Прогулка.

Том попытался приоткрыть глаза. С первого раза не удалось, так как резь от дневного света добавила дискомфорт общему состоянию организма, который и без того испытывал абстиненцию. Том решил не идти на вторую попытку и на ощупь стал искать телефон на прикроватной тумбочке. Обнаружив, поднес его к лицу и приоткрыл глаза. С трудом сфокусировав зрение, он определил, что время уже подошло к обеду. Вставать определенно не хотелось, но жажда одолевала настолько, что заставить себя подняться и направиться в кухню ему всё же пришлось. Добравшись до холодильника, Том стал изучать содержимое, в надежде хоть как-нибудь облегчить свою нелегкую участь. Не найдя ничего лучше минералки, поплелся в гостиную и, устроившись полулежа на диване, сделал первый глоток. Почувствовав небольшое облегчение, он отставил бутылку и, закрыв глаза, стал прислушиваться к реакции организма. «Организм» был явно недоволен тем, что его вчера накачали алкоголем, но неизменный ритуал с выкуриванием сигареты натощак взял свое, и Том потянулся за пачкой, дежурившей на столике рядом с диваном. Положив руку на лоб, второй он прикурил сигарету и затянулся. По вполне нормальным причинам, после первой затяжки последовал кашель, так как «организм» бастовал и требовал снисхождения к себе, хотя бы пару часов. Тома этот порыв не остановил и он затянулся второй раз, не получая никакого удовольствия от табачного дыма, а только ухудшая свое состояние. В итоге, почувствовав пульсирующую боль в висках, он с раздражением затушил недокуренную сигарету и, взяв бутылку с охлажденной водой, прижал ее к лицу, от чего жить захотелось еще на пару минут больше. Он смотрел в одну точку на потолке и мучался бессмысленными, риторическими, но от того не менее тяжелыми вопросами. Зачем он вчера пил? Теперь это войдет в привычку? Алкоголик-одиночка, шикарно! Что же еще ждет его впереди?

Том закрыл глаза. Нет, он не спал, он просто лежал и думал на столько, на сколько это было возможно. Размышлял о том, что произошло с ним за последние пару лет, а память, как назло, предательски вытаскивала из прошлого лишь негативные моменты, заставляя в очередной раз задуматься о своем незавидном положении. Только в этот раз Том настолько отвратительно чувствовал себя физически, что ему захотелось послать все мысли к черту. Он тяжело выдохнул и, прячась под подушку от слишком яркого света, решил, что надо еще хотя бы пару часов поспать.

Он, то дремал, переворачиваясь с бока на бок, то проваливался в сон, замирая в одном положении. Как вдруг из мобильного раздалась до боли знакомая мелодия. Но Том так давно не слышал ее, что ему и сейчас казалось, что это снится. Однако песенка не смолкала, заставляя поверить в свою реальность. Он резко сел и принялся судорожно искать телефон. Взяв его в руки, заворожено уставился на высветившееся имя. Как долго он ждал этого момента, как мучительно подбирал слова для этого разговора, как мечтал все высказать Биллу за его предательство! Но не сейчас. Сейчас он был не готов. А, может, лучше никогда этого не говорить, проще молчать, чем снова вытаскивать все наружу.

Этот рой мыслей пронесся в гудящей от похмелья голове, пока Том тупо смотрел на дисплей, не решаясь ответить. С момента их безмолвия прошло много времени, слишком много, и именно это вытеснило из сердца последнюю надежду вернуть себе Билла, поселив обиду, боль и разочарование то ли в нем, то ли в себе, то ли во всей прожитой им жизни.

С одной стороны имя на дисплее манило Тома, заставляя его ответить на звонок, а с другой – пугал страх неизвестности. Он не знал, что хочет от него Билл, да и сам уже ничего не хотел от брата. Разум твердил о том, что его предали, а где-то в глубине души…

Том нажал кнопку «ответ».

