Седьмая книга 4 страница

[9] В М. к. впервые упоминается о Вакхиде при описании войн Иегуды Маккавея (см. примечание 2-ое к § 6 этой же главы).

[10] По М. к., а также по И. Д. Маттафия был из рода Асмоная, но сын Иоханана, как и по ныне именуют его евреи. Модин был расположен на горе к северу от Иерусалима. Сыновья Маттафии назывались: Иоанн Гаддис, Симон Тасси, Иегуда Маккавей, Елеазар Аваран и Ионатан Апфус.

Иосиф в своих И. Д. называет начальника, убитого Маттафией, не Вак­хидом, а Апеллесом. Вот при какой обстановке Маттафией сделан был этот первый шаг к освобождению угнетенного народа от греко-сирийского ига. В Модин пришли уполномоченные от царя для принуждения жителей к жертвоприношениям на языческих жертвенниках. Начальник отряда обратился тогда к Маттафии и сказал: „Ты вождь, ты славен и велик в этом городе, исполни первый повеление царя, как сделали это все народы, и будешь ты и дом твой в числе друзей царских, и ты, и сыновья твои бу­дете вознаграждены и серебром, и золотом, и многими дарами". И отвечал Маттафия громким голосом пред всем собравшимся народом: „Если и все народы в угоду царя отступят каждый от богов своих отцов и согла­сятся на его повеления, то я и сыновья мои останемся верными заветам наших предков. Упаси нас Бог оставить закон и постановления! Не послушаем мы слов царя и не отступим от нашей веры вправо или влево... Когда Маттафия умолк, из толпы выступил еврей и направился к жертвеннику, чтобы открыто пред всеми совершить жертвоприношение. Увидев это, Маттафия с яростью набросился на богоотступника, заколол его тут же у жертвенника, убил также и начальника и, разрушив самый жертвенник, бро­сился по городу с призывными криками: „Кто стоит за святое ученье и верен завету своего Бога, пусть тот идет за мною"! На этот призыв откликнулись все ревнители,—вслед за Асмонаями они бежали в горы и пещеры вместе с женами и детьми. (М., 2, 15—30, И. Д. ХII, 6).

[11] Условия договора были написаны на медных досках и посланы римским сенатом в Иерусалим в память мира и союза. Вот текст этого по­слания. „Благо да будет Римлянам и народу Иудейскому на море и на суше на веки, и меч и враг да будет далеко от них. Если же настанет война прежде у Римлян или у всех союзников их во всем владении их, то народ Иудейский должен оказать им всем сердцем помощь на войне, как потребует того время; и воюющим они не будут ни давать, ни доставлять ни хлеба, ни оружия, ни денег, ни кораблей, ибо так угодно Римлянам; они должны исполнять обязанность свою, ничего не получая. Точно также, если прежде случится война у народа Иудейского, Римляне от души будут помо­гать им в войне, как потребует того время, и помогающим в войне они не будут давать ни хлеба, ни оружия, ни денег, ни кораблей: так угодно Риму: они должны исполнять свою обязанность,—и без обмана". (М., 8, 23— 28). К союзу с римлянами Иегуда прибег уже не за долго перед своей смертью, когда после продолжительных войн с многочисленными неприяте­лями, после блестящих побед и уже после обновления храма ему пришлось начать новую кровопролитную войну с Дмитрием Селевкием.

[12] См. примечание 4-ое к § 2 этой главы.

[13] Акрой называлась собственно крепость в нижней части города.

[14] Это произошло 25 Хаслова 235 до раз. хр. В память этого события установлен 8-дневний праздник освящения.

