История одной жизни 3 страница

- Я искала вас...

- Я была занята...

Порою беглянка пряталась на чердаке, чтобы избежать любящего, но без малейшей слабинки проницательного взгляда Терезы.

Тереза становится второй привратницей, под началом мягкой, но крайне медлительной сестры Сен-Рафаэль. Об этой сестре, которая временно исполняет обязанности помощницы настоятельницы, говорят, что она одержима "манией испытывать даже ангелов", и Терезе теперь предстоит проявлять чудеса терпения. Ее желание быть смиренной находит совершенное удовлетворение в этих незначительных послушаниях, когда не требуется ни малейшей инициативы. Все, что происходит у нее в сердце, полностью скрыто от глаз подруг. "Самая сильная горечь - остаться непонятой".

Отныне она может поститься наравне с другими. Недавно ей исполнился 21 год (2 января 1894 года). Единственное проявление независимости при вступлении в совершеннолетие: она перестает писать наклонно, как заставляла ее с детства "учительница" Полина. Теперь она будет писать согласно своему характеру: прямо.

К именинам матери-настоятельницы (21 января) она готовит два подарка. Картину "Спящий Младенец Иисус", навеянную многочисленными "поэтическими" композициями матери Агнессы, но главное - свою первую пьесу, сюжет которой был подсказан происходившими событиями.

1894 год во Франции: год Жанны д'Арк

В этот год вся Франция говорит о Жанне д'Арк. Целых двадцать лет монсеньор Дюпанлу, епископ орлеанский, сражался за канонизацию знаменитой уроженки Лотарингии. В 1869 году Папа Пий IX объявил о начале подготовительного процесса. Внимание всей страны приковано к судебным протоколам Жанны, изданным Кишератом (1841 - 1849), к книге Мишле (1841), бесчисленным публикациям, стихам и театральным пьесам.

27 января 1894 года Папа Лев XIII распоряжается о начале процесса по причислению к лику блаженных Жанны д'Арк. С этого момента она именуется достопочтенной. Отныне ее можно почитать и всенародно ей молиться. 8 мая по всей Франции пройдут национальные празднования. Республиканцы и роялисты, католики и антиклерикалы - все кругом ратуют за национальную героиню. В Лизье Селина вместе с кузиной Герен и подругами мастерят двенадцать белых хоругвей для украшения кафедрального собора апостола Петра, внутри которого парадоксальным образом покоятся останки Пьера Кошона1. В том году в храме собралось пять тысяч человек.

С самого детства Тереза любила Жанну д'Арк, свою "дорогую сестру". Читая о ее деяниях и подвигах, Тереза сама обретала особую благодать. "Мне казалось, что я ощущаю в себе то же горение, то же небесное дыхание, что воодушевляло и ее... Я думала, что рождена для славы... Господь Бог дал мне еще понять, что слава моя не откроется смертному взору и будет состоять в том, чтобы стать великой святой!" Она чувствует в себе глубочайшее родство с бесстрашной молодой девушкой, ставшей мученицей в девятнадцать лет. Она часто думает о мученичестве: с того мгновения, когда поцеловала песок на арене Колизея в Риме. В сентябре 1891 года на съезде масонских лож был брошен призыв к антиклерикальной борьбе. Может быть, опять наступают времена гонений? В том же 1894 году исполняется сто лет с того дня, когда приняли мученичество шестнадцать кармелиток в Компьене, погибших под мечом гильотины во время Революции (17 июля 1794 года)1. Сестра Тереза помогает сестре Терезе от Святого Августина шить хоругви для кармелитского монастыря в Компьене. Она вздыхает: "Какое счастье, если б и мы имели ту же участь и ту же благодать!"

Сестре Терезе вполне удалась первая "театральная" проба пера. Жанне д'Арк она посвятит две пьесы: одну о ее призвании и другую о предсмертных часах, смерти и триумфе святой. Для осуществления задуманного Тереза углубленно работает над недавно появившейся книгой Анри Валлона (1877), в которой есть выдержки из судебных процессов. Автор, режиссер и актриса - сестра Тереза трудится, не щадя своих сил. Не уклоняясь от исторических фактов, она наделяет свою героиню чертами кармелитки. В первой пьесе: "Миссия Жанны д'Арк, или Пастушка из Домреми, слышащая голоса", она особенно ярко показывает испуг простой девочки, склонной к одиночеству и молитве, которой Архангел Михаил вручает шпагу. После длительного сопротивления она наконец соглашается. Повеление посланника повторяется в виде припева: "Надо идти!"

