Воздушные замки 17 страница

Онейди говорила с таким увлечением, что Шику понял: Алекс ревнует жену к новому занятию, которому она отдалась всей душой, к новым людям, к ее самостоятельности, да и его мужское самолюбие страдает — не он главный в доме!

— Уделяй ему побольше внимания, — посоветовал Шику. — Ему важно чувствовать, что он для тебя на первом месте.

— А как же иначе! — воскликнула Онейди. Конечно, на первом! А почему я на работу пошла!

Шику лишний раз убедился, что в этом семействе, какие бы ни возникали разногласия, все обстоит благополучно, и попросил адрес клиники Отавиу.

— Хочу навестить его, — сказал он.

Как только у Шику выдался свободный денек, он поехал в клинику и был поражен состоянием Отавиу. Это был уже не человек — тень! Бледный, худой, он едва говорил, и чувствовалось, что и соображает он кое-как, плавает, словно в тумане.

Шику ужаснулся.

— Еще немного, и его угробят окончательно, — понял он. — Нужно принимать меры! Я выясню, чем тут лечат, а дальше посмотрим.

Но когда он пришел в следующий раз, его не пустили к Отавиу.

— Дочь пациента, Жулия Монтана, оставила письменное распоряжение, сказав, что вы очень плохо действуете на психику больного, — сухо сказала медсестра и закрыла дверь перед носом Шику.

— Так, — сообразил он, — в психбольнице не один, а два пациента, Сан-Марино скоро сведет на нет все семейство Монтана.

Он тут же поехал к Раулу, описал ему ситуацию и попросил помочь.

— На тебе тоже нет лица, бедняга, — сказал ему приятель, — твои дамочки окончательно доконают тебя своей заботой. Перебирайся-ка ты обратно, сейчас тут живет Дину, на троих будет и вовсе недорого.

— Потерплю, — отмахнулся Шику. — Сейчас дело не во мне. Постарайся навестить Отавиу и понять, какие в этой клинике методы лечения. Мне кажется, что в ней насильственно превращают людей в овощи.

— Задание понял, — кивнул Раул и взял со стола пишущую ручку, в которую была вмонтирована камера, и которой он пользовался в особых обстоятельствах.

Во второй половине дня клинику навестил щеголеватый француз, представившийся Амри Сартье-Брассеном. Француз пожелал увидеться со своим старинным приятелем Отавиу Монтана, а заодно ознакомиться с клиникой, так как впервые посещал подобного рода учреждения.

Отавиу не узнал старинного приятеля. Как ни обхаживал его Раул, что ни говорил ему, тот сидел, глядя перед собой тусклым, безжизненным взглядом.

Засняв несчастного, Раул отправился гулять по клинике и обнаружил немало интересного. Он слышал душераздирающие крики больных, и у него не осталось сомнений, что людей здесь подвергают насильственным методам лечения.

— Мне кажется, в том числе и электрошоку, — сказал он сам себе.

Он только заснял сцену, как два здоровенных санитара волокли совершенно бесчувственного больного, явно после какой-то процедуры, как на его плечо опустилась рука.

— Кто вам дал позволение на съемки, молодой человек? — последовал вопрос.

Раул объяснил, что как иностранец и турист он интересуется всем, что видит вокруг.

Но ему быстренько объяснили, что туристам, и особенно иностранцам, нечего делать в бразильских клиниках, что он как впавший в буйство, а Раул, в самом деле, впал в буйство, отвоевывая свою самописку, — может остаться здесь навсегда. Раул сообразил, что за его спиной нет дипкорпуса, который будет вызволять его из этого опасного места, и покорился.

Самописку ему так и не вернули, а вместе с ней и уникальные кадры, которые он успел заснять,

— Шику! Я уверен, что Отавиу лечат электрошоком, — сказал он.

И Шику схватился за голову.

