Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АрхитектураБиологияГеографияДругоеИностранные языки
ИнформатикаИсторияКультураЛитератураМатематика
МедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогика
ПолитикаПравоПрограммированиеПсихологияРелигия
СоциологияСпортСтроительствоФизикаФилософия
ФинансыХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника

Глава 4. По дороге домой Бруклин отказывалась говорить и даже смотреть в мою сторону

ГОДА СПУСТЯ РЕВОЛЮЦИИ ПРАВИТЕЛЕЙ | ГОДА СПУСТЯ РЕВОЛЮЦИИ ПРАВИТЕЛЕЙ | КОРОЛЕВА | Глава 2 | КСАНДЕР | Глава 6 | Глава 7 | Глава 8 | Глава 9 | Глава 10 |


По дороге домой Бруклин отказывалась говорить и даже смотреть в мою сторону, хотя я раз сто пыталась извиниться. Может, если б я смогла объяснить, почему нам пришлось покинуть клуб, она и простила бы меня. Но я не могла. Никому в мире, даже моей самой близкой подруге, нельзя было узнать о моих способностях... О том, что я могу понять все, что услышу.
Ко времени, когда мы приблизились к окрестностям нашего дома в западной части города, части торговцев, я решила, что было бы лучше, если бы я просто осталась дома. Конечно, так мои родители догадаются, что я сегодня ходила гулять, а не сидела у Брук дома. Но, судя по тому, как она смотрела исключительно прямо перед собой, прощать меня Брук не собиралась. Во всяком случае, не сегодня. Но я не жалела, что заставила её уйти.
Даже на следующее утро, в свете нового дня, я была уверенна, что поступила правильно. Я поняла, что сказал Клод прошлой ночью, и в тех словах было что-то не так...

Почему до сих пор я ни разу не слышала языка, на котором он говорил? Как вообще стало возможным его появление здесь? По мере увеличения угрозы революции рос и интерес других стран - стран, лелеявших надежду поживиться в час, когда наша защита ослабла, получить выгоду от королевы, находящейся в опасности - границы Лудании были закрыты, а иноземцам было приказано покинуть страну.

Туристические Паспорта больше не издавались.И, тем не менее, мне доводилось слышать все региональные вариации Терманского, Парсона и Англайского. Я была знакома со всеми их диалектами, знала все интонации и ритмы. Или так мне казалось. До этих пор. Пока не услышала что-то совсем новое.

И почему я так уверенна, что мне не полагалось вообще слышать этот язык? Хотелось бы знать, кем на самом деле являлись Клод и его друг.
Шпионами? Революционерами, общающимися шифром? Что-нибудь еще похуже? Эти вопросы и странное звучание этого нового языка преследовали меня всю ночь, лишая покоя. Кое-что еще не давало мне спать, заполняя мысли. А мне не должно было быть никакого дела до этого Темно-серые глаза, мягкие губы, нагловатая улыбка. Я пыталась убедить себя, что глупо подпитывать подобные идеи, но каждый раз как я выгоняла его из головы, они находил лазейку и возвращался опять.

На следующий день я увидела Бруклин, ожидавшую на нашем старом месте на площади. Мне сразу стало легче. Губы уже начали расплываться в улыбке, как вдруг дошло, что она делает вид, будто не замечает меня. Арона пока не было - только она и я. Я осторожно подошла, не зная, как вести себя после вчерашнего.

- Привет, - осторожно начала я. Ничего другого на ум не приходило. Брук продолжала стоять, невозмутимо скрестив руки на груди. Школьная сумка лежала, перекосившись, у её ног. Но, не смотря на вызывающую стойку, я знала, что она колеблется. Иначе, зачем же она пришла сюда? Она отвернулась в сторону, все еще отказываясь признать мое присутствие.

- Ладно, - признавая, что придется сделать первый шаг, вздохнула я, тут же возненавидев горечь извинения у меня на языке. - Мне жаль, Бруклин. Знаю, тебе понравился тот парень... Клауд. - Я нарочно произнесла его имя именно так, в надежде сломить её железную оборону. Но ничего не вышло. Она продолжала рассматривать небо над собой. - Ну, я не могу тебе ничего объяснить, просто не могу, - опять попыталась я. - В них... было что-то странное. Что-то, чему нельзя доверять. - Это было все, в чем я могла ей признаться. И это сработало, она стала чуть притоптывать ногой. Она слушала меня, и это было уже начало. - Ты ведь знаешь, я не попросила бы уйти, если бы не волновалась... Я запнулась, пытаясь придумать, что бы ещё сказать.

