к выпуску Указа №1400, и к расстрелу Дома Советов, и к наиболее губительному для страны долговременному тренду, порожденному таким развитием событий.
Дата добавления: 2015-09-05; просмотров: 63 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Уличный протест вообще и при Горбачеве, в частности | | | Ельцин и Хасбулатов |