- Алло. Том? – раздался немного неуверенный, но все такой же родной голос.

- Да. Здравствуй, – почти шепотом спокойно ответил он.

- Привет. А что так тихо отвечаешь? Ты где?

- Дома.

- Понятно… Я просто хотел узнать, как ты?

- Я не болею, погода терпимо, жизнь продолжается. Что еще тебя интересует?

- Том… - начал было говорить брат, – просто ты не звонишь, и я решил…

- Спасибо, что все еще помнишь обо мне.

- Ну, Том, прекрати! Ведь столько всего… Сам тоже, наверное, занят и понимаешь, что даже и выспаться нормально некогда.

- Конечно, понимаю, Билл… я все понимаю.

Повисла пауза, которую Том и не собирался нарушать первым.

- Слушай, а ты на следующие выходные будешь в городе? – неожиданно выпалил Билл.

- Нет.

- Ну, жаль, – с грустью произнес Билл, делая вид, что поверил.

- А что ты хотел?

- Да это уже не важно… В другой раз. Я надеюсь, что в другой раз.

- У тебя всё?

- Ага… Я рад был тебя слышать, Том.

- Тогда, счастливо.

- Пока, Том, – практически сам себе ответил Билл.

Страшно от раздирающих душу двух противоречий. С одной стороны хотелось бросить все к чертовой матери и нестись во Францию, чтобы вырвать Билла из чужих лап, крепко, намертво, как казалось Тому, вцепившихся в него, а с другой – хотелось залезть под самую большую корягу в самом дремучем лесу и спрятаться ото всего мира, от Билла в первую очередь. Потому что жгучее чувство, которое и одним словом-то не описать, съедало его изнутри. Дикий коктейль из чувства обиды, что Билл предпочел другую вместо него, чувства злости оттого, что практически признался в любви и в ответ получил жестокую измену, чувства утраты, ведь гордость не позволит еще раз сказать то, к чему так долго готовился в канун двадцатипятилетия, и, наконец, снедающее чувства вины того, что сам заварил всю эту кашу, пойдя против законов человека, наверное, и против законов природы, соблазнив собственного брата, трусливо смолчав, зачем это делает, высокопарно завуалировав под более благовидный предлог. Не давал ему спокойно жить и смотреть людям в глаза, заставив добровольно сесть под арест в своем доме, в надежде, что все позабудется и само пройдет. Но одного Том не учел – от себя спрятаться не удастся ему никогда. И сколько еще он сможет спасаться Музыкой, единственным хоть немного действенным способом, он не знал…

Том дрожащей рукой отложил телефон, бережно, словно тот был хрустальным. Еще хотелось прижаться губами к дисплею, где только что высвечивалось драгоценное имя, но он смог удержаться от этого искушения. Долго смотрел остановившимся взглядом на затихшую трубку, будто вспоминая, что не успел сказать, словно прокручивая заново весь разговор, силясь уловить в сказанных братом словах тот смысл, что, может быть, не понял сразу. А потом, тряхнув головой, решительно взял в руки гитару и, завалившись с ней в обнимку, принялся наигрывать любимую мелодию. Он пытался заглушить внутренний голос, на разные лады орущий то одно, то другое, сам не понимая, что ему нужно. Том сильнее рванул струны, выбивая из гитары раздраженные, громко-возмущенные звуки. Резко. Неприятно. Слишком пугающе.

Гитара на этот раз не отвлекала от собственных мыслей, а наоборот еще больше будоражила нервную систему. Сделав еще несколько попыток, не увенчавшихся успехом, Том швырнул ее на диван и вскочил на ноги. Принялся носиться из угла в угол, не находя успокоения. Тесно и душно в четырех стенах. Билл ли в этом виноват, или вчерашний мальчишка, с вызовом нарывавшийся на конфликт, Том не знал. Но чувствовал, что не высидеть ему сегодня дома. Разбередив старые раны с братом и хлебнув адреналина с паркурщиками, он нуждался в более сильном допинге, чем терзание гитары на мягком диване. Зарядившись непонятно откуда-то взявшейся энергией, теперь хотелось получить еще. Как старый наркоман, бросивший свое черное дело, вдруг, почувствовав запах травки, сигарет, просто от нахлынувших воспоминаний, нестерпимо возжелал повторения. Том устал вариться в собственном соку, и не удержавшись на этот раз, наспех влез первую попавшуюся одежду, и выскочил из дома, позабыв даже шапку.