И тут Брук сама повернулась ко мне. Непоколебимую нахмуренность сменило озабоченное выражение. Она немного подумала, а когда, наконец, заговорила, мне захотелось вернуть время назад. Грозное молчание было легче правды.

- Дело не в парне, Чарли. Дело в тебе. Что-то произошло вчера. И не только в клубе, но и в ресторане тоже. Это ты вела себя странно... - Её голос понизился до шепота, когда она преодолела расстояние между нами, приблизившись настолько близко, чтоб никто не смог подслушать. - Это ты ходишь по краю нарушения закона. И не обманывайся по этому поводу. Я видела, как вчера у школы ты дала мальчику печенье. Это опасно. Смертельно опасно. - Она прижалась ко мне щекой, ее слов почти не возможно было разобрать. - Я твой друг, Чарли. Если хочешь чем-то поделиться со мной, я выслушаю. И сохраню твои секреты. Но ты должна быть более осторожна. Ради всех, кто тебя окружает.

Напуганная её словами, я отскочила. От изумления пересохло во рту. Брук редко бывала серьезной. А уж такой взволнованной она не бывала ещё никогда. Я уставилась на неё, не моргая. Она была права. Причиной проблем была я. Не она. И не Клод. Я чуть не подпрыгнула, когда громкоговоритель над нами рявкнул:

- Обо всей подозрительной активности необходимо в обязательном порядке сообщать в ближайший патрульный участок.

Мне так хотелось признаться ей во всем. Но тут послышался голос Арона, и момент был упущен.

- Жульничать не честно. Я даже не видел, как ты ушла. Так что не считается. - Он улыбнулся, чуть скривив губы. И тут же, от вида нас двоих, стоящих как статуи королевы, которыми заполнен был город, брови его полезли вверх. - Все в порядке?

Я порывисто вздохнула, бросив на Брук вопросительный взгляд.
«Ты в порядке»? глазами спросила у нее. Не отрывая взгляда, Брук игриво толкнула меня плечом.

- У нас все хорошо, - думаю, эти слова больше предназначались мне, а не Арону. Уже уходя, она через плечо посмотрела на него. - Возьмешь мою сумку, Коротышка?

Я улыбнулась, увидев Арона, ожидавшего меня после школы внизу у ступеней Арон, всегда поддерживающий и надежный. В тот же момент во мне все расслабилось. Я не могу вспомнить, чтоб когда-то было по-другому. Арон был светлым, непоколебимым и прямым как маяк в темноте. Мне было сложно примириться с мужской фигурой, которая появилась на месте мальчика, которого я знала, но какие-то остатки моего друга детства еще были в нем - то, как его волосы были постоянно взлохмачены, небольшая дорожка веснушек на носу, с каждым годом становящаяся все менее заметной. По привычке, он потянулся за моей сумкой.

- Бруклин просила передать тебе, что пришлось уйти сегодня пораньше. Её отцу понадобилось, чтобы она была сегодня дома.
Я нахмурилась, несмотря на то, что Арон мне улыбался просто и беззаботно. Я пыталась припомнить, в какой момент его голос стал звучать так низко. Разве такое возможно, чтобы я не заметила произошедших изменений?

- Она могла бы прогуляться с нами, - ответила я, без особой уверенности в голосе.

Хоть Бруклин больше и не обижалась на меня, она была против нашей кампании в дни, когда отец требовал её присутствия дома. Отец редко обращал на неё внимание, но, если такое всё же случалось, значит, дому требовалась уборка или пополнение продуктового запаса на кухне. Я понимала, что Брук чувствовала не нужной от того, что на неё так редко обращали внимание и то только в корыстных целях. Я начала уже ненавидеть его, потому что она, похоже, не способна на подобное.

- Эй, Арон, твой папа много болтает...

