Посвящается семье к-ных 7 страница

«Карловы Вары, - говорила тогда Ольга Фиалова,- до недавнего времени были самым спокойным местом Чехии. Ныне здесь далеко не так спокойно. Это еще не только известный всему миру курорт, но, мало кто знает, что здесь расположен комплекс мест лишения свободы и самая большая тюрьма Чехии. Вот из нее то 21 октября 2039 года произошел массовый побег заключенных. 40% заключенных оказалось на свободе и только половину из них удалось возвратить в колонию. Это очень опасно для населения. Конечно приняты все возможные меры по их скорейшей поимки и водворения на нары, полиция работает в режиме чрезвычайного положения. Но, целью организаторов побега было нечто другое. Как выразился мой коллега Эдуард Крал, если бы организаторы побега, эти господа Х перепутали тюрьму с психиатрической клиникой, то все выглядело бы гораздо логичнее. Конечно, неизвестны еще имена организаторов побега, так же, что они ставили своей целью. Логика предполагает, что целью был один человек, только вот кто это, пока еще никто не знает. А 40% сбежавших, это только «побочный эффект». Побег был организован высококлассными специалистами, почерк его напоминает деятельность спецслужб, но неужели в заточении мог находиться субъект, за которым охотятся спецслужбы иностранных государств! Может быть даже России, исходя из того, что в погроме участвовали русские фанаты. «Это было бы круто!» - так закончил свое интервью Эдуард Крал.

Ольга Фиалова продолжала свои рассуждения:

«Предположение Эдуарда – фантастично, но захватывающе интересно. Страна тут может быть любая. Тут прибыли сначала фанаты российской команды «Холодная сталь» из Челябинска. Надо сказать, что перед тем эта команда выиграла в Праге у нашей пражской команды 8:0. Сейчас предстояла игра – реванш, на эту игру и прибыли фанаты. Накал страстей зашкаливал, но почему русские с поезда не поехали в свою гостиницу, а направились в Карловы Вары, к тюрьме и стали требовать немедленной выдачи своего человека, некого то ли Городкова, то ли Гродкого, которого, якобы, держат в тюрьме незаслуженно. Заключённые немедленно поняли ситуацию и по какому – то сигналу в тюрьме начался бунт. В следственном комитете подозревают, что тут-то и подоспели организаторы бунта и побега. Они были переодеты чешскими полицейскими, но это были не чехи. По внешнему виду они напоминали корейцев или южноамериканцев. Но зачем им это было надо? Вот вопрос. Они тоже ворвались в тюрьму и подавили сопротивление охранников. Они никого не убили, просто пригрозили оружием. Потом они ворвались в тюрьму и смешались с восставшими. Но, что еще более странно, кроме этих фанатов и «полицейских» появились еще «спецназовцы», скорее всего тоже переодетые и вступили в противостояние с этими «полицейскими» Никто никого не убил, но раненые были. Сколько их никто не знает, потому что все они: фанаты, «спецназовцы», «полицейские» куда-то сразу улетучились. Что же? Это были силы противостояния? Кого? Двух или более стран? И местом скрещивания их интересов стала наша Карловарская тюрьма? Точнее, один из узников этой тюрьмы. Предположение, что в этом участвовали российские спецслужбы несколько абсурдно, слишком непрофессионально. Они никогда бы не воспользовались помощью непрофессионалов-фанатов из этой «Холодной стали». С нами была наша финская коллега Стелла Хокуа, которая смело ворвалась в тюрьму, прямо в эпицентр главных событий. Она многое видела и многое хотела нам рассказать, но она бесследно исчезла. Эдуард Крал считает, что Стелла была как-то связана с организаторами бунта от какой-то стороны и исчезла вместе с ними, потому что есть свидетели видевшие, как Стелла с какой-то неизвестной нам женщиной бежали непосредственно к камерам и о чём-то при этом громко переговаривались. Обе потом исчезли. Куда они делись? Кто спланировал тот побег? Кто же всё-таки главная фигура в этой игре со многими неизвестными?» Ольга Фиалова, Эдуард Крал, Карел Липский. Программа «Час». Прага.