Кто должен идти? Жанна в Шинон или Тереза в индокитайский Кармель? Или же в еще более опасное приключение "по волнам доверия и любви" в поисках святости?

В день премьеры никто из монахинь не догадался о сходстве актрисы с лотарингской героиней. Они ограничились лишь аплодисментами той, которая слишком серьезно отнеслась к своей роли.

Проделанная большая работа вдохновляет сестру Терезу и побуждает ее еще дальше развивать совершенно новую для нее форму самовыражения. Весной 1894 года она по просьбам сестер, заметивших ее талант, принимается за сочинение многочисленных гимнов (все стихи Терезы написаны для пения). В апреле и мае их четыре. На двадцатипятилетие Селины она неожиданно для себя самой решается даже написать поэму из ста двенадцати строк - "Святую Цецилию". "Эта святая, совершенно забывшая о себе", поможет ее сестре, несмотря на неопределенность будущего призвания, жить "в полном забвении себя - этом сладостном плоде любви".

"Постоянная боль в горле"

Не так давно пыль при уборке и влажный пар при мытье посуды или стирке стали вызывать у сестры Терезы приступы кашля. Несмотря на прижигания ляписом, боли в горле не прекращаются. Иногда она чувствует боль в груди. Летом болезнь продолжается, что вызывает некоторое беспокойство в семье. Хотелось бы, чтобы доктор Франсуа Ля Неель прослушал свою родственницу в Кармеле. Но мать Агнесса не решается. Официальным врачом монашеской общины по-прежнему остается доктор Корниер, добрый знакомый матери Марии де Гонзаг. Несмотря на всю свою сноровку, новая игуменья с трудом завоевывает независимость: "Мать Мария де Гонзаг сама была за то, чтобы меня выбрали, но она не могла вынести моей слишком большой независимости. Сколько я выстрадала и выплакала слез за эти три года!"

За такое соперничество частенько приходится расплачиваться ее младшей сестре: вот и теперь Ля Неель смог передать ей лишь кое-какие лекарства.

Смерть отца
(29 июля 1894 года)

Но сейчас совсем другой повод для беспокойства: здоровье господина Мартена продолжает ухудшаться. К тому же слуга Огюст все больше привязывается к спиртному - еще одна обуза для Селины. Герены планируют новое перемещение старца, который часто теряет сознание: он переезжает к ним, на улицу Шоссе. В воскресенье, 27 мая, он перенес жесточайший приступ, после чего левая рука осталась парализованной. Больного соборуют. 5 июня следует сердечный приступ. Тем не менее 4 июля его перевозят в замок де ля Мюсс. В воскресенье, 29 июля, "патриарх" тихо скончался. У его изголовья сидела Селина: "Его взгляд был полон жизни, благодарности и нежности; его разум внезапно просветлел. На какое-то мгновение я обрела моего горячо любимого отца таким, каким он был пять лет назад..."

2 августа в Лизье состоялись похороны. Так завершились ужасные страдания главы семейства, "славное его испытание".

Вначале младшая дочь молчит. Потом, в конце августа, она пишет своим сестрам. Селине: "После пятилетней смерти, какая это радость - найти его таким же, как когда-то, изыскивающим любые способы, чтобы сделать нам приятное". Леони, которая опять переживает трудный период в монастыре Навещания в Кане: "Папину кончину я воспринимаю не как смерть, но как начало истинной жизни. После шестилетнего отсутствия я вновь обрела его и чувствую, что он рядом со мной, смотрит на меня и защищает меня".

Размышляя о жизни и смерти отца на протяжении этих нескольких недель, она неожиданно для себя (уже во второй раз) сочиняет стихотворение - "Молитву дочери святого", в которой девять строф - по числу детей "патриарха". Четыре заключительные строки можно отнести к самой Терезе:

Дети твои теперь возносят тебе молитвы,

Благословляя твой скорбный земной конец,

Но на челе твоем, небесным огнем залитом,

Девять цветущих лилий сами плетут венец.