На улице он оглянулся по сторонам, решая, куда направиться. Не так часто он совершал пешие прогулки по городу, если быть откровенным, он их совсем не совершал, потому любимого, заранее составленного маршрута, у него не было. Перейдя на тротуар, Том, не задумываясь, принялся шагать по нему, повторяя все повороты и изгибы, уже через пять минут жалея, что забыл шапку. Морозный воздух, хоть и бодрил, остужая воспаленные нервы, удовольствия никакого не доставлял, заставляя плотнее кутаться. Том нахлобучил на голову капюшон, подбитый мехом, и тут же почувствовал себя намного комфортнее. Настолько, что даже перестал хмуриться. А пройдя еще пару кварталов, почувствовал себя гораздо лучше и начал задумываться, где бы перекусить. Впереди уже слышался шум, значит, до оживленной части города осталось совсем немного, и там без труда найдется уютное кафе со свежими булочками и горячим шоколадом. Том зашагал быстрее, подгоняемый собственными мыслями, но за следующим поворотом его ждало разочарование – вместо кафе с пирожными он наткнулся на группу демонстрантов с картонными плакатами, выкрикивающими свои лозунги. Вот какой шум он слышал, приняв его за гул деловой части города. Том пригляделся к транспарантам – сплошь требования о снятии с социального пособия эмигрантов, вернувшихся на историческую Родину и угроз правительству, что они, честные налогоплательщики, устав кормить нахлебников, сами разберутся с русскими. Том никогда особо не интересовался экономикой, да и политикой тоже. Он безразлично пожал плечами и, перейдя на противоположную сторону дороги, обогнул демонстрантов, заполонивших всю улицу. Удачно обогнав митингующих, он устремился вперед, низко опустив голову и пряча озябшие руки в карманах. Он шел по улице, с двух сторон зажатой высокими домами, словно архитекторы специально создавали этот коридор, больше похожий на туннель, где ветер свирепствовал в любую погоду, и порядком продрог, пока добрался до следующего перекрестка. Вообще неприятно ему было здесь находиться – сзади, не намного отстав, шумели борцы за справедливость, Том буквально чувствовал их взгляды на себе, и в какой-то момент это стало похоже на преследование.

Он с облегчением выдохнул, когда появилась возможность свернуть. И тут же застыл в изумлении – по перпендикулярной улице, перекрывая возможность пересечь ее, двигалась еще одна процессия, тоже с яркими лозунгами, намалеванными на белой бумаге.

- Выходной сегодня что ли? Раскричались тут, - проворчал под нос Том, удивляясь тому, на какую чепуху люди тратят свое свободное время.

Он завертелся на месте в нерешительности – обратно идти совершенно не хотелось, вперед, врезаться в галдящую толпу - тоже не было никакого желания. Том решил переждать, стоя на краю тротуара, когда новые демонстранты пройдут. Но тут внимание привлек лозунг, кричащий о том, чтобы правительство немедленно снизило налоги для малого бизнеса и взяло под контроль защиту эмигрантов от нападок коренных жителей. Глаза у Тома полезли на лоб. Теперь он внимательнее читал призывы транспарантов. Перед ним проходило шествие турков. Смуглая кожа и характерный акцент лишь подтвердили его догадки. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понимать, что случится, если эти две митингующие стороны столкнутся.