Глава 29

Всю беременность Бетти чувствовала себя прекрасно, но в последний месяц ей стало тяжеловато ходить и особенно спать. Она никак не могла удобно пристроить свой круглый живот, в котором порой так активно брыкался малыш, собираясь выбраться на свет Божий.

Она стала чувствительнее, раздражительнее. Арналду тоже.

Но в целом Бетти была довольна первыми месяцами своей замужней жизни. Ей нравился большой дом, в котором она теперь жила на правах молодой хозяйки. Нравилось то особое положение, в котором она находилась. Все баловали ее, заботились о ней, и она, всегда помнящая о своей нищей и одинокой юности, наслаждалась комфортом и вниманием окружающих. Арналду, правда, довольно быстро наскучили заботы, он снова стал поздно возвращаться, ссылаясь на неотложные деловые встречи, но Бетти на него не сердилась.

Она слишком была занята устройством своего гнезда, магазинами, покупками. Она то меняла шторы в спальне, то покупала колыбельку, находясь в эйфории всемогущества и возвращаясь с полными руками пакетов и свертков. Арналду она была благодарна за то, что он не ограничивал ее аппетитов, и прощала ему поздние возвращения.

Но Гонсала, видя, как Бетти примеряет перед зеркалом только что купленное очень дорогое ожерелье, не могла удержаться, чтобы не спустить свою дорогую невестку с неба на землю. Она это сделала потому, что и вправду любила Бетти, всегда стояла за нее горой и хотела избавить ее от неприятностей с Сан-Марино, который только прикрывал фальшивой улыбкой свою неприязнь к снохе.

— Ты знаешь, дорогая, но Арналду пока не получает ни одного процента с прибыли, — сообщила она. — У него оклад, он немаленький, но больше того, что ему положено в месяц, он не получит.

— Вот как? — удивилась Бетти. — А я и не знала!

— Пройдет еще много лет, прежде чем Сан-Марино старший допустит Сан-Марино младшего к дивидендам, — прибавила Гонсала. — Так что лучше с самого начала укладываться в отведенную вам сумму, иначе у Арналду будут большие неприятности с отцом.

Подобное положение дел было новостью для Бетти, она-то думала, что загруженность Арналду на работе приносит им дополнительные деньги, и была благодарна мужу за то, что он берет на себя лишнее, обеспечивая ей беззаботное существование. Но если это не так, то... Об этом стоило подумать!

Бетти видела, как хлопочет Гонсала, занимаясь организацией собственного дела, и сообразила, что самое лучшее — это независимость, а значит, и Арналду должен будет сформировать свой собственный, независимый от отца проект, а может быть, и она, Бетти...

Но это было делом будущего, а сейчас ей было не до проектов, она готовилась стать самой любящей и заботливой мамочкой.

Когда Бетти отвезли в больницу, Арналду, как обычно, не было дома. Его искали по сотовому, но не нашли: он отключил его, чтобы хорошенько повеселиться в ресторане. И вместо Бетти, которая так мечтала, чтобы во время родов ее держал за руку Арналдинью, он держал за руку хорошенькую Софи.

Но хотя бы об этом Бетти не знала и думала, что муж, не щадя себя, зарабатывает деньги для нее и малыша.

Роды были трудными, потому что родившийся мальчишка весил почти четыре килограмма, вес для первых родов почти рекордный! Но зато, какой он был уже плотненький!

Усталая Бетти ощущала неземное блаженство, глядя на важного смешного крошку, который с закрытыми глазками потихоньку сопел рядом с ней.

Первой с поздравлениями прибежала Гонсала, потом Жулия.

Арналду все никак не могли найти...

Цветы, подарки, сыну, мамочке, но Жулия протянула сестре еще и письмо от отца, поразившись его прозорливости: он словно бы предчувствовал, что с ним должно случиться, и заранее сказал дочери все, что хотел бы сказать в этот торжественный момент.

Сейчас Отавиу был погружен в глубокий мрак и до него не доходили никакие известия из внешнего мира. Жулия уже сообщила в больницу по телефону о рождении внука, но Отавиу никак не прореагировал на известие.

