Эпилог. Всё тело будто бы окаменело

Всё тело будто бы окаменело. Оно ни в какую не желает двигаться, хотя глаза я открыла буквально пять минут назад. Что произошло? Почему я лежу на кровати в одной из комнат гостиницы, в которой совсем недавно поселилась, вместо того, чтобы быть сейчас в полицейском участке? Что... чёрт подери... Неужели мне всё померещилось? Сергей, мама, папа... Конечно же, они не могли навестить меня взаправду, иначе это уже перешло бы все грани. Значит, всё дело в моём воображении и в некогда поломанной психике. Я совсем сошла с ума, до того, что уже не могу нормально мыслить, не могу управлять собственным телом. Я будто бы одержима чем-то или кем-то. Такое ощущение, словно во мне сейчас сидит маленький дьяволёнок и усмехается над тем, какое же я всё-таки ничтожество, а это так. Мне нужно срочно что-то с этим сделать. Я пообещала Сергею, что убью себя, и тогда он меня простит, ведь в общем-то я виновата в его смерти и никто больше. Чувствую себя бесчувственным роботом. Мне абсолютно на всё и всех наплевать. Главная задача сейчас — выполнить своё обещание перед любимым, принести себя в жертву, расстаться с жизнью, в конце концов, ради успокоения душ моих родных и близких, которых, к сожалению, уже нет на этом свете.

Я судорожно нащупываю дрожащими пальцами под собой мягкое покрывало, но оно такое холодное... Его уже ничто и никогда не согреет... Выпрямив спину, аккуратно встаю босыми ступнями на пол. Холодно, господи, как же мне холодно! Но почему?! Сейчас же лето, такого не должно быть! Это означает лишь одно — я уже труп, хоть и не физически, но зато морально. Мне ни до чего и ни до кого нет никакого дела... Полное безразличие ко всему, но иногда появляется такое странное чувство прямо в груди, точнее, в её левой части. Там так болит... Боже... Возникает желание вживую вырезать сердце прямо из груди первым попавшимся на глаза острым предметом. Но, как назло, ничего такого поблизости не обнаруживается, только окно, которое как раз очень вовремя открыто нараспашку.

Вымученно улыбнувшись, я на ватных ногах подхожу к этому самому окну и через него вылезаю наружу. Проделывала уже этот трюк, когда Сергей меня бросил... И сейчас он в каком-то смысле тоже меня бросил, только вот теперь я его уже нигде не увижу. Никогда. Ни за что. Разве только в Раю... Но сомневаюсь, что меня туда отправят. У меня грязная, испорченная душа, зачем она нужна светлым ангелам? Вот именно, нахрен она им сдалась. Только будет абузой, доставляющей одни неудобства и проблемы.

Не знаю, куда мне дальше идти, просто какого-то чёрта плетусь вперёд, лишь позже почувствовав на себе самую настоящую одежду. Интересно, чья же персона соизволила меня переодеть? Липовый папаша, наверное. Впрочем, сейчас это неважно. Правда... какая вообще разница?! Мне нет до этого никакого дела, потому что я — никто, ноль без палочки.

"Убей себя. Вообрази себе самое жестокое самоубийство и незамедлительно сделай это. Вот тогда-то я тебя и прощу" — быстрым вихрем проносятся в голове последние слова Сергея, которые я от него слышала. Почему он вдруг стал таким жестоким? Пусть даже в облике призрака. Меня это просто убивает... Неужели я и вправду настолько ничтожна, что все люди, которые когда-либо окружали меня или общаются со мной и по сей день — ненавидят меня? Это жестоко. Очень жестоко. Но такова реальность и ничего уже не исправишь. Пусть будет так, как есть. Менять что-то прямо перед смертью просто не имеет смысла.

Я не плачу, нет, что вы, хватит с меня всего этого. Достаточно уже наплакалась, а от слёз аж тошнит. От всего тошнит. Да, я правда была дурой, когда решила не убивать себя. Сделала бы это — не было бы сейчас никаких проблем. Всё было бы гораздо проще. Но судьба, видимо, решила поиздеваться надо мной ещё несколько лет. Ей в удоводьствие смотреть на то, как я страдаю, а мне в удовольствие угождать ей, самой об этом даже не подозревая. Хочет моей смерти? Да, пожалуйста! Только пусть ещё чуть-чуть подождёт, ведь я путём ничего не придумала. Самое жестокое самоубийство… Что это? Таблетки? Нет, точно не вариант. Повешенье? Сомневаюсь. Но я обязательно что-нибудь придумаю, клянусь, ведь другого выбора у меня нет.