Это, другие интервью, любительские видеозаписи и видеозаписи с камер наблюдения неоднократно транслировались телевидением Болгарии. А в Перу все эти кадры внимательно изучали в Министерстве внутренних дел. Дивизионный генерал Педро Клинт и многие другие ответственные лица смотрели и довольно ухмылялись, но Кристина Грезе казалась весьма мрачной и это вносило в атмосферу собравшихся элемент беспокойства. Наконец, она тоже улыбнулась, но видимо смысл её улыбки был несколько иной. Генерал Кмит, беспокойно наблюдавший за мадам Грезе, увидя её улыбку, тихо заметил:

«Операция идёт успешно. Впрочем, всё только началось».

«Где же удачно? Где тут удача то? В том, что 30% уголовников на свободе, а Городов неизвестно где. Может быть, он давно в руках белорусов или ещё кого-нибудь. Это ты называешь победой, генерал, не правда ли?».

«Да, Вы правы, госпожа, - генерал говорил сбивчиво и торопливо, - это, конечно не победа, но согласитесь, что организация была выше всяких похвал. Конечно, кто-то ещё вмешался в наше дело и внёс определённый хаос. Но это начало и победа будет за нами. Пока Городов жив мы должны мы вырвем зубами эту победу у любого государства. А он жив, мы это знаем, и будем хранить надежду, госпожа!»

«Умерь своё льстивое красноречие, генерал, не барышню обхаживаешь. Дело делай лучше молча, но результативнее. Эта операция для тебя намного сложнее, чем участвовать в прорыве блокады Кейптауна! Там было ведь тебе проще, не правда ли?».

«В блокаде Кейптауна, - очень убедительно сказал генерал Кмит, - я принимал непосредственное участие. С этим согласен сам маршал Южной Африки синьор Гораций Мейрур. Мы тогда вместе с ним проектировали прорыв блокады и снятие её. Мы это сделали!.»

«Вы её сняли – сказала на это Кристина Грёзе, - в марте 2025 года. Это все знают, это всем известно»

Генерал продолжал: «Я принимал в операции большое участие. Когда в ноябре 2024 года блокада была только прорвана, но ещё не снята, туда в Кейптаун торжественно въехал на танке президент ЮАР синьор Блю Хауз. Мы, военные прослезились от такого геройства, а мирное население было в экстазе от восторга. Блокада города длилась 455 дней. Да я здесь должен бы быть уже маршалом или министром обороны. Но я – дивизионный генерал только ещё. Это несколько несправедливо».

«Да, - согласилась Грезе, - но почему же? Отчего?»

«Это не государственное дело, а личное. Я не боюсь это говорить. Да и Вы об этом знаете прекрасно синьора»

«Я не понимаю вас тогда. Причём здесь личное? Вы просто устали, генерал и вам нужно отдохнуть. Вы всё сейчас путаете»

«Я не путаю, - сказал Кмит, - не путаю, синьора. Личное, потому что вы всё понимаете. Вы были в меня очень влюблены. Это я понял. Но я тогда отверг вашу любовь. А затем, благодаря вам, я чуть не был исключён из Военной Хунты. Но нет! Вы, синьора не теряете надежды и всё ещё надеетесь меня завоевать». Тут их разговор перешел на совсем иной тон, из государственного стал личным. Сцена министра и генерала переросла в сцену двух героев любовной интриги. Генерал потерял контроль над собой, забыл, что вокруг много людей, не замечал, что все они побледнели, но навострили уши, дабы не пропустить ни одного слова из сказанного им.

«Посмотрите на себя, вы одеты очень, то есть не совсем серьёзно для такого собрания. Вас меньше всего интересует сейчас Городов. И только мы с вами знаем, что вас интересует сейчас!»

Боже, что происходит! Голос Грезе тоже заметно изменился. В нём появились интонации отвергнутой женщины, но влюблённой женщины. Это сразу стало заметно: задыхающийся, томный – инцидент перешёл все возможные границы.