Бетти читала письмо отца со слезами на глазах. Сколько в нем было мудрости, нежности, любви к ней и к маленькому! Он благословлял обоих и просил: «Мальчика назови Жоаким Франсиску — в честь твоего второго дедушки. Ты не знала его, но это был человек во всех отношениях удивительный».

— Я думаю, так и нужно поступить, — сказала Гонсала, подумав про себя, что по обычаю положено, чтобы имя мальчику давал отец, но отец, который не присутствовал при родах, не достоин этого права.

Но Арналду все-таки нашелся, он приехал с огромным букетом цветов, счастливый, что у него родился наследник

Бетти не могла не высказать ему все, что она пережила, перечувствовала.

— Как ты мог? Как мог оставить меня в такую минуту?

Но легкое чувство вины и приятно проведенная ночь делали Арналду необыкновенно сговорчивым и покладистым.

— Ты не можешь себе представить, как я переживал, - говорил он. — Я словно бы чувствовал все на расстоянии, но сотовый не работал, и у меня было такое ответственное совещание с такими важными людьми!.. Бетти, родная, как же я счастлив! Ты родила мне сына! Ты самая замечательная женщина на свете! Я обожаю тебя! Обожаю!

Какая женщина устоит перед потоком любви? Сдалась и Бетти, и счастливые родители, обнявшись, залюбовались своим первенцем.

Но и дома Арналду ждала головомойка. Гонсала подозревала правду и не могла простить сыну его безответственности, распущенности, эгоизма. Много горьких слов высказала она сыну. Упреки матери показались Арналду больнее, чем упреки жены.

— Мой сынок должен был появиться неделей позже, — огрызнулся он, напирая на слово «мой».

Гонсала задохнулась от возмущения и чуть ли не с кулаками набросилась на сына.

— Только посмей! Только посмей сказать еще и такое! Кто и когда мог приказать ребенку, в какой час появиться ему на свет?!

Арналду стало стыдно, он и в самом деле воспользовался запрещенным приемом и совсем по-детски попросил прощения:

— Я больше не буду, мам, ладно тебе! Честное слово больше не буду!

И в последующие дни у Бетти не было оснований жаловаться на мужа, каждую свободную минуту он проводил с ней.

— Если бы ты видела, как он ласков с малышом, — радостно рассказывала она Жулии, — а у меня очень много молока, так что я буду примерной мамочкой!

— Звонила Сели, поздравляет тебя, но приехать не может, ухаживает за матерью-настоятельницей, дни ее, похоже, сочтены, она стала кашлять кровью... Да и наш папочка...

Жулия не стала расстраивать сестру последними вестями из больницы. А они были крайне неблагоприятными. Первым принес ей эти вести Шику, усомнившись в правильности методов лечения в этой больнице. Жулия не стала его слушать и прогнала. Она так и не избавилась от ощущения, что именно из-за Шику отец и загремел в клинику. Но его слова все-таки врезались ей в память. При посещениях она стала замечать то, что прежде не бросалась ей в глаза. Главное, что она увидела, и что ее поразило: все до одного пациенты были совершенно в том же состоянии, что и ее отец. Вялые, с мутными глазами, они как тени появлялись в коридоре, держась за стенку. И при виде этих теней Жулии становилось жутко.

Молодая женщина тяжело вздохнула, увидев перед собой тяжкую картину больницы… Но тут малыш закряхтел, запищал, вновь обращая ее мысли к совсем иным заботам и к совсем иному будущему.

Жулия привстала и крепко поцеловала сестру.

— Какая ты умница, что родила нам этого малыша! Почему-то я надеюсь, что он поможет выздороветь и папе!

Бетти в ответ счастливо и горделиво улыбнулась.

— Да, папа очень ждал его и будет очень любить, — сказала она.

Через неделю Бетти отпустили из роддома домой, она полюбовалась красивой спаленкой, которую приготовили маленькому Шику бабушка и папа, но сказала твердо:

- Сын будет спать в нашей спальне! Он еще слишком маленький! Колыбельку поставим рядом с нашей постелью.