Не обращаю никакого внимания на людей, проходящих мимо. Они меня уже достали. Все. Ходят по этой Земле, как мелкие букашки. Эгоистичные твари. Все мы такие. Все мы обязательно попадём в Ад. Я уже дохожу до деревянных домов. Странно… Совсем недавно был город, куча народу вокруг, а теперь ничего из этого нет. Может, я снова сошла с ума?

Внимательно всматриваюсь вдаль, заметив там маленькую, девичью фигурку. Сейчас навстречу мне бежит какое-то крохотное создание, и когда я уже могу разглядеть его получше, то выясняется, что это всего-навсего обыкновенная девочка, но с необычными ярко-рыжими волосами и большими, изумрудными глазами. Забавные веснушки покрывают её бледное личико, а прекрасная, по-настоящему искренняя улыбка озаряет всё вокруг. Эта девочка даже чем-то похожа на ангела. Такая же светлая, красивая и наверняка добрая. Хоть мы с ней и не знакомы, но я почему-то чувствую, будто знаю её всю свою жизнь. Это странно... На сердце становится до непривычности тепло, когда наши с ней взгляды встречаются. Улыбнувшись мне и забавно взмахнув длинными локонами, девочка спрашивает:

— Тётенька, а почему вы такая грустная? — сначала я не отвечаю и просто топчусь на месте, пытаясь придумать наиболее подходящий ответ. Не хочу расстраивать эту незнакомку. Хм... странно... буквально несколько минут назад мне было на всех наплевать, но сейчас что-то изменилось. При встрече с этой девочкой моя душа напару с сердцем как будто бы ожили.

— Потому что дождь собирается, — подняв голову и заметив, что на небе и вправду в одну кучку собираются тёмно-серые тучи, казалось бы, честно признаюсь я. — Скоро водичка начнёт капать... Кап-кап... И мы здесь с тобой промокнем.

— Ничего страшного! — отмахивается рыжеволосая девчушка. Боже, у неё такой чистый и высокий голос! Очень завораживает! — Мы потом высохнем.

— А вдруг заболеем? — с издёвкой спрашиваю я.

— Выздоровеем, — твёрдо парирует она и неожиданно хватает меня за руку. Я вздрагиваю от этого прикосновения. Так непривычно всё-таки, но в то же время приятно. — Вы чего-то боитесь, тётенька? — спрашивает она, вперив в меня вполне серьёзный взгляд.

— Я уже ничего не боюсь, — шёпотом отвечаю я, но девушка всё слышит. Она так на меня смотрит... Так сочувственно и жалобно, как будто очень хочет мне помочь, но в то же время просит помощи и от меня. Но... чего же она хочет? — Скажи, как тебя зовут?

— Алиса, — непринуждённо отвечает она, по-прежнему не отпуская мою руку и рассматривая меня во все глаза.

— Красивое имя, — слегка улыбаюсь. — А меня Катя зовут. Ты что здесь делаешь, Алиса? — на вид девочке годика три-четыре. Она такая крошечная и беззащитная… Мне хочется оградить её от всех опасностей, хоть мы с ней плохо знакомы, это не играет никакой роли. — И где твой дом?

— Я здесь гуляю, а дома у меня нет, — этот факт меня очень огорчает. Боже… Почему я за неё так переживаю?! Кто она такая?! Фея какая-нибудь? — Папа с мамой умерли, и теперь я живу в домике, где много-много детишек. Но они все плохие. Они меня обижают. Я больше не хочу с ними жить. Тётенька, — окликает она меня, когда на моих щеках уже красуются слёзы. Ох… откуда они вообще взялись?! Кто дал им право выбегать из глаз именно сейчас?! — Вы только никому не говорите, что видели меня. Я не хочу возвращаться туда. Меня там бьют и ругают. Хочу здесь гулять, мне так хорошо…

— Я никому не скажу, обещаю, — честно признаюсь я. — Но, согласись, всё это не может так долго продолжаться. У тебя есть еда, или… м-м-м… хотя бы вода? — она отрицательно мотает головой. — Вот видишь, как всё запущено. Без еды, а уж тем более без воды ты долго не протянешь. С этим надо что-то делать, — жаль, что у меня нет с собой денег, я бы её с удовольствием чем-нибудь накормила. Она такая милая, такая добрая, маленькая, с пухленькими, слегка румяными щёчками… — Где ты сейчас живёшь?

