О первых спондеических опытах

Даниил Леонидович Андреев

Некоторые заметки по стиховедению

Размещение в сети: http://www.rodon.org/andreev/nzps.htm
Дата написания: ок. 1955; автора: 1906-1959; файла: 21.07.2007
Подготовка текста и примечания Бориса Романова.
Источник: "Даниил Андреев в культуре ХХ века", М.:"Мир Урании", 2000. - 317 с.
OCR: 24/05/2007

О ПЕРВЫХ СПОНДЕИЧЕСКИХ ОПЫТАХ

Ритмический принцип спондеев, основанный на стыке двух или более ударных слогов, до сих пор еще не приобрел у нас общего признания [1]. Нахожу своевременным осветить в нескольких словах его короткую пока еще историю и заложенные в нем возможности.

Поэтическая теория и практика XIX века считали спондеи несовместимыми с правилами русского силлаботонического стихосложения и противными духу нашего языка. Такой непревзойденный знаток русского народного языка, как В.Даль, утверждал, например, что русской речи свойственно при стыке двух ударных слогов снимать удар с одного из них [2]. XX век, однако, показал, что это утверждение, правильное по отношению к разговорной речи, может не оправдываться по отношению к стиху.

Есть, мне кажется, основания полагать, что не только Пушкин, но даже Державин догадывались уже о художественном смысле спондеев. Иначе трудно объяснить существование целого ряда своеобразных строк, как например – у Державина:

– Рев кр а в, гр o м ж e лн и к o ней рж a нье... («Жизнь Званская») Б е здны б е здн, хл я бей хл я бь... («Целенье Саула»)   У Пушкина:   Нар о д, нар о д! в Кр е мль! в ц а рские пал а ты! («Борис Годунов») Шв е д, р у сский р у бит, к о лет, р е жет... («Полтава»)

Разумеется, у этих поэтов спондеи встречаются лишь в виде отдельных стоп, включенных в ямбическую ткань, первое же по времени стихотворение, включающее несколько спондеических стоп, принадлежит, по-видимому, Фету [3].

Во втором десятилетии XX века протест против силлаботоники и потребность в новых приемах художественной выразительности привели футуристов к попыткам воспользоваться, между прочим, и принципом спондеев. Маяковский вплотную подошел к вопросу о применении спондеев в ритмике маршей:

– Зеленью ляг, луг, Выстели дно дням, Радуга, дай дуг – Лет быстролетным коням...[4].

Анализ этой строфы показывает, что Маяковский был настолько захвачен экспрессией ритма, что пренебрег работой над смыслом строфы, полагая, очевидно, что сила эмоционального воздействия, заложенная в необычном ритме, перевесит ее смысловую невразумительность. Но, раза 2 или 3 употребив спондеические стопы, Маяковский ушел от дальнейшей работы в этом направлении. О причинах этого мы можем, конечно, строить только гипотезы.

Не случайно, вероятно, с большей внимательностью отнесся к спондеям поэт, из всех советских поэтов наиболее одаренный чувством ритма: Николай Асеев [5]. Ему принадлежит 5 или 6 спондеических стихотворений, написанных в двадцатых и в начале тридцатых годов [6]. Стихи эти оставляют впечатление первых шагов по неисследованной области. Бросается в глаза ряд слов, привлеченных, по-видимому лишь вследствие их односложности или по причине недостатка рифм. Стих кажется мучительно скрюченным, мысль – искривленной до неудобопонятности:

Если день смерк, Если гром смолк, Молча текут вверх Соки тугих смол... [7]

И при всем том, некоторые из этих стихотворений, напр. «Черный принц»[8], следует признать первыми спондеическими образцами, имеющими художественный смысл:

...Слишком угрюмо выл вал... Буйный у трюма был бал... Море на клочья рвал шквал... Как удержать фал?..

Асеев показал возможность создания спондеических метростроф*, а не только включения отдельных спондеических стоп в другую метрическую систему. В1944 г. он даже практически создал одну такую метрострофу: в стихотворении о Северном Кавказе в годы Второй мировой войны [9]. Однако ему не удалось придать своим опытам ту степень художественной убедительности, которая побудила бы других авторов к дальнейшей работе над этим новым, сомнительным в высшей степени трудоемким принципом.