— Да ты что? — тут же принялся возражать Арналду.

Он же будет орать всю ночь напролет, и с какой головой я буду отправляться на работу?

— Если он будет рядом с мамочкой, он не будет плакать, — проворковала Бетти, прижимая к себе запеленатого крошку.

— Завтра же наймем няньку, и она будет им заниматься, — решил Арналду. — Не собираешься же ты с утра до ночи слушать его писк?

— Что ты такое говоришь. Арналду? Я тебя не понимаю, — рассерженно сказала Бетти. — Мне не нужны никакие няньки, я сама буду за ним смотреть! Это же человек! Мы с тобой растим мужчину! Нас теперь трое, запомни это раз и навсегда!

— Да, сынок, запомни это, — присоединилась к Бетти Гонсала, — Нелегкое дело — вырастить настоящего мужчину. Это я тебе говорю как мать двух сыновей.

Арналду не захотел ссориться с матерью, в ее словах он уловил скрытый упрек и недовольство собой. Недавняя ссора была еще жива в его памяти, и он покорился.

— Делайте, как считаете нужным, — сказал он. — Если понадобится, я тоже могу менять ему подгузники.

Женщины переглянулись со счастливой улыбкой.

— Малыши, они такие, кого хочешь, к рукам приберут, — пропела Бетти, глядя, как Арналду берется за колыбельку, чтобы собственноручно водворить ее в спальню.

— Рядом с кроватью, рядом с кроватью, — руководила Бетти.

— А не лучше ли к окну, дорогая, там ему будет светлее, — предложил Арналду, представляя себе, сколько неприятностей его ждет.

— Нет-нет. Ребенок должен быть рядом с матерью, — присоединила Гонсала свой голос к голосу Бетти.

— Да я смотрю, вы всегда заодно, — недовольно пробурчал Арналду, придвигая колыбель вплотную к кровати.

— Именно, и тебе придется потерпеть это и еще многое другое, — улыбнувшись, сказала Гонсала, принимая от Бетти сверточек в кружевах и давая возможность невестке застелить постельку.

Женщины, казалось, понимали друг друга с полуслова, и Арналду чувствовал себя лишним в этом женском царстве.

Малыш ему нравился, как может нравиться милое беззащитное существо, котенок или щенок. Он охотно готов был позабавиться с ним и так же охотно оставить, как только почувствует, что тот ему поднадоел. Этому безответственному чувству приязни было еще очень далеко до подлинной любви взрослого человека к человеку маленькому, отца к сыну.

Поэтому ничего удивительного не было в том, что, тяготясь ежедневной кропотливой заботой, Арналду исчезал по вечерам из лома, возвращаясь, порой только к утру.

Бетти, ослабленная после родов, изнемогала под гнетом невыносимой ответственности, которую неизбежно ощущает каждая мать, как только берет на руки ребенка. Нервы молодой матери всегда напряжены до крайности многочисленными страхами и опасениями за жизнь ребенка, Бетти не была исключением, она часто плакала и упрекала Арналду в нелюбви к ней и малышу.

Слезы только еще больше раздражали Арналду.

- Ты ревешь даже чаще, чем Шикинью, - недовольно говорил он ей, а про себя добавлял: не случайно я не хотел жениться! Я предчувствовал, что моя жизнь превратится в ад!

Глава 30

В должности ответственного секретаря «Коррейу Кариока» Жулия работала как одержимая, требуя того же от подчиненных и тем самым невольно восстанавливая их против себя.

А они и без того встретили ее враждебно. Выскочка, фаворитка Сан-Марино! Чтобы водрузить ее в кресло руководителя, он безжалостно отобрал большую часть полномочий у Вагнера и расправился с Шику, выдворив его из газеты! И эта чудовищная особа теперь будет ими руководить? Можно представить, как она тут развернется — с ее способностью шагать по трупам к вершине служебной лестницы!