— Нет! — очень громко вскрикивает она своим писклявым голосочком и резко отскакивает от меня, опустив уже заплаканные глаза в землю. — Я не хочу туда возвращаться! Я думала, вы хорошая, но вы такая же, как и они…

— Я не собираюсь тебя туда возвращать, — мягко её перебиваю и тяжело сглатываю, выдохнув. — Я хочу забрать тебя с собой, — не понимаю, зачем я вообще это сказала? Но… мне правда хочется взять её с собой. Не знаю, что буду делать дальше, но оставлять её здесь одну среди мерзких людишек я не намерена. — Но сначала мы должны предупредить кое-кого, чтобы они за тебя не переживали, поэтому ты должна отвести меня к своему дому, — Алиса, казалось бы, доверчиво кивает и снова берёт меня за руку, топая маленькими ножками в неизвестном мне направлении. Я не могу оторвать от неё пристального взгляда. Хочется стиснуть эту малышку в своих тёплых, крепких объятьях и никогда её не отпускать. Сумасшедшее желание, знаю, но ничего не могу с собой поделать. Раньше я даже как-то особо не задумывалась о детях. Не считала их цветами жизни, божьим даром и всё в таком духе. А всё потому, что я была круглой эгоисткой. Признаюсь, как-то раз, совершенно случайно у Дмитрия порвался презерватив во время нашего с ним секса, а потом выяснилось, что я, оказывается, беременна. Ничего не сказав папаше ребёнка, я сделала аборт, а потом мне сообщили, что детей у меня уже никогда не будет. Моих собственных детей… Этот факт меня тогда не очень-то расстроил, а вот Громов до сих пор ничего не знает. Интересно, как бы он отреагировал на новость о том, что я от него беременна? Сомневаюсь, что ему это понравилось бы.

Детский дом. Вот то место, где должна жить Алиса. Бедная девочка… Её родители погибли. Но при каких обстоятельствах? И, интересно, кем же они были?

— Здравствуйте, можно войти? — мы с рыжеволосой красавицей заходим в кабинет директора, обнаружив, что за столом спокойно посиживает и смотрит какой-то фильм по ноутбуку та женщина, которую я люто ненавижу. По крайней мере, ненавидела когда-то, ведь ей было насрать на меня… Вот только что она здесь-то забыла?!

— А вы по какому вопро… — эта сучка поражённо распахивает глаза, когда наши с ней взгляды встречаются. Мой — ехидный и в какой-то степени даже ненавистный, её — растерянный. — … су… Ах, Катя, это ты, рада тебя видеть! — она встаёт из-за стола и подходит ко мне. Светлана Валентиновна замечает, что на мне нет обуви, но ничего не говорит по этому поводу. Конечно, я её понимаю. Ей же нет до меня никакого дела, как и мне до неё. — Ты нашла Алису? — гладит девчушку по волосам, но бедняга морщится, отскакивая от этой стервы и прижимаясь ко мне всем своим телом. — О-о-о, это так здорово, спасибо тебе огромное! Ох, где мы её только не искали, ты даже представить себе не можешь! Я вся испереживалась… Ночами не спала… — в её приторно-сладком голоске слышится фальшь, аж противно, поэтому мне вынужденно приходится её перебить:

— Я хочу удочерить Алису. Сейчас же.

— Что-о-о-о? — она давится собственной слюной и, наверное, в течение целой минуты непрерывно, противно кашляет. — Сейчас никак не получится. Нужно было перед этим собрать много всяких там документов, справок… Тем более, на девочку уже положили глаз другие опекуны…

— Да мой отец… — как же всё-таки до сих пор сложно произносить последнее слово. — В порошок вас сотрёт, если вы откажете мне! Или я… Со мной вам уж точно нельзя связываться. Я знаю, на какие средства вы покупаете себе всякие там дорогие вещички! — вот теперь её покрасневшее лицо принимает серьёзное выражение.

— Ну, удочерить, так удочерить, — сжав от злости зубы, холодно произносит она. Её розовая одежда уже начинает действовать мне на нервы… Б-е-е-е… как же всё-таки противно… — Алиса, иди пока поиграй с другими детишками, — нервно улыбается она девочке.

— Я не хочу ни с кем играть, — возражает бедняжка. — Они меня обижают… Они нехорошие… — утыкается курносым носиком мне прямо в ноги. Женщина бросает в нас раздражённый взгляд, но, в конце концов, всё-таки сдаётся и возвращается к своему столу, сев за него и доставая из выдвигающегося наружу шефлота какую-то папку, подавая её мне. На обложке красуется фотография Алисы. Девочка так искренне улыбается… Мне кажется, что из-за этого зрелища сердце вот-вот выпрыгнет из груди…

— Там всё о ней, о её погибших родителях… — но я не желаю дальше её слушать и скорее открываю папку, а сама же Алиса просто стоит на месте, прижавшись спиной к наверняка холодной стене. Во рту становится слишком сухо, когда я обнаруживаю, что её родителями, оказывается, были… Рита с Женей. Да, те самые, сложно даже в это поверить… Там есть их фотографии, история смерти… Они умерли от передозировки наркотиками. Значит, Женя её всё-таки погубил… А он казался мне хорошим парнем. Поразительно, в скольких же людях я за двадцать один год своей жизни ошиблась?! Всех даже не счесть… Теперь мне в каком-то смысле даже понятно, почему же меня так сильно тянет к этой девочке. Через неё я чувствую Риту. И хоть с мамой Алисы я была плохо знакома, на сердце становится теплее, когда я вспоминаю о ней, о том, что когда-то мы могли, хотели сбежать с ней и её, пусть и не путёвым, парнем практически куда угодно.