Том, не долго думая, развернулся обратно, в надежде, что удастся миновать «честных налогоплательщиков» во второй раз. Но тут кто-то крикнул, указывая на него:

- Вот они! Избивающие наших детей, не дающие нам нормальной работы!

- Бей их! – послышалось следом.

И Том рванул во весь опор, с ужасом понимая, что толпа направилась в его сторону, сменив свой курс. Впереди, совсем близко, пестрела первая демонстрация. Том, оказавшись между молотом и наковальней, заметался по дороге, не зная, куда бы свернуть – монолитные стены домов сковывали улицу, словно берега речку, направляя весь ее поток по одному руслу. Уже полетели первые камни. Уже распознав приближающихся, демонстранты почти с радостными возгласами ринулись навстречу друг другу. Уже совсем близко пролетела пустая бутылка. Уже паника Тома набирала обороты, мешая трезво думать. Как вдруг кто-то ухватил его за шкирку и уверенно потянул на тротуар, между припаркованными машинами, вдоль дома и, заставляя Тома резво переставлять ноги, нырнул в низкую арку, которую он и не заметил за деревьями, когда проходил мимо, отпустив куртку лишь когда они оказались в глухом дворе. Том тут же развернулся и охнул от неожиданности. Перед ним стоял тот самый паренек со стоянки.

- Ты что, следишь за мной? - задал Том первый, пришедший на ум вопрос.

- Ага, делать мне больше не х*ра, только вот за тобой и ношусь.

Мальчишка запыхался от пробежки и говорил с небольшими паузами, не сводя глаз с арки.

Том не знал, что ответить. В принципе, в таких случаях принято благодарить, но помня вчерашнее, у него язык не поворачивался. Чуть потоптавшись на месте, он наконец-то нарушил тягостное молчание:

- Я редко пешком гуляю, не подскажешь, как мне отсюда выйти?

Мальчик перевел на него взгляд и Том только теперь заметил, что его глаза были влажными и покрасневшими. Это смутило еще больше.

- Фиг ты отсюда выберешься. Двор – колодец, вход один, через арку.

- И что делать? - уж совсем не по-взрослому спросил Том, растерявшись.

- Как, что? Ждать, когда вся эта х*йня закончится.

- Погулял, твою мать...

- А?

- Я сам себе.

- Хм, приятно поговорить с хорошим человеком?

- Ой, не умничай.

- Туда, туда двое побежало! Давай во двор, ребята! - послышалось совсем близко.

И тут же из арки вынырнуло три человека явно южной внешности. Мальчишка витиевато выругался, а Том, совершенно не задумываясь, шагнул вперед, закрывая его собой, и решительно нанес удар первому нападающему, сбивая противника с ног. Второй с рыком кинулся на Тома, но тоже был остановлен в пару приемов, а третий хоть и дал задний ход, но успел свое получить и, согнувшись пополам, беспомощно хватал воздух ртом. Все произошло в считанные секунды, Том даже не успел опомниться, а мальчишка, вцепившись в его рукав, уже вновь тянул куда-то.

- Давай быстрее, быстрее! Очухаются же и новые прибегут!

Подбежав к ближайшему подъезду, он практически сразу распахнул дверь, словно и не было на ней кодового замка. И, толкнув Тома вперед себя, захлопнул ее.

- Уфф, кажется, успели, - выдохнул он и приложил ухо к двери, прислушиваясь. – Вроде, они назад пошли…

- Те трое?

- Ага. По крайней мере, двое точно.

- А еще один где?

- Ты, б*я, думай, что спрашиваешь. Я же сквозь стены не вижу. Отдыхает еще наверное, – мальчишка, наконец, повернулся к Тому. – Слушай, а ты круто с ними разделался! Прямо Никит а! Раз, два и в нокаут!

- Какая на х*р Никит а?! Это ж баба!

- Ну…, - потянул мальчишка, окидывая взглядом длиннющие дреды Тома.

Капюшон давно слетел с головы, а несобранные впопыхах дреды живописно разметались по плечам, отнюдь не добавляя мужества образу Каулитца.