* Под метрострофой я разумею любую, непрерывно и единообразно в данном стихотворении повторяемую группу строк, в которой сочетается твердое следование одному заданному метру со столь же единообразно проводимой рифмовкой. Например, в русской поэзии XIX века самой распространенной метрострофой было четырехстопное ямбической четверостишие с рифмовкой АВАВ, где А – рифма женская, В – мужская. Силлаботоническая поэтика знает несколько десятков метростроф, чистые же дольники и интонационный стих Маяковского не знает метростроф вовсе. Тем не менее, после кратковременного восстания футуристов, метрострофа утвердилась в русской поэзии как основная структурная единица. По-видимому, потребность в ней вытекает не столько из свойств русского языка, сколько из некоторых психологических особенностей тех эпох, которые стремятся к созданию твердых и долговечных эстетических форм больше, чем к разрушению старых канонов.

Больших результатов, и при том раньше по времени достиг в этом направлении А.В.Коваленский [10], работавший не только вне зависимости от опытов Асеева, но долгое время и не интересовавшийся этими опытами. В свою очередь и опыты Коваленского остались неизвестными не только Асееву, но вообще никому, кроме нескольких друзей поэта.

Впервые Коваленский воспользовался спондеями в 1927 г. в своей незаконченной и неопубликованной драме мистерии «Неопалимая Купина», где имелся отрывок – реплика одного из персонажей – длиной в 10 строк, построенный в общем по метрической схеме: – ~ ~ – –

Стража! Готовь путь! Чтоб ни одна тень, Чтоб и сама смерть Не слыхала ваш шаг...

В 1928 г. Коваленский в поэме «Гунны» создал впервые строго повторяющуюся спондеическую метрострофу, обогащенную внутренней рифмовкой:

А буран рвёт пену племён, Барабан бьёт смену времён.

Далее, в поэме «1905 год» – в своем единственном опубликованном произведении* [11](* Журнал «Красная Новь», 1931.) Коваленский создал и другую метрострофу, в основном совпадающую с его первым образцом из «Неопалимой Купины». Сквозь звуки барабанного боя слышится:

Пал Порт-Артур, пал! ... Строй, и за ним – строй... Вон, впереди встал Новых Цусим рой...

Наконец, в замечательной поэме «Химера» Коваленский еще раз вернулся к спондеям, как к подсобному приему, создав, насколько я помню, две или триметрических разновидности, которые, однако, не могут быть названы метрострофами, ибо при каждом повторе в них вводятся не только ритмические, но и метрические изменения.

I ... Веселей, шут! Лозунгами По вершкам бей лбов, Чтоб лопух стал, розанами, Лопухом стал дух!.. II ... Чтобы вновь закружилась Ось жорнова – Вечный возврат времен.

После еще двух-трех спондеических стихотворений, включенных им в раздел «Стихи об извечном брате», Коваленский, по-видимому, утерял интерес к спондеическому стихосложению, придя к выводу об узости сферы приложения этого принципа. Таким образом, будучи шагом вперед по сравнению с опытами футуристов, опыты Коваленского почти не вышли из области, которую он считал, так сказать, в особенности «напрашивающейся» на спондеическое выражение: области маршей, команды, барабанного боя, гротескно заостренной уличной частушки.

Я не получал от А. В-ча никакого разрешения на цитаты из его необнародованных произведений; теперь же и вовсе не могу получить подобного разрешения, так как ни судьба Коваленского, ни его местопребывание мне неизвестны [12]. Но как раз именно то обстоятельство, что они неизвестны и, может быть, останутся никому неизвестными навсегда, побудило меня предпослать этому трактату краткое сообщение о той роли, которую сыграли в вопросе о спондическом стихосложении труды этого, почти никому еще неведомого мастера.

Я имел счастье пользоваться личным, близким общением с Коваленским, своеобразнейшим поэтом и писателем, и в ту пору находился под влиянием его творчества. Разделил я и его временное увлечение спондеями. Это отразилось на ряде моих стихотворений и в особенности на ученической поэме «Солнцеворот» (1930-31) [13]. В последующие годы мною было найдено и практически применено свыше 10 различных спондеических разновидностей. Словесное овеществление этих ритмов оставалось очень наивным. Однако, один из спондеич<еских> вариантов нашел свое место в настоящей книге («Праздничный марш») [14], а 2 вошли в состав стихотворного сборника «Бродяга» [15].

Дата добавления: 2015-08-17