Глава 25.

Мы осторожно бредём по пустым кварталам, мимо покинутых домов. Я никогда не была в этой части столицы, но точно знаю, что не спутаю её ни с чем другим. Стены домов выкрашены в яркие краски, повсюду зеркальные панели, цветные стёкла, под ногами стелется причудливый рисунок, выложенный цветным булыжником – словно отголоски роскоши и вычурности, которыми окружили себя Сноу и другие из «сливок сливок» Капитолия. Какой гнетущий контраст между погрязшими в серости и убогости, задыхающимися от неволи дистриктами и вольным, сытым, блестящим Капитолием! Но наше восстание стремительно уравнивает их: уже сейчас яркие, искрящиеся всеми оттенками розового, синего, зелёного кварталы, оставшиеся позади нас, окутаны дымкой опустошения и разрухи.

Крессида ловко ведёт нас по лабиринтам словно застывших улочек, а мы только успеваем поспевать за ней. Наш поредевший до невозможности отряд сохраняет упорное молчание, так, что слышно только хруст мелких камешков под ногами и наше тяжёлое дыхание. Я вижу, как женщина украдкой стирает с лица непрерывно льющиеся из глаз слёзы. В глазах Джоанны застыла ненависть, жуткое желание отомстить – я знаю, что с Финником они были близкими друзьями. Даже Гейлу, кажется, не по себе, хотя он всегда недолюбливал и презирал Победителей, принявших правила игры и стиль жизни Капитолия, а Финника – особенно.

Внезапно Крессида останавливается посреди перекрёстка, и мы, пытаясь понять причину остановки, подходим к ней.

- Нам нужно попасть в жилые кварталы города, - тыльной стороной ладони она утирает слёзы.

- Зачем это? – спрашивает Гейл.

- Там мы найдём убежище, - уклончиво отвечает она.

В глазах Джоанны и Гейла проскальзывает одинаковое недоверие – они оба недолюбливают Крессиду. Но я ей верю.

- Тогда веди.

- Нам нужна маскировка. Иначе мы и двух шагов не сделаем. Сюда, - она указывает на выкрашенную в красный дверь, и Поллукс послушно сбивает замок прикладом своего автомата.

Квартира довольно просторная, убранная в яркие цвета, уставленная вычурной мебелью, но нежилая. Распахнутые дверцы пустых шкафов говорят сами за себя: хозяева покинули этот дом без надежды когда-либо вернуться. В гардеробной нас ожидает неудача: пустые деревянные плечики, выдвинутые ящики для обуви и украшений. Если так пойдёт и дальше, на оживлённые улицы Капитолия нам путь заказан, а, значит, мой план провалился. План, ради которого погибло столько людей. Нет, я обязана дойти до конца.

- Давайте поищем ещё, - предлагаю я. Голос жёсткий, требовательный, словно чужой. Ловлю на себе удивлённые взгляды команды. – Здесь же все квартиры пусты?

- Все, - согласно кивает Крессида и направляется к выходу.

Следующую квартиру мы тоже находим опустошённой и мёртвой, но затем нам везёт. Вешалки в платяном шкафу заметно поредели, но всё же осталось достаточно мужских и женских вещей, чтобы нарядить наш маленький отряд. Я выбираю для себя светло-голубое пальто почти до пят и широкие расклешённые брюки, в которых удобно спрятать слишком приметный костюм Сойки-пересмешницы. Я почти срослась с ним, да и у меня просто не хватит сил расстаться с последним творением Цинны. Кроме того, в свой последний час Сноу должен видеть перед собой именно Сойку, а не Китнисс Эвердин в нелепых капитолийских нарядах.

Наши лица слишком известны не только Капитолию, но и всему Панему, поэтому мы тщательно гримируем друг друга. Я хочу помочь Питу, но, прежде чем я успеваю приблизиться к нему, рядом с ними садится Джоанна. Седьмая откидывает широкие расшитые рукава шёлковой рубашки, снимает с него наручники, промывает кровоточащие раны на его запястьях антисептиком и смазывает их заживляющей мазью. Они о чём-то тихонько беседуют между собой, и их неожиданно крепкая связь отзывается в моём сердце обидой и ревностью, о которой я уже почти забыла. Заставив себя оторвать от них взгляд, я направляюсь к Гейлу.

- Эй, Кискисс, - через несколько секунд я понимаю, что слишком сильно втираю в щёки Хоторна светлый тональный крем и отдёргиваю руки. – Не переживай. Мы прорвёмся.

