Третья Великая Истина

Дни длинны, но годы коротки.

Эта фраза похожа на те, что пишут на бумажках из китайского печенья с предсказаниями, но она абсолютно правдива. Каждый отдельный день, каждая фаза нашей жизни кажется длинной, но годы пролетают так быстро. Я хотела ценить текущий момент, каждое время года, именно этот период своей жизни. В Лету кануло уже так много связанного с Элизой… детские книжки, походы на детские мюзиклы, игры в «верю — не верю». Когда-нибудь, и этот день был уже не за горами, я буду с такой же сладкой тоской вспоминать и о младенческих годах Элеоноры. Мгновение упреждающей ностальгии было настолько мощным и сладостно печальным, что именно благодаря этому моменту просветления я на всю оставшуюся жизнь обрела обостренное осознание неизбежности потерь и смерти.

Я записала это переживание в своем дневнике, и теперь оно не покинет меня никогда. «Все вещи собраны, мы готовы отправляться домой (дожидаемся парома), а Элеонора получает столько удовольствия от бесконечного лазания вверх-вниз по ступенькам лестницы на пляже, сколько не получала ни от чего, чем мы занимались с ней на протяжении всего этого лета. У меня просто рвется сердце от нежности, когда я вижу ее в купленной Джеми белой шляпке. Но все изменится, и все со временем пройдет». (Иногда я жульничаю и пишу в дневнике не одну, а несколько строчек.)

Когда я рассказала об идее такого лаконичного дневника в своем блоге, меня поразил энтузиазм читателей. Очевидно, множество людей страдает от такого же подавляемого в себе импульса вести записи; как и меня, мысль «вести дневник» привлекает их, но одновременно и немного пугает. Идея вести такой немногословный дневник, чтобы получать удовлетворение от возможности зафиксировать свои переживания и размышления, не чувствуя вины или гнетущей необходимости каждый вечер тратить 45 минут на записи, пришлась людям по душе.

Несколько человек рассказали мне о своих версиях таких лаконичных дневников. Один из читателей вел дневник, который планировал в будущем подарить трем своим детям; ему приходится очень много путешествовать по работе, и он всегда возит с собой небольшую записную книжку. Каждый раз во время посадки в самолет (и только до тех пор, пока не займут свои места остальные пассажиры) он заполняет несколько страничек записями о том, что в последнее время происходило в семье. Мне такое решение показалось почти гениальным, так как в этом случае время, которое обычно тратится впустую (посадка на рейс), превращается в приносящий радость период творческой деятельности.

Другая читательница написала мне, что интервью Элизабет Гилберт в телевизионном шоу Опры Уинфри вдохновило ее на ведение Журнала счастья, в который она стала записывать самые счастливые моменты каждого прошедшего дня.

Еще один читатель, занимающийся предпринимательством, ведет рабочий дневник, отмечая самые важные проблемы или озарения, связанные с работой. Он сказал, что такой журнал стал для него бесценным ресурсом — каждый раз, когда ему надо вспомнить, каким образом он поступал в той или иной ситуации, он может освежить это в памяти: «Я работаю один, и, если бы у меня не было рабочего журнала, я, наверно, снова и снова делал бы одни и те же ошибки. Кроме того, он дает мне ощущение прогресса, напоминая о том, какой путь я уже прошел с момента основания собственной компании».

Ведение лаконичного дневника и чтение воспоминаний о катастрофических ситуациях подхлестнуло меня заняться еще одним, менее приятным, видом деятельности. Нам с Джеми надо было привести в порядок свои дела. Во всех мемуарах особый упор делался на то, каким кошмаром оборачивается необходимость прибегать к холодной логике в состоянии горя и эмоционального шока.

— Знаешь, — сказала я Джеми, — нам надо обновить свои завещания.

— Хорошо, давай это сделаем, — ответил он.

— Мы же с тобой уже сто лет говорим, что это надо бы сделать, а ведь это действительно необходимо.

— Ладно…

— Настроения, чтобы заняться этим делом, у нас все равно никогда не будет, а потому просто надо принять решение и сделать.

— Да, ты права! — сказал он. — Я с тобой согласен. Давай найдем для этого свободный день.

Так мы и сделали. Видя исполненную казенным, старомодным, напоминающим о пишущих машинках шрифтом Courier надпись «ЗАВЕЩАНИЕ», понимаешь, что ничто не сможет послужить тебе лучшим memento mori. Хотя процесс оформления завещания кажется абсолютно несовместимым с романтическими чувствами, я редко чувствовала в отношении Джеми больше любви, чем в кабинете этого нотариуса. Я была так благодарна судьбе за то, что он жив и здоров, а также за ощущение, что эти наши завещания — всего лишь какие-то игрушечные бумажки, необходимость в которых никогда не возникнет.

Приближалась приходящаяся на 4 сентября годовщина нашей свадьбы, и я подумала, что одним из способов (пусть даже и несколько мрачноватых) отметить эту дату будет попытка использовать ее в качестве ежегодного стимула разобраться в сложившейся у нас ситуации. Не устарели ли наши завещания? Имелся ли у нас с Джеми доступ к обычной финансовой информации друг друга? Мне было и так известно, что Джеми не имел никакого представления, где я храню нашу налоговую информацию, страховые полисы или свидетельства о рождении наших дочек. Наверно, стоило бы напомнить ему об этом. Если повторять такой анализ типа «Будь готов ко всему» каждый год на годовщину свадьбы и стараться, чтобы он не казался проявлением паранойи, то он вполне может стать обычным проявлением ответственности за свою семейную жизнь.

Однажды, когда Джеми уже уснул, я, лежа рядом с ним, дочитала книгу «Год магических размышлений» Джоан Дидион, написанную ею через год после смерти мужа. Закрыв книгу, я почувствовала, как меня переполняет чувство благодарности за то, что мирно посапывающий рядом Джеми находится на данный момент в полной безопасности. Зачем же я испытывала такое раздражение, когда он дожидался, что именно я сменю подгузник Элеоноре? Зачем я злилась, что он не отвечает на мои электронные сообщения? Надо просто наплевать на все это!

По поводу своей реакции на рассказы о катастрофах я ощущала в себе некоторую вину. Правильно ли получать позитивные эмоции от чтения обо всех этих печальных событиях? Если посмотреть с одной стороны, в таком сравнении своей жизни с теми, кому пришлось гораздо хуже, был какой-то элемент чудовищности, то есть эксплуатации своеобразного чувства «злорадства», каким бы благонамеренным оно ни было, в отношении страдания других людей.

Но ведь именно чувство счастливого облегчения, возникающее в результате осознания, как тебе везет в жизни (в текущий момент времени), и хотят вызвать у читателя большинство из этих писателей. Они снова и снова делают особый акцент на том, как важно заботиться о здоровье и ценить свою обычную, повседневную жизнь. (Другие лейтмотивы: не откладывай визит к врачу, не игнорируй значительные изменения в состоянии своего тела, не забудь оформить медицинскую страховку).

Одним словом, не думаю, что эти мемуары так поднимали бы мне настроение, если бы я чаще сталкивалась с серьезными заболеваниями, более того, не думаю, что вообще смогла бы их читать. С другой стороны, Джеми вообще отказался читать такие книги. Ему и так пришлось перенести слишком много неприятных «больничных» переживаний, чтобы по доброй воле погружаться в них снова, пусть даже через жизни других людей.

Дата добавления: 2015-08-17