«Да, это так,- сказала Грезе, абсолютно неестественно для себя, - это так. Я давно вас люблю, генерал. Только вот…а вы…никто другой вас так не любит, как я…только я…но всё. Я больше не могу. У меня нет уже сил. Всё. О, Боже! Нет, всё! Больше не могу, О, Боже!»

Присуствующие не знали, что делать. Один за другим они тихо выскальзывали из кабинета «от греха подальше». Последствия инцидента были непредсказуемы.

Педро Клинт обомлел, в таком состоянии он Грезе не видел никогда. Не могла она даже присниться в таком состоянии ни одному перуанцу. Это был. Зал опустел. Не прошло и секунды, как Грезе кинулась к генералу. В её кабинете была дверь в комнату отдыха, задрапированная бархатною тканью и незаметная для посторонних. Клинт не понял как оказался он в этой комнате, на роскошной кровати вместе с Грезе и совершенно голый. Он с удивлением обнаружил, что Грезе девственна и был этим поражён.

«И этом нет ничего удивительного, - сказала Грезе – и ты должен радоваться этому. В отличии от самой нашей Каррансы Паолы я более разборчива и никогда не буду спать с кем попало. У нас совсем разное воспитание. Это ты должен знать, генерал».

Грезе говорила генералу о своей любви, что любит только его одного и никого больше, иначе она не стала бы лишать себя своей девственности. Да, она Кристина Грезе отличает любовь от половой распущенности. И в отличии от Паолы она жэто умеет. В её жизни был и будет только один мужчина. И это он, Педро Клинт.

Генерал смотрел на неё и не знал, что сказать. Конечно, она его любит, а может и нет. Грезе большая стерва и может его обмануть и использовать в своих личных или государственных целях? Но, если он её отвергнет, она будет ему мстить и на его карьере можно будет поставить точку.

«Я знаю, синьора, что вы конечно большая стерва и я не боюсь сейчас это говорить. Но я смелый человек и вы должны это знать, синьора.»

«Да, да стерва и есть. Удивляйтесь вы также, как удивляюсь я самой себе, что такая стерва могла полюбить так глубоко и бесконечно. Вы должны радоваться этому» Они долго ещё говорили о себе и своей дальнейшей жизни. Когда их разговор дошёл до женитьбы, Кристина сказала, что сделать это лучше тайно, вдали от журналистов и папарацци. Перуанцы привыкли к тому, что у неё нет семьи и детей. Её имидж забота о безопасности государства. Свадьба должна быть тайной, знать о ней будут только самые близкие и надёжные люди. Генерал с ней полностью согласился.

А в это самое время на Гаити эта самая мадам де Сов у себя во дворце, которому позавидовала бы любая королева, оживлённо беседовала с белорусским агентом спецслужбы о содержании Городова.

«Да, - начала паскудным своим голосом мадам де Сов,- эта самая Сургутская Дева представляет очень большую опасность. Она сбежала вместе с порфироносным сыном Каррансы. Они спелись. А где Городов?»

«Он в надёжном месте и эти глупые перуанцы вряд ли его найдут. Даже в карловарской тюрьме они не сумели его найти и освободить».

Мадам поддержала его, сказав, что генерал Кмит не такой уж и умный, как его представляют перуанские власти.

«Совсем не умный, - поддержал её аргентум белорусской спецслужбы. Он не знает, что наше дельце будет посложнее блокады Кейптауна! Это точно!»

19.

Ночь была тёмная, очень тёмная и даже туманная. Не было ни луны, ни звёзд. Поезд Берлин - Нижний Новгород со скоростью более двухсот километров в час проехал Польшу и приближался к польско-белорусской границе. Пассажиры в вагонах спали, откинувшись на спинки удобных мягких кресел. Но две женщины бодрствовали в этот предрассветный час: финская продажная журналистка полушпионка Стелла Хокуа и её венгерская коллега Эльжбетта Каройи. Полушёпотом они обсуждали проблему Городова.

«Эльжбетта, дорогая, прошу тебя помоги мне в этом деле. Не справлюсь я с этим, не сумею. Натура у меня не та. Сложно это для меня. Я хочу всё это дело передать тебе. Сделай это за меня. Я в долгу не останусь и ты получишь очень приличные дивиденды».