Такого мнения придерживались все, за исключением Раула, который неизменно вставал на защиту Жулии, но его одинокий голос во всеобщем ропоте был услышан лишь одной Аной Паулой.

— Раул прав, — заявила она однажды коллегам. — Жулия всего лишь требует от нас высококлассных материалов. А мы считаем это придирками, потому что относимся к ней предвзято,

— И ты туда же?! — посыпалось на нее со всех сторон. — Еще одна предательница в наших рядах! Чем тебя подкупила эта карьеристка?

На Раула тут давно махнули рукой, считая его человеком конченым, поскольку он фактически предал своего лучшего друга Шику Мота. Но переход Аны Паулы в стан противника вызвал у коллег особую тревогу; это уже было похоже на некий опасный симптом.

— Вы посмотрите, что творит эта коварная Монтана! — громче всех возмущался Дину. — Подлавливает нас поодиночке! Так мы и оглянуться не успеем, как уже все окажемся у нее под пятой!

— А мы и так под пятой. Разве ты не почувствовал на себе ее гнета? — заметила Зезе. — Я только не понимаю, как Ана Паула могла переметнуться на сторону Жулии! Для меня это непостижимо!

- Я потом тебе объясню, — шепнула ей Ана Паула. И объяснила. Без свидетелей, наедине:

— Понимаешь, я не хочу ссориться с Раулом, поэтому вынуждена сну подыгрывать. Не хватало еще, чтобы из-за карьеристских амбиций Жулии Монтана разрушилась моя личная жизнь! Раул мне нравится, я, не скрою, хотела бы выйти за него замуж, А Жулии я нанесу удар, когда она меньше всего будет этого ждать!

— Вот ты, оказывается, какая! — восхищенно произнесла Зезе, — Я бы так не смогла — вести двойную игру.

— А я смогу! У меня с Жулией свои счеты. Эту должность, которую ей на блюдечке преподнес Сан-Марино, по праву должны были занять либо Шику, либо я. Но никак не она, самозванка, никогда не работавшая в нашей газете!

- Это вопрос спорный, — мягко возразила Зезе. — «Коррейу Кариока» основал дед Жулии, потом здесь работал ее отец...

- Да, но когда это было! Сто лет назад! Жулия чужачка, и она здесь не приживется, попомни мое слово! Ее падение будет столь же стремительным, как и взлет. А мы всей редакцией закатим по этому поводу грандиозный праздник.

— Если до той поры не вылетим отсюда вслед за Шику, - добавила Зезе скептически. — Эм-Си видел у нее на столе список сотрудников, намеченных к увольнению.

— Да, с приходом Жулии мы все живем как на вулкане. Каждый дрожит за свое место.

— Но о возможных увольнениях говорил еще Вагнер, - опять справедливости ради заметила Зезе. — Газета будто бы терпит финансовые убытки, надо сокращать расходы.

— Все так, однако, ни Вагнер, ни даже Сан-Марино до сих пор не решались на увольнения. А Жулии все равно; мы же для нее чужие люди, которых не жалко.

Ана Паула и Зезе не знали, скольких усилий стоило Жулии убедить Сан-Марино не прибегать к сокращению штата. От этой идеи он отказался лишь после того, как Жулия предложила изменить формат газеты, уменьшив при этом затраты на бумагу, а также организовать лотерею для читателей.

— Призовой фонд может быть небольшим, — пояснила она суть этой акции, — но условия лотереи надо публиковать в каждом номере и розыгрыши призов устраивать как можно чаще. Читательский спрос на газету повысится и окупит все наши расходы.

Ее расчет оказался верным — «Коррейу Кариока» стала постепенно выбираться из финансового кризиса, но своих заслуг Жулия не афишировала, и они остались незамеченными коллективом редакции.

Лишь один Шику Мота, просматривавший иногда газету, из которой его уволили, отмечал происходившие в ней перемены и понимал, откуда они берут свое начало. Значит, у Жулии дела идут неплохо, заключал он без какой-либо зависти, хотя его собственные дела шли из ряда вон плохо.