Алисе три с половиной года. Значит, Рите было всего семнадцать с лишним, когда она её родила. Эх, как бы мне сейчас хотелось с ней встретиться! Поговорить по душам, как когда-то, как в том грёбаном китайском кафе на Красной площади. Интересно, что стало с её братом? Наказали ли его за всё «хорошее»? Об этом, я к сожалению, уже никогда не узнаю, ведь вряд ли мне удастся его найти… А если даже и найду его, то что ему скажу?

Я краем глаза подглядываю за Алисой, у которой на лице читается одно огорчение, и шёпотом произношу:

— Не переживай, девочка моя, скоро у тебя всё будет хорошо. Я не дам тебя никому в обиду. Я буду защищать тебя, несмотря ни на что.

— Ты совсем с ума сошла?! — истерично вопит Громов, судорожно схватившись за голову и зарывшись пальцами в тёмные волосы. К сожалению, Алису мне на какое-то время пришлось оставить в детдоме, ведь сейчас просто так мне её ни за что не отдадут, даже по просьбе моего богатого папочки. К несчастью, с помощью денег не все законы можно переступить… — Какой ребёнок?! Какое удочерение?! Ты сначала своих детей роди и вырасти, а потом уже на чужих засматривайся!

— У меня никогда не будет своих детей, я… бесплодна… — шепчу, посмотрев прямо в его ледяные глаза.

— Как...? — он широко распахивает рот и вплотную ко мне подходит, заключив меня в свои крепкие объятья, а я почему-то даже не сопротивляюсь. Может быть, потому, что мне хочется, чтобы меня кто-нибудь обнял? Вот так просто… Так, практически без повода. — Прости, я не знал… Почему я ничего не знал? — от его глубоко голоса у меня бегут приятные мурашки по коже. — Почему ты мне об этом не рассказывала?

— Я… Мне было стыдно… — лгу, ну и пусть. Правду ему знать всё равно не обязательно, да и какая теперь разница? — Это давняя травма, ещё с детства, я не хотела о ней вспоминать… — мужчина нежно поглаживает меня по волосам, шепча зачем-то на ухо какие-то успокаивающие слова. — А сегодня, когда я увидела эту девочку — во мне всё перевернулось. Сложно объяснить это только на словах… Но я хочу заботиться о ней, оберегать её, дать ей ту жизнь, которую она заслуживает, а она достойна белой полосы, счастья, в конце концов… — я не плачу, я не плачу… Не хочу больше плакать… Это выше моих сил! Хватит с меня! Хватит показывать всем свою слабость! Я… Я больше никогда и ни перед кем не заплачу, особенно перед ней. Клянусь, я сделаю всё, чтобы она была счастлива! Всё, чтобы её жизнь была не такой дерьмовой, как у меня.

Поразительно, как быстро летит время. Вот уже прошло три года… Девочка с огненно-рыжими волосами катается на велосипеде, а я наблюдаю за этим прекрасным зрелищем и хлопаю в ладоши, когда она выделывает какой-нибудь опасный трюк. Мне нравится видеть широкую улыбку на её лице, нравится слышать её звонкий смех, нравится быть частью её мира… счастливого мира.

В тот самый день, когда мы с ней встретились, я хотела умереть. Я так страстно желала покончить с собой… Но она появилась передо мной, словно гром среди ясного неба. Она была похожа на маленького ангелочка… Алиса спасла меня, сама того не подозревая, и, в конце концов, стала единственным смыслом моей жизни. Раньше я почти постоянно думала о самоубийстве, и, боже, это было так эгоистично, так… глупо! Что случилось бы с моей девочкой, если бы я ушла на тот свет? Не знаю, да и лучше об этом вообще не думать. Да, пусть все люди в этом прогнившем донельзя мире — сволочи, пусть все они ненавидят меня и желают мне только смерти, я всё равно даже больше не посмотрю в их сторону. Я просто подниму глаза на голубое небо и прошепчу с улыбкой на устах: «Спасибо тебе за то, что ты мне её подарил. Теперь я, наконец, поняла, что же такое Рай…». И он существует. Он заключён в одном маленьком существе, которое мне сейчас улыбается и кричит с нежностью в голосе: «Я люблю тебя, мама!».

Дата добавления: 2015-08-17