Это был не вопрос. Мистер Грейсон был из таких людей, которым сплетни необходимы как воздух. Он был бы опасным человеком, не будь таким дураком. Его легкомыслие можно сравнить было с легкостью, какой он трепал своим языком направо и налево. Арон просто кивнул. Он не обиделся на мои нападки в сторону его отца... конечно, он всё понимал. Он посмотрел в мою сторону с любопытством, на его губах играла любопытствующая улыбка.

- Чего ты добиваешься?

Я пожала плечами, забеспокоившись, что перешагнула допустимые границы. Я осторожно продолжила в том же направлении.

- Что он говорит про Бруклин? Про её отца?

Усмешка исчезла с его лица.

- Ты о чём?

Я снова пожала плечами.

- Ты понимаешь, о чём я. Твой отец когда-нибудь говорил о них? Говорил, как у них там дела? Хватает ли у мистера Маера работы? Может ли он содержать их двоих? А Брук... - Мне было тяжело произносить оставшуюся часть вопроса, даже при том, что я уже тысячу раз задавалась им. - Есть ли хоть малейшая опасность, что её отберут у отца? - Бруклин уже было почти семнадцать, она была всего на несколько недель младше меня. И меньше чем через год, она уже сможет сама принимать решения и отвечать за себя. Но до тех пор она рискует угодить под опеку королевы. А это означало, что её отправят в трудовой лагерь. Но в этом случае, Бруклин скорее умрет, чем примет потерю статуса Торговца и скатиться вниз на ступень своего социального положения. Все сироты становились членами Обслуживающего класса. Арон остановился. Лицо его теперь было серьезным, а глаза необыкновенно печальными.

- Я слышал кое-что, - сказал он с сожалением в голосе. - Покупатели иногда болтают про Бруклин в лавке моего отца, но эти разговоры не касаются её благополучия. Они говорят, что она слишком своенравна, что отец плюнул на неё, что он ей слишком много позволяет. Кто-то утверждает, что отец должен держать её под замком, другие говорят, как это печально, что матери её больше нет и некому её контролировать. - Он покачал головой.

- Мне не приходилось слышать, чтобы отец не мог бы содержать её, но я волнуюсь, всякий раз как её имя всплывает в разговорах. И я боюсь, что вскоре услышу, как их причитания вылились в нечто худшие, - он посмотрел на меня, перехватив мой взгляд, - в нечто опасное.

Мы оба знали, к чему он клонит. У меня перехватило дыхание, и я потянулась к его руке. Я хотела сказать ему, что это было невозможно, что никто не может заподозрить Бруклин в предательстве, что никто не посмеет обвинить её в связях с революционерами. Но я понимала, что не права. Я знала, что у Брук нет бунтарских мыслей, но кто-нибудь другой мог посчитать иначе и высказать свои мысли вслух. Иногда, чаще, чем хотелось бы, достаточно было пообещать награду, и твой же сосед мог легко изменить свои привязанности. И такая как Брук, девушка без матери и отца, способного высказаться в её защиту, могла стать легкой мишенью.

- Надеюсь, ты предупредишь меня, если услышишь подобные разговоры? - спросила я, не совсем представляя, что же я буду делать с этой информацией. Но я понимала, что просто не могу позволить, чтобы её забрали. Как это случилось с Шайенн Гудвин.

- Ты же знаешь, что предупрежу, - заверил меня Арон, и я знала, что он именно так и поступит. Он взял меня за руку, и мы шли так всю дорогу. Это напомнило мне, что он всё еще мой друг. И что я могла рассчитывать на него. Я склонила голову к его плечу, получив еще одну порцию утешения от того, что он рядом.

- Сколько раз я должна повторить тебе? Это была случайность.

Я не сразу поняла, что она перешла на Термани. Я уже устала объясняться, но было не важно, сколько бы раз я не повторяла эти слова, мой отец не удовлетворялся этим объяснением. Он был слишком взволнован. Он расхаживал по комнате взад и вперед, и, не смотря на то, что у него был целый день, чтобы успокоиться после инцидента в ресторане, который случился накануне вечером, его плечи были по-прежнему опущены под тяжким бременем, которое я на них взвалила. Из-за моей оплошности.

- Чарлина, пожалуйста, это не те ошибки, которые ты можешь себе позволить. Всё о чем я говорю, так это то, что ты должна быть осторожна. Всегда осторожна. - Лицо отца раскраснелось, он приложил мозолистую руку к щеке. По лбу пролегли морщины, он хмурился. - Я беспокоюсь за тебя. Я переживаю за всех нас.

