Раздел 4. Стадии поведения сторон

Главными внутренними причинами эпидемии арабских революций стали переизбыток образованной городской молодежи и конфликты внутри элит. Волна социально-полити­ческих потрясений, захлестнувшая в 2011 году страны Северной Африки и Ближнего Востока, была неожиданной только на первый взгляд. В действительности она стала отражением недовольства, которое накопилось в арабском мире из-за целого ряда неразрешенных проблем социально-экономического и политико-демографического характера. Начавшись в Тунисе после самосожжения мелкого торговца МухаммедаБуазизи из провинциального города Сиди Бузид, «арабская весна» распространялась по принципу эффекта домино, приобретая все большую массовость. И в конечном итоге затронула практически все страны Арабского Востока. Вообще, подобные революционные волны — весьма редкое явление, лишь несколько раз имевшее место во всемирной истории. Отсюда повышенный интерес к предпосылкам, приведшим к подобному развитию событий. Поскольку большинство арабских государств относятся к развивающимся странам со средне- или слаборазвитой экономикой, укоренилась точка зрения, согласно которой главными причинами волны социально-политической дестабилизации стали бедность, нищета, коррупция, неравенство, экономическая стагнация и т. п. Однако это не вполне соответствует действительности. Так накануне «арабской весны» в арабском мире не наблюдалось никакой экономической стагнации. Экономики арабских стран развивались весьма динамично (особенно в сопоставлении со странами Запада). Экономика Египта за тридцать лет правления ХосниМубарака выросла в 4,5 раза. Нельзя считать основной причиной социального взрыва и фактор бедности. Доля населения, живущего в крайней бедности (менее чем на 1,25 доллара на человека в день), в большинстве арабских стран чрезвычайно мала и вполне сопоставима с соответствующей долей в таких откровенно благополучных странах, как Эстония или Словения. Большинство крупных революций, включая и большинство революций ХХ века в развивающихся странах — произошли там, где наблюдались особо значительные “молодежные бугры”». Одним из ярких проявлений этих «молодежных бугров» стало то обстоятельство, что достаточно умеренный общий уровень безработицы в арабских странах накануне «арабской весны» сочетался с катастрофически высоким уровнем молодежной безработицы. В Египте, как мы помним, общий уровень безработицы был ниже, чем в США или в странах ЕС, однако практически половину безработных составляли люди в возрасте 20–24 лет. К тому же незадолго до этого случился взрывообразный рост охвата молодежи высшим образованием, так что более половины египетских безработных окончили вузы, а сотни тысяч других выпускников были вынуждены работать таксистами, официантами, продавцами и т. д. И при этом они были сосредоточены в непосредственной близости к центральной власти — в Каире — и получили возможность для самоорганизации с помощью интернета. Изначальная координация акций протеста проводилась именно посредством социальных сетей. В Египте призыв выйти на улицы 25 января 2011 года первоначально исходил от многочисленной фейсбук-группы «Все мы Халед Саид» и был направлен против полицейского произвола и за отмену чрезвычайного положения. Отметим, что в генерировании социального взрыва в Египте исключительно важную роль сыграли и прошедшие в ноябре-декабре 2010 года парламентские выборы, в ходе которых масштабы фальсификаций достигли заоблачных даже для дореволюционного Египта высот. Успех антиправительственных выступлений в Тунисе, Египте и Ливии вряд ли стали бы возможны без явного конфликта внутри правящих элит. При этом в каждой из стран этот конфликт имел свою специфику [4]. Так, в Тунисе было налицо противостояние армии и спецслужб, на которые опирался теперь уже бывший президент БенАли. Численность местных спецслужб в период его правления превышала численность армии чуть ли не в четыре раза, что нарушило традиционный для арабского мира баланс сил и отдалило армию от управления страной. После переворота и бегства Бен Али армия взялась за восстановление баланса, подтверждением чему служат массовые аресты сотрудников тунисских спецслужб.

В случае с Египтом конфликт был между армейской верхушкой и группировкой сына президента ГамаляМубарака (включавшей в себя многих видных египетских бизнесменов). Военная верхушка, державшая власть в стране со времен Июльской революции 1952 года, ревниво относилась к потенциальной возможности не связанного с армией Гамаля Мубарака занять пост президента, который до этого времени был прерогативой исключительно военных. Кроме того, верхушку не радовала перспектива возможного перехода находящейся в распоряжении генералов собственности под контроль бизнесменов из группировки Гамаля.

В Ливии же дал о себе знать конфликт между племенами Триполитании и Киренаики. Выходец из Триполитании МуаммарКаддафи находился у власти более сорока лет, и это вызывало недовольство племен Киренаики, обделенных возможностью политического участия, особенно учитывая факт расположения основных нефтяных месторождений Ливии именно в восточной ее части. Между тем Сирии и Бахрейну удалось избежать внутриэлитного конфликта, благодаря чему их политические режимы пока не пали под натиском «весны». На протяжении всего 2011 года правящий сирийский режим демонстрировал высокую степень консолидации, имел поддержку со стороны внутрисирийской системной оппозиции, армии и дипломатического корпуса. Нахождение у власти алавитов не ставилось под сомнение, не было случаев масштабного дезертирства военных. Более того, вооруженные силы и органы правопорядка на протяжении всего 2011 года оставались гарантом стабильности режима Башара Асада. Кроме того, свою приверженность официальному мейнстриму продемонстрировали представители сирийских дипломатических миссий за рубежом. Применительно к Бахрейну, где вся полнота власти концентрируется в руках правящего дома Аль-Халифа, говорить о каком бы то ни было конфликте внутри высшего эшелона политической элиты и вовсе не приходится. [5]

Дата добавления: 2015-08-17