С полным правом она может подписаться "сиротка с Березины", как когда-то называл ее отец. Внезапно она понимает смысл своего видения в Бюиссоне. Когда они вместе с сестрой Марией от Святого Сердца вспоминали об этом загадочном случае, их осенило. "Подобно Божественному Лику Иисуса Христа, сокрытому во время Страданий, и лицо Его верного слуги должно было оставаться сокрытым во дни болезни, дабы воссиять в Небесной отчизне подле своего Господа!" Понадобилось пятнадцать лет, чтобы она смогла понять смысл своего детского видения: "Почему же именно меня просветил Господь Бог?.. Как соразмеряет Он испытания с силами, что Сам дает нам... Я бы никогда не смогла вынести даже мысли о тех горьких страданиях, что уготованы мне в будущем".

Наконец-то исполнилось "самое большое желание"!

(14 сентября 1894 года)

Смерть отца освободила Селину от той тайны, которую она с трудом хранила на протяжении почти двух лет. Теперь надо сделать выбор между активной жизнью в канадской Вифании или созерцательной в Кармеле Лизье. Все три сестры пришли в страшное негодование, стоило только Селине рассказать им о том, что ее так сильно смущало. В едином порыве они ополчились против затеи отца Пишона. От постоянных слез у Терезы начались головные боли. Она была "сильно расстроена" и написала своему духовнику письмо, полное упреков. Она "не винит его ни в чем", но у нее нет ни малейшего сомнения в призвании Селины: ее место в Кармеле. Тереза решительно отметает щепетильность сестры: пусть она не боится подчиниться братской любви. "Я столько выстрадала из-за тебя, что, надеюсь, не стану камнем преткновения для твоего монашеского призвания. Разве наша привязанность друг ко другу не была очищена подобно золоту в горниле?" И Селина решается вступить на тот путь, о котором уже давно размышляла.

И вновь битва за Кармель! 8 августа Селина пишет господину Делатройетту, чтобы он принял ее хотя бы в качестве послушницы. Резонный ответ: настоятель опасается, что "поступление в монастырь четвертой сестры будет противоречить не только духу, но и букве устава". Мать Мария де Гонзаг использует весь свой авторитет в пользу поступления Селины. Но сестра Эме от Иисуса категорически против усиления "клана Мартен", и в особенности вступления в общину "артистической натуры, бесполезной для монастыря". В семье Селина сталкивается с "ожесточенными" протестами Жанны и Франсуа, дядя Исидор колеблется.

Внезапно все утихает. Отец Пишон сдается: "Я не сомневаюсь. У меня нет никаких колебаний. Мне кажется, что воля Божия ясна". Каноник Делатройетт тоже уступает. Монсеньор Югонен утверждает решение. Поступление послушницы Селины Мартен назначается на пятницу 14 сентября 1894 года, на праздник Крестовоздвижения. Без всякого сомнения, никогда еще со времен святой Терезы Авильской ни в одном кармелитском монастыре не было четырех родных сестер. Испанская реформистка такого бы не допустила; 22 июля 1579 года она писала: "Ни в одном монастыре не может быть здоровой обстановки, если в нем находятся три родные сестры".

Итак, остается только сестра Эме от Иисуса. И тогда во время мессы сестра Тереза молит о знаке свыше: если ее отец на небе - пусть сестра Эме даст свое согласие на поступление Селины. И вот на выходе из церкви эта сестра зовет ее к матери-настоятельнице, где заявляет о том, что ничего не имеет против поступления четвертой сестры Мартен. Тереза полна благодарности... ее молитва мгновенно услышана!

Таким образом, вопреки всяким надеждам, осуществилось одно из самых больших ее желаний, казавшееся самым неисполнимым. Еще раз она узнала на собственном опыте, что Отец вкладывает желания в сердца Своих детей лишь для того, чтобы их исполнять. Она проверила справедливость слов святого Иоанна от Креста: "Чем больше Бог хочет нам дать, тем больше Он заставляет нас желать".

Предчувствия

Смерть отца, сомнения относительно Селины, заботы по новициату, ухудшение здоровья - все это способствует возникновению разных предчувствий в душе Терезы. Она пишет Селине загадочные письма: "Ничего не бойся, здесь скорее, чем где-либо еще, ты найдешь крест и мученичество! Мы будем страдать вместе, как некогда христиане, собиравшиеся в час испытания, чтобы укреплять друг друга..." Почему-то она добавляет: "А потом придет Господь и заберет одну из нас... Если я умру раньше, не думай, что я оставлю тебя". Опасаясь напугать сестру, она спохватывается: "Но не подумай, что я больна".