- Знаю, - ответила я, упрямо отказываясь потакать своим родителям, которые предпочитают говорить на Парсоне. Я предпочитала, по большей части, говорить на Англайском. Всё время на Англайском. Тогда не было места недоразумениям, не было места ошибкам. Я хотела бы, чтобы все понимали это так же, как и я.

Он присел на диван в маленьком жилом пространстве нашего дома. Здесь было уютно, и оно было наполнено воспоминаниями. Я знала наизусть каждый уголок, каждый камешек, каждую деревянную дощечку и каждый темную щелочку. Это был дом, в котором я родилась и в котором воспитывалась. Внезапно я почувствовала себя недостойной этого спасительного островка. Из-за того, что не оправдала доверия отца. Я понимала - возможно, даже больше, чем кто-либо - чем ему пришлось пожертвовать, чтобы обеспечить нашу безопасность. Я всё еще помню ту ночь, когда была того же возраста, что и Анджелина сейчас.

Ночь, когда некий человек постучал в нашу дверь, требуя поговорить с моим отцом и отказываясь уйти без ответов на свои вопросы. Отец затолкал меня в мою спальню, приказал ждать там, пока он не скажет, что я вне опасности и разрешит выйти. Или до тех пор, пока мать не вернется домой. И я старалась повиноваться. Попыталась спрятаться под кроватью - как он и настаивал - но я была так испугана. Тот вечер был еще так свеж в моей памяти: холодный каменный пол под моими босыми ногами, когда я выползла из своего укрытия; кукла, прижатая к груди, слова, громыхающие по ту сторону двери.

- Джозеф, я слышал, что она сделала. Тот человек заговорил с ней на Термани и она ответила ему. Она поняла всё, что он сказал.

- Она же мерзость! - голос, что я услышала, в котором слышались негодование и страх, не принадлежал моему отцу.

- Ничего ты не слышал. Она дитя. Она всего лишь забавлялась.

- Нет, она действительно всё понимала, и ты подвергаешь нас всех риску, позволяя ей здесь находиться! - Я задержала дыхание, прислонившись лбом к грубо-отесанным доскам двери, единственной преграде, разделяющую меня с отцом. А затем мой отец произнес рассерженным, но настойчивым голосом.

- Ты должен покинуть мой дом. Тебе нечего здесь делать.

Последующая тишина, была слишком долгой, и такая значительная, что уже тогда я достаточно хорошо понимала, что это такое, бояться пустоты. Я отступила на шаг назад, всё еще дрожа в полумраке. Я помнила, как тот другой мужчина потом снова заговорил, почти шепотом.

- То, что она умеет, не законно. Либо ты сдашь её, либо я.

Мой отец тут же ответил.

- Я не могу позволить тебе так поступить.

Я попятилась назад, крепко прижимая к себе куклу, делая медленные и осторожные шаги, я попятилась назад. Я, как можно тише, забралась под кровать, как и велел папа, свернувшись там калачиком. А по щекам текли слезы. Закрыв глаза руками, пыталась защититься сначала от ужасных звуков, а потом от оглушающей тишины, наступившей за дверью. Я дрожала в темноте, панически страшась, что эти звуки появятся вновь и, проникнув сквозь закрытую дверь, доберутся до меня.

Но ничего такого не произошло, а последовавшая потом тишина, казалось, тянулась бесконечно. Когда я устала, то положила лоб на холодный пол и ждала. Наконец, когда скрипнула входная дверь, моё сердце чуть не выпрыгнуло из груди. В мгновение ока во мне все встрепенулось.
Я открыла глаза шире, чтобы постараться повнимательнее рассмотреть сквозь темноту, чьи же это ноги прошаркали к моей кровати. По моей коже пробежали мурашки от скрипучего звука, издаваемого тяжелыми ботинками об каменный пол.

Я приподнялась на локтях, вглядываясь в темноту. В горле стоял ком.

потом матрац надо мной прогнулся, и я услышала тяжелый вдох.

