Из записной тетради. 1 Речь о Л. А. Сулержицком была произнесена Вахтанговым на собрании в Студии в

25 января 1917 г. ¹

¹ Речь о Л. А. Сулержицком была произнесена Вахтанговым на собрании в Студии в сороковой день после смерти Леопольда Антоновича.

Ты ушел от нас, наш прекрасный и благородный Учитель. Столько дней подряд мы слышали твой голос, слушали твои мудрые и простые слова, видели тебя здесь, в этом зале, на этих стульях, здесь, на сцене. Каждое слово наших ролей, каждый предмет наших пьес, каждый закулисный шаг наш -- воспоминание о тебе. Тебя нет среди нас, но ты в нас, настойчиво и требовательно.

Есть во вселенной загадки и таинственное. Мы не можем и никогда не проникнем в их существо, ибо, если б это удалось, они с той минуты перестали бы быть загадками и неразрешимостью -- а без них нет гармонии, составляющей Вселенную. Проникнуть в таинственное и разгадать загадку -- это уничтожить мир. И самое загадочное -- это человек.

Случайно или естественным ходом событий приходит час, когда человек оставляет друзей своих -- дорогое свое, любимое свое и уходит навсегда. Куда -- разве мы знаем или разве мы узнаем?

Может быть, ты и сейчас среди нас.

Может быть, ты слышишь все, что говорим мы о тебе.

Мы не знаем этого.

И не узнаем.

Мы верим, что ты среди нас.

И тебе, только тебе говорим слова наши о тебе.

Если б мы не верили, мы не говорили бы их. И не было бы таинства и загадки, приобщающей нас к тебе. Но даже если нет во вселенной таинственного, если все тленно и прах, если нет места там, в надгробных царствах, духу человека, если и он тлен и прах, то все-таки ты жив и будешь жить до тех пор, пока ты в нас. "Мертвые, о которых помнят, живут так же, как если бы они не умирали" {Цитата из "Синей птитга" М. Метерлинка.}. А ты сделал так, что мы не можем забыть тебя и не сможем до тех пор, пока мы сами не прах.

И ты будешь жить с нами до тех пор, пока не кончится час последнего из учеников твоих. И разве мы можем забыть тебя, чистый сердцем?

Ты -- учитель наш.

Ты -- сильный духом.

Ты -- знавший красоту и чувствовавший ее в каждом пятне жизни.

Ярко, ярко до галлюцинаций мы можем увидеть тебя всего, каким ты был, ибо ты весь открывался нам.

Вот-вот мы услышим шаги твои по железной лестнице, шаги медленные и бессознательные -- шаги человека, сосредоточенного на большой и простой мысли.

Вот ты остановился там у двери, и мы знаем: ты раскрыл ее, задержался вниманием на ручке, облокотился лбом на острый угол ее и покачиваешься -- и мы слышим щемящий темп вальса "Miserere" {Музыка композитора И. А. Саца к пьесе С. Юшкевича "Мизерере". Постановка Вл. И. Немировича-Данченко и В. В. Лужского, 1910 год.},-- задумался и бесконечное число раз поворачиваешь ключ в замке двери.

Вот ищешь губами юмор волторны, нашел его, глаза твои прищурены, волосы упали на лоб, и ты несешь вальс волторны громко и уверенно, искрясь темпераментом юмора этого инструмента, зажигаясь кричащей тоской музыки твоего любимого товарища.

Каждый актер знает, что не существует того, что происходит с ним на сцене, и верит все-таки, что это все с ним происходит,-- вот почему он может правдиво откликаться чувством на вымысел. Он верит.

Так мы, ученики его в этой Студии, знаем, что умер он, но верим, что он среди нас, и потому можем говорить так, как если бы он был с нами.

Вот наши слова к нему.

Видишь, мы помним тебя.

И ты, оторванный от нас и бессильный прийти к нам из царства душ, должен улыбнуться оттуда.

Мы хорошо знаем улыбку твою, нам не нужно ее видеть, чтоб почувствовать.

Вот ты на беседе о "Сверчке".

Суетливо бегает твой карандаш по клочку бумаги, ставит непроизвольно значки, зачеркивает их.

Вот ты положил карандаш, хлопнул им по сукну стола.

Это значит -- ты остановился на чем-то. Сосредоточенно углубляешься в себя, снова берешь карандаш, делаешь им какой-то зовущий жест и говоришь нам: "Я не знаю, может быть, к "Сверчку" нужен особый подход, может быть, нужно начать репетиции не так, как всегда делали, может быть, лучше пойти сейчас в Страстной монастырь, постоять там молча, прийти сюда, затопить камин, сесть вокруг всем вместе и при свече читать Евангелие".

Ты говорил нам:

"Доберитесь до сердца Диккенса, откройте его -- тогда откроется вам сердце зрителя. Только ради этой цели и стоит и нужно ставить "Сверчка". Людям трудно живется, надо принести им чистую радость.

Когда вы берете пьесу для постановки,-- спросите себя, ради чего вы ее ставите".

Разве этот завет твой можно забыть, пока существует Студия?

Видишь, мы будем помнить тебя.

Вот мы на первом просмотре тобой самостоятельной работы по "Потопу". Показываем тебе два акта. Как чутко подошел ты к далекой еще до законченности работе!