Видимо, в том же духе она написала и отцу Пишону, потому что 19 марта он отвечает ей: "Не торопитесь уж так сильно предстать лицом к лицу с вечностью". И немного дальше: "Неужели вы действительно так спешите попасть на Небо?.. Если Господь придет за вами, то вы все равно останетесь моей девочкой и на Небе". А к чему эта заключительная строфа в одном из стихотворений?

Я скоро улечу, и там, в нездешнем мире,

Когда с моей души навеки сгинет тень,

Я воспою хвалу на ангельской псалтири

И буду возвещать наставший Вечный День!

Близкие настороже, Мать Агнесса пишет Селине: "Сестра Тереза от Младенца Иисуса чувствует себя не хуже, но у нее часто болит горло, обыкновенно утром и вечером, около половины девятого, после чего она немножко хрипит. Впрочем, мы, как можем, стараемся ухаживать за ней". Но результаты такого ухода не обнадеживают. Проходят четыре месяца, но Мария Герен по-прежнему волнуется: "Пусть моя Терезочка получше заботится о себе. Вчера я заметила, что у нее сильно изменился голос, и консультировалась у Франсуа... Ей совершенно необходимо интенсивное лечение. В данный момент ничего страшного нет, но однажды это может случиться, и тогда окажется, что лекарства уже не помогут... Ей необходимо непрерывно лечиться и выполнять все предписания врача: Франсуа - специалист именно в этой области". Что за область - она не уточняет.

Новициат разрастается

Впрочем, заботы о здоровье не мешают сестре Терезе все больше заниматься новициатом, состав которого увеличился вдвое. 16 июня в монастырь поступила сестра Мария-Агнесса от Святого Лика (Мария-Луиза Кастель), двадцатилетняя очень живая "парижанка", которая уже два года была в парижском Кармеле на улице Мессин. Она родилась в Сен-Пьер-сюр-Див (департамент Кальвадос), но большую часть юности провела в столице. Ей очень непросто войти в новую общину. Мать Агнесса поручила ее сестре Терезе. У "ангела" немало хлопот: должна же эта сестра, которая во время принесения обетов 30 апреля 1896 года получит имя Марии от Святой Троицы, продвигаться вперед. Месяц спустя Тереза сможет написать о своей "дочери": "Я думаю, что она у нас останется. Ее воспитали не так, как нас, и в этом вся беда, здесь кроется причина ее мало привлекательных манер, но в глубине души она добрая. Теперь она хорошо относится ко мне, но я стараюсь прикасаться к ней не иначе как "в шелковых перчатках"..."

Отныне сестра Тереза уже не самая младшая в Кармеле: новая послушница моложе. Возникшая дружба все больше сближает их.

14 сентября появляется четвертая, долгожданная послушница: наконец-то Селина! Сестры встретились после шести лет разлуки, и, когда буря восторгов улеглась, оказалось, что у старшей большие сложности. Она поступила в монастырь в расцвете двадцати пяти лет, с независимым характером и привычкой говорить правду в глаза. После долгого периода ухода за больным отцом, управления домом, после отказа двум женихам ей очень нелегко целиком подчиниться законам кармелитской жизни. Это современная молодая девушка, она училась рисовать у Крюга, а теперь увлеклась недавним изобретением - фотографией. Старшая сестра - игуменья - разрешила ей взять с собой в монастырь ее громоздкий фотоаппарат, камеру 13/18 с объективом Дарло, и все материалы, необходимые для проявления. Отныне праздники, постриги, рекреационные пьесы останутся запечатленными на фотографических пластинках сестрой Марией от Святого Лика (первое ее монашеское имя, которое вскоре будет заменено на Женевьеву от Святой Терезы). Когда "младшая сестренка" начала посвящать ее во все детали монастырской жизни, она с изумлением обнаружила, что за последние шесть лет та далеко ушла вперед. Куда кануло время, когда они, переписываясь, обменивались глубокими духовными мыслями? Здесь надо слушаться, ходить с опущенными глазами, без суеты перемещаясь с места на место, и молча сносить всякие неприятные замечания. "Никогда это у меня не получится..." - вздыхает послушница, добрые намерения которой не могут совладать с ее не очень-то легким характером. Но Тереза рядом, она поддерживает, направляет ее и учит, как выносить саму себя, не впадая в отчаяние.