«Ну уж, - с насмешкой процедила сквозь зубы Эльжбетта – без хороших дивидендов и ты не останешься, а делать то всё буду я. Добавляй, подруга, иначе не соглашусь на авантюру!» Хокуа с радостью добавила названную сумму, а Эльжбетта продолжала:

«Хорош же этот Городов в роли волка-оборотня. Видела я его на камере. Как он бесился, накачанный дьявольской кровью, так называемой. Это было так забавно!»

«Ты не знаешь,- всхлипнула тогда Хокуа, - он меня чуть не зарезал. Это чистая правда. Я уж с жизнью простилась. Этот академик, как ты не скажешь, волк-оборотень. Это просто ужас». А Эльжбетта, смеясь, ёрничала над подругой:

«Да, конечно, ты же его оклеветала по полной в своё время. Любой нормальный человек свернул бы тебе шею, как курёнку за это. Как же он ещё отреагирует? Тем более накачанный дьявольской кровью. Правильно он сделал, жаль только, что дело до конца не довёл. Сейчас бы на твоих поминках повеселились» Губы её растянулись в злобной улыбочке, но Хокуа проглотила оскорбление – дело важнее и деньги она за него получит немалые.

Эльжбетта Каройи, которую наняла Стелла, была не только журналисткой. В молодости она долгое время зарабатывала себе на хлеб (с маслом и икрой) сначала проституцией, а затем повысилась в ранге и выступала стриптизёршей в барах Лондона и Варшавы. Сейчас ей было за сорок, но выглядела она довольно прилично и вполне могла сойти за тридцатилетнюю потаскушку. Её и наняла Хокуа для решения своей проблемы. А проблема, или вернее сказать задание состояло в том, чтобы Городова соблазнить, втереться в его доверие, подчинить себе, короче говоря, «зомбировать любовью», сыграть роль «голубой злодейки». И Эльжбетта идеально подходила на эту роль.

«Я понимаю, - ныла тем временем Хокуа, - оклеветала, бросился на меня с ножом, ненавидит. А тебя, Эльжбетта, он не знает, ты такая привлекательная! У тебя превосходно получится! У тебя на эти делишки богатый опыт! Ты же спец…»

«Кончай петь арии, - грубо оборвала Стеллу Эльжбетта, - давай к делу. Ты хочешь, чтобы я вернулась к старой работе? Но я этого не хочу».

«Тогда уж и ты не пой мне арии! Ты же и сейчас танцуешь стриптиз в ночном клубе Будапешта. Ты же там основные свои деньги зарабатываешь. Всех дел то – затащить его в клуб, а там уж ты наше дельце провернёшь в идеале!»

«Я сделаю это, сыграю роль зловещей голубой злодейки». И Эльжбетта переключилась на стезю философствования, она утверждала, что Городов, как и все академики и изобретатели способны на убийство не из-за денег, а по причине психического расстройства. Все гении страдают психическим расстройством, утверждала она: «В начале нашего века или в конце прошлого в США был проведён тест. Из него вышло, что только 5% крестьян имеют психическое расстройство, рабочих – 10%, интеллигенции – 20%, а вот среди научных работников – 65%. Представляешь!? Все Нобелевские лауреаты – шизофреники и психически неуравновешенные люди. Показывай мне твоего Городова, с этого момента он становится моим подопытным кроликом. А теперь скажи мне, почему так боишься провала? От кого ты так зависишь?»

