Счастье. Джинни

От их бунгало до воды было ровно пятнадцать с половиной ее шагов – это значит, что последний, шестнадцатый, шаг она делала с мокрой гальки прямо в океан.
Таким оказалось лето 98 года для Джинни – солнечным, мокрым, зеленым, пахнущим сухой травой, наполненным жужжанием насекомых.
«Я хочу, - сказал ей Гарри в середине мая, - чтобы ты забыла прошедший год. Как будто его не было».
Забыть, конечно же, ничего не удалось. Регулярно она просыпалась с мыслью о Фреде. Иногда ей снилось, как они с Невиллом и Луной пытаются украсть меч Гриффиндора. Иногда открывала глаза среди ночи, некоторое время слушала, как всхлипывает Гарри, а потом тихонько гладила его по руке – просто чтобы он вспомнил, что не один. Будить его Джинни не хотела.
Но, не смотря ни на что, это лето было только для них двоих.
Да, вокруг крутились какие-то магглы, но и они не слишком мешали. Если кто-то начинал навязываться, Гарри произносил магические слова – нет, вовсе не кунфундус и не империо, а просто «медовый месяц». Чересчур дружелюбные магглы широко улыбались, желали счастья и проваливали.
Остров оказался ровно таким же, как на картинках в рекламных маггловских проспектах, которые ей показывал Гарри: огромные тропические цветы, маленькие лимонные акулы, круглые скаты величиной с тарелку, кораллы всех форм, цветов и размеров. Джинни сначала отказывалась, но потом все-таки научилась плавать с маской и трубкой, и к середине августа Гарри даже не пытался вытащить ее из воды раньше заката. Сам он плавать любил меньше, поэтому сидел в шезлонге на пляже, курил, читал, смотрел на море и небо, пил коктейли и, когда появлялось настроение, думал о будущем. Во время ужина он озвучивал свои мысли Джинни.
Про свадьбу они не говорили – это казалось само собой разумеющимся, даже скучным. Обсуждали, насколько опасно быть аврором, стоит ли ей идти в министерство или все-таки стать профессиональным ловцом, сколько они хотят детей и как их назовут – и впервые поссорились пятого июля, когда Джинни заявила, что ее сына звать Северусом не будут никогда. Точка. Гарри ночевал на кушетке, она в спальне, и, кажется, оба так и не уснули. Рано утром он вошел, устало сел на кровать и рассказал ей все, что видел в думосборе профессора Снейпа. Джинни, никогда не считавшая себя сентиментальной, проплакала до полудня, потом кое-как умылась, причесалась и потащила Гарри в ресторан, где во время обеда торжественно поклялась никогда больше не сомневаться в его решениях. Ну, не чаще, чем раз в четыре дня. Гарри под столом положил руку ей на колено, и десерт они доедать не стали.
Часто разговаривали о Роне и Гермионе. Было видно, как Гарри по ним скучает. Джинни и сама много их вспоминала, но это для него они были лучшими друзьями, с которыми он был практически неразлучен вот уже семь лет. Гарри был уверен, что они помирятся, а Джинни была еще больше уверена, что они, естественно, уже помирились (особенно если судить по тому, в каком виде они вернулись с совместной пьянки перед отлетом Гермионы в Австралию), но парой не будут никогда. Не то, чтобы она очень переживала по этому поводу, она была уверена, что и Гермиона, и Рон без проблем найдут себе спутников жизни, но красиво было бы продолжить семь лет дружбы долгим счастливым романом. Ну и через годик они могли бы устроить двойную свадьбу… впрочем, Джинни казалось глупым сокрушаться по поводу недостижимого – нет, так нет, посмотрим.
Несколько больше ее волновало то, что последний месяц перед отъездом Гермиона ходила какая-то смурная, - судя по всему, опасалась реакции родителей на неожиданную правду. Они все, конечно, после битвы за Хогвартс были не в лучшей форме, да и чему уж тут особо радоваться, но в случае с Гермионой, как казалось Джинни, было что-то еще, не относящееся напрямую ни к войне, ни к страху за родственников. Какая-то проблема, о которой она все хотела поговорить с подругой, но сначала не могла придумать, как начать, а потом она заметила кое-что, чего Гермиона уж точно не замечала, и о чем тоже пришлось бы сказать в разговоре по душам – а она пока не была уверена ни в том, как отреагирует Грейнджер, ни в своих собственных ощущениях от увиденного.
- Малфой заглядывается на Гермиону, - сказала она как-то за завтраком как можно беззаботнее – примерно тем же тоном, каким просила передать ей соль (магией они на маггловском курорте не пользовались, хотя палочки, конечно, таскали с собой).
Гарри поперхнулся донатсом, быстро прожевал, глотнул сока и, наконец, неуверенно переспросил:
- Что ты говоришь, я, вроде, не расслышал?

Дата добавления: 2015-08-27