Таким образом, шаг за шагом, послушницы продвигаются вперед. 20 ноября сестра Мария Магдалина приносит окончательные обеты, а 18 декабря сестра Мария-Агнесса, "парижанка", облачается в монашеские одежды. Старшая по новициату пишет для каждой соответствующие случаю стихи, в которых проступает уже приобретенное тончайшее знание подруг.

Великое открытие:
"совершенно новый малый путь"

(конец 1894-го - начало 1895 года)

В конце 1894 года сестра Тереза от Младенца Иисуса подводит некоторые итоги. Вот уже больше шести лет прошло с тех пор, как она стала кармелиткой. Она много выстрадала и вытерпела, много сражалась и не отреклась от своего стремления к святости. Но когда она сравнивает себя с "великими святыми", жития которых читают в трапезной или на утренних богослужениях, то глубоко ощущает ту пропасть, что разделяет ее и их. Апостол Павел, святой Августин, святая Тереза Авильская со всеми их добродетелями, разнообразнейшими дарами и подвигами умерщвления плоти - это гиганты, недоступные вершины. Она же - всего лишь "безвестная песчинка". Как часто она бывает несовершенна! Не засыпает ли она во время молитвы? Как же не отчаяться пред лицом такой очевидности? И святость, вопреки тому, во что она могла верить, когда была еще послушницей, предстает как действительно нечто "невозможное". После такого неизбежного опыта скольким монашествующим пришлось примириться с собственной посредственностью! Но сестра Тереза, следуя решению, принятому во время первого причастия, "никогда не впадает в отчаяние". Святой Иоанн от Креста научил ее, что Бог не мог бы внушить неосуществимые желания. Итак, заключает она, "я могу, несмотря на мою малость, стремиться к святости". Но что же сделать, чтобы дорасти до гигантов? Она понимает, что сама по себе неспособна на это, ибо уже познала тщету усилий, совершаемых по собственной воле. Ей придется "терпеть себя такой, какая есть, со всеми своими несовершенствами". Так что же? Надо искать дальше. Не найдется ли "малый путь, прямой и короткий, совершенно новый путь" для достижения всеобъемлющей любви, направление к которой показал ей когда-то отец Пру? Никакой поддержки от отца Пишона: он больше не пишет ей. И никакой помощи внутри самого Кармеля, где страх удерживает сестер от продвижения по пути, который они считают опасным.

Тереза молится и думает. К концу XIX века в области науки и техники появились новые открытия и изобретения: электричество, телефон, фотография, автомобили, разные машины и механизмы... Когда она путешествовала по Италии, ей очень понравился лифт: одно мгновение - и ты уже на последнем этаже. Не найдется ли подобного средства для быстрого - время-то поджимает - достижения святости? В противном случае, если она умрет молодой, зачем было жить?

Среди вещей, взятых с собой в Кармель, Селина прихватила тетради с выписанными отрывками из Библии, которая была у Геренов. Лишенная Ветхого Завета, Тереза тут же их позаимствовала и "с энтузиазмом" произвела учет всего, что там имелось. И вот как-то раз она наткнулась на один текст из блокнота Селины: "Кто совсем мал, обратись сюда!" Этот четвертый стих из девятой главы книги Притч Соломоновых озарил ее ярким светом. "Совсем мал" - без сомнений, это она. "Так я и обратилась!" Предчувствуя, что вот-вот найдется решение жизненно важной проблемы, которая неотступно преследовала ее, она спрашивает себя, что же Бог сделает тому совсем малому, кто с полным доверием придет к Нему. В книге пророка Исайи она находит ответ: "Как утешает кого-либо мать его, так утешу Я вас, на руках буду носить вас и на коленях ласкать" (Ис 66,13-12).

Озарение! Тереза сияет от радости. Вот он, тот лифт, который она искала! Руки Господа вознесут ее на вершину святости. Она делает вывод из этой чудесной истины: чтобы быть носимой на руках Божиих, нужно не только оставаться маленькой, но становиться все меньше и меньше! Полный переворот, соответствующий парадоксу Евангелия. Сердце ее переполнено любовью и благодарностью: "Боже мой, Ты превзошел мои ожидания, и я хочу воспеть милости Твои".