- Ты уже можешь выйти. - Услышав голос своего отца, я метнулась вперед, ползя на животе, изо всех сил. Но не успела полностью вылезти, как отец уже тащил меня вверх, прижимал к себе. Обвив отца руками, подогнув под себя ноги, я уселась на его теплых коленях. Я вдохнула его запах. Он долго держал меня прежде, чем заговорить снова, вероятно потому что было очень много всего, о чём мы не должны говорить, очень много того, что должно остаться невысказанным. Наконец его голос загрохотал из груди напротив моего уха. Теперь он говорил на Англайском. Более мягкие слоги языка заставляли его слова казаться менее резкими, чем прежде, когда он разговаривал с человеком в другой комнате.

- Ты не можешь больше допускать подобных оплошностей. Ты должна быть осмотрительней. - Когда он снимал меня со своих коленей и укладывал на мягкие подушки, то переключился назад на более гортанный тон нашего родного языка. - Теперь, отдохни, родная. Мне нужно прибраться, пока твоя мама не вернется домой.

Он подоткнул одеяла вокруг меня и наклонился, мягко прижимая губы к моему лбу. Мои тяжелые веки закрылись, и я помню то чувство безопасности и надежности, от осознания, что мой отец защитил меня так же, как он всегда будет защищать меня... в то время как я пыталась забыть о крови, которой была покрыта его рубашка.

Я вздохнула, когда смотрела на своего отца сейчас, зная, что все, что он когда-либо хотел - держать нас в безопасности, меня и Анджелину. Так почему же для меня было настолько трудно признать, что я совершила ошибку?

- Ты прав, Папа. - Наконец, сказала я. - Я буду более осторожно себя вести. Обещаю.

Он улыбнулся мне. Это была жалкая попытка, но я ценила его усилия.

Знаю, родная, так и будет.

Он взял меня за руку и сильно стиснул мои пальцы в свое руке. Входная дверь распахнулась и внутрь вприпрыжку проскакала Анджелина, маленькая и энергичная. Благодаря её спутанным и непокорным волосам она походила на крошечный вихрь. Мама зашла следом за ней.
- Ты готова ко сну? - Спросила я свою сестру, качая ее в руках и используя в качестве оправдания, чтобы избежать мучительного ощущения того, что я разочаровала своего отца.

Анджелина закивала, выглядя далеко не сонной. Я пожала плечами в сторону родителей, пока несла вертлявую маленькую девочку в спальню, которую мы делили, и уложила ее на единственную кровать. Я оставила ее раздеваться, пока ходила за влажной тряпкой, чтобы вытереть часть грязи, которую ей удалось накопить в течение дня.

- Смотреть страшно, - упрекнула ее я, когда отчищала грязь с ее алебастровой кожи. Она заулыбалась во весь рот. Усмешка четырехлетки.

- На Кексика тоже страшно смотреть, - жаловалась я, глядя на неряшливую игрушку, старого, потрепанного кролика, подаренного мной, которого она всюду таскала с собой. Время не прошло даром и для Кексика. Его мех сильно истерся в некоторых местах, поэтому выглядел он довольно паршиво. Пятна заставляли его родной мягкий белый цвет казаться коричневым и грязным, даже выцветшим. Анджелина сжимала изодранного кролика, не позволяя даже приближаться к нему мокрой тряпкой. К тому моменту, как я закончила отмывать младшую сестру и переодевать ее в длинную ночную рубашку, Анджелина вяло опиралась на меня, едва в состоянии поддерживать собственную голову. - Давай же, сонная девчонка, - прошептала я, укрывая одеялами ее маленькое тельце и маленького грязного кролика около нее на подушке. Анджелина никогда не спала без Кексика.

Я забралась к ней в постель, оставив лампу возле кровати и вытащив ткань, что дал мне Арон. Я уже раскроила ее, моделируя выкройку моего собственного сочинения, и скрепила детали вместе. Я вытащила иголку из катушки ниток, которую оставила на своем ночном столике и принялась за работу, еще раз отмечая шелковистость ткани между пальцами, и задаваясь вопросом каково это, носить что-то так возмутительно прекрасное.
В поисках тепла ноги Анджелины подвинулись на мою сторону кровати и через прохладные простыни нашли дорогу под мои ноги. Таким образом, Анджелина желала спокойной ночи. Для неё это был единственно возможный способ.

 


Дата добавления: 2015-09-05; просмотров: 47 | Нарушение авторских прав


<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Глава 3| Глава 5

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.017 сек.)