Найти работу по специальности ему так и не удалось, он по-прежнему продавал энциклопедии, получая за этот труд мизерную плату. Книга об Отавиу застопорилась из-за множества темных пятен, пролить свет, на которые Шику так и не смог. Несколько раз он навешал Отавиу в психиатрической лечебнице, желая поддержать его по-дружески, но тот был подавлен, запуган, никому не доверял, в том числе и Шику. Иногда он попросту не узнавал своего старого друга и говорил санитару: «Зачем вы впускаете ко мне каких-то незнакомцев?» Шику больно было смотреть на страдания Отавиу, но помочь ему он ничем не мог.

Между тем Лусия Элена не теряла надежды на то, что Шику сможет еще заявить о себе в журналистике.

— Пиши в стол, — советовала она. — Главное — не терять квалификацию!

— Господи! Откуда ты все это знаешь? — с досадой отвечал ей Шику, — думаешь, так легко заставить себя писать статью, которая никому не нужна?

— А ты пиши о том, что может заинтересовать людей, и тогда какое-нибудь издание этот материал непременно опубликует.

Однажды она подсунула Шику подборку статей из «желтой прессы».

— Посмотри, о чем они пишут! Сплошные скандалы из жизни звезд! Причем скандалы эти были спровоцированы газетчиками, твоими собратьями. Они сочиняют всякие сплетни и живут безбедно, а ты — с твоим талантом — оказался не у дел и опустил руки!

Шику рассеянно пробежал глазами одну из газетных заметок;

— «Певица — жертва клеветы». Ну и что? Сейчас это стало обычным явлением.

— Но из-за газетной сплетни она потеряла контракт на крупную сумму! А прочитай вот это!

Шику нехотя прочитал вслух указанную заметку:

— Уже полгода спортивная пресса муссирует слухи о том, что у Жуниора Гаучу есть внебрачный сын. Чтобы положить конец этим слухам, известный спортсмен сдал анализ крови на ДНК и доказал, что не является отцом ребенка, которого ему приписывали.

— Представляешь, полгода человека травили! — прокомментировала Лусия Элена. — За это время его жена подала на развод, и неизвестно еще, помирятся ли они.

— Да, нынешняя пресса зачастую бывает, свирепа, как голодный волк, — согласился Шику. — Многие газетчики идут на любую низость, печатают даже заведомо ложную информацию, лишь бы поднять тираж своих изданий. Это омерзительно!

— Я тут много подобного насобирала...

— Точно, Лусия Элена! — вдруг оживился Шику. — Ты подала мне ценную идею! Об этом я и напишу — о злоупотреблениях прессы.

— Спасибо, Шику! — просияла она. — Я всегда рада тебе помочь.

— Слушай, я начну дискуссию в прессе о журналистской этике, — продолжил он, все, более увлекаясь этой идеей. — Ведь одна газетная строчка способна порой поломать жизнь человека!

— Правильно, Шику. Пиши! Я уверена, у тебя получится замечательная статья.

— Ха-ха, — рассмеялся он. — Теперь мне не нужно будет отчитываться перед Сан-Марино. Я могу писать свободно, не оглядываясь на цензуру патрона. Спасибо, Лусия Элена!

Шику написал статью на одном дыхании. Настроение его заметно улучшилось, он повеселел — к огромной радости Лусии Элены, Жудити и Констансиньи.

— Ты выйдешь из кризиса, я уверена! — с воодушевлением говорила Лусия Элена. — Главное — это знать, что ты не один, что у тебя есть семья, есть близкие люди, которые тебя очень любят!

- Да-да, — согласно кивал он. — Жаль только, что никто это не опубликует.

— А ты не настраивайся на худшее, — посоветовала ему Жудити. — Если хочешь, я сама пойду с этой статьей по редакциям! Уж я сумею им втолковать, что отказываться от материалов моего сына — непростительная глупость!