[15] По рассказу М. и И. Д. Иегуда не имел никакого непосредственного столкновения с Эпифаном. Последний боролся с ним вначале чрез своих полководцев Аполлония и Сирона; первый был разбит на голову, второй с большими потерями бежал к филистимлянам. Тогда Антиох увидел, что имеет дело с серьезным противником и начал делать большие приготов­ления к войне. Собрав бессметную армию со всех концов своего обширного государства, он, чтоб держать ее наготове, заплатил солдатам жалованье вперед за весь год; эта беспримерная в истории Селевкидов щедрость до такой степени истощила его казну, что он опасался, как бы не остаться без средств в самом разгаре войны. Ввиду этого он разделил армию на две части: с одной он сам отправился в Персию для взимания поборов и обогащения своей казны, а другую половину войска он оставил под командой Лизиаса, которого назначил наместником тогдашнего царства Селев­кидов (от Евфрата до конца Египта). Из этого похода Антиох уже не вернулся: он умер в Вавилонии, узнав пред самой смертью о поражениях его войска. Удалившись в Персию, Антиох приказал Лизиасу стереть с лица земли весь народ иудейский и разделить страну между соседними народностями. Но Иегуда одерживал блестящие победы не только над войском Лизиаса несколько раз обновлявшимся свежими силами, а поражал повсюду исконных врагов иудеев: идумеев, амонитян и других.

[16] Антиох V Евпатор, оставленный своим отцом на воспитании у Ли­зиаса и возведенный последним на престол сейчас по смерти Эпифана.

[17] В М. показаны другие цифры, а именно: 100000 пехоты, 20000 всадников и 32 слона.

[18] На одной из вершин Иудейских гор, не вдалеке от Хеврона.

[19] К северу от Ветсуры.

[20] Один из важнейших городов Иудеи, к северу от Иерусалима, близ границы Самарии.

[21] Исключая эпизод с Элиазаром, все эти события в М. к. и в И. Д. изложены иначе. Ветсура еще раньше была укреплена Иегудой, как оппозици­онный пункт против нашествия идумейских орд. Осада этой первой иудей­ской крепости, остановившей дальнейшее наступательное движение войска Анти­оха, прибывшего чрез Идумею (а не Иудею), длилось очень долго, и попытки взять ее штурмом не привели ни к какому результату, так как осажденные геройски защищались, делали вылазки на неприятеля и сожигали стенобитные орудия. Но принужденные голодом, ветсурцы согласились уступить город царю и после переговоров свободно удалились из него. Оставив гарнизон в по­кинутой крепости, Антиох двинулся к Иерусалиму и долгое время осаждал храм, где встречал энергичный отпор со стороны защитников святыни. Но и здесь голод одолевал борцов, тем больше, что евреи, бежавшие от угрожавшей им опасности в других странах, искали убежища в Иеруса­лиме и увеличили собою население города. Рядом с осажденными терпели от недостатка в провианте также и осаждавшие, так как вследствие “седьмого года" поля оставались необработанными, и врагу нечего было грабить в окрестностях города; это обстоятельство заставило Антиоха прекратить осаду. Но была еще одна причина поважнее, которая побудила его к поспешному отступлению. Антиох Эпифан, умирая в Вавилонии, назначил регентом над своим малолетним сыном одного из своих полководцев Филиппа, которому вручил венец и печать. Обладая этими царскими полномочиями и имея в своем распоряжении всю армию, он намеревался овладеть престолом. Видя, что молодой Антиох занят осадой Иерусалима, он поспешил занять тогдашнюю столицу Сирии, Антиохию. Это и заставило Антиоха Евпа­тора первым заговорить о мире с осажденными. Иудеи охотно согласились на его предложение и, взяв у него обычную клятву, впустили его войско в город. Но Антиох вероломно приказал срыть все сильные укрепления на Сионской горе и, оставив на месте гарнизон, поспешно удалился к Антио­хии, которую он силой оружия отнял у Филиппа.

[22] 30 стадий от Ветхорона.