Какие мысли были у тебя, и что ты предугадывал в пьесе!

Еле сдерживая смех, прикрывая готовый вырваться смешок, радостными глазами проникаешь в существо каждого исполнителя. В самый сильный момент ты вдруг не выдерживаешь, даешь выход накопившемуся смеху, падаешь со стула и, задыхаясь от невозможности побороть в себе новый подкат смеха, говоришь:

"Постойте, постойте, остановитесь, черти, на минутку".

Не бросая нити сцены, замирают исполнители на своих местах, ждут некоторое время, пока ты успокоишься, и продолжают акт.

"Ах, какие смешные люди! -- говоришь ты после просмотра.-- Все милые и сердечные, у всех есть прекрасные возможности быть добрыми, а заели их улица, доллары, биржа. Откройте это доброе сердце их, и пусть они дойдут до экстатичности в своем упоении от новых, открывшихся им чувств, и вы увидите, как откроется сердце зрителя. А зрителю это нужно, потому что у него есть улица, золото, биржа... Только ради этого стоит ставить "Потоп".

Видишь, мы помним тебя.

Вот на одной из репетиций "Праздника мира".

"Не потому они ссорятся, что они дурные люди, а потому мирятся, что они хорошие по существу. Это главное. Давайте всю теплоту, какая есть в вашем сердце, ищите в глазах друг друга поддержки, ласково ободряйте друг друга открывать души.

Только этим, и только этим вы поведете за собой зрительный зал.

Не нужно истерик, гоните их вон, не увлекайтесь эффектом на нервы. Идите к сердцу".

Из своей короткой земной жизни ты сделал сказку. Последние дни твои ты мечтал о сказке:

"Как хорошо было бы поставить "Колокола" {Студия в течение долгого времени была увлечена мыслью о постановке инсценированного рассказа Ч. Диккенса "Колокола". Постановка не была осуществлена.}.

Ты оставил нам еще одно дело. Мы приступим к нему, помня о тебе, и каждый шаг в нем будет с тобой. И дойдет до тебя светлая песня колоколов, она донесет до тебя нашу любовь, нашу благодарность и еще раз скажет тебе, что мы помним тебя. И если правда, что мертвые, о которых помнят, живут так же, как если бы они не умирали, то ты все еще живешь и будешь жить до конца дней наших.

"Гибель "Надежды".

"Стихийные бедствия объединили людей. Вот они собрались в кучу. Собрались не для того, чтобы рассказывать страшное, не это надо играть. Собрались, чтоб быть ближе, искать друг у друга поддержки и сочувствия. Жмитесь друг к другу добрее, открывайте наболевшее сердце".

"Калики перехожие" {"Калики перехожие" В. М. Волькенштейна. Постановка Р. В. Болеславского, 1916 год.}.

"Это ничего, что они устали, заблудились, что голодны и оборваны. К богу, к богу устремляйте души, у него ищите покоя измученным. Они идут к правде, они христоносцы. Вот во втором акте все они светятся от сознания в себе великой миссии -- нести правду. И чем ближе вы найдете эту возможность общения с богом, тем больше вас будет понимать зрительный зал".

А вот о театре вообще:

"Не только зрелище, не только художественное воспроизведение и не только красота -- у театра есть и должна быть еще одна цель -- бог. Актер не только художник, но и священнослужитель".

Разве на эту задачу хватит нашей жизни?

В твоем скромном кабинете наверху есть полочка с нашими студийными книжками. И полочку устроил ты сам и каждую книжку завел сам. Их около 30... и в каждой из них мы можем найти твои замечания, пометки, обращения к нам, обобщения многих частных случаев нашей жизни. И везде, даже в маленьких строчках, ты взываешь к милосердию, к любви, к чуткости, к добрым отношениям. Каждое твое предложение или замечание имело мотивом сердце.

Вот немногое:

"Цель искусства -- заставить людей быть внимательными друг к другу, смягчать сердца, облагораживать нравы".

"Человеческое начинается только с того момента, когда хоть маленькое, минимальное внимание затрачивается лично на личную жизнь каждого".

"Не поддавайтесь ложному стыду и хоть немножко поузнайте, как живут те люди, которые несут за вас черный труд, а если попытаетесь внести какую-нибудь капельку удовольствия в их жизнь, то поверьте, что эта капелька не пропадет".

"Если все стены, вся Студия будут пропитаны своим трудом, приложенным для ее улучшения, вы увидите, как тут вырастет вся Студия, как она будет ценима и уважаема и как каждому будет оскорбительно чье-либо легкомысленное или невнимательное поведение".

"Устыдитесь своего маловерия, вычеркните его поскорее, скорее осмотритесь, поглядите друг другу в лицо, почувствуйте, что вас уже нешуточная группа, не слюнями склеенная, а чем-то покрепче, чаще ощущайте друг друга, скорей бейте заклепки на скрепах нового корабля "Студия".

"Приобретаешь тем больше, чем больше жертвуешь. Это не из хрестоматии, а из жизни".

"Помните только, что вам надо поскорее почувствовать себя сильными единением между собой и сильными единением с тем, что вас создало,-- Художественным театром. И поскорее -- так чует мое сердце".

Дата добавления: 2015-08-20