— Ну, если за дело возьмешься ты, то успех нам обеспечен! — язвительно усмехнулся Шику.

Лусия Элена промолчала, думая о том, что в идее Жудити есть, пожалуй, рациональное зерно, только надо использовать его с умом.

На следующий день она тайком от домашних понесла статью Шику в журнал, представилась журналисткой и, приложив немало усилий, уговорила редактора хотя бы бегло просмотреть текст.

— Ладно, оставьте вашу статью, — сдался тот. — Ничего обещать не могу, но прочитаю...

Узнав о том, что Шику вновь начал писать статьи, а значит, вышел из кризиса, Жанета решила рассказать ему о постигшем ее крахе в любви и семейной жизни.

— Это уже известно всем, но тебя мы не хотели расстраивать до поры до времени, — сказала она брату.

— Что случилось? — встревожился он. — Проблемы с Жуаной?

— Нет, с Жуаной, слава Богу, все в порядке. Она Здорова, и мы с ней сейчас очень сблизились. А сказать я тебе собиралась вот что... — Жанете трудно было говорить, она глубоко вдохнула, прежде чем продолжить. — Я рассталась с Атилой! Навсегда. Силы мои кончились. К несчастью, я вышла замуж за человека, у которого напрочь отсутствуют представления о совести и чести. Мало того, что он меня обворовывал, так еще и собирался бросить меня в ближайшее время. О его любовнице я узнала случайно. Потом выследила их, убедилась... Это очередная богатая вдовушка, гораздо богаче меня...

— Я изуродую его! — сжал кулаки Шику. — На него больше ни одна женщина не клюнет!

— Нет-нет, не надо его трогать, прошу тебя! — взмолилась Жанета. - Все, что Атила должен был услышать, он услышал от меня, Я просто пришла отчитаться перед тобой, как когда-то приходила, чтобы сказать тебе о своем решении выйти замуж за Атилу.

— Но я — единственный мужчина в семье, а ты не беспризорная какая-нибудь, за которую и заступиться некому.

- Нет, Шику, не связывайся с этим подонком. Хватит уже того стыда, что вы пережили из-за меня, когда я привела в нашу семью такого негодяя. Дело же не в том, что он оказался неисправимым альфонсом. Вся беда — во мне! Шику, я больше не хочу знать ни о каких мужчинах! С ними покончено навсегда!

— Сестренка, не спеши с подобными заявлениями, — посоветовал ей Шику. — Наверняка где-то на свете есть человек, который тебя заслуживает. Надо только быть осторожнее в выборе.

— А мне кажется, я сама порчу любого мужчину, который появляется на моем пути, — с горечью произнесла Жанети. — Я не замечаю их недостатков, мне важно любить и быть любимой, и они этим пользуются Что-то во мне самой неладно, Шику. Это какой-то дефект.

- Перестань! Ты добрая, ласковая, открытая, если ты встретишь такого же искреннего и порядочного человека, он будет высоко ценить эти качества, а не использовать их в корыстных целях. Не все же вокруг подлецы!

— Я знаю. Но почему-то мне все время попадаются именно подлецы.

— У тебя, так же как и у меня, была полоса невезения. Но она не может длиться вечно, — бодро произнес Шику. — Держи выше голову, сестричка! Мы обязательно выкарабкаемся!

В этот момент раздался телефонный звонок, и Шику, взяв трубку, услышал задорный голос Вагнера:

- Ну, Шику Мота, удивил ты меня!

— Чем? — изумился тот.

— Ладно, хватит притворяться! Ты можешь обмануть кого угодно, только не меня. Уж я-то знаю: когда садишься писать с большим желанием, тебе нет равных!

- Великий Вагнер, я рад тебя слышать. Но никак не возьму в толк, о чем ты говоришь.

- Я восхищен твоей статьей, которую ты опубликовал под псевдонимом Лулу Миранда!