Стелла сразу как-то сжалась и сделалась серьёзной и испуганной одновременно:

«Мадам де Сов – шефиня моя, она не прощает промахов. Она за ляпсусы в работе уничтожает провинившегося. Она поручила мне это дело, а я не могу, я боюсь этого Городова, тем более в роли волка-оборотня. Да и соблазнение не моё амплуа, не умею я это. Ты меня понимаешь?» В ответ на эту тираду Эльжбетта расхохоталась, правда быстро умолкла, чтобы не разбудить спящих попутчиков:

«Ты шутишь и очень неумело! Мадам Сов - это сказочный персонаж, его придумали народы-неудачники: гаитяне, а раздули до устрашающих размеров эквадорцы, кубинцы и чилийцы. Затем в этого чудовища стали верить парагвайцы, перуанцы и мексиканцы. Эти дикие и варварские народы любят винить в своих бедах разных монстров, шпионов. У них, дикарей, кругом только, Вашингтон, Брюссель, Пентагон во всём виноваты. Они же дураки, верят для самоутешения, винят в своих неурядицах кого угодно, только не себя. У них такой менталитет. А мы цивилизованные люди, знаем, что такой дамы не существует. Ты или издеваешься надо мной, или просто разыгрываешь».

«Нет, - пояснила Стелла, - мадам де Сов, это реальная современная дама, взявшая себе имя сказочного персонажа, но не менее чудовищная и безжалостная. На неё работают агенты многих национальностей. Я встречала у неё и англичан, и французов, итальянцев и немцев. Я вот финка, а вынуждена ей служить. Французов там больше всего, особенно после кризиса 2029 года. Они и имя ей придумали такое. Настоящее её имя никто не знает».

«Потому что, - сказал какой-то пассажир, проснувшись, по - русски, - сами вы шпионки, масонки и, вообще, тёмные лошадки. Так. Где мы? Да, до Владимира ещё очень далеко. Тьфу на вас. Далеко. Ладно… пока…ещё спим…. Ну что ж ждём. Заснуть мне надо, ночь ещё, но скоро рассвет. Спать хочу, а вы мешаете мне своей болтовнёй». Подруги умолкли, боясь разоблачения и ненужных свидетелей. Поезд подъезжал к белорусской границе. Проводники уже об этом всех предупредили. Она будет через десять минут. Поезд резко сбавил свой ход.

Две недели спустя порфироносный дон Амброзио сидел задумавшись. Он никогда не забывал эту мадам де Сов. И сейчас вспоминал жизнь с нею, вспоминал то, что было давно, тридцать лет назад. Страшные это были воспоминания. Вот он избивает свою бабушку Розу вместе с нею, а она смеётся и хохочет и подзадоривает. Затем она науськивает его разорвать на глазах всей семьи портрет его матери Елены, а сама при этом обворожительно смеётся и танцует. Вспоминается и та роковая вечеринка, а затем как мать и бабушка Роза умоляют родителей того парня не возбуждать уголовного дела против Паолы. Это было давно, но былью не поросло. И вот сейчас он смотрел на фотографии своей жены, добытые Сургутской Девой, поражаясь тому, что она ничуть не изменилась. Такая же красивая и молодая, как тридцать лет назад. Это поразительно, но сейчас она даже красивее и привлекательнее, в этих её умопомрачительных нарядах, бриллиантах и жемчугах. На такие украшения позавидовали бы королевы и принцессы всех времён и народов. При этом от неё веяло таким антарктическим холодом, что дух перехватывало. Раньше, давно, тридцать лет назад такого дон Амброзио не испытывал никогда. А сейчас чувствовал только этот леденящий холод. На её лице было как-бы написано «вы все козявки, вы никто. Я вас всех в порошок сотру. А меня вы никогда не достанете, руки коротки. А у кого они подлиннее, я обрублю их по самый локоть». Дон Амброзио был очень удивлён, почему она так хорошо сохранилась. В прессе о ней довольно пёстрая информация, имя её не сходит с уст перуанского народа. Всякое про неё говорили и писали, только одного не появлялось ни на страницах газет, ни в устах сплетников: что эта самая мадам была членом семьи Карранса, что она была женой порфироносного дона Амброзио, снохой президента Перу Паолы Карранса.