[23] Иосиф пропускает целый ряд событий в Иудее и Сирии и отмечает смерть Иегуды не в той битве, в какой она имела место по более полному и точному рассказу М. К., вполне согласному с фактами, дошедшими до нас из древней истории Сирии. Антиох Евпатор, победивши Филиппа, недолго спустя был убит Димитрием Селевкием, воцарившимся в Сирии. В его царствование выступает Вакхид (быть может тот самый Вакхид, появле­ние которого Иосиф относит к царствованию Антиоха Эпифана), который, под­держивая Ильякима, главаря эллинствовавшей партии, претендовавшего на сан первосвященника и боровшегося с патриотической партиею Иегуды Маккавея. Последний удачно преследовал этого изменника, иго которого оказа­лось еще несноснее иностранного. Тогда Димитрий послал им на помощь своего главного полководца, Никанора—большого ненавистника Израиля. После небольшой схватки, окончившейся в пользу Иегуды, 13 Адара в Ветхоране состоялось решительное сражение, в котором войско Никанора было разбито на голову и сам Никанор пал в бою. Иудеи с особым торжеством от­праздновали эту великую победу и в память ее установили навсегда праздник, соблюдаемый евреями и поныне в день 13 Адара, накануне Пурима. Заключение союза с римлянами относится также к этому времени, что усмат­ривается также из того, что римский сенат приказал Димитрию прекратить военные действия против иудеев. Это, однако, не помешало Димитрию продол­жать борьбу с Иегудой. Вслед за поражением Никанора он отрядил в Иудею отборное войско под командой Вакхида и Ильякима (Алкима); они наткнулись на Иегуду в тот момент, когда при нем осталось ничтожное ополчение из 800 человек. Вот как в М. К. описывается это замечатель­ное в военной истории сражение, в котором великий, народный герой самой смертью своей прославил свое имя. „Иегуда расположился станом при Елеасе, и три тысячи избранных мужей с ним. Но, увидевши множество войска, как оно многочисленно, они весьма устрашились, и многие из стана его раз­бежались, и осталось из них не более восьмисот мужей. Когда увидел Иегуда, что разбежалось ополчение его, а война тревожила его, он смутился сердцем, потому что не имел времени собрать их. Он опечалился и сказал оставшимся: „может быть мы в силах будем сражаться с ними". Но они отклоняли его и говорили: „мы не в силах, будем теперь спасать жизнь нашу и потом возвратимся с братьями нашими и тогда будем сражаться против них, а теперь нас мало". Но Иегуда сказал: „нет, да не будет этого со мною, чтобы бежать от них; а если пришел час наш, то умрем мужественно за братьев наших и не оставим нарекания на славу на­шу". И двинулось войско из стана и стало против них, и разделилась конница на две части, а впереди войска шли пращники и стрелки, и все силь­ные передовые воины. Вакхид же находился на правом крыле, и приближа­лись отряды с обеих сторон и трубили трубами. Затрубили трубами и быв­шие с Иегудою, и поколебалась земля от шума войск, и было упорное сра­жение от утра до вечера. Когда увидел Иегуда, что Вакхид и сильнейшая часть его войска находится на правой стороне, то собрались к нему все храб­рые сердцем,—и разбито ими правое крыло, и они преследовали их до горы Азота. Когда находившиеся на левом крыле увидели, что правое крыло раз­бито, то обратились вслед за Иегудою и бывшими с ним с тыла. И сражение было жестокое, и много пало пораженных с той и другой стороны, пал и Иегуда, а прочие обратились в бегство. И взяли Ионатан и Симон Иегуду, брата своего, и похоронили его во гробе отцов его в Модине. И оплакивали его и рыдали о нем сильно все Израильтяне и печалились много дней и го­ворят: „как пал сильный, спасавший Израиля?"

