Национальная политика царского правительства в крае

Национальная политика, проводимая в Оренбургском крае, ничем не отличалась от той национальной политики, которую самодержавие проводило по отношению к народам различных национальностей. Эта политика исходила из принципа «разде­ляй и властвуй». Тем более, что сеять вражду между народами края было нетрудно, так как между калмыками, казахами, кир­гизами и башкирами продолжались вспышки борьбы за степь. У этих народов оставалось еще чрезвычайно много родовых пережитков, в частности кровавая месть, баранта и т.д., ко­торые переходили от поколения к поколению. При использова­нии их правительство легко могло вызвать вражду. История насчитывает не один факт, когда в Башкирию вторгались ка­захи, калмыки, производя огромные опустошения; башкиры платили тем же.

Зная о таких отношениях, начальники края всеми мерами старались разжечь вражду. Для подавления башкирских вос­станий они посылали калмыков, натравливали казахов и та­тар. В особенности этим отличался Неплюев, которому после подавления восстания 1756 года воспевались хвалебные ди­фирамбы, как талантливому стратегу и дипломату, за то, что он сумел подавить восстание, почти не пролив крови русских солдат. Этого он добился тем, что натравливал одну нацио­нальность против другой. Особенно эта политика проявляется во время восстания Батырши. Неплюев сумел посеять антаго­низм между башкирами и ново-башкирами. Последние были поставлены в более выгодное положение; им отдавали земли и имущество восставших. Поэтому во многих местах среди башкир и ново-башкир разгоралась кровавая драма. Во время башкирских восстаний ново-башкиры примыкали к правительственным войскам.

Когда в 1755 году разбитые повстанцы, в количестве 50000 человек, с семьями и имуществом, ушли в казахскую степь, Неплюев был обескуражен; он боялся того, чтобы бежавшие башкиры и приютившие их казахи не объединились и совме­стными силами не вторглись бы в Оренбургский край. Неплюев боялся этого потому, что, произведя опустошения, объединен­ные войска башкир и казахов снова могли уйти в степь, где борьба с ними была бы безрезультатной. С другой стороны, открытые военные действия против казахов надолго закры­ли бы торговые пути в Азию.

Исходя из этого, Неплюев посылает в казахскую степь своих послов с грамотами, в которых призывает казахов вы­гонять и убивать находящихся у них башкир. За это он обе­щает отдать в собственность казахов имущество башкир, их жен и детей. Эти грамоты были написаны от имени императ­рицы Елизаветы Петровны. Они оказали свое действие на многих казахов, и в их улусах началась жуткая резня: баш­киры защищали своих жен и детей, защищали имущество, но силы были неравными.

Одновременно с этим Неплюев объявил прощение всем башкирам, которые возвратятся по собственному желанию на­зад. Беглецы, искавшие пристанища в казахской степи и потерявшие там самое дорогое - жен и детей, начали возвращаться на родину, тая глубокую ненависть и жажду мести к своим обидчикам. Они стали являться к губернато­ру и просить разрешения выступить против казахов. Неплю­ев официально отказал башкирам в их просьбе, но дал по­нять, что если они совершат налет на казахов, то он взыс­кивать с них не будет.

Комендантам прилинейных крепостей по Яику было дано секретное распоряжение, чтобы они не чинили никакого пре­пятствия, если через Яик будут переправляться вооружен­ные, но без семей и имущества, башкиры.

В ближайшее же время в казахскую степь переправилось несколько отрядов башкир и напали на казахские улусы, грабя имущество и уводя людей в плен. Эти действия вы­зывают новые противодействия казахов, и между ними и башкирами надолго разгорается вражда, обессилевавшая как тот, так и другой народ и способствовавшая укреплению гос­подства царизма.

Эта картина является одной из многих страниц, характе­ризующих национальную политику самодержавия.

Калмыки пришли из Азии в первой половине XVII века и стали кочевать между Волгой и Яиком, занимая террито­рию почти до реки Эмбы. С течением времени они попада­ют все более и более в зависимость от русских царей и ста­новятся русскими подданными. Среди них вводятся воинская повинность, насильственно насаждается христианство, вво­дится ясак и, в конце концов, во всех улусах устанавливает­ся полицейский режим, тяжелым гнетом ложившийся на «чер­ную кость». Правящая верхушка калмыцкого народа, ханы и зайсанги, жили неплохо, они имели массу привилегий и являлись тем рычагом, который помогал русскому капиталу укрепить господство над Калмыцким народом.

В 50-х годах XVIII века на территорию, занятую калмыка­ми, пришло еще 10000 человек калмыков, ушедших под дав­лением китайцев из Джунгарии. Они начали кочевать с калмыками, пришедшими ранее. Прожив несколько лет, пришед­шие увидели тот гнет, который душил калмыков, и начали высказывать свое недовольство и призывать всех соплемен­ников уйти с Поволжья в Джунгарию. 1 сентября 1770 года, собравшись в числе 30000 кибиток, т.е. 250-300 тысяч человек, калмыки двинулись к Китаю через казахскую степь. Уход калмыков из пределов России был явлением нежела­тельным для правительства, во-первых, потому, что оно те­ряло даровую военную силу и, во-вторых, источник эксплуатации.

Узнав об уходе калмыков, оренбургский губернатор обра­тился к ханам казахских орд с просьбой задержать их дви­жение. Объединенные силы оренбургского губернатора и казахских ханов бросились преследовать калмыков. Часть из преследователей возвратилась безрезультатно, но отряды сул­танов Аблая и Айчувака настигли беглецов, разграбили иму­щество и пленили много людей. Калмыки вынуждены были с оружием в руках пробивать себе дорогу. Их путь был усе­ян трупами. Из 250000 человек, вступивших на казахскую территорию, дошло до цели только около 90000, а остальные погибли в степях, или взяты в плен и превращены в рабов.

Дата добавления: 2015-08-26