- Прорвёмся, - эхом повторяю я, думая сейчас совсем не об этом.

Гейл бросает едва уловимый взгляд на Джо и Пита и хочет что-то сказать, но окрик Крессиды прерывает его:

- Достаточно! Нам нужно добраться до места назначения до наступления комендантского часа, чтобы избежать встречи с патрулём и проверки документов. Так что у нас в запасе, - она вытаскивает из кармана вычурные часы на массивной цепочке, - всего каких-то полтора-два часа. Другого шанса может и не быть.

Гуськом мы покидаем квартиру. Теперь мы двигаемся медленнее, потому что несколько слоёв тяжёлой зимней одежды добавляют лишний вес, а автоматы приходится придерживать под одеждой. Пройдя всего три квартала, мы незаметно вливаемся в толпу спешащих куда-то капитолийцев. Наши с Питом лица закутаны так, что видно только лишь глаза, но окружающие люди и так пытаются смотреть только себе под ноги. Я замечаю, что они так же, как и мы, шарахаются от миротворцев, и это придаёт мне уверенности. Из динамиков, установленных на улицах, непрерывно доносятся объявления о неудачных поисках наших тел, об опасности, которую мы из себя представляем, о горячей любви президента к своему народу. Каждый раз, когда искажённый голос диктора произносит моё имя, я невольно вздрагиваю, и всем остальным так же неуютно, как и мне. Но мы идём, не сбавляя шаг, потому что остановка или даже промедление могут нести нам смерть. Крессида вновь смотрит на циферблат своих часов и жестами подгоняет нас. Всё время нашего пути она несёт какую-то невообразимую чушь, от которой поминутно морщится Гейл и свирепеет Джоанна, но это меньше привлекает к нам внимание остальных горожан. Когда мой взгляд случайно останавливается на Пите, сердце падает вниз: на его лице отрешённость, он идёт тяжело и медленно, словно в полусне. Я почти физически ощущаю его невесёлые мысли, и у меня нет никакой возможности разубедить его сейчас.

Наконец, Крессида в очередной раз сворачивает на другую улицу, и мы упираемся в аляповатую кованую калитку. Женщина несколько раз жмёт на кнопку звонка, и вокруг нас разливается причудливая мелодия, сотканная из коротких и длинных электрических трелей. Проходит минута-другая, я вижу, как напрягся Гейл, но вот из дверей, несмело озираясь по сторонам, выглядывает женщина и семенит по кирпичной дорожке прямо к нам. Отперев калитку, она пропускает нас во двор, и Крессида тут же раскрывает ей объятия.

- Крессида!

- Тигрис!

Они обнимаются, а я, только сейчас заметив удивлённый взгляд Гейла, всматриваюсь в лицо незнакомки. Краска расчертила её лицо чёрными и оранжево-золотыми полосами, в кожу имплантированы длинные чёрные усы, а нос сильно сплюснут. Никогда не видела её раньше, иначе бы непременно запомнила.

Мы с Питом сдёргиваем ткань шарфов, обнажая лица, и наша новая знакомая, всплеснув руками, взвизгивает:

- Огненная Китнисс! Пит Мелларк! – её взгляд наталкивается на лицо Джоанны: -о, Джоанна Мейсон! Какая честь, какая честь!

- Эта честь может стоить тебе жизни, - мягко останавливает её Крессида, - так что спрячь нас да побыстрее.

- Конечно-конечно, - бормочет Тигрис, торопливо озираясь по сторонам. Но переулок за нашими спинами пуст и тих в спускающихся сумерках. Она ведёт нас в дом, запирает дверь на все замки, и мы оказываемся в небольшой комнатке с витриной, доверху забитой меховыми изделиями. Узкая деревянная лестница ведёт наверх, но домик всё равно слишком маленький для такого количества людей, даже без того, что эти люди разыскиваются по всему Панему. Если сюда ворвутся миротворцы, им не составит труда нас найти. Но я всё равно не верю в западню, поэтому хочу предложить поискать какое-нибудь другое убежище, пока не стемнело. Слова замирают на губах, когда Тигрис распахивает платяной шкаф за стойкой, нашаривая что-то в глубине. Крессида вполголоса рассказывает нам, что Тигрис когда-то была стилистом Голодных Игр, но её карьера стремительно оборвалась, когда трибуты её дистрикта перестали побеждать. Наконец, в шкафу что-то громко щелкает и, когда Тигрис отступает, я вижу тускло освещённую лестницу, спускающуюся вниз.

