Глава 3. Как я его убью, я придумал на следующий день, наблюдая за ним в душе

Как я его убью, я придумал на следующий день, наблюдая за ним в душе. Ничего такого, просто хотел оценить его физ. подготовку. У бизнесменов от застольной жизни часто брюшко после тридцатника намечается. Ага, как же. Качком из спортзала Щелковский не был, но мышцы под смуглой кожей перекатывались живые, рабочие, и весь он - широкоплечий, крепкий, мощный - подчинял окружающее пространство. Он снял рубашку, звякнула пряжка ремня, и полностью обнаженный Щелковский шагнул в душевую кабину, и я увидел их - следы неудавшихся покушений: шрам на боку - метили в печень, розовые вмятины - это от пуль, россыпь точек между лопатками - хотели отключить сердце ударом мелиты, неточным ударом. "Уроды, - подумал я и отвернулся от монитора. - Такое тело нельзя портить, никаких вторжений, никаких инструментов, к нему надо прикасаться, кожа к коже, ничего лишнего, он имеет право осознавать происходящее, он же любит все понимать, плавная смерть, медленное угасание, я дам ему шанс смириться. Я его задушу".
Придумал я хорошо, но как я его задушу? Все-таки я омега, не субтильная красотка, но со своим метр семьдесят пять буду утыкаться Щелковскому макушкой в перебитый нос, я жилистый, быстрый, но от астенического телосложения не убежишь, одни эти тонкие пальцы чего стоят, с ними картины писать, а не альфа-самцов душить. С другой стороны мне ведь хотелось трудную задачку, нате, распишитесь. Я решил проветрить мозги и вечером выбрался в "Шоты", бар на Глаудсквэр, правильный такой бар, ничего лишнего: бухло и ненавязчивый музон.
Когда я уходил, Щелковский читал в своей библиотеке, закинув длинные ноги на журнальный столик, в холодном свете настенных бра, его волосы казались угольно-черными, и возле рта залегли мрачные тени. Я понадеялся, что через час-два мистер Зло-Бабло-Сила завалится спать.
Завладев двумя стаканами вискаря сразу, я примостился в углу, на глаза надвинул капюшон, да никто и не думал на меня пялиться, вот правда, встречу с коллегой-знакомым я не учел.
- Здорово, Марк! - хлопнув ладонью по столу, так что звякнули стаканы, рядом со мной сел Леон. Мы с ним в принципе сохраняли нейтралитет, работает он чисто, но много болтает и шуточки эти, не в цирке ведь...
- Привет, Леон, - я бросил на него быстрый взгляд из-под капюшона, вот ведь громила. Альфа-медведь.
- Ты опять смурной, Ангел наш? Анекдот хочешь? Стоят два киллера, поджидают жертву возле дома. А ее все нет и нет, нет и нет, один другому и говорит: "Блять, я начинаю волноваться не случилось ли чего", - Леон захохотал, парочка разомлевших завсегдатаев недовольно оглянулась.
- Бородатый анекдот.
- Зануда... Мне тут птичка на хвосте принесла, - Леон смахнул со лба кудрявую челку и заговорил серьезно, - что тебе настоящую акулу заказали, которая зубами "щелк-щелк" многих рыбок пощелкала.
- А имя у птички есть? - я снял капюшон и посмотрел на Леона внимательно.
- Да чего ты насупился? Я ж че, я ж к другому веду. Дело интересное.
Мда. Не только я двумя руками за интерес, настроение испортилось. Одним махом я осушил стакан, высокий метаболизм омеги все равно не позволит набухаться.
- Дело интересное, говорю. Сколько наших о него зубы поломало. Давай на спор, кто акулу быстрее кончит. На бабло не претендую, а у тебя даже фора выходит в пару дней. И подстраховка опять же не...
- Леон, - со стороны казалось, что я в ободряющем жесте положил руку на плечо друга, но пальцы безошибочно нащупали сонную артерию. Леон замолчал на полуслове и напрягся. - Тронешь его, убью.
- Марк, ты чего?
Но я уже встал из-за стола и вышел в ночной город.
Лучше бы в баре позависал, потому как дома, у мониторов меня ждала подстава - ага, завалился он спать, как же. Не теряя времени даром, Щелковский снял омежку, то ли вызвал на дом, то ли сам сгонял. Волосы у омежки были пепельно-русые, как у меня, на этом сходство кончалось, маленький гламурный принц, судя по блеску в глазах, очень довольный оборотом дела. Щелковский возле барной стойки мешал коктейль, а омежка весь извертелся в поисках наиболее выгодной позы. Я открыл пиво о краешек стола, бухнулся в кресло, отхлебнул прямо из бутылки и прокомментировал: "Да, блять, раком становись на диване, че уж там!" Омежка на экране меня не послушался и томной походкой прошествовал к барной стойке, будто случайно задев рукой бедро мужчины, я фыркнул, а Щелковский улыбнулся этой своей снисходительной улыбочкой, отодвинул бокал и легко, словно парень ничего не весил, вскинул его на барную стойку, уместился между стройных ног, за задницу притянул вплотную к себе, из омежки, как будто хребет вытащили, он сорвано выдохнул и обмяк, растеряв разом все кокетство. Щелковский одним движением сдернул с омеги блестящие штанишки вместе с трусами, с силой провел ладонью от худой коленки к бедру, скользнул между ног, прихватывая яички. Профи, хуй ли. Омега запрокинул голову, всхлипнул и вцепился в плечи Щелковского, будто его сносило ураганным ветром. Длинные, крепкие пальцы Щелковского скользнули между ягодиц, где наверняка успела скопиться ароматная смазка, легкая улыбка не слетала с его губ. Мне вдруг расхотелось смотреть. К черту! Я вскочил, забыв про пиво, матерясь, поднял бутылку, вытер салфетками лужу, короче на крышу поднимался уже под влажные причмокивания и стоны Омеги: "Да!...Боже, да! Какой ты большой! Какой твердый! Аааах!" Кто бы сомневался, что у него большой и твердый, я хлопнул дверью, и звуки оборвались. Бегать ночами стало дурной традицией.
Отирая со лба пот, я бежал лицом в небо, к созвездию козерога, а в голове у меня метались мысли, рваные, как и мое дыхание. Во время секса Альфа отдает, Омега принимает, такова природа, в конце Омега полон сил и энергии, а Альфа выжат, как лимон, спокоен и расслаблен. Выжат, спокоен и расслаблен - три переменные, которые уравняют наши с Щелковским показатели. А как же принцип: не мешать дело с блядством? А как же то, что все в этом деле идет наперекосяк?

Дата добавления: 2015-08-27