[24] Более подробный рассказ Иосифа в его И. Д. о событиях, предшествовавших преемничеству Ионатана и последовавших за ним совершенно сходен с тем, что мы находим в М. К. Приводим их вкратце. Смерть великого поборника народных традиций и свободы возвратила бодрость эллинистам - ассимиляторам, которые сделались господствующими и грозными для Иудеи. Наставший тогда голод способствовал переходу на их сторону и народной массы. Они разыскивали лучших людей в стране, наиболее преданных делу освобождения, и выдавали их Вакхиду, который издевался над ними и умерщвлял их под пытками. „И была великая скорбь в Израиле, какой не бывало с того дня, как не видно стало у них пророка". В этой великой нужде друзья народа обратились к Ионатану и избрали его „вождем и начальником!". Первое столкновение с Вакхидом Ионатан имел у Иор­дана. Вакхид избрал для сражения день субботний, в надежде, что иудеи не нарушат святости этого дня и не окажут никакого сопротивления; но по призыву Ионатана иудеи сражались и победили. Вакхид возвратился в Иерусалим, укрепил многие города в Иудее и в особенности Акру, куда он заключил в качестве заложников сыновей вождей страны и расставил пов­сюду гарнизоны. Предводитель эллинистов, Ильяким содействовал ему во всем и был даже готов разрушить внутреннюю стену храмового двора, поставленную пророками для защиты храма; но внезапная смерть предупре­дила приведение в исполнение этого плана. Сейчас после смерти Ильякима, Вакхид вновь появился в Иудее, по наущению эллинистов, обещавших ему быструю и легкую победу над Маккавеями. Ряд чувствительных поражений убедил, однако, Вакхида в ошибочности расчета: он выместил свою злобу на эллинистах, которых умертвил во множестве и начал искать случая, как бы выйти с честью из этой несчастной для него войны. Миролюбивый Ионатан пришел на встречу его желаниям и предложил ему мир. Вак­хид согласился на все условия, возвратил пленных иудеев и поклялся больше не вторгаться в Иудею, что он действительно и исполнил. „И унялся меч в Израиле. И начал Ионатан судить народ и истребил нечестивых из среды Израиля". Лет через пять после описанных событий, в самой Сирии возгорелась борьба между царем Димитрием и братом его Александром (сыном Антиоха Эпифана), возвратившимся из Рима и овладевшим престолом. Оба брата старались на перерыв расположить к себе Ионатана, поддержка которого могла дать перевес той или другой стороне. Иудеи не по­верили лживым посланиям и обещаниям Димитрия и предпочли союз с Александром, очень скоро и счастливо окончившим свою войну с братом. В продолжении всего своего семилетнего царствования, Александр сохранял самую тесную дружбу к Ионатану, которого сначала возвел в сан пер­восвященника, а затем пользовался каждым удобным случаем, чтобы оказывать ему царские почести. Но по истечении семи лет на место Александра воцарился, при помощи Птоломея, сын погибшего Димитрия, Димитрий. По­следний, хотя изменнически поступал с иудеями, помогавшими ему в самые критические минуты, но существенных изменений в судьбе Иудеи в его царствование не произошло, так как Ионатан, так же мудр в политике как храбр на войне, умел хоть наружно поддерживать дружеские отноше­ния с изменническим Димитрием. Неизвестно, однако, чем бы кончились эти искусственные мирные отношения, при ненасытной жадности Димитрия, если бы в Сирии вновь не произошел государственный переворот. Главным деятелем является здесь царедворец Трифон, который воспользовался ненавистью войска и народа к Димитрию для того, чтобы возложить корону на молодого Антиоха, сына Александра, воспитавшегося в Аравии, имея в виду впослед­ствии похитить престол и у этого последнего и основать собою новую дина­стию. Ионатан не замедлил перейти на сторону Антиоха и силой оружия заставил многие города подчиниться молодому царю. Как друга последнего, Трифон, помышлявший о собственном владычестве, убил Ионатана изменническим образом.