Слова этих двух библейских отрывков приходятся очень кстати и помогают ей перейти Рубикон. Она ликует. Да, отец Пру был совершенно прав: надо отважно продвигаться вперед "по волнам доверия и любви", как апостол Петр на Тивериадском озере. Теперь немощи Терезы и ее малость становятся причиной радости, ведь именно эти качества привлекают милосердную Любовь.

С этого дня она часто будет подписывать письма "наименьшая сестра Тереза", исходя, очевидно, из сделанного открытия, которое ускорит ее "бег исполина". Что поделаешь, если кто-то в такой подписи увидит лишь намек на ее положение в семье или, что еще хуже, претенциозность! Отныне выражения "наименьшая", "оставаться маленькой" будут означать для нее, что они относятся к открытию, сделанному в конце 1894 года. Что невозможно человеку, возможно Богу: достаточно лишь целиком предать себя в руки милосердного Отца. Все больше и больше сестра Тереза от Младенца Иисуса будет проверять на опыте повседневной жизни истинность "пути доверия и любви". Теперь все будет иначе, чем прежде.

"Писательство" в этот период

У нее нет недостатка в работе. Одно непривычное дело все больше становится ее обязанностью: она должна много сочинять и писать. До сих пор на ее счету было около пятнадцати стихотворений и одна пьеса для рекреаций. Теперь ей предстоит посидеть над Рождественской пьесой и над пьесой к именинам матери-настоятельницы. Такие труды требуют немало времени, она же располагает лишь двумя часами: от двенадцати до часа и от восьми до девяти вечера. Но обязанности по новициату и непредвиденные затраты времени, связанные с общинной жизнью (она известна своей услужливостью), поглощают и эти краткие мгновения: "Свое свободное время она посвящала поэзии и охотно предоставляла его другим, так что для нее самой этого времени уже не оставалось". И все же она признается в одном желании: "Если б у меня было время, я хотела бы по-своему истолковать Песнь Песней. В этой книге я нашла очень много важного о соединении души с ее Возлюбленным!" Отважное дерзновение для столь юной кармелитки: желание взяться за дело, которое было уже и так прекрасно исполнено ее испанской покровительницей и святым Иоанном от Креста! За неимением времени ей приходится довольствоваться лишь цитированием некоторых стихов и короткими комментариями к ним. (Она делает это в 35 письмах, 12 стихотворениях и 5 пьесах. Кажется, она никогда не держала в руках всего текста, но ей знакома Песнь Песней по богослужениям, сочинениям святого Иоанна от Креста и т.д.)

На Рождество она пишет пьесу "Ангелы у яслей", сценическое построение которой несложно: пять ангелов вокруг новорожденного Младенца, один сменяет другого, у каждого свой куплет. После ангела Младенца Иисуса, ангелов Евхаристии, Святого Лика и Воскресения выходит пятый - ангел Страшного суда. Во имя божественного Правосудия он грозит грешникам карающими молниями. Младенец Иисус прерывает молчание лишь для того, чтобы утихомирить его.

После своего великого открытия Тереза видит все божественные совершенства лишь через Божие Милосердие. "Само правосудие кажется мне облеченным в любовь". Именно это она пытается передать своими неумелыми гимнами некоторым сестрам, у которых божественное правосудие не сходит с языка. "Вы хотите божественного правосудия? - сказала она однажды сестре Феброни, - вы получите божественное правосудие. Душа получает именно то, что она ожидает от Бога... И это правосудие, пугающее многих, стало для меня предметом радости и доверия".

Во время заключительной сцены все ангелы, стоя на коленях (включая обратившегося Ангела-губителя!), выражают свою зависть людям, призванным стать богами. "Ах, если б они сами могли сделаться детьми!" Но уловили ли кармелитки духовную глубину этих незамысловатых стихов?

Не менее значительна, а с театральной точки зрения гораздо более зрелищна, пьеса, сыгранная месяцем позже: "Жанна д'Арк исполняет свою миссию" - вторая часть жизни юной уроженки Лотарингии. Она потребовала огромных усилий автора, которая вывела на сцену не менее шестнадцати действующих лиц. Все послушницы при деле: репетиции, изготовление бутафории и костюмов.

Задуманное воплотилось более чем реально: спиртовки, изображавшие костер, подожгли декорации. Тереза-Жанна едва не сгорела: настоятельница не велела ей двигаться, пока не погасят огонь. Тереза подчинилась. Позже она скажет, что была готова умереть.