- Сюда. Здесь вы будете в безопасности.

Мы осторожно спускаемся вниз. Наше оружие всё ещё спрятано под слоями тяжёлой одежды, так что, если там нас ждёт хоть пара миротворцев, мы покойники. Или, что ещё хуже, намного хуже – пленники Сноу. Но внизу нас ожидает лишь пустая комната с горой матрасов и шкур и монитором, вделанным в стену, на который выводятся съёмки камер слежения во дворе, на улице и в комнате над нами. Пока мы спускаемся, Крессида о чём-то говорит с хозяйкой, но потом идёт следом за нами.

- Тигрис сказала, что скоро принесёт нам ужин.

Мы лишь киваем в знак благодарности – на искренние слова, похоже, сейчас не способен никто. Гейл беспокойно оглядывает бункер.

- Если за нами придут… - он не договаривает, но это и не нужно. Выход из этого подвала есть только один, через магазин и на оживлённую капитолийскую улочку, так что, если Тигрис решит нас сдать, мы в западне.

- Тебе нужно обработать рану. Идём, - я тяну его в угол, снимаю шарф, пальто и рубашку, оставляя Гейла в форме Тринадцатого. Повязка на его шее стала красной от крови, и только сейчас я замечаю, какой Гейл бледный.

Лекарь из меня так себе, но я смачиваю бинт водой из-под крана, промываю рану, оставленную дротиком, обрабатываю антисептиком и на всякий случай колю Гейлу антибиотик. Рана выглядит чистой, но довольно жуткой, и я решаю зашить её. Руки трусятся, когда я продеваю тонкую шёлковую нить в изогнутую иглу, но мне всё же удаётся это сделать. Стежки ложатся криво и неаккуратно, и Гейлу наверняка больно, хоть он и не подаёт виду, но через каких-то пятнадцать минут рана уже не выглядит такой неопрятной. Накладываю на шею чистую повязку, и вижу, как парень улыбается мне.

- Спасибо, Кискисс.

- Будем надеяться, что дротик был не отравлен. Иначе всё это без толку.

Оглядываю остальных, и злость пронзает меня, когда я вижу, как Джоанна приковывает Пита наручниками к перилам лестницы. Меня срывает с места, я мчусь к ним и отталкиваю Мейсон от него.

- Что ты делаешь?! Нельзя с ним так! – я хватаюсь за металлическое кольцо, обвившее запястье Пита, но свободной рукой он мягко отводит мою ладонь. Вижу, как в глазах Джо зажигаются обида и возмущение, готовые пролиться с её уст новой порцией ругательств в мой адрес.

- Это моё желание, Китнисс, - Пит смотрит мне прямо в глаза, и я чуть не плачу, потому что он говорит более чем искренне. – Так я чувствую себя увереннее, потому что точно знаю, что не причиню никому вреда.

- Ты должен бороться! – с мольбой выпаливаю я. – Не позволяй Сноу забрать тебя у меня!

- Я борюсь, - его ладонь ложится мне на затылок, пальцы мягко перебирают волосы, - правда, - Пит улыбается. – И у меня уже почти получается. Так нужно, Китнисс. Иди, тебе нужно отдохнуть.

Глаза и правда слипаются, но я никуда не ухожу.

- А как же ты? Так же, - киваю на наручники, приковавшие его к перилам, - спать невозможно.

Пит лишь усмехается в ответ.

- Ничего, я спал и в куда более худших условиях.

Джоанна резко выдыхает, и я понимаю, что он говорит о Капитолии. Я вся холодею при мысли о том, что ему пришлось там пережить, но отступать не намерена. Тем более не намерена. Однажды я уже оставила Пита, и вот, к чему это привело. Больше я не повторю эту ужасную ошибку.

- Тогда я тоже буду спать здесь, - придаю лицу решительное выражение и сажусь на пол, скрестив ноги.

Пит тяжело вздыхает, его рука соскальзывает с моей головы.

- Джоанна, пожалуйста… - обречённо произносит он.