— Лулу... чего? Ты с ума сошел! Я никогда не пользуюсь псевдонимами.

- Перестань, — с укором произнес Вагнер. — Мы же свои люди. Статья отличная, и мне очень жаль, что она увидела свет не в «Коррейу Кариока». Но все равно я за тебя очень рад. Поздравляю! Звони, не забывай старика Вагнера!

После этого звонка Шику устроил выволочку Лусии Элене за то, что она без его ведома отнесла статью в журнал, но главное, за то, что подписала ее таким дурацким псевдонимом.

— Это же моя девичья фамилия! Ты уже забыл? — оправдывалась Лусия Элена. — Я должна была так представиться, иначе бы у меня могли и не взять статью, если бы я сказала, что она твоя. Я очень хотела тебе помочь, и, как видишь, у меня все получилось.

— Да, прости, — опомнился Шику. — Я должен поблагодарить тебя, а не ругать. Это действительно успех! И почему бы мне действительно не воспользоваться псевдонимом? Ты оказалась выше всяких похвал, Лулу Миранда

С того счастливого дня Шику вернулся к активной журналистской деятельности.

Используя свои прежние каналы, он добывал эксклюзивную информацию, и его журналистские расследования о хищении бюджетных средств, о нелегальных аэродромах в Амазонии, обслуживающих наркоторговцев, стали сенсациями и вызвали широкий резонанс общественности.

Жулия Монтана, прочитав эти статьи, предложила Сан-Марино познакомиться с Лулу Миранда и переманить ее в «Коррейу Кариока».

Сан-Марино согласился с Жулией, а Вагнер, хитровато усмехнувшись в усы, поддержал эту идею с особым пристрастием:

— Заполучить такого талантливого журналиста было бы для нас большой удачей! Только удастся ли? Тут, я думаю, надо не пожалеть денег и предложить этой Лулу самую высокую ставку

— Что ж, в наших интересах изыскать необходимые средства, — сказал Сан-Марино. — Тем более что они быстро окупятся за счет прироста тиража, который обеспечит нам эта восходящая звезда.

Заручившись поддержкой шефа, Жулия позвонила Жуану Даниелу — главному редактору того журнала, в котором печатались статьи Шику, и попросила телефон Лулу Миранда, но получила отказ.

— Ты извини, — сказал ей Жуан Даниел, но Лулу подписала с нами эксклюзивный контракт. И это справедливо: в нашем журнале она дебютировала, мы первыми разглядели в ней столь яркий талант.

Так Жулия получила от ворот поворот. Но, сама того не ведая, она этим звонком сослужила хорошую службу Шику:

Жуан Даниел понял, что другие издания теперь будут охотиться за Лулу, в надежде переманить ее к себе, и, чтобы этого не случилось, значительно увеличил ей гонорар за все последующие статьи.

А Шику, окончательно воспрянув духов, почувствовал в себе достаточно сил для того, чтобы продолжить прерванную схватку с Сан-Марино.

И начать он решил с той самой клиники, в которую по совету Сан-Марино был помещен Отавиу. Шику по-прежнему не верил, что Отавиу сумасшедший и его надо держать в изоляции. А поскольку состояние Отавиу в этой клинике только ухудшалось, то Шику и заподозрил неладное. Похоже, беднягу там не лечат, а калечат, думал он. И к этому явно приложил руку Сан-Марино. Почему клинику выбирал Сан-Марино? Не логичнее ли было положиться тут на мнение доктора Сисейру? Но Жулия слепо доверилась Сан-Марино! Неужели она не видит, как ее отец там страдает? Надо спасать Отавиу, вызволить его оттуда, понял Шику. Но для этого надо сначала раздобыть подробные сведения об этой клинике, о методах лечения, которые там применяются, и, прежде всего о докторе Вантуире Магальяеса, в чьих руках находится теперь Отавиу. Наверняка это человек Сан-Марино, и он сделает все, чтобы его пациент уже никогда ничего не вспомнил.

Дата добавления: 2015-08-20