Читайте также:
|
«Нерассмотрение заявления», «наличие отсутствия», «возникновение исчезновения», «в силу слабости», «за счет» и проч. Мудрено ли, что, когда студентка кончает свой вуз и выходит на литературное поприще, у нее до того притупляется слух к языку, что она начинает создавать вот такие шедевры:
«Развивая свое творческое задание (?), Некрасов в отличие (?) от Бартенева дает (?) великого поэта (так и сказано: «дает великого поэта». — К. Ч.) и здесь, в окружении сказочного ночного пейзажа, работающим (так и сказано: «дает поэта работающим». — К. Ч.) и сосредоточенно думаю щим, имею щим сложную волнующую жизнь (так и сказано: «имеющим жизнь». — К. ¥.), как-то соотносящуюся с жизнью народа, — не случайно так выпукло и рельефно, сразу же за раскрытием только что названной особенности образа Пушкина, воспроизводится Некрасовым татарская легенда о трогательной дружбе русского поэта со свободной певческой (?!?) птичкой — соловьем».
Прочтите эту околесицу вслух (непременно вслух!), и вы увидите, что я недаром кричу «караул»: если о гениальном поэте, мастере русского слова, у нас позволяют себе писать и печатать такой густопсовый сумбур — именно потому, что он весь испещрен псевдонаучными (а на самом деле канцелярскими) фразами, значит, нам и вправду необходимо спасаться от этой словесной гангрены.
В предисловии к одной своей книге я позволил себе сказать:
«Эта книга...»
Редактор зачеркнул и написал:
«Настоящая книга...»
И когда я возразил против этой поправки, он сию же минуту предложил мне другую:
«Данная книга...»
И мне вспомнилось в тысячный раз гневное восклицание Чехова: «Какая гадость чиновничий язык. «Исходя из положения», «с одной стороны...», «с другой стороны», и все это без всякой надобности. «Тем не менее», «по мере того» чиновники сочинили. Я читаю и отплевываюсь... Неясно, холодно и неизящно: пишет, сукин сын, точно холодный в фобу лежит».
Негодование Чехова вызвано исключительно казенными бумагами, но кто же может объяснить, почему авторы, которые пишут о литературных явлениях старого и нового времени, обнаруживают такое пристрастие к этому «неясному, холодному и неизящному» стилю, связывающему их по рукам и ногам? Ведь только эмоциональной, увлекательной, взволнованной речью могли бы они передать — особенно школьникам — то светлое чувство любви и признательности, какое они питали всю жизнь к благодатной поэзии Пушкина. Потому что дети до конца своих дней возненавидят творения Пушкина и его самого, если вы вздумаете беседовать с ними на таком языке, каким пишутся казенные бумаги.
«Показ Пушкиным поимки рыбаком золотой рыбки, обещавшей при условии (!) ее отпуска в море значительный (!) откуп, не использованный вначале стариком, имеет важное значение (!)... Повторная встреча (!) с рыбкой, посвященная вопросу (!) о новом корыте...»
Эта убийственно злая пародия талантливого юмориста Зин. Папер- ного хороша уже тем, что она почти не пародия: именно таким языком протоколов и прочих официальных бумаг еще недавно принято было у нас говорить в учебниках, брошюрах, статьях, диссертациях о величайших гениях русской земли.
Когда Паперный сочинял «поимку рыбаком» и «отпуск в море», ему и в голову не приходило, что для педагогов написана ученая книга, где о той же пушкинской сказке говорится такими словами:
«...в «Сказке о рыбаке и рыбке» А. С. Пушкин, рисуя нарастающее чувство гнева «синего моря» против «вздурившейся» старухи в форме вводных предложений...», «При второй «заявке» старухи...», «С ростом аппетита «проклятой бабы» растет реакция синего моря».
Так и напечатано: «реакция синего моря». Чем же это лучше «показа поимки» и «вопроса о новом корыте»?