Но писали много другого, даже то, что она вообще не человек, а вампир, чудовище из иного мира, ей тысяча лет, она так молода потому, что пьет кровь детей и юных девушек. Более серьезные авторы считали, что мадам Сов – второй человек в Пентагоне, третий в ЦРУ, на Уолл-стрит, в ФБР. Была еще одна версия: мадам – сотрудник Израильской разведки Моссад. Откуда-то появились сведения, что на Гаити, на Черепашьем острове де Сов владеет шикарным дворцом и оттуда заправляет абсолютно всем Карибским регионом – ни дать, ни взять королева пиратов и всей Центральной Америки. Причем, Уолл-стрит, ЦРУ и Пентагон воздействуют на деньги и военку Карибов через нее. Все это публиковалось в газетах и журналах, обсуждалось на ТВ. Всем было интересно, кто такая мадам де Сов.

Она также обвинялась во всех бедах и несчастьях, постигших Южную Америку. Ей приписывали убийство первой жены президента Чили Генерала Оссории, которое случилось в 2034 году. Считали, что именно она организовала прошлогоднее покушение на президента Парагвая Казареса, что именно она была автором многих взрывов и терактов в Чили, Парагвае, Панаме, Боливии. Ходили слухи, что де Сов виновна во внезапной душевной болезни известного поэта Чили капитана Карлоса Руиса-Тагле. Многие были убеждены, что главы таких стран как Куба и Гаити не принимают ответственных решений без совета этой дамы, а президент Эквадора и вовсе шагу ступить не может без нее.

Страшное нераскрытое преступление на Кубе тоже приписывали де Сов: 17 октября 2039 года в овраге под Гаваной были обнаружены умерщвленные новорожденные дети, и их было немало. По мнению обывателей, «ведьма Сов кровь детскую пьет и стволовые клетки ест – омолаживается так!»

Что касается самой Паолы Каррансы, то тут тайн и секретов было очень много. Истекал первый ее президентский срок, выборы по закону должны были начаться в ноябре – декабре 2039 года. В августе и сентябре сеньору Карранса часто можно было видеть в передачах ТВ. Неожиданно в октябре она прекратила публичные выступления, в том числе телевизионные, не соглашалась на интервью, проводила время, уединившись у себя во дворце. Про выборы ничего слышно не было. Это конечно было очень странно. Поговаривали, что Карранса Паола хочет вообще перенести избирательную кампанию с ноября – декабря 2039 года на ноябрь – декабрь 2044 года. Надо, якобы, только придумать повод. Однако, наверняка никто ничего не знал. Самыми удобными и благодарными темами были злодеяния Сов и приключения Городова.

Городова обсуждали также со всеми подробностями, где он и как его ищут. Даже много придумывали и приукрашивали.

…………

Дон Амброзио сидел у себя в кабинете и думал про свою бывшую жену и про Городова. Это продолжалось довольно долго, затем к нему зашел Хорхе Ибаргурен.

«Ну, здравствуй, порфироносный, - произнес Хорхе, - ты ничего не слыхал про графиню Эльжбетту… Изабель Каройи?»

«Что за графиня, Хорхе, - удивился порфироносный дон Амброзио, - у нас здесь графинь нет. Ты откуда ее взял?»

«Нет, порфироносный, - пояснил Хорхе, - она из Венгрии. Эта графиня Эльжбетта… Изабель Каройи – венгерская журналистка. В прошлом году ее в Парагвае чуть не арестовали»

«Да, я помню, - сказал Амброзио, - президент Венгрии просил Казареса ее отдать. Теперь-то что она натворила?».

«У меня много фото с ней. Это опять все с Городовым связано. Половину про него сочинили! Жулик он».

«Ладно уже, - осадил порфироносный Ибаргургена, - ты сам много сочиняешь и считаешь, что другие, такие же! Оставь ты Городова. Был бы жуликом, как ты сказал, мошенником, он бы сейчас сидел на твоем месте! Давай, рассказывай, причем здесь эта твоя графиня Каройи, и причем Городов. Они связаны, что ли? Показывай, что принес!»

«Я принес тебе, порфироносный, - начал Хорхе, - фото по поводу этой Эльжбетты. Вот она, ты видишь ее. А вот она голая, танцует на месте, там в баре у себя в Будапеште. Она ведь не только журналистка, но и стриптизерша по совместительству, эта графиня Эльжбетта… Изабель Каройи. Вот она, голая, так сексуальна, так гламурна. А ей уже за 40 лет, а все, как молодая. Красиво?»