[25] Популярность Симона—этого последнего из братьев Маккавеев—на­чинается еще при жизни Ионатана. Народ видел его всегда сражающимся рядом с Ионатаном или отдельно, во главе самостоятельных отрядов, вве­ренных его команде старшим братом. Многочисленными победами он возвеличил славу иудейского оружия и содействовал улучшению положения своей отчизны еще при жизни брата. По смерти последнего он сделался естественным его преемником. Времена в Иудее настали теперь другие. Партия эл­линствующих, беспощадно преследуемая Ионатаном, потеряла всякое значе­ние и не могла больше вызвать смуты и совратить народ с пути, по кото­рому вели его Маккавеи. Симон по этому не имел надобности, подобно Ио­натану, благоразумно молчать и ждать, пока народ сам явится к нему и скажет: „Приди княжить нами". Он сам вызвался быть предводителем народа в трудную минуту. Видя его „в страхе и трепете", он отправился в Иерусалим, собрал народ и сказал: „Сами вы знаете, сколько я и братья мои и дом отца моего сделали ради законов и святыни, знаете войны и угнетения, какие мы испытали. Потому и погибли все братья мои за Изра­иля, и остался я один. И ныне да не будет того, чтоб я стал щадить жизнь свою во все время угнетения, ибо я — не лучше братьев моих. Но буду мстить за народ мой и за святилище, и за меня, и за детей наших, ибо соединились все народы, чтоб истребить нас по неприязни". „И воспла­менился дух народа, как только услышал он такие слова; и отвечали громким голосом и сказали: „Ты — наш вождь на место Иегуды и Ионатана, брата твоего. Веди нашу войну, и что ты ни скажешь нам, мы все сделаем". Народ чувствовал уже себя на столько сильным и независимым, что не ждал утверждения его вождя в сане первосвященника, как особой монаршей милости Селевкидов; на этот раз он сам назначил Симона первосвященником и этот акт усмиряющим образом подействовал на враждебные еврейству языческие народы, которые по смерти Ионатана готовы были опять стеснить иудеев со всех сторон. Одновременно с тем Трифон осуще­ствил свой злодейский план, умертвил малолетнего Антиоха, напялил на себя венец Азии и дал полную волю своим хищническим инстинктам. Симон отправил посольство к Димитрию с просьбой избавить страну от ига Трифона. В ответ на это предложение последовало очень дружелюбное пос­лание Димитрия — декрет, в котором Иудея объявлена была свободной от всяких податей. Таким образом Иудея при Симоне была освобождена от языческого ига. Правление Симона сделалось началом новой эры для евреев.

[26] Газара (Гезер), около двух миль от Иерусалима к северо-западу— Иоппия—древняя Иафо ныне Яффа. Иамния—ныне Иевна, близ моря, к западу от Иерусалима.

[27] По свидетельству И. Д. и М. К., Симон предоставил им свободный выход, евреи очистили замок от идолов и с большим торжеством от­праздновали этот знаменательный день 23-го Ияра 211 до раз. хр., установив этот праздник на вечные времена. По рассказу Иосифа в И. Д., Симон срыл этот замок и снес даже холм, на котором он стоял, для того, чтобы во всем городе не осталось возвышения выше храма; откуда в известных случаях могло бы угрожать святилищу.

[28] Димитрий меж тем потерпел большое поражение в войне с парфя­нами, которые взяли его в плен. Но в Селевкии оставалась жена Димит­рия, Клеопатра, с детьми. Заручившись доверием войска, она пригласила к себе брата Димитрия, Антиоха Сотера, предложила ему руку и трон. Таким образом Антиох сделался царем вместо Димитрия.

[29] Укрепленный морской город, у западного склона Кармеля, между Ке­сарией и Птоломаидой.

[30] Иегуда и Маттафия. По М. 11—17, братья Гиркана были убиты одновременно с их отцом.
Птоломей совершил эти убийства с политической целью: начальствуя над Иерихонским округом, владея огромными богатствами, рассчитывая также на помощь сирийского царя, он надеялся, после истребления маккавейского рода, произвести переворот в государстве и сделаться владетелем Иудеи.