Это немыслимо, это безумно, этому трудно поверить, но даже в «высоких жанрах», даже в беллетристике, даже в художественной (!) литературе еще очень недавно процветал этот стиль, тяготеющий к газетным шаблонам. Лет десять назад в некоем журнале был напечатан роман, в котором положительный герой, сверкающий всеми добродетелями, изъяснялся на таком языке:
«— Мы располагаем прекрасной горной техникой. Необходимо добиться механизации всех процессов работы, повсеместно ввести дистанционное управление. Тяжелые врубовые машины, скрепковые транспортеры, мощные электровозы» и т. д.
«...Пока они сами не поймут порочности своих методов руководства или пока не поставят этих руководителей перед фактом необходимости сложить полномочия по несоответствию сегодняшнему дню» и т. д.[76]
К счастью, в последнее время такой стиль из романов и повестей уже начинает выветриваться.
Тяжелую грусть пришлось мне пережить на днях, когда пламенное сочувствие моей борьбе с канцелярскими формами речи выразил мне один краснодарский читатель в очень любезном письме, от которого, к моему изумлению, так и разит канцелярщиной.
«Товарищу Корнею Чуковскому, — начинается это письмо. — Ваша статья в газете (!) «Известия» (!) за 26-е ноября (!) 1960 года (!) под заголовком (!) «Сыпь» о родном нашем языке (!) (словно мне, автору «Сыпи», неизвестно, где она напечатана и какова ее тема. — К. Ч.) является более чем своевременной, и ее нужно всячески приветствовать, так же как и другие статьи по этому вопросу. Судя по заголовку статьи, этот недостаток является болезнью и ее надо упорно и настойчиво лечить.
Говоря об этой болезни, нел ьзя не посетовать на безразличное отношение как с о стороны прессы, так и ряда органов и организаций...», и т. д., и т. д., и т. д.
Я читал это письмо и чуть не плакал. Было от чего прийти в отчаяние! Ведь я надеялся, что при помощи газетной статьи мне удастся хоть отчасти обуздать приверженцев канцелярского слога. Но оказывается, даже те, кто солидарен со мною, выражают свою солидарность при помощи тех самых шаблонов, с которыми я пытался бороться: «нужно всячески приветствовать», «нельзя не посетовать», «упорно и настойчиво», «как со стороны», «так и ряда органов и организаций» и проч.
Но недолго был я безутешен: через несколько дней ко мне из Ташкента пришло письмо другого читателя, где он, метко характеризуя канцелярит как тяжелый недуг, дает клятву в кратчайший же срок избавиться от этой напасти:
«Диагноз поставлен убийственно точно: канцелярит, — пишет он. — Это слово ударило меня по глазам. Я обнаружил, что болен канцеляритом. Канцелярит пригибал меня, толкал на лицемерие, лень, вызывал у меня в душе глупую и подлую, хитренькую улыбку: вот как я обманываю, выдавая пустоцвет за нечто живое... Неискренность, лень, трусость, бессилие сразу же (хотел написать: «незамедлительно») влекут за собой омертвение речи. Но очень обидно, когда та же самая канцелярская речь служит формой для чувств глубоких и сильных. Человек говорит от души, а вокруг него рассыпается холодная словесная пыль».
Конечно, одного покаяния мало, так как дело не только в стилистике. Изгоните бюрократизм из человеческих отношений, из быта, и тогда он уйдет сам собою из писем, учебников, диссертаций, литературоведческих книг.
Не пора ли ему точно так же выветриться из школьной словесности?
Дата добавления: 2015-08-17; просмотров: 72 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Следует особо остановиться на том, что туча по небу идет, Приходится указать, что бочка по морю плывет. | | | РЕЧЬ ПО ДЕЛУ О НАЗНАЧЕНИИ ДАТЫ ВЫБОРОВ ГЛАВЫ Б-ГО РАЙОНА КРАСНОЯРСКОГО КРАЯ |