«Да, - пояснил порфироносный дон Амброзио, - это так, но я хотел бы знать, причем здесь наш академик Городов? Мне это очень интересно, так?»

«А вот причем, - пояснил, - пояснил Хорхе Ибаргурен своему порфироносному другу, - да здесь Городов есть. Вот же он на этой фотографии с ней вместе. Ну как тебе нравится это все, порфироносный? Ты что здесь скажешь?»

«Да, - обомлел порфироносный, - это очень меня потрясло. Мы его это ищем, а он вот где оттягивается, тут, по полной программе. Ну и академик. Я тоже обалдел от этих фото. Но я хочу выяснить, то что же общего у нашего академика Городова с этой самой графиней, как она к нему попала, причем здесь белорусские спецслужбы. Это нам надо выяснить как можно скорее. Да, Хорхе, мы это скоро узнаем, где он там прохлаждается, пока мы его ищем. Но ты, как я вижу, знаешь что – то еще. Чего общего здесь?»

Этим фотографиям было десять дней.

Когда Городов проснулся было совсем светло, около трёх часов пополудни. Он увидел себя лежащим на роскошном диване в просторной, обставленной современной мебелью, комнате. Яркий солнечный свет прорывался в комнату через слегка зашторенные окна. У него ничего не болело, но слабость ещё оставалась. Внутри его всё негодовало и кипело: «это могла сделать только она, Стелла Хокуа, эта тварь, падаль лживая, каким-то непонятным образом пронюхать сумела то, что скоро прибудут в карловарскую тюрьму спецслужбы Перу. Конечно, благодаря только ей эти самые белорусы туда прибыли и Городова перепрятали в более надёжное место. Во время этой катавасии Городов был ранен охранником тюрьмы в плечо, пуля прошла навылет, было очень больно. Сейчас рана ещё ныла. При движениях особенно сильно, но терпеть было можно. С большим удивлением он увидел, что рана его заботливо обработана и перевязана. Кто же так постарался? Несмотря на большую вялость и апатию, академик сумел встать. Он осмотрелся и даже стал ходить по комнате. Это был частный дом и определить где он находится было невозможно: через окна был виден лишь ухоженный сад и никакие посторонние звуки не проникали через его стены. Вдруг Городов с удивлением обнаружил, что в доме есть кто-то ещё. Он насторожился, послышался неясный шорох, и немного погодя из-за дальней портьеры появилась незнакомая дама. Лет ей было под сорок, но выглядела она значительно моложе. Она была сексуальна в своём роскошном, гламурном, полупрозрачном пеньюаре, сквозь который было хорошо видно изящное нижнее бельё. Кто она? На Стеллу Хокуа она совсем не похожа. Та, которая стояла сейчас перед Городовым была намного красивее и изящней, чем Стелла. Академик в своей жизни уделял женщинам очень мало времени, они интересовали его, как сотрудники, исполнительницы его проекта. Он даже не был женат, но к этой незнакомке сразу почувствовал какое-то телесное влечение, может быть от того, что у него была ещё нерастраченная сексуальная энергия.

«Нет, академик,- нежно проворковала незнакомка,- вы ранены и потеряли много сил. Поэтому вам следует больше лежать, отдыхать и спать. Рана ваша несерьёзная, госпитализировать вас необходимости нет, но лечение и обработка раны необходимы. Я очень забочусь о вашем здоровье».

«Кто вы? Как вас зовут?»

«Меня зовут Эльжбетта. Если хотите графиня Эльжбетта Каройи. Успокойтесь, академик, и выпейте, пожалуйста вот это.» Она подала ему чашку с каким-то отваром. В голове Ипполито пронеслась мысль, что его снова чем-то спаивают. Мгновенно вспомнилось действие дьявольской крови. Но всё-таки он решил выпить это снадобье, что и сделал после минутного колебания.

