Интрига

характеризуется высоким контрастным напряжением между этими рядами: обилием ритмических перено­сов внутри синтагм, с одной стороны, и внутристихо-вых пауз синтаксического характера — с другой («Итак, домой пришед, Евгений / Стряхнул шинель, разделся, лег...» А.С.Пушкин. «Медный всадник». 1833). Два других типа поэтической И. характеризует тенденция к сближению синтаксического и ритмического рядов. Однако если при «ораторской» (декламационной) И. синтаксическое членение конструктивно преобладает над ритмическим: эмфатические акценты являются риторически-фразовыми («Ужасен он в окрестной мгле! Какая дума на челе!..». — «Медный всадник»), то в «напевном» стихе синтаксис выступает подчинен­ным началом и служит актуализации ритма, акценти­рующего конечные слова стихотворных строк, являю­щихся при напевной И. относительно обособленными интонационными целыми.

Лит.: Волошииов В.Н. Слово в жизни и слово в поэзии // Звезда.
1926. № 6; Эйхенбаум БМ. Мелодика русского лирического стиха
(1922) // Он же. О поэзии. Л., 1969; Жирмунский ВМ. Мелодика сти­
ха (1922) // Он же. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. Л., 1977;
Торсуева И.Г. Интонация и смысл высказывания. М., 1979; Выготс­
кий Л.С. Мышление и речь (1934) // Он же. Собр. соч.: В 6 т. М.,
1984. Т. 6; Светозарова ИД. Интонационная система русского язы­
ка. Л., 1982; Левинская Г.С. К теории интонации М.М.Бахтина //
Филол. науки. 1994. № \\Лотман ЮМ. Проблема интонации: «Ро­
ман требует болтовни» // Он же. Пушкин. СПб., 1995. Бахтин ММ.
Вопросы стилистики на уроках русского языка в средней школе // Он
же. Собр. соч. М., 1996. Т. 5; Черемисина-Еникополова Н.В. Законы
и правила русской интонации. М., 1999. В.И. Тюпа

ИНТРИГА (фр.intrigue от лат. intricare — запуты­вать) — сложная совокупность острых сюжетных ходов, нарушающих логически обоснованное, мерное течение действия. В зависимости от жанра произведения, это могут быть неожиданные события, необычайные ситуа­ции, пространственно-временные смещения, новые, та­инственные персонажи, которые круто меняют суцьбы ос­тальных героев, собственно И. как поведенческий мо­тив одного из персонажей.

И. с ориентацией на примитивную внешнюю за­нимательность, дешевый успех у читателя, классифи­цирована отечественным исследователем В.Рудневым как принадлежность жанров массовой культуры (де­тективов, любовных романов). Аналогичную роль отводил И. в драме А.Р.Кугель в 1920-е: «Необычай­ность интриги и внешних событий, без сомнения, крайне дешевая форма драмы» (с. 147). Иной взгляд на И. — как непременную принадлежность художе­ственного сознания и показатель меры талантливос­ти автора — выразил французский представитель герменевтики П.Рикёр. Он же углубил и расширил понятие И., выявив, наряду со структурообразующи­ми функциями сюжетостроения, ее идейно-содержа­тельную роль: «Еще более расширяя пространство ин­триги, скажу, что интрига — это интеллигибельное единство, которое создает композицию обстоятельств, целей и средств, инициатив и невольных следствий» (с. 73). Задолго до Рикёра, в 1920-е, в русской тео­рии словесности в том же контексте осмысляли И. члены литературного объединения «Серапионовы братья». Упрекая русскую литературу в недостатке внимания к фабульной стороне произведения, Л.Лунц пытался привить И. на отечественной почве. Историю

утверждения и эволюции И. в литературе прослежи­вали О.М.Фрейденберг и М.М.Бахтин. Оба отмечали зарождение И. в эллинистический период развития ли­тературы. Доэллинистическое сознание, по мнению Фрейденберг, не способно было строить повествова­ние на основе И., вследствие недостаточной расчле­ненности понятий пространства и времени, краткого и долгого, главного и второстепенного. Фрейденберг выявила появление И. «как случайности» в трагедиях Еврипида и активное функционирование ее в качестве «канона» (с. 302) в средней и новой аттической коме­дии. В комедиях Плавта, в романе Апулея «Золотой осел» (первоначально «Метаморфозы», 2 в.), в «Де­камероне» (1350-53) Дж.Боккаччо проявляются струк­турообразующие свойства И. У Апулея функция И. определена самим замыслом: «сплести разные басни», чтобы читатель «подивился на превращения судьбы и самих форм человеческих». Неожиданные удивитель­ные события (превращение в осла, вместо птицы, пле­нение осла разбойниками, приговор ослу сочетаться браком с отравительницей) переполняют повествова­ние, захватывают внимание читателя, усложняя ожи­даемую развязку. В то же время сложная И. органично включает в себя вставные новеллы философского со­держания (сказка про Амура и Психею) и юмористи­ческого характера (истории о неверных женах и их обманутых мужьях). У Апулея И. размыкает узкие рам­ки формы, определяя идейно-содержательную сторо­ну произведения.

Внешняя (сюжетообразующая, фабульная) и внутрен­няя (идейно-содержательная) И. обладают свойствами взаимопроникновения, «врастания» друг в друга. Это хорошо видно на примере драматургии У.Шекспира. Сложным перипетиям фабульной И. в комедии «Две­надцатая ночь» (1600) сопутствуют столь же слож­ные, стремительно сменяющие друг друга внутрен­ние движения и перепады в сфере чувств героев. Многообразие И. и ее включенность во все линии повествования в комедии положений и в комедии И. у Шекспира сплавляет полярные проявления пафоса: трагического с комическим. В качестве поведенческо­го мотива персонажа И. развивалась в жанре комедии. В комедиях К.Гольдони, Лопе де Вега, Ж.Б.Мольера роль творца И. часто исполнял слуга, который ока­зывался вершителем судеб своих господ (Труффаль-дино в «Слуге двух господ», 1745-53, Гольдони, Трис­тан в «Собаке на сене», ок. 1618, Лопе де Вега, Скапен в «Плутнях Скапена», 1671, Мольера). За внешней за­нимательностью фабульной И. в «комедии высокой» наблюдалось проникновение в глубинные, иногда трагические, идейные пласты (борьба самолюбий и со­циальные преграды на пути возлюбленных к соедине­нию в «Собаке на сене»). В плутовском романе, начи­ная с «Гусмана де Альфараче» (1599-1604) испанца М.Алемана, «История Жиль Блаза из Сантильяны» (1715-35) француза А.Р.Лесажа в Европе и до «Приго­жей поварихи» (1770) М.Д.Чулкова, «Российского Жил-блаза, или Похождений князя Гаврилы Симоновича Чи­стякова» (опубл. 1814), «Гаркуши» (опубл. 1825) В.Т.Нарежного в России — И. стала жанрово-стили-стическим ядром произведения. Жанр, в центре ко­торого ловкий пройдоха, авантюрист из среды крес­тьян или обедневшего дворянства, преодолевающий социальные препоны, благодаря своей смекалке, пре-

---

Дата добавления: 2015-08-20