[31] Город, лежавший в заиорданской части Палестины, упоминается не­сколько раз в Библии.

[32] Город Сихем, ныне Наблус.

[33] Гора Гаризим в Самарии.

[34] Самаряне.

[35] Адора, на западе от Хеврона, ныне Дура; Морисса — библейская Ма­реша, в южной Палестине между Хевроном и Асдодом.

[36] В Галилее вблизи Сепфориса.

[37] На юго-востоке от Генесаретского озера.

[38] Рафия—приморский город на юго-западе; Газа — древний филистимский город, часто упоминаемый в Библии; Анфидон—приморский город к северу от Газы.

[39] Библейское Галан, на востоке от Генесаретского озера.

[40] Сын Антиоха Грина, владел в то время частью Сирии.

[41] И. Д. ХIII. 14, город назван Бетаме; положение его неизвестно.

[42] 150 стадий от Иопии, тождествен с городом Кафарсаба, упоминаемым в Талмуде.

[43] Заиорданский город.

[44] Заиорданский город, ныне Джераш.

[45] У Меромского озера.

[46] Крепость в Галилее, игравшая выдающуюся роль в иудео-римской войне.

[47] Библейский город Рабба, древняя столица Аммонитян.

[48] Помпей Великий находился тогда на апогее своего могущества. Народ­ное собрание дало ему неограниченные полномочия, которые сделали его независимым даже от сената: в его распоряжение отданы были почти все войска, весь флот и вся казна республики. Название „царя царей", данное ему греками, не было пустым звуком: он действительно был повелителем всего римского государства. Окончив войну с пиратами, он отпра­вился в Сирию, сделавшуюся со времен падения селевкидской династии притягательным центром для всех выдающихся римских полководцев: здесь они наживали себе громадные богатства, которые были им так необходимы для удовлетворения безграничного мотовства и необузданной страсти к наслаждениям. Здесь они интриговали между отдельными тиранами, продавали власть тому, кто больше платил и, ослабляя их взаимными распрями, кон­чали обыкновенно тем, что превращали принадлежавшие им владения в римские провинции. Таковая участь постигла и Иудею. Помпей только что победил Тиграна и Митридата, владычество которых еще не было подкошено Лукуллом. Вся Сирия, Финикия, Киликия, Галатия и Каппадокия подпали под его власть; гордые повелители Востока со всех царств и княжеств прихо­дили к нему с венками и богатыми подарками; и Аристовул прислал ве­ликолепный подарок, возбудивший всеобщее удивление: это было чудное про­изведение искусства, изображавшее собою виноградное дерево и ценившееся в 500 талантов (около 700000 руб. сер.), впоследствии этот подарок украшал собою юпитерский храм в Риме (Страбон, в И. Д. ХIV, 3, 1). Для защиты интересов братьев пред Помпеем явились уполномоченные: от Аристовула — Никодим, а от Гиркана — Антипатр, Помпей со свойственным ему высокомерием приказал послам, чтобы их верители лично яви­лись к нему на суд в Дамаск. В назначенный день предстали пред Помпеем оба брата. Гиркан опирался на свои наследственный нрава; Аристо­вул ссылался на бессилие самого Гиркана, неспособного внушить к себе уважение, вследствие чего он, Аристовул, считал необходимым занять престол, дабы его не похитил кто-либо другой; но кроме них явился еще тре­тий претендента—народ. Представители последнего жаловались на то, что по­томки Маккавеев самовольно присвоили себе царскую власть, и просили Помпея избавить народ от обоих враждующих между собою братьев и пре­доставить ему самому избрать себе вождя, который правил бы страною не произволом, а по иудейским законам (И. Д. ХIV, 3, 2). Во главе этой тео­кратической партии стояли, несомненно, фарисеи, которые ничего хорошего не ожидали от наследственной борьбы и желали поэтому устранить владычество Маккавеев, превратившееся и без того в царское иго для народа. Но в интересах римского властелина было не дать Иудее развиться в свободную республику и не дать ей энергичного монарха, вроде Аристовула, который сумел бы охранять независимость своей державы. Он склонился поэтому на сторону Гиркана, т. е. решил спор в пользу того, который никоим образом не мог править страною без постоянного покровительства римлян.