«Ну вот и молодец, - похвалила его графиня, - вам сразу станет легче. А я приготовлю вам еду и если вы не против, позавтракаем вместе». Когда графиня собралась уходить, Городов направился было за ней, дабы проследить за приготовлением пищи, опасаясь отравы. Но она решительно его остановила, уверяя, что она не причинит ему никакого зла. Пришлось ей подчиниться. Но, когда они сели за стол, академик стал брать себе в тарелку только ту еду, которую уже положила себе Эльжбетта и попробовала её. Эльжбетта предложила Городову выпить вина.

«Это хорошее венгерское вино из Будапешта, - сказала она – и я предлагаю выпить за наше случайное знакомство. Ну, пейте же!» И снова он выпил только после графини. Он теперь очень боялся, что его или отравят или дадут какую-нибудь гадость типа дьявольской крови. Здесь он «держал ухо востро» Но, видя, что графиня ест и пьёт всё ею принесённое наравне с ним, успокоился, и их трапеза проходила теперь в спокойной и доброжелательной обстановке.

Графиня хвалила национальную венгерскую кухню, объясняла принципы её приготовления. Городов благодарил её за вкусные блюда, но признался, что впервые пробует такие кулинарные шедевры и ему надо к ним ещё привыкнуть. Оба рассыпались в любезностях, благодарили, уверяли. Но у каждого из них на уме было своё. Городов мрачно размышлял о создавшейся ситуации, «что это ещё за мошенница такая, эта графиня. Скорее всего, такая же графиня, как я президент Франции. Конечно, она подослана и выполняет определённое задание. Но какое?» Городов ответить на этот вопрос, конечно не мог. День прошёл спокойно. Они вместе поужинали и она постелила ему постель. Лёжа в постели, Городов наблюдал за графиней, а она раздевалась, затем одела полупрозрачный пеньюар. Городову всё это очень понравилось. А на другое утро графиня с утра куда-то ушла из дома, а Городова заперла в своей комнате.

20.

В 797 году в Византии император Константин VI был свергнут и ослеплён своею матерью Ириной. Ирина та, свергнув и ослепив сына стала править Византией сама. Аналогичное событие произошло в Эквадоре: там в ноябре 2039 президент был свергнут своим отцом генералом Фариасом. Точно также, как и в Византии. Но там император Константин VI был с христианских позиций нечестивый правитель, он уничтожал иконы и жестоко расправлялся с теми, кто их почитал, а мать его Ирина была благочестивой, она чтила иконы, поклонялась им и восстановила их почитание. Здесь, в Эквадоре в ноябре 2039 года произошло примерно тоже самое. Отец убрал неугодного сына. Но Фариас генерал, свергнув своего родного сына в результате военного переворота, не ослепил его, не убил, а просто изгнал из страны в Бразилию, а политику в родной стране стал проводить диаметрально противоположную той, которую проводил его сын. А сын его был крайне нечестивым правителем. Фариас-сын узаконил тотальную медицинскую стерилизацию и мужчин и женщин, без показаний и без согласия их на это. Все пособия на детей были отменены, женщины из бедного сословия вынуждены были абортировать своих младенцев. По этому показателю Эквадор стоял на одном из первых мест в мире. Экономика приходила в упадок, экспорт уменьшился до минимума. В международной политике Эквадор союзничал с США, Израилем и был членом НАТО. Фариас-отец, свергнув своего «нечестивого» сына стал править более разумно: отменил узаконенную стерилизацию, запретил аборты, стал вести разумную экономическую политику, развивал активные торговые отношения со странами Южной Америки. Также старший Фариас вывел Эквадор из блока НАТО, разорвал отношение с Израилем, Австрией, Норвегией, Швецией, Испанией, Португалией, Швейцарией, Исландией. Еще он в 2041 году заменил денежную валюту Эквадора. До этого там денежной валютой был доллар США, который был заменен на эквадорский доллар. И вот сейчас ехал в Лиму на переговоры о взаимной торговле и союзе на политической арене. Но перед этой поездкой у него состоялась встреча с болгарским царём Борисом IV Круссановым, основателем новой династии болгарских царей Круссановых. Это был очень важный разговор.

Дата добавления: 2015-08-17