Я собираюсь спорить с ней, но вот Джо на разговоры не настроена. Она хватает меня под мышки и резко ставит на ноги, её ладонь крепче любых оков смыкается на моём запястье, и она тянет меня прочь. Я пытаюсь вырваться, но у меня ничего не выходит: девушка слишком сильная и полностью восстановилась после капитолийского плена. Вспоминаю, как когда-то собиралась убить её. На что я надеялась? Джоанна отводит меня к противоположной стене и бросает на импровизированную кровать из матраса и шкур. Я пытаюсь встать, но она садится рядом, её ладони ложатся мне на плечи, вдавливая в матрас. После нескольких безуспешных попыток я прекращаю свои попытки.

- Не могу видеть его таким, - жалобно произношу я.

По лицу Джоанны сложно понять, о чём она думает.

- Нам всем тяжело, - после некоторого молчания говорит она. – Но своим упрямством ты лучше никому не сделаешь. А Питу – особенно. Знаешь… - девушка бросает на меня мимолётный взгляд. – В Тринадцатом врачи предупреждали, что в экстремальной ситуации охмор может снова проявиться… Пит думал, что сможет справиться с этим. Он так сильно хотел быть рядом с тобой…

- Он же не помнил, что любит меня.

- Не помнил? Может быть. Но что-то определённо осталось у него вот здесь, - Джо стучит пальцем по левому нагрудному карману. – Иначе бы он к тебе так не тянулся. А потом он стал вспоминать… Ведь не зря тебе говорили держаться от него подальше – каждый раз, когда воспоминания возвращались к нему, охмор приходил тоже. Хорошо, что ты этого не видела.

Сердце болезненно сжимается при каждом её слове. Если бы я знала об этом, стала бы продолжать попытки сблизиться с ним? Мне хочется ответить по-другому, но я должна быть честной хотя бы с самой собой: стала бы. Потому что я – эгоистка. Мне так не хватало его любви и тепла, что я бы пошла на всё, лишь бы вернуть хоть частичку их. И я шла, не задумываясь, что чувствует Пит. Я молчу слишком долго, мысленно ругая себя, и Джоанна поднимается, проведя ладонью по моей голове, как до этого делал Пит.

- Отдыхай, нам всем понадобятся силы. Скоро всё кончится.

Я укладываюсь на своё ложе, тщательно закутываюсь в пахнущие сыростью шкуры и неотрывно смотрю на Пита до тех пор, пока сон не овладевает мною.

Мой сон настолько чуток, что я просыпаюсь даже от лёгких, как всегда, шагов Гейла, прозвучавших рядом со мной. Наше убежище погружено в темноту, лишь светится лампочка у самого входа. Хочу снова закрыть глаза и погрузить в блаженную негу сна, но прозвучавший в тишине приглушённый голос, как рукой, снимает мой сон.

- Спасибо, что был с ней всё это время.

Пит.

- По-другому я не могу, так что не благодари.

И Гейл. Напряжение между ними столь велико, что любой разговор может закончиться крупной ссорой, которые сейчас нам как раз ни к чему. Я уже хочу подняться и подойти к ним, но какая-то сила удерживает меня на месте.

- И всё же…

Слышу тяжёлый вздох Гейла.

- Я всегда был и буду с ней рядом, - в его голосе мне чудится вызов. Остаётся надеяться, что Пит сейчас слишком ослаблен борьбой с переродком, чтобы принять его. – Я готов ради неё на всё. Но она всё равно выбрала тебя.

- Зря она это.

- Я бы хотел с тобой поспорить, но не могу, так что извини.

Лёгкий смешок Мелларка разрезает тишину, повисшую между парнями. Моё сердце колотится, как сумасшедшее, и теперь я понимаю, что не хотела бы слышать этот разговор. После недолгого молчания Пит начинает говорить снова.

- Если со мной что-нибудь случится… Пообещай, что будешь рядом с ней, что не дашь ей совершить какую-нибудь глупость…

- Вроде того поцелуя?

- Вроде того, - я почти вижу, как Пит пожимает плечами. – В ярости Китнисс способна на всё… Впрочем, не мне тебе рассказывать. Просто пообещай, что она выживет, ладно?

- Ладно. Вот только не уверен, что Китнисс не возненавидит меня за то, что я остался жив, если с тобой что-то случится.

Пит хмыкает, и в подвале, наконец, повисает полная тишина. Прокручивая его слова в голове вновь и вновь, я с горечью понимаю, что, несмотря на всё, Пит всё ещё не уверен в моих чувствах к нему. Что ж, в таком случае моей уверенности хватит на нас обоих.

Дата добавления: 2015-08-17