- Ах, ты шваль! – задохнулся возмущением Том, хватая наглеца за грудки. – Сейчас ты у меня за два дня получишь!

Он притянул тщедушное тельце к себе, буравя налившимся злостью взглядом.

- Стоп! Стоп, говорю! – паренек тут же поднял обе руки вверх, капитулируя. – Пошутил я, извини! Ладно тебе, ну, согласен, что не совсем удачная шутка, хотя… Да расслабься ты!

Том медленно, словно еще сомневаясь, разжал пальцы, отпуская куртку.

- Так-то лучше, - пискнул мальчишка, поправляя одежду. И, отскочив на пару шагов, не удержался от комментария, - э, а у тебя с нервами все в порядке?! У доктора давно был?!

Но Том уже справился с эмоциями и второй раз бросаться не стал.

- Зато не плачу, как баба, - уколол он, вспомнив про красные глаза.

- А кто плакал?

- Уж не я точно.

- Я? Хочешь сказать, я плакал? Когда это было?!

- Ой, не начинай, а! У кого глаза на мокром месте десять минут назад были?

Мальчик испуганно глянул на Тома.

- А вот это совсем не твое дело.

- Согласен, не мое. Но и ты ко мне не лезь, понял?

- Все, замяли тему.

- Вот и отлично! – подтвердил Том, замолкая.

За дверью слышались глухие голоса, но разобрать их было невозможно. В подъезде же стояла тишина. Ни Том, ни его собеседник не нарушали ее долгое время, по неволе прислушиваясь к тому, что происходит снаружи. И молчание тяготило обоих.

- Ну, что? Миру мир? – вдруг предложил паренек, протягивая ладошку.

Том, опешив от неожиданности, не сразу пожал ее. Но потом, спохватившись, протянул руку навстречу.

- Меня Ойген зовут, - представился мальчик, не отпуская Тома.

- О`кей. Я – Том.

- Да в курсе я. Не на луне родился, - хмыкнул новоявленный знакомый и, не давая Тому возмутиться в очередной раз, добавил, - можешь звать меня Женя, так даже привычнее.

- Женя? – пробуя на языке незнакомое имя, переспросил Том.

- Ну, да. Это по-русски.

- Надо же. Ты из России получается?

Смерив Тома тяжелым взглядом, каким обычно одаривают преподаватели нерадивых учеников, мальчишка ответил:

- Не из Китая точно. Ладно, у меня еще дел по горло, пойдем уже отсюда.

- Куда? Не слышишь, там этих головорезов полный двор!

- Через парадный выйдем, нафиг нам в черный еще раз соваться.

- Ты ж говорил, со двора выход только через арку! – взревел Том не своим голосом.

- Правильно говорил. Но мы же уже не во дворе, так? – поражал Женя своей убийственной логикой. – Вот и пойдем, мне тут уже надоело.

Он поднялся на один пролет вверх и, перейдя через площадку, спустился к другому выходу. Тому оставалось только следовать за ним. Сил на возмущения больше не осталось.

Выбравшись на улицу, мальчишка вновь протянул руку.

- Ну, бывай. Теперь, надеюсь, не заблудишься. Пока.

Махнув вымотанному Тому на прощанье, он пошел своей дорогой, по-модному приседая на каждом шаге. А Том все-таки нашел кафе и с наслаждением позавтракал. Или пообедал. Возможно, даже поужинал. Телефон он оставил дома, потому часов у него не было. Но это неважно. Главное, что он съел ту самую булочку со сливочным кремом, о которой мечтал весь день, получив настоящее удовольствие. За которое, правда, пришлось платить. Только вот бумажник Том так и не смог найти, даже после того, как дважды вывернул все карманы. Выронил, видимо, во время драки. Взгляд официанта ему не забыть никогда. В общем, наиприятнейшая получилась прогулка.

Дата добавления: 2015-08-26