[49] На юго-востоке от Тивериадского озера, близ Пеллы.

[50] Пелла см. 4, 8. Скиф.—древний Бет-Шан—на северо-восточ. границе Самарии, близ Иордана. Корея—между Сихемом и Силомом. Александрион —близ Кореи.

[51] В подтверждение этого факта, Иосиф ссылается на греческих писате­лей, Страбона из Каппадокии и Николая из Дамаска, а также римского исто­рика, Ливия (И. Д. ХIV, 4, 3).

[52] Около трех миллионов рублей серебром.

[53] Авсалом, сын Гиркана I.

[54] 5 верст от Тивериады, по ту сторону Иордана.

[55] Библейский Асдод, бывший филистимский город.

[56] В этом Иерусалимском несчастьи, говорит Иосиф в I. Д. (XIV, 4, 6), виновата только борьба между Гирканом и Аристовулом: Из-за них мы потеряли нашу свободу, сделались римскими подданными и должны были возвратить сирийцам страну, завоеванную нами силой оружия; не говоря уже о том, что римляне в короткое время взимали с нас свыше 10000 талантов (около 15 000 000 руб. сереб.) и что царское достоинство, остававшееся до сих пор в роде каганов, перешло к людям самого низшего проис­хождения.

[57] Авл Габиний был прежде народным трибуном в Риме. Его проискам и энергичному заступничеству в народном собрании Помпей был обязан получением царских полномочий. Цель его была попасть вместе с Помпеем в Азию и грабить восточные народы.

[58] После смерти Юлия Цезаря, в заговоре против которого он участвовал, он приобрел безграничную власть над римским государством и имел роковое влияние на судьбу Иудеи.

[59] Морской город между Кесарией и Иоппией.

[60] По (И. Д. XIV, 5, 1) народ не особенно был рад этому аристократическому правлению, введенному Габинием лишь с целью ослабить Иудею и разъединить ее внутренние силы, дабы легче было римлянам властвовать над нею. У Иерусалима—этого могущественного центра иудеев—отнято было зна­чение столицы: по духу реформы Габиния, он должен был считаться обыкновенным окружным городом, наравне с четырьмя другими городами; иеру­салимский синедрион семидесяти, управлявший всею страною, был упразднен; вместо него учреждены пять синедрионов, независимых друг от друга; а в составь синедрионов вошли люди, избранные Габинием и, следо­вательно, преданные римлянам.

[61] Прежде он был сторонником Гиркана и вместе с римлянами бо­ролся против Александра II, сына Аристовула (8, 3).

[62] Взят в плен раненым (И. Д. ХIV, 6, 1).

[63] В Египте в то время были два царя, оба побочные сыновья Птоло­мея Латира: Птоломей Авлет в Александрии и Птоломей Кипрский, — на Кипре. Оба приобрели свою власть подкупом; но теперь римский сенат рассудил, что пора прогнать бессильных царей и присоединить их владения к римскому государству. Посланный сенатом Катон без всякого труда подчинил остров, так как царь его отравился. Авлет же за свои жестокости был изгнан жителями Александрии, передавшими власть зятю его, жрецу Архелаю. Момент был очень удобный для того, чтобы уничтожить египет­скую династию и превратить Египет в римскую провинцию. Но Помпей и Красс, подкупленные Авлетом, поручили Габинию возвести его на престол. За исполнение этого поручения Габиний был щедро награжден Авлетом, но по возвращении в Рим он был обвинен во взяточничестве и осужден на изгнание.