Полный успех, несмотря на пожар, правда, быстро потушенный. На пяти фотографиях, сделанных Селиной, предстает двадцатидвухлетняя Тереза, сроднившаяся со своей героиней: в парике каштанового цвета, с хоругвью и шпагой в руке, она глубоко переживает свою роль и происходящее действие. Фотографии Терезы в образе юной пленницы лишний раз подтверждают ее перевоплощение. Жанна идет на казнь, имея перед глазами пример Иисуса Христа. Библейский текст книги Премудрости о смысле преждевременной смерти праведника просвещает пленницу: "Достигнув совершенства в короткое время, он исполнил долгие лета; ибо душа его была угодна Господу..." (Прем 4,13).

Кого же мы слышим, Жанну д'Арк или сестру Терезу?

Я за Твою любовь приму костер и муки,

Не убоюсь огня и смерти роковой,

К Тебе, о мой Господь, я простираю руки,

Желанием горя увидеться с Тобой!

Огонь Твоей любви всегда меня согреет,

Лишь за нее одну приму свой крест земной.

Я умереть хочу, чтоб обрести скорее

Ту истинную жизнь, где Ты навек со мной.

В тот день, 21 января 1895 года, "актриса", которая написала эти строки и теперь их читала со сцены, целиком относила сказанное к себе самой.

РАСЦВЕТ
(январь 1895-го - апрель 1896 года)

"У меня больше нет желаний, кроме одного -

любить так, чтобы умереть от любви"

Мемуары... в двадцать два года

Однажды во время вечерней рекреации сестры Мартен весело беседовали в "теплой комнате". Стояла зима 1894-1895 гг. Младшая с присущим ей талантом рассказчицы вспоминала некоторые события из жизни в Бюиссоне. Внезапно ее крестная обратилась к настоятельнице: "Как могло случиться, что вы позволили ей сочинять стихи, чтобы порадовать других, а нам она еще ничего не написала о своем детстве? Вы увидите, этот ангел не задержится надолго на земле, и тогда мы утратим все эти мелочи, представляющие для нас такой интерес". Мать Агнесса в нерешительности. В Кармеле не принято описывать свою жизнь, к тому же у ее сестрички хватает забот! Мария от Святого Сердца настаивает, Тереза смеется: над ней издеваются, она не видит в себе способностей для выполнения такого задания. Мать Агнесса говорит уже серьезным тоном: "Поручаю вам написать для меня ваши воспоминания детства". - "О чем таком я могу написать, что не было бы вам известно?" Но остается подчиниться.

Сразу возникает затруднение: дни очень коротки - как найти время? С конца января 1895 года сестра Тереза принимается за работу, как правило, по вечерам после богослужений и в праздничные дни. Она раздобыла школьную тетрадку за десять сантимов, в которой около тридцати страниц. Она работает в своей келье на втором этаже, сидя на низенькой скамеечке и положив на колени найденную на чердаке доску для письма. В полутьме она изредка поправляет булавкой фитиль керосиновой лампы.

Перед началом работы Тереза помолилась перед статуей улыбающейся Богородицы, которая стоит в передней части ее кельи, и, открыв наугад Евангелие, прочитала: "Потом взошел на гору, и позвал к Себе, кого Сам хотел; и пришли к Нему" (Мк 3,13). Ей показалось, что эти строки прекрасно подходят к истории ее жизни. "Вот она - тайна моего призвания, тайна моей жизни и прежде всего исключительного благоволения Господа к моей душе. Он не зовет тех, кто достоин, но кого хочет Сам. Как говорит апостол Павел: "...кого миловать, помилую; кого жалеть, пожалею. Итак, помилование зависит не от желающего и не от подвизающегося, но от Бога милующего" (Рим 9,15-16)".

Вот так, на протяжении 1895 года, без всякого плана, без черновиков и помарок, лишь по вдохновению следуя росчерку пера, сестра Тереза пересмотрит свою жизнь, которая теперь видится в свете Божиего Слова и открытого ею "малого пути". "В моей жизни настало время, когда прошедшее уже можно окинуть взглядом. Моя душа созрела в горниле внешних и внутренних испытаний, и сейчас, подобно цветку, окрепшему после грозы, я поднимаю голову и вижу, как исполняются на мне слова 22 псалма: "Господь Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться"..."

Дата добавления: 2015-08-17