[64] Библейский Син — на восточном рукаве устья Нила. Узкие проходы к Пелузию составляли ключ к Египту с Востока, и охрана этого столь важного пункта вверялась иудеям—так высоко было доверие египетских царей к храбрости и преданности своих поданных евреев. Последние пропу­стили Габиния лишь тогда, когда Гиркан им засвидетельствовал, что он идет на помощь низвергнутому царю.

[65] Александр II прошел чрез всю Иудею и истребил всех встречав­шихся ему на пути римлян; уцелевший остаток убежал на гору Гаризин и был осажден иудеями (И. Д. XIV, 6, 2).

[66] Тавор в Галилее.

[67] Частые преобразования, произведенные Габинием в государственном строе Иудеи, не прививались на практике и уничтожались каждый раз, как только он покидал страну.

[68] Этим заканчивается истории походов Помпея и Габиния против иудеев, писанная еще до Иосифа двумя греческими писателями: Страбоном и Николаем (И. Д. XIV, 6, 4).

[69] Красс своей наглостью и алчностью к наживе мог служить прекрасным представителем развращенного до мозга костей тогдашнего римского общества; без всяких дарований, он все свое влияние в Риме и в триумвирате, среди Цезаря и Помпея, поддерживал только своим богатством. Чтобы увеличить свое состояние, он бросился в Сирию, где он беспрепятственно мог грабить расслабленные народы и беззащитные храмы. В Иерусалимском храме, славившемся своими богатствами во всем древнем мире, Красс дал полную волю своим хищническим страстям. Хранитель храмовых сокровищ, каган Элеазар, видя жадность его к золоту, дал ему шесть из чистого золота весом в 300 мин (750 фунтов), взяв у него клятву не трогать всего остального в храме. С этого шеста свешивались неимоверно дорогие, замечательной работы занавесы. Элеазар боялся за эти занавесы и другие драгоценные украшения храма—он думал утолить жажду римлянина тяжеловесным золотым слитком, невидимо скрывавшимся в полой балке. Но, не взирая на данную клятву, Красс похитил из храма весь денежный фонд и золотые сосуды, в общей сложности на сумму около 15 000 000 руб. (И. Д. XIV, 7, 1). Парфяне, как гласит легенда, наказали ненасытность Красса тем, что влили ему в рот расплавленное золото.

[70] На берегу Тивериадского озера в Галилее.

[71] После страшного поражения Красса все народы Сирии шли навстречу победоносным парфянам, ожидая от них освобождения от римского ига. Вознадеялись на парфян и иудеи, которые под предводительством привер­женца Аристовула, Пифолая, спешили присоединиться к союзным войскам, но Кассий, спасшийся бегством из Парфии с уцелевшим остатком римской армии, отрезал им путь (И. Д. XIV, 7, 3).

[72] Триумвират Цезаря, Помпея и Красса был заключен со своекорыстной целью — соединенными силами овладеть республикой. Со смертью Красса в Месопотамии, союз этот был расторгнут. Помпей, оставшись один в Риме, в отсутствие Цезаря, занятого тогда покорением Галлии, стал во главе враждебной последнему аристократической партии (оптиматов). Последняя, терроризируя сенат, попирая законы, действуя без согласия народного собра­ния, дала Помпею неограниченные полномочия на войну с Цезарем. Дело шло как будто о судьбе республики; но это был лишь обман, которым обольщали народ; вожди партии хорошо знали, что вопрос идет теперь о том, кто из двух соперников будет римским императором: Цезарь или Помпей. Но в то время, когда Цезарь спешил набирать новые войска и скорым маршем двинулся в Италию, изнеженные оптиматы все медлили, так что, когда Цезарь был уже близь Рима, аристократы еще не окончили своих военных приготовлений. Сенат вместе с Помпеем вынужден был бежать из Рима чрез Ионийское море и объявить резиденцией правительства Диррахий.